Глава 5

А о летех и временех, не требе есть вам писати.

И Господь сказал святым Апостолам на их вопрос о втором Его пришествии: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти (Деян 1:7).

Времена и лета — оба слова употребляются, как однозначащие (сравни (Лк 1:57) с (2 Тим 4:6); (Деян 20:18) с (Лк 21:36)). Но более тонкие знатоки языков различают их, разумея под временем χρονος — всякое неопределенное время, а под летом,— καιρος — определенное время, в какое пригодно или надлежит быть какому-либо делу или событию. Здесь Апостол имеет в мысли определенный момент явления Господня, как бы так: а относительно того, когда именно явится Господь, нет нужды писать вам. — Оба слова нередко стоят в Писании вместе ((Деян 1:7); (Дан 2:21); (Еккл 3:1)). Во множественном числе стоят они здесь, чтоб означить, как гадают, соприкосновенные явлению Господа обстоятельства, подготовительные к нему, для которых определены свои моменты, а прямее — по причине неопределенности дня и часа этого события.

Не требе писати — не то значит, чтоб об этом овеем не нужно было говорить и знать, но что т нужды писать к ним, нет нужды писать теперь снова, потому что об этом сказано им лично и они то знают. Знают же они то, что об этом никто ничего знать не может и, следовательно, что-либо определенное написать.

Не видно, чтоб у солунян был об этом какой-нибудь спор или недоумение, или неправильное мнение. Напоминается, чтоб вывести урок о трезвении и бодрствовании и о том, чтобы ходити во свете упования. Апостол говорит как бы: нужно было в утешение вам написать об участи умерших в пришествие Господне, я и написал. Когда же будет самое пришествие, об этом не требуется писать вам. Ибо, как знаете, об этом ничего определенного нельзя сказать и пытать о том было бы пустое любопытство, не стоящее удовлетворения. Почему святой Златоуст, приступая к толкованию сего места, напереди ставит укор пытливости. «Ни в чьей, кажется, природе, говорит он, нет столько пытливости и жадности к знанию невидимого и сокрытого, как в человеческой. Это в ней обыкновенно обнаруживается тогда, когда ум еще несовершен и необразован. Так дети неопытные неотступно беспокоят и воспитателей, и наставников, и родителей множеством вопросов, в которых не содержится ничего, кроме, например: когда бывает то-то и когда — то-то? Это же случается и с возрастными от неги или от того, что они не имеют определенного занятия. Таким образом, ум наш сильно желает узнать и даже постигнуть многое, но особенно время кончины мира. И что удивительного, если это занимает нас, когда и самих святых Апостолов это всего более занимало? Так прежде страдания (Христова) они приступили ко Христу со словами: рцы нам, когда сия будут? И что есть знамение Твоего пришествия и кончина века (Мф 24:3)? И после страдания и воскресения Его из мертвых также говорили Ему: скажи нам, аще в лето сие устрояеши царствие Израилево (Деян 1:6)? — И ни о чем ином прежде не спрашивали Его. Но не так было после. Когда они сподобились Святого Духа, то не только сами не спрашивают, но удерживают от сего и других, страждущих таким неуместным любопытством. Послушай, что теперь говорит блаженный Павел: а о летех и временех, братие, не требе есть вам писати.

Сами 6о вы известно весте, яко день Господень, якоже тать в нощи, тако приидет.

Сами — не по своему собственному постижению сей истины, а из прежних наставлений святого Апостола (Феодорит). Известно весте, знаете точно, с такою определенностию, которая не допускает никаких сомнений и колебаний, - знаете не время, а безвременность пришествия Господня: внезапу явится. День Господень — у святых пророков есть день, в который Бог обещал явить особенным образом Свою благость, всемогущество и правду ((Иоил 2:31); (Мих 4:6); (Иез 13:5). (Ис 2:12)). В Новом Завете день Господень исключительно день второго пришествия Христова, когда Христос Господь явится снова на земле во славе Своей, чтобы по воскресении мертвых сотворить суд над всеми людьми и завершить окончательно устроение царства Своего вечного,— со включением сюда и страшных знамений на небе и земле, какие, по слову Самого Господа, имеют сопровождать сие явление. Именуется он кроме: день Господень (2 Пет 3:10) еще: днем Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор. 1, 8; 5, 5; (2 Кор 1:14)); днем Иисус Христовым ((Флп 1:6)); и просто Христовым ((Флп 1:10); 2, 16; 2 Сол. 2, 2).

Якоже тать. Сравнение взято со слов Самого Господа и обычно не одному Апостолу Павлу ((2 Пет 3:10)). «Уподобляется же татю только внезапность Владычного пришествия» (Феодорит). Когда все спят в уверенности, что нет никакой опасности, подкрадывается тать. Так подкрадется день Господень. Не сокрыто же это от нас и часто внушается для того, чтобы час тот не застал нас внезапно, как тать беспечного хозяина. Удобное для татя время — глубокая ночь. Может быть, и Господь явится в полночь, как жених в притче о десяти девах. Некоторые из учителей Церкви думали, что это, может быть, совершится в полночь Светлого Христова Воскресения, как было явление ангела в первую пасху Иудейскую в Египте. Не отсюда ли всеношное бдение в праздник Светлого Христова Воскресения и в прочие воскресные дни (как на Афоне). Тако приидет, — греческое идет, соответственно ожиданию внезапного явления Его, по которому в каждое мгновение можно говорить: вот идет, — или для выражения несомненности пришествия Его, дело конченное — идет, как в послании к Римлянам: открывается гнев Божий с небесе (Рим 1:18). Под днем Господним не собственно можно разуметь и час смерти каждого человека. Ибо и он внезапно постигает, и после него тотчас последует предварительное решение участи каждого, как тогда — окончательное. Нравственно всякий пусть к себе прилагает внезапное наступление дня Господня, как внезапное наступление часа смертного, опыты которого повсюду и не в малом числе. Жди Господа, придет ли Он в продолжение жизни твоей, или не придет. Пусть не придет; но все же придет смерть, которая есть Для тебя решительный момент. Если долгое непришествие Господа может ослаблять убеждение, э вот-вот идет, то ничто другое не сильно так обновить его, как убеждение, что вот-вот идет смерть. Очень часты напоминания о сем. Ее и жди. А под нею и день для тебя Господень, страшное о тебе определение Господа. Святой Златоуст пишет: «Послушай, что говорит Павел: сами бо известно весте, яко день Господень, якоже тать в нощи, тако приидет, — не только день всеобщий, но и каждого собственный. Ибо сей последний уподобляется первому, потому что имеет сходство и сродство с ним. Какое значение имеет первый для всех в совокупности, такое же последний для каждого в частности. (Несколько выше.) Не составляет ли для каждого кончины века конец его жизни? Зачем много любопытствуешь о всеобщей кончине, и для чего причиняешь себе этим печаль? — Но что бывает с нами в других случаях, то же замечаем и в настоящем. Как в других случаях мы, не обращая внимания на собственные дела, разбираем чужие, говоря: такой-то блудник, такой-то прелюбодей, тот украл, этот обидел, а о своих не говорим ни слова,— напротив, больше печемся о поступках всех других людей, нежели о своих собственных, так и здесь каждый из нас, не заботясь о своей кончине, желает узнать об общем конце. Если ты хорошо приготовишься к своей кончине, то от всеобщей не потерпишь никакого зла. Будет ли она далеко, будет ли близко, это нисколько не повлияет на решение нашей участи. Потому-то и не сказал о ней Христос. Послушай, что говорит Он Апостолам: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи в Своей власти (Деян 1:7). После сего, для чего любопытствовать вам? Вот что услыхали находившиеся с Петром, пожелав узнать более, нежели сколько нужно было им знать».

Егда бо рекут: мир и утверждение, тогда внезапу нападет на них всегубителъство, якоже болезнь во чреве имущей, и не имут избежати.

Господь идет так неожиданно не потому, чтоб намеренно хотел застичь всех врасплох неготовыми, но так будет по причине беспечности людей. В пророческом духе святой Павел переносится к последнему времени и видит, что люди тогда будут держать себя так же, как во дни Ноя, совсем не думая, что страшная гроза готова разразиться над главою их. Господь говорит: якоже быстъ во дни Ноевы, пгако будет и в пришествие Сына Человеческого. Якоже беху во дни прежде потопа, ядуще и пиюще, женящеся и посягающе, до негоже дне вниде Ное в ковчег, и не уведеша, дондеже прииде вода и взят вся: тако будет и пришествие Сына Человеческого (Мф 24:37). Можно предполагать здесь у Апостола скрытое сравнение внезапного явления Господня с внезапным набегом врагов и со всеми случаями внезапных бедствий — землетрясений, бурь и подобного. Егда рекут; кто речет? — Имеющие жить пред пришествием Господа, но, очевидно, забывшие о сем пришествии, презирающие истину, нерадящие о спасении, страстям своим поблажающе, не думая о скором суде и решении последней участи своей. Рекут — то есть сложатся в уме своем и сердце, упокоятся в том убеждении, что прочны мир и утверждение; все спокойно внутри и ограждение совне твердо, тверды основы благоденствия и безопасности; подобно людям, мирно в имениях своих живущим и ни о чем другом не думающим, как: ешь, пей и веселись. Подобную похвальбу со стороны лживых пророков выставляет пророк Иезекииль, с судом Божиим за это (13, 10 и далее).

Внезапу нападет всегубителъство — беда, все подавляющая, все разрушающая и к тому же безысходная, от которой деваться некуда: и не могут избежати. Одно бы средство — совершенное уничтожение: горы падите; но оно неподручно, останется только ужас и отчаяние. Во втором послании изображает Апостол, что откровение Господа Иисуса с небесе будет с ангелами силы Его, во огни пламенне, чтоб дать отмщение не ведущим Бога и не послушающим благовествования Господа нашего Иисуса Христа, иже муку приимут, погибель вечную, от лица Господня и от славы крепости Его ((2 Сол 1:7)). Апостол представляет второе пришествие Христово с ужасающей стороны, давая солунянам побуждение к бодренной жизни, чтоб не впасть и им в беспечность людей мира сего, выраженную здесь словами: мир и утверждение, где царствует грех, привлекающий гнев Божий, чего, однако ж, не сознают беспечные по самопрельщению. Все будут питать другие надежды и желания, а встретят — вот что!

Якоже болезнь рождающая. Этим выражаются и внезапность, и неизбежная крайность, и крайняя болезненность беды. Рождающая знает, что скоро роды, но минута рождения схватывает ее вдруг — непредвиденно, таково будет и пришествие Христово (Феодорит и Экумений). Все признаки уже ясны будут, но момент явления не будет ведом и снидет внезапно. В оньже час не мните, Сын Человеческий приидет (Мф 24:44). Якоже бо молния исходит от восток и является до запад, тако будет пришествие Сына Человеческаго (Мф 24:27).

Святой Златоуст выставляет при сем на вид одно недоумение, которое и решает: «Стоит обратить внимание на следующее обстоятельство: если придет антихрист, если придет Илия, то каким же образом, егда рекут: мир и утверждение, внезапно нападет на них всегубителъство? Эти события, как признаки пришествия (Христова) дадут знать об оном дне. Но Христос не будет давать предзнаменования о Себе, а придет внезапно и неожиданно. Так и беременной не нечаянно приходит время родить, говорит Апостол, ибо она знает, что чрез девять месяцев будут роды. Между тем время сие ей очень неизвестно, потому что иная рождает чрез семь месяцев, иные же чрез девять, а день и час родов во всяком случае неизвестны. Итак, вот к чему Павел говорит об этом. Действительно, он употребляет верное сравнение! Не много бывает признаков рождения; от этого многие, не предвидя его, рождали на дорогах и вне дома. Но Апостол хотел указать в этом сравнении не на одну только неизвестность времени, а вместе и на жестокость страдания. Ибо как рождающая, играя, смеясь, ничего совершенно не предвидя, внезапно бывает объята невыразимыми страданиями и терзается муками рождения, так точно будут поражены души тех людей по наступлении оного дня. И не имут избежати».

Отвлекшись несколько от связи и речи, можно по поводу слов о болезнях рождающей войти к мысли о значении нынешнего состояния человечества. Оно похоже на образование дитяти во чреве матери. Когда придет момент полного его образования, тогда конец и настоящему образу бытия всего: народится новое.— В отношении к каждому христианину, крещение есть начало новой жизни; труды доброделания, подвиги самоисправления, скорби терпения противностей представляют период ношения во чреве и образования нового человека — смерть будет рождением. Весь период нынешний до конца мира для всех и каждого есть период чревоношения.

Вы же, братие, несте во тме, да день вас якоже тать постигнет.

Сказав о внезапности явления Господа, Апостол выводит из того обязательство к бодренному и трезвенному житию, под влиянием всегдашнего чаяния дня Господня, по сознанию, что христиане суть сыны света и дня. Можно бы прямо после приведенных слов (2,3) сказать, как сказал Господь: бдите убо, яко не весте, в кий час Господь ваш приидет (Мф 24:42). Но Апостол выставляет наперед характеристическую черту христиан — сыновство свету, по которому они и помимо чаяния внезапного пришествия Господня должны жить бодренно и трезвенно, действуя, как действуют днем.

Вы же несте во тме. Тьма здесь — или неведение вещей Божественных, как источник заблуждений и пороков. Так Феодорит: «Тьмою называет Апостол неведение, а днем ведение. Он говорит как бы: прияв луч Боговедения, бегайте начинаний тьмы, чтоб не был внезапно произнесен на вас приговор наказаний». Или жизнь в грехе, в делах темных. Так святой Златоуст: «Здесь он говорит о темной и нечистой жизни, так как развратные и злые люди все делают ночью, скрываясь от всех и окружая себя тьмою, ибо, скажи мне, не вечера ли поджидает прелюбодей и не ночи ли вор? И тот, кто грабит могилы, не ночью ли приводит в исполнение свое предприятие?» Надо взять то и другое и при том в христианском значении, по коему и ведение, и доброта жизни — все от Христа, в Коем свет, а вне Коего тьма. Апостол говорит как бы: вы не вне Христа, вы не во тьме падения, не в узах греха и диавола, не в области князя тьмы, где ни Господа, ни воли Его не ведают и сил к исполнению ее не имеют, и (возводя тьму греховную к источникам) — вы не в состоянии беспечности, нечувствия и ослепления, не омрачены суетою мирскою, не погрязли в чувственных утехах ((Ин 3:19); 8, 12; 12, 35. 46).

Да день вас якоже тать постигнет. Тут можно полагать два смысла: или — вы не таковы, чтоб день вас, как тать застал. Тать подкрадывается ночью, когда темно и все спят; вы же вышли из тьмы и ночи и находитесь в состоянии хозяина, бдящего над домом, вас не застанет день, как тать, — застанет, но не как тать беспечного хозяина. Или, говоря, что они не таковы, разумеет: вы не должны быть таковы, чтоб день застал вас, как тать, неготовыми, вам неприлично допустить себя до того: это будет противно вашему существенному характеру — свободе от тьмы и сыновству свету. — И то, и другое к одному ведет — да бодрствуим и трезвимся (стих 6).

Святой Златоуст спрашивает при сих словах: «Итак, что же? Ужели последний день не постигнет их, как тать? Ужели не настанет он для них неожиданно, ужели они предузнают его?» — И отвечает: «Здесь он намекает не на известность времени, а на соединенное с ним злополучие, то есть — последний день придет не к их злополучию, ибо и для них он наступит внезапно, однако не принесет им никакой скорби. Как вор не может сделать никакого вреда бодрствующим и пребывающим во свете, хотя бы и успел войти к ним; так точно и тот день — достодолжно живущим».

Вси бо вы сынове света есте и сынове дне: несмы нощи, ниже тмы.

Сказал, что последний день не застанет, или не должен застать их, как тать, потому что они не во тьме. Теперь поясняет, почему они не во тьме, или не должны быть во тьме? — Потому, что они сыны света. Сынами чего-либо обычно слову Божию называть тех, кои носят характеристические черты того, чего суть сынами, существенно сродны с тем, духом того исполнены. Сыны света,— Того, Который есть свет миру,— суть те, кои Евангельским учением просвещены, благодатию Святого Духа отрождены и живут во свете лица Божия и по воле Его,—светлы ведением, жизнию, надеждами. Сыновство свету означает не принадлежание только к области света, но и восприятие его в себя, проникновение им и, своего рода, светоносность, хотя заимствованную. Бесте тма, ныне же свет о Господе, говорит Апостол ((Еф 5:8); - сравни:(Мф 5:16); (Ин 3:21); (Лк 16:8); (Ин 12:36); (Еф 2:2)). «Как сыны Божии суть те, которые делают угодное Богу, так и сыны дня суть те, которые делают дела света» (Златоуст). «Как сынами геенны называются делающие достойное геенны и сынами противления — упорно противящиеся воле Божией, так сынами света и дня называются те, которые творят дела правды и света» (Экумений).

Сказанное положительно выражает затем Апостол отрицательно и притом так, что и себя, и всех верующих обнимает в общем положении: несмы нощи, ниже тмы. Так в картинах тень резче выставляет светлую часть и всей фигуре сообщает рельефность. Ночь и тьма — однозначащи здесь; но Апостол будто отличает их в степени: мы не только не ночи, но и не тьмы. В таком случае тьма будет означать слабейшую мрачность, случайное, преходящее омрачение. Так Святую Церковь изображает святой Павел в другом месте не имущею скверны, или порока, или нечто от таковых (Еф 5:27). В выражении: несмы нощи… иные подразумевают — сыны, а другие перефразируют: мы не принадлежим к области ночи и тьмы. Апостол хочет сказать: мы не нощные, не темные, не омраченные.

Темже убо да не спим, якоже и прочии, но да бодрствуим и трезвимся.

Вот каковы мы по своему значению и назначению. Но чтоб каждому из нас и на деле быть таковым, надлежит нам не спать, а бодрствовать и трезвиться. Да не спим — не будем жить в беспечности и непамятовании дня судного, как прочий, Христа не ведущие. Да бодрствуим и трезвимся — да внимаем себе и тому, каковы мы должны быть и как должны действовать; и бодренно, — энергично, — будем поступать сообразно с тем,—не попустим мыслей худых, симпатий нечистых, склонностей греховных, страстных увлечений и порочных дел. Спаситель заповедует: всем глаголю, бдите (Мк 13:37). В другом месте: внемлите же… да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печальми житейскими, и найдет на вы внезапу день той. Яко сеть бо приидет на вся живущия на лицы всея земли. Бдите убо на всяко время молящеся, да сподобитеся убежати всех сих хотящих быти, и стати пред Сыном Человеческим (Лк 21:34). То же внушают и все святые Апостолы: трезвитеся и бодрствуйте, пишет святой Петр (1 Пет 5:8). Святой Павел в другом месте поясняет себя: бодрствуйте, стойте в вере, мужайтеся, утверждайтеся (1 Кор 16:13). «Здесь,—пишет святой Златоуст, — Апостол показывает, что от нас зависит пребывание дневного света. В обыкновенном дне и ночи это не зависит от нас, но и ночь приходит против нашего желания; напротив, с тою ночью и тем сном бывает не так, но можно непрестанно бодрствовать, можно постоянно пребывать среди дня. Смежать очи духовные и предаваться греховному усыплению есть дело не природы, а произвола. Да бодрствуим, говорит, и трезвимся. Ибо и тот, кто бодрствует, если не будет творить добро, может спать; поэтому и присовокупил: и да трезвимся. Подлинно, и днем, если кто бодрствует, но не трезвится, тот может подвергнуться бесчисленным опасностям. Трезвенность есть усиление бодрствования». Поясняя последнюю мысль, Экумений прибавляет: «Бывает, что иной, и бодрствуя, ничем не отличается от спящего. Апостол сказал как бы: трезвенно будем делать благое и устроять свою жизнь». По писаниям отцов-подвижников, трезвение есть иногда отрешение сердца от привязанностей и пристрастий, бодренность же есть напряжение деятельных сил.

Спящии бо, в нощи спят, и упивающийся в нощи упиваются.

Обязал к бодренности и трезвению. Теперь говорит, что иначе им и нельзя действовать. Ибо небодрствование — спание и нетрезвение; упивание бывает ночью, а не днем, а вы — сыны света и дня; к вам и не должно заходить спание и упивание. Но как бодрствование и трезвение он разумеет нравственное, так в нравственном же значении должно разуметься спание с упиванием. Тут разумеются спящие беспечностию, нечувствием и ослеплением, и упивающиеся пристрастиями, чувственностию, страстями, которые от упоения всем этим теряют свое христианское сознание. Поясняет свою мысль примерами из обыденной жизни. Спят и пьют обычно ночью, днем же работают и дела свои исправляют. Подразумевается: и нам, сынам света, не следует спать и бесчинствовать нравственно, но жить, как велит долг христианский, не беспечно, не без заботы о спасении души, не допуская, чтоб земные заботы поглощали все время и чувственные удовольствия держали нас, как в опьянении: и то, и другое выбивает из памяти вечную, ожидающую вас участь.

Спание и упивание древние толковники так разумеют: «Спящими называет здесь Апостол во зле пребывающих, как неподвижных на добродетель и погруженных в мечтательные прелести» (Феофилакт); «тех, кои не имеют энергичного усердия к деланию добрых дел и пребывают во грехе. Он как бы сказал: грешные живут во тьме греховной; решившимся же совершать дела правды не должно нерадеть о добродетели — спать, — не должно никогда переставать делать добрые дела. Отличительная их черта — пребывание не в нощи греха, а во свете доброделания и праводействования» (Экумений). «Но почему взывает он грех сном? — Потому, во-первых, что грешник не имеет силы, нужной для совершения добрых дел; далее потому, что он непрестанно увлекается воображением и ничего не видит в истинном свете, напротив, исполнен грез и часто безрассудных мечтаний, а если б и видел что хорошее, то не извлекает отсюда ничего твердого и неизменного. Спящий не видит того, что есть и действительно существует, а о том, чего вовсе нет, грезит, как о существующем. Таков грех и такова греховная жизнь! Она не, видит существующего, то есть духовного, небесного, неизменного, а видит только то, что течет, улетает и скоро нас оставляет» (святой Златоуст). «Под упиванием разумеет здесь Апостол не опьянение вином, а отуманение и омрачение ума грехами» (Экумений),— не то, которое бывает от вина, но то, которое от страстей, так как они омрачают и выводят из своего чина владычественное (души, то есть ум). «Вам не следует быть таковыми, ибо вы не сыны ночи и тьмы, а сыны дня чрез крещение и восприятие ига заповедей Божиих» (Феофилакт). «Опьянение души составляют и любостяжание, и пристрастие к деньгам, и плотская любовь, и все, о чем бы ты ни упомянул в этом роде, есть опьянение души» (святой Златоуст).

Мы же сынове суще дне, да трезвимся, оболкшеся в броню веры и любве, и шлем упования спасения

Напоминание о бдении и внимании привело на мысль стражу военную, бодренную, стража — вооружение. Апостол и переходит теперь к сему новому сравнению, которое особенно любит и употребляет часто ((2 Кор 10:4); (Рим 6:13); 13, 12; (Еф 6:11)). Как воин на страже внимательно смотрит, не подкрадывается ли враг, а на случай нападения вооружен для отражения врага, так и нам следует — не только смотреть за ухищрениями нравственных врагов, но и быть готовыми отразить их во всякое время, вооружившись, как следует христианину. «Не довольно бодрствовать и трезвиться, надобно и вооруженным быть. Ибо если кто не имеет оружия, то хотя бы он был бодр и трезв, его могут тотчас умертвить разбойники. Итак, если необходимо и бодрствовать, и трезвиться, и быть вооружену, а мы будем оставаться без оружия, будем наги и еще — спать, то кто помешает врагу вонзить в нас меч? Поэтому-то и вооружает нас Апостол» (Златоуст). «Сие сказал он в другом месте: нощь убо прейде, а день приближися: отложим убо дела темная и облечемся во оружие света (Рим 13:12). Да ограждают нас, говорит он здесь, вместо брони вера в Бога и любовь к ближнему, а несокрушимым для нас шлемом да будет упование обетованного спасения» (Феодорит). Вера с любовию весь состав души ограждают, не допуская правых мыслей и движений сердца, а упование урежет главу жизни - энергию, которая тотчас падает как скоро в душу закрадывается нечаяние. Вера, любовь, упование, — главные отправления христианской жизни,—суть вместе и сильные оружия к отражению вражеских нападений: вера отражает стрелы лжи, неверия, заблуждения; любовь — приманки и увлечения греха и страстей; упование — все колебания верности наличными бедами и скорбями и сокрытием будущего, уверяя, что Господь никогда не оставит нас, если мы не отступим от Него, будет хранить нас и защищать и несомненно введет в царство Свое вечное. Исполненный веры, любви и упования есть сын дня. Светло у него воззрение на все сущее и бывающее от веры; светла совесть от неопускаемых никогда дел любви; светло все вокруг и впереди от упования и преданности в волю Божию: аще Бог по нас, кто на ны (Рим 8:31)? — Вот настоящий бодренник и трезвенник!

Святой Златоуст пишет: «Облекшеся, говорит, в броню веры и любве, заповедуя таким образом и вести жизнь праведную и исповедовать правые догматы. Смотри, как он объяснил, что значит бодрствовать и трезвиться,—именно — иметь броню веры и любви. Не какую-нибудь веру, но пламенную, искреннюю, соделывающую непобедимыми тех, которые ограждены ею. Подобно тому, как никто не может скоро рассечь броню и она составляет оплот для груди; так и ты огради душу верою и любовию и ни одна из разжженных стрел диавола не в состоянии будет вонзиться в нее. Где сила души будет ограждена оружием любви, там напрасны и суетны все покушения злоумышляющих, потому что ни злость, ни зависть, ни лесть, ни лицемерие и ничто другое не в состоянии будет коснуться такой души. Не сказал просто: в любовь, но сказал, что надобно облечься в нее, как в броню крепкую. Сказавши это, далее прибавляет: и шлем упования спасения. Как шлем охраняет самое важное в нас, то есть голову, окружая и покрывая ее со всех сторон, так и упование не даст упасть нашему уму, но держит его прямо, как голову, не попуская ничему стороннему упасть на него. А до тех пор, пока на нее ничто не падает, мы не наклоняемся вниз. В самом деле, тому, кто огражден этим оружием, невозможно никогда упасть. Ибо пребывают, сказано, вера, надежда и любы, три сия» ((1 Кор 13:13)).

Яко не положи нас Бог в гнев, но в получение спасения, Господем нашим Иисус Христом,

Одни думают, что здесь приводятся истины, на которых утверждается и которыми питается исключительно упование спасения,—одно из предложенных духовных оружий христианских; другие видят в приводимых истинах источник всех трех орудий — веры, любви и упования. Правда, что для солунян нужнее всего было укрепление упования, и святой Апостол мог иметь в цели действовать особенно на сие коренное христианское чувство. Но упование одно стоять не может: оно зарождается верою и зреет под влиянием дел любви. Потому вернее, что он хотел оживить сими истинами весь строй внутренней христианской жизни. Так понимает сие святой Златоуст: «Сказавши: облекитесь и вооружитесь, Апостол приготовляет оружие и показывает, откуда рождаются вера, надежда и любовь, и как они соделываются самым крепким орудием, когда присовокупляет: яко не положи,— и прочее».

Не положи нас. Не с тем благоволил Бог быть нам христианами, верующими в Господа, не таково о нас определение и намерение Божие, не таково назначение наше. В гневе. Разумеется или гнев грядущий (1 Сол. 1, 10; (Мф 3:7)), то есть по суде присуждение к вечным мукам. «Не для того призвал нас Бог, чтобы предать наказанию» (Феодорит); или вообще состояние под неблаговолением Божиим. «Не на то определил нас Бог, чтобы мы гнев Его несли» (Феофилакт), «чтоб испытали гнев Его» (Экумений). Но в получение спасения. Чтоб мы получили спасение. Греческое περιποιησις, по нынешнему употреблению означает угощение — пир. В получение спасения будет — на пир спасения. То же, что в послании к Евреям: в снабдение души (Евр 10:39). По древнему же употреблению слово сие значит более — стяжание, приобретение покупкою. «В получение спасения будет — в стяжание спасения. Он приобрел нас себе, купил нас, давши за нас цену самую высокую — кровь Единородного Сына Своего. Имея же такое доказательство любви Божией к нам, будем иметь веру в Него, любовь к Нему и к ближним и благую надежду, что Он спасет нас, так дорого купленных» (Экумений). Господом нашим Иисусом Христом. Ибо несть ни о едином же ином нам спасения (Деян 4:11). Все согрешили и лишились славы Божией. Теперь, если какие спасаются, то спасаются избавлением, еже о Христе Иисусе, Егоже предположи Бог очищение верою в крови Его, в явление правды Своея, за отпущение прежде бывших грехов (Рим 3:23). Умершим за нас — или для нашего блага, или вместо нас. Господь умер вместо нас, осужденных на смерть, и тем открыл верующим в Hero и ходящим по заповедям Его вход в сокровищницу благ беспредельной благости Божией.

«Итак, Бог призвал нас не для того, чтоб погубить, но чтобы спасти. Откуда видно, что Он именно этого хочет? - Сына Своего, сказано, дал есть за нас ((Ин 3:16)), Он столько желает нашего спасения, что дал Сына Своего, и не просто дал, но — на смерть. Из таких размышлений рождается надежда. Не отчаивайся же, человек, приходя к Богу, Который не пощадил даже Своего Сына. Не страшись настоящих бедствий: Тот, Кто предал Единородного, дабы спасти тебя и исхитить из геенны, пожалеет ли чего-нибудь еще для твоего спасения? Следовательно, надобно ожидать всего доброго и великого, потому что главное мы получили, если веруем,— Но мы видим пример, будем поэтому и мы любить Его. Иначе было бы крайним безумием не любить Того, Кто столько возлюбил нас» (святой Златоуст).

Да, аще бдим, аще ли спим. Бдение и сон здесь другое означают, нежели выше. Там бдение означало нравственную бодренность, а сон — беспечность «и нерадение о жизни добродетельной. А здесь сон означает смерть телесную, а бдение — жизнь» (святой Златоуст). Апостол говорит как бы: живых ли нас застанет пришествие Христово, или мы умрем до того, — все сподобимся вечно с Ним быть. «Да и по смерти, и пока еще живы, с Ним участвуем в жизни. Ибо Апостол назвал бдящими живых, а спящими — скончавшихся» — (Феодорит).

Купно с Ним живем. Купно — или так: чтоб мы все в совокупности, и живые, и умершие, вступили тогда в блаженное сожительство с Господом и всегда в Нем пребыли. Или так: вместе с Ним. Мысль одна и та же.

«Сказанное здесь имеет такой смысл: не бойтесь опасностей; если мы и умрем, то будем живы. Не приходи в отчаяние от того, что бедствуешь: ты имеешь верный залог. Он не предал бы Своего Сына, если бы не имел к нам чрезвычайной любви. Следовательно, хотя и умрешь, будешь жив, ибо и Сам Он умер и се жив есть. Итак, умрем ли мы, или будем жить, вместе с Ним жить будем. Я не нахожу в этом ни малейшего различия, мне все равно, жив ли я, или умру: потому что с Ним мы будем жить. Будем поэтому делать все для той жизни, будем все исполнять, устремляя взор к ней» (святой Златоуст).

умершим за нас, да, аще бдим, аще ли спим, купно с Ним живем.

См. Толкование на (1 Сол 5:9)

Сего ради утешайте друг друга, и созидайте кийждо ближняго, якоже и творите.

Во второй раз говорит такие слова святой Апостол. Сказав об утешительной участи умерших в пришествие Господне, прибавил: утешайте себя этим (4, 18). Теперь, выведши из этого урок бодренности и трезвения, снова присовокупил: утешайте и созидайте себя взаимно. Первым — утешайте, вторым — созидайте. Утешайте в скорби, созидайте, когда душа расстроится недоумениями и недобрыми движениями сердца и плоти. Настраивайте себя взаимно, сообразно изложенному, к бодренной и трезвенной жизни в вере, любви и уповании, — созидайте свои мысли, чувства, расположения и дела. Якоже и творите. Добрением поощряет на продолжение такого же образа раза взаимносозидания и на преуспеяние в нем. Так взаимное себя обучение в духе веры и взаимное себя поощрение на жизнь по вере есть апостольское в Церкви учреждение. «Поелику учители не имеют возможности сами всему всех научить, то Апостол дает им правило, чтоб они сами себя взаимно утешали и научали» (Экумений). «Видишь? — Так что же отговариваешься: я не учитель» (Феофилакт).

Святой Златоуст при этом тексте преимущественно останавливается на возбуждении внимания к своим делам и чувствам и к тому пути, по которому идти должно. Эта речь его обстоятельна и сильна; ее можно советовать почаще прочитывать всякому, кто не хочет заснуть на пути. Она вместе есть и образец взаимнопоощрения к трезвенной жизни. Приведем ее сокращенно.

«Посему умоляю вас, говорит он, будем всегда поступать так, чтоб никогда не заснуть. Ужели вы не видали, что часто продолжительное стояние на страже оставалось бесполезным потому, что стрегущие на малое время предавались сну? Ибо чрез этот короткий сон они теряли все, дав покушающемуся на воровство большую смелость. Ибо подобно тому, как мы не столько обращаем внимание на воров, сколько они подсматривают за нами; так и диавол более всего следит за нами, подстерегает и скрежещет зубами. Итак, не будем засыпать; не будем говорить: с этой стороны ничто нам не угрожает, ни с этой. Часто бываем ограблены, откуда мы и не думали. Так и по отношению ко злу: можем погибнуть, откуда и не ожидали. — Будем все тщательно осматривать, не станем упиваться,—и не заснем; не будем пресыщаться, — и не воздремлем; не станем безумно бросаться на внешние блага, — и пребудем трезвенны. Оградим самих себя со всех сторон. Как ходящим по натянутому канату нельзя быть даже и мало беспечными, потому что от этого малого происходит великое зло,—оступившись, они тотчас упадают вниз и погибают, так и нам не должно оставаться беспечными. Мы идем путем узким, с обеих сторон окруженным стремнинами, на котором не могут стоять обе ноги вместе. Видишь, сколько нужно осмотрительности. Ужели не видишь, что те, которые идут путем, окруженным стремнинами, не только осторожно ступают ногами, но и внимательно смотрят глазами? Хотя бы идущий ступал в известном месте по видимому и осторожно и хотя бы нога его твердо стояла, но глаз, помутившись от того, что посмотрел в пропасть, может низвергнуть его: ему надобно думать и о себе, и о том, как ступать; посему-то сказано: ни на десно, ни на шуее (Притч 4:27). Глубока пропасть зла, велики стремнины, густ мрак внизу, узок путь. Будем внимать себе со страхом, будем идти с трепетом. Шествуя по такому пути, никто не предается смеху и не обременяет себя пьянством, но идет по такому пути трезвенно и со вниманием. Идя таким путем, никто. не несет ничего лишнего. Счастлив тот, кто, будучи хорошо препоясан, может благополучно пройти им. Никто в таком случае не связывает себе ног, но оставляет их свободными. Мы же, связывая самих себя бесчисленными заботами и возлагая на себя бесчисленные житейские бремена, будучи невнимательны и рассеянны, как можем надеяться, что пройдем по столь узкому пути? Тесен путь, ибо когда мы должны отдать отчет и в словах, и в мыслях, и в делах, и во всем, то поистине такой путь тесен. А мы делаем его еще теснее, утучняя и расширяя самих себя и ступая небрежною ногою. Узкий путь труден для всякого, но особенно для тучного; напротив, истощающий себя даже не будет чувствовать тесноты: кто научился стеснять себя, тот не будет жаловаться на стеснение. Итак, пусть никто не ожидает при неге увидеть небо,—этого нельзя! При роскоши пусть никто не надеется пройти узким путем,—это невозможно! Пусть никто из шествующих по широкому пути не надеется достигнуть живота. Если ты увидишь, что кто-нибудь услаждает себя ваннами, дорогим столом или многочисленною прислугою, то не почитай себя несчастным ради того, что не имеешь этого, а пожалей о нем, потому что он идет путем погибели. Будем почитать счастливцами не тех, которые живут в роскоши, но тех, которые не живут в роскоши. Эти последние спешат на небо, а те — в геенну. Когда-нибудь должно же нам воспрянуть, должно открыть глаза, пробудиться, заняться вечною жизнию, прервать долговременный сон. Есть суд, есть наказание, есть воскресение и испытание дел! Господь грядет на облаках, огнь пред Ним возгорится и окрест Его буря зелна (Пс 49:3). Река огненная течет пред Ним, червь неумирающий, огнь неугасающий, тьма кромешняя, скрежет зубов! Там мука вечная безотрадная, — не будет защитника! Кто помилует, говорит Писание, обаянника, змием усекнена (Сир. 12, 13)? Когда мы сами себя не помилуем, кто помилует нас, скажи мне? Когда мы имеем возможность исправиться и не исправляемся, кто пожалеет нас? — Никто. Помилуем же самих себя. Когда мы молимся Богу, говоря: помилуй мя, Господи, будем говорить это и самим себе, и самих себя помилуем! В нашей власти то, чтоб Бог нас помиловал. Он Сам даровал нам это. ли будем делать достойное помилования, достойное Его человеколюбия, то Бог нас помилует. Если же мы сами себя не помилуем, то кто пожалеет нас?»

Молим же вы, братие, знайте труждающихся у вас, и настоятелей ваших о Господе, и наказующих вы,

Пастыри называются у святого Апостола труждающимися, настоятельствующими и вразумляющими. Этими словами означаются не разные лица, а разные занятия одних и тех же лиц по исправлению своей должности. В других местах у Апостола они называются прямо пресвитерами и епископами, Духом Божиим поставленными пасти Церковь Господа и Бога ((Деян 20:17), 28; ср.: (1 Тим 3:1); (Тит 1:5), 7).

Пастыри труждаются в удовлетворении всех духовных потребностей своих пасомых: оглашают словом истины, трудясь в слове и учении ((1 Тим 5:17)),— крестят, исповедуют, преподают Тело и Кровь Господа, отправляют все другие молитвенные чины, вообще вдали себя в служение святым, то есть христианам, призванным к святости и освящаемым благодатию ((1 Кор 16:15)). Апостол говорит об них солунянам: они трудятся у вас. Это или среди вас, или над вами, в образовании вас по духу новой жизни о Христе Иисусе, в развитии положенного в вас верою и крещением семени сей жизни, в возведении вас в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христа (Еф 4:13).

Пастыри настоятельствуют, — смотрят за нравственно-религиозными порядками в христианских обществах, всем заправляют, во всем руководят, в собраниях ли церковных, или в общей жизни христиан вне их. С греческого — кои предстоят, в значении первенства и власти, не по духу мира, а о Господе, по его учреждению, по Его Духу, первенство свое доказывая усиленным служением всем, с сознанием ответности пред Господом. Это предстоят может значить и предстательствуют, чтоб означить, что в числе обязанностей пастыря есть и предстательство за всех верующих пред Господом. Феодорит пишет: «Знайте, говорит, предстоятелей ваших, то есть молящихся о вас и ходатайствующих за вас пред Господом». Блаженный Феофилакт соединяет то и другое значение: «Не в мирских вещах предстательствуют они, а в духовных, кои о Господе,— молят за тебя, наблюдают за тобою, вразумляют и врачуют». (То же у святого Златоуста и Экумения.)

Пастыри наказуют — вразумляют — в разных случаях, особенных у каждого, требующих вразумления и руководства, потому ли, что иной недоумевает, как поступать, или потому, что поступил уже неосмотрительно и уклонился от общего строя жизни христианской и требует исправления. — Этим исполняется то, что заповедано потом святому Тимофею: настой благовремение и безвременне, обличи, запрети, умоли (2 Тим 4:2). Такое наказание,—внушение и вразумление, — идет кроме общего труда в слове и учении, который уже означен под словом: труждающихся.

Сими тремя занятиями пастырей определяется главное дело их — забота о спасении пасомых, или бдение о душах их (Евр 13:17).

Отношение пасомых к пастырям Апостол выражает словами: знайте и — имейте их по преизлиха в любви. Знайте — признавайте их достоинство и власть и свое подчиненное к ним отношение, с сознанием долга слушаться их во всем и повиноваться им. (В нашей речи такое значение слова знать очень рельефно выражается в отрицательной форме в фразе: знать его не хочу) — Феодорит пишет: «Справедливость требует чтоб учители удостоивались от вас всякой чести, чтобы вы воздавали им должную награду и не прекословили тому, что они говорят». К коринфянам пишет святой Павел: повинуйся таковым, то есть тем, кои вдаша себе в служение святым,— и — познавайте таковых ((1 Кор 16:15), 18).

Имейте их по преизлиха в любви. В таком виде слово Апостола обязывает только пасомых преизобильно любить пастырей за любовь, которую сами они оказывают к ним, трудяся о спасении их. Он говорит как бы: знайте и слушайтесь их, но не по страху, а по любви, которой они вполне достойны.—Но если взять во внимание греческое слово, соответствующее русскому имейте, ηγεισθαι — почитайте, то окажется, что Апостол заповедует еще и высокое к ним почитание. «Удостаивайте их большой чести, воздаваемой искренним расположением» (Феодорит). В Сирской библии так и переводится сие место: да будут чтимы они от вас с полнейшею любовию.

Так три обязанности лежат на пасомых в отношении к пастырям: сознавать их над собою власть, с готовностию слушаться их во всем, глубоко чтить их и любить.

Все это за дело их, за труд служения святым, за предстояние и предстательство и за вразумление и руководство, иначе сказать, за то, что бдят о душах ваших (Евр 13:17). Дела пастырей только перечисляет Апостол, а о долге пасомых дает заповедь; и хотя говорит: молим,— такое, однако ж, употребляет слово для выражения сего моления, которое отзывается и строгим внушением ερωτωμεν. Нельзя, впрочем, с доверчивостию предполагать, чтоб солуняне оказывались в этом отношении неисправными. Скорее это делает он для предотвращения неисправности, так как должные отношения пасомых к пастырям легче всего могут быть нарушаемы. Так понимает святой Златоуст:

«Настоятель по необходимости имеет много причин к тому, чтоб огорчать других. Подобно тому, как врачи часто бывают принуждены огорчать больных, приготовляя им пищу и лекарство, которые нисколько не бывают приятны, хотя, впрочем, великую приносят пользу; или подобно тому, как отцы бывают часто суровы в обращении с своими сыновьями: так и учители, и даже гораздо более. Тот, кого обличают и укоряют, каков бы он ни был, вообще вместо благодарности чувствует досаду. Так же будет поступать и тот, к кому обращаемся с советом, вразумлением и просьбою. Потому-то в разных местах святой Павел и напоминает об этом. В послании к Тимофею пишет он: прилежащии добре пресвитеры сугубыя чести да сподобляются (1 Тим 5:17); и в послании к Евреям говорит: повинуйтеся наставником вашим и покаряйтеся (Евр 13:17); и опять: молим же вы, братие, знайте труждающихся у вас, и настоятелей ваших о Господе, и наказующих вы. Так как он сказал пред сим: созидайте кийждо ближняго (стих 11); то чтоб они не заключили, что их самих возводит он в достоинство учителей, он присовокупил эти слова».

Затем святой Златоуст объясняет, как законно такое требование святого Апостола: «Если кто-нибудь предстательствует за тебя пред человеком, то ты делаешь для него все, изъявляешь ему полную признательность. А сей (священник) предстательствует за тебя пред Богом, и ужели ты не будешь чувствовать к нему признательности? — Но как он предстательствует, говоришь ты? — Так, что молится за тебя, что подает тебе духовный дар, сообщаемый чрез крещение, надзирает за тобою, поучает, вразумляет тебя, в полночь, если позовешь, идет. Пусть никто не противится, пусть никто не прекословит! Кто любит Христа, тот будет любить священника, каков бы он ни был, потому что чрез него сподобился страшных тайн. Скажи мне, если бы ты пожелал видеть царские чертоги, повсюду блестящие золотом и сияющие драгоценными камнями, нашел человека, у которого от них ключи, и он, по твоей просьбе, тотчас отворил бы их и пустил тебя внутрь, то не предпочел ли бы ты его всем,— не полюбил ли бы его, как свои очи, не целовал ли бы ты его? А сей (священник) отверз тебе небо, и ты его не любишь и не чтишь?! Так, если любишь Христа, если любишь царство небесное; то уважай тех, чрез кого ты получишь его».

Сердечный союз с пастырями есть первая основа стояния христианских обществ; вторая — живой союз всех христиан между собою, выражающийся общим миром. Почему, сказав о первом, Апостол прибавляет: мирствуйте в себе — будьте мирны между собою. Под пастырством,— чтимым и любимым, — взаимный общий мир из многих делает единое тело, стройное и крепкое.

Мирствуйте в себе — εν εαυτοις — может иметь еще и такой смысл: да будет каждый из вас мирен сам в себе, мирен с Богом и с совестию, мирен в мыслях, чувствах и расположениях, не допуская лжи и неверию, страстям и увлечениям расстроивать свой внутренний мир. Это не противно первому пониманию, а им предполагается. Кто не мирен в себе, тому трудно соблюсти мир вовне, и все нарушения мира с Другими начало свое имеют в немирности внутренней. Напротив, кто мирен внутренно, того что может заставить нарушить мир внешний? — К тому же, заповедуя мир взаимный, Апостол, конечно, хотел внушить, чтобы все имели мир между собою не внешно только, но и сердечно.— Следовательно, требует мира с другими не без мира внутри себя.

В иных рукописях вместо: в себе стоит: в них — то есть в пастырях. В таком случае здесь или такая мысль: будьте мирны в отношении к ним, то же, что — с ними, или такая: будьте мирны между собою под их влиянием, руководством и блюстительством. Последнее ближе к ходу речи. Подначальство и подпастырство — охрана взаимного мира. С ослаблением подначальства взаимный союз разлагается и происходит всякое нестроение. Но и первая не неуместна. Впереди сказал Апостол, чтоб знали, чтили и любили пастырей. Теперь прибавляет: смотрите же, не нарушайте мира с ними, когда они станут укорять вас за что и вразумлять. «Видишь,— говорит Экумений,— как предугадывал он возможность зарождения неудовольствия на учителей. Обличая худое и удерживая от зла, они навлекают на себя неприязнь, несмотря на то, что на всех лежит долг любить их». Феофилакт дает новый оттенок сей мысли, говоря: «Должно мирствовать с ними (то есть с пастырями) и притом не по внешнему только виду, но в себе самих». И очень вероятно, что поводом к такой речи послужило чтение текста святого Златоуста, у которого стоит: мирствуйте в себе в них. — Можно сказать потому, что не погрешит, кто в слове Апостола будет видеть заповедь о всестороннем мире, о мире с пастырями и, под их руководством и блюстительством, о мире между собою и в себе.

и имейте их по преизлиха в любви за дело их; мирствуйте в себе.

См. Толкование на (1 Сол 5:12)

Молим же вы, братие, вразумляйте безчинныя, утешайте малодушныя, заступайте немощныя, долготерпите ко всем.

Это молим имеет здесь другой оттенок в греческом, чем предыдущее. Там оно отзывается строгим внушением, а здесь умоляющим убеждением (παρακαλουμεν). Причиною тому — предметы речи. Там заповедовались дела правды, а здесь внушаются дела братской духовной любви.

Но к кому обращает речь святой Апостол? — братиям, ко всему телу Солунской Церкви, а в лице ее и всем христианам. Взаимное друг друга назидание, взаимное друг друга поддерживание в христианской жизни и взаимноисправление заповедуются Апостолом и в других посланиях ((Рим 15:14); (Кол 3:13). 16; (Евр 3:13); 10, 24). Это, однако ж, не устраняет преимущественного долга пастырей — исполнять все прописываемое. К тому же в Церкви Божией все должно идти благообразно и по чину. Потому нельзя думать, чтобы у Апостола была мысль — оставить на произвол эти высокие дела братской духовной любви, к которым притом не всякий может быть и способен. Они не могли и не могут совершиться плодоносно без указаний и руководства пастырей. Скорее надо положить, что заповедь дается всей Церкви, а исполнение сей заповеди ложится на пастырей, а под их водительством и на других, более преуспевших в жизни христиан. Святой Златоуст и за ним Экумений и Феофилакт полагают, что здесь речь Апостола обращена к пастырям, хотя не отрицают, что не только уместно, но и нужда бывает вразумлять и назидать себя взаимно, как видно из их мыслей на их стих.

Вразумляйте безчинныя. «Бесчинными Апостол называет тех, которые поступают против воли Божией» (Златоуст); «действуют не по чину, от Бога учрежденному» (Феодорит и Экумений). «Бог каждому определил свой чин; преступающий его есть бесчинник» (Феофилакт). Это те же лица, которые Апостол во втором послании назвал безчинно ходящими, не по преданию, еже прияша от нас, также ничтоже делающими, но безчинно ходящими ((2 Сол 3:6), 11). Вообще это такие, которые нерадят о своем долге и своим беспорядочным поведением нарушают общий мир и спокойствие, и срамят общество христианское пред лицом нехристиан. «Церковный чин стройнее воинского; вследствие того и ругатель бесчинен, и пьяница бесчинен, и любостяжатель, и все согрешающие. — Так как в строе они идут не чинно, но в беспорядке, то и нарушают строй» (Златоуст). Апостол заповедует их вразумлять, то есть «не с строгостию и надменностию делать им выговоры, но с снисхождением, с кротостию. Ибо тот, кому делают строгие выговоры, ожесточившись, становится более дерзким и пренебрегает ими; но посему чрез увещание надлежит врачевство сделать приятным» (Златоуст), убеждая их понять несообразность их поведения с своим званием и исправиться.

Утешайте малодушныя. «Малодушен тот, кто падает в духе от неприятностей, несчастий, от притеснений, гонений и лишений, от скорбей и болезней, малодушен не переносящий обид, малодушен не переносящий искушений за Христа. Он именно и есть посеянный на камени» (Златоуст). Как готового отпасть, долг любви обязывает всякого поддержать его, утешая и воодушевляя к терпению великими обетованиями благ, отложенных истинным христианам, которые, несмотря на скорби, пребудут верными своему званию. И малодушные, как христиане, сами знают все это; но в час скорби и малодушия выпадают из памяти и сердца все утешительные истины христианские. Воскресить их в сознании и снова приблизить к сердцу — есть указать источник утешения и воодушевления малодушествующим.

Заступайте немощныя… Немощны и те, кои изнемогают в вере ((Рим 14:1)), и те, у коих совесть немощна (1 Кор 8:7), 11 — 12), слабые в познании веры, в убеждениях, в правилах жизни христианской, и готовые или отпасть от веры, или впасть в грехи. Христианам преуспевшим и крепким долг любви повелевает поддерживать таковых. «Подкрепляйте тех, которые не имеют непоколебимой веры» (Феодорит), «которые немощны в отношении к ней», потому что и в отношении к ней бывает немощь. Но смотри, как он не допускает, чтобы их презирали. Так и в другом месте пиша, сказал он: изнемогающаго в вере приемлите (Рим 14:1); подобно тому, как и в наших телах мы не даем погибнуть немощному члену» (Златоуст). Но, может быть, здесь разумеются и такие, которые в случаях напраслин не могут отстоять себя сами, хоть и есть способы к тому. Апостол велит заступаться за таких и поддержать их правое дело своим советом, содействием и ходатайством.

Долготерпите ко всем. Кто, встречая неприятности и оскорбления от другого, не позволяет себе подвигаться против него на немирность, гнев и неприязненные чувства, тот терпит; а кто хранит ненарушимым мирное расположение к другому, несмотря на то, что этот продолжает действовать так, что его дела постоянно колеблют такое расположение,— тот долготерпит. В общежитии — нельзя пробыть без столкновений. Предписывая долготерпение, Апостол запрещает всякое чувство неудовольствия на кого-либо из-за этого. Но как душа наша очень подвижна на неудовольствие, то Апостол почасту внушает добродетель долготерпения ((Еф 4:2); (Кол 3:12)), указывая источник ее в любви ((1 Кор 13:4)). При слове: ко всем, Апостол разумеет всякого, от кого идет неприятность, или кто причиняет труд, не имея в виду его веры, верующий ли он, или неверующий. Не смотри на то, кем возбуждается тревога в сердце, а на самую тревогу, чтоб, восстановив внутренний мир, оказаться сильным к долготерпению. Тут же разумеются и все лица, о которых поминалось пред сим, — бесчинные, малодушные, слабые, и, может быть, преимущественно они,— чтоб внушить, что в отношении к ним надлежит действовать с терпением любви, без всякой горячности и раздражения. Для тех, хотят благотворно действовать на других, это «самое приличное свойство, сильное остепенять самых зверских людей» (Феодорит), «победить самых непреклонных» (Экумений), «обратить и пристыдить самого грубого и самого бесстыдного» (Златоуст).

Блюдите, да никтоже зла за зло кому воздаст. Долготерпение благодушно переносит все неприятности от других. Но в кругу сих неприятностей есть особенно раздражительные, как, например, унижение, личное оскорбление, намеренное зло и подобные, которые вызывают самозащищение или, прямее, под его прикрытием, месть. Отмщать склонна падшая природа наша, так что это вошло будто в естественное право. Эта благовидность отмщения, которого сущность состоит в воздавании злом за зло, побудила святого Апостола выделить из общего круга предметов долготерпения неприятности, возбуждающие месть, чтоб поставить всех на страже против этих особенно неправых движений раздраженного сердца. Трудно удерживаться от порывов досады, гнева и мести; почему Апостол и ставит эту добродетель под общее блюстительство: блюдите, — и, конечно, под особенное блюстительство тех, на коих лежит долг — блюсти за всеми нравственно-религиозными состояниями христиан. Месть кладет пятно на все христианское общество пред лицом язычников. Почему справедливо на всех возлагается смотреть, чтоб она не проторглась. Кроткие и спокойные пусть удерживают и остепеняют горячих. Запрещая христианам месть, Бог берет отмщение Сам на Себя: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь (Рим 12:19). Самим же христианам позволительно отмщать только добром: аще алчет враг твой, ухлеби его; аще ли жаждет, напой его. Сие бо творя, углие огненно собиравши на главу его. Не побежден бывай от зла, но побеждай благим злое (Рим 12:20).

Но всегда гоните доброе и друг к другу и ко всем. Вне связи речи это слово Апостола заповедует не только быть всегда готову сделать другим добро, когда представится к тому случай, но и самому изыскивать эти случаи, как бы гоняться за ними, как за самою выгодною добычею. В связи же речи, здесь указывается образ действования, противоположный отмщению. Желающий отмстить изыскивает способы, как бы сделать зло за зло; а ты, говорит, не об этом заботься, а о том, как бы сделать добро вместо зла, — и заботься усиленно, со рвением, чтоб непременно достигнуть сей цели и тем погасить пагубную вражду. В том состоит высшее любомудрие, чтоб не только не платить злом за зло, но платить за него Добром. Поистине, это такое отмщение, которое приносит великую пользу и тебе, и тому (врагу), если захочет» (Златоуст). Это правило напоминает заповедь Спасителя: любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас, и молшпеся за творящих вам напасть, и изгонящия вы. Яко да будете сынове Отца вашего, Иже есть на небесех, яко солнце Свое сияет на злыя и благия, и дождит на праведныя и неправедныя (Мф 5:44). И святой Петр учил,— не воздавать зла за зло, и досаждения за досаждение; сопротивное же благословлять (1 Пет 3:9). И Апостол Павел повторял то же наставление в других местах: благословляйте гонящия вы, благословите, а не кляните… ни единому же зла за зло воздающе, промышляюще добрая пред всеми человеки ((Рим 12:14), 17).— Слова: друг к другу и ко всем или то же значат, что и: ко всему телу Церкви и, в частности, к каждому христианину. Или: друг к другу значат — к братиям христианам, а ко всем — и к неверным (Златоуст, Экумений, Феофилакт). Такой образ действования в отношении к обидчикам возвышал христиан в глазах язычников более, чем самое благотворение. Ибо тут удовлетворялось и естественное доброхотство сердца, а там дела шли наперекор сердцу; чего невозрожденные язычники не могли понять по своим началам и дивились тому, как чему-то необыкновенному, каково оно и на самом деле есть.

Блюдите, да никтоже зла за зло кдму воздаст, но всегда доброе гоните и друг ко другу и ко всем.

См. Толкование на (1 Сол 5:14)

Всегда радуйтеся

— радостью о Господе (Флп 3:1); 4, 4) и о Дусе Святе (Рим 14:17), которая водворяется в сердце под влиянием живой веры, теплой любви и крепкого упования, и бывает столь глубока, что никакие внешние беды расстроить ее не могут. В христианине такая радость столь же естественна, как естественна радость у сына, принятого снова в объятия любви отцом, которого он прогневал, у пленника и узника, ожидавшего казни и смерти и получившего свободу, у должника неоплатного, с которого сняты долговые обязательства, и вообще у человека, находившегося в последней крайности и вдруг неожиданно получившего полное счастие. Что у этих делается внешно, все то в высшем значении совершается у христианина в духе. Человек создан на радость — на жизнь райскую; потерял ее чрез грехопадение; теперь в Господе Иисусе Христе благодатию Святого Духа опять восстановляется он в первый свой чин. Хоть внешно он еще не в раю, но внутри уже получает райский строй. Оттого и радуется. В житейском быту люди находятся в веселом расположении духа, когда нужды не тяготят, отношения с другими мирны, дела текут исправно и впереди не грозит никакая беда. У христиан грехи прощены, нравственные силы восстановлены благодатию, мир с Богом водворен, совесть блюдется чистою ко всем и ко всему, уверенность, что Господь хранит и сохранит его до конца непорочным, непоколебима, упование блаженства вечной жизни глубоко. В такой обрадовающей атмосфере живя, он не может не быть в постоянно отрадном состоянии духа. Но существенная основа радости христианина — обновление падшего естества. В возрождении полагается семя новой жизни, по образу воскресшего Господа ((Рим 6:4)). Начав с сего момента ходить в обновленной жизни, он более и более высвобождается из уз растления греховного и преисполняется чувством здравия Духовного. Это чувство почти то же, что чувство воскресения. Отсюда всегдашняя радость жизни о Господе. Из всего сказанного видно, что радость христианина есть отражение его духовного состояния и есть потому не произвольное чувство. Как же она предписывается? — И предписывается держать себя в таком же состоянии Духовном, которое приносит непрестанную радость, окружать себя такими убеждениями, которые навевают отраду в душу, не лишать себя рушения предлагаемых всех духовных благ о Господе, которые не могут не веселить сердца, не чуждаться никогда трудов и подвигов, которые, хотя узким путем, но ведут в живот. Апостол не того хочет, чтоб христианин мечтами какими развивал в себе радость, а чтоб — делом, вступив в обрадовающую область света и живота. И сколько последняя неизбежна для истинного христианина, столько же радость неразлучна с истинным христианством. Почему она многократно и предписывается в Слове Божием ((Флп 3:1); 4, 4; (Рим 12:12); (2 Кор 6:10); (Рим 14:17); (Иак 1:2)). Когда внутри мир и радость, тогда внешние беды и скорби не влияют на христианина, так что он другими только может почитаться скорбящим, сам же в себе присно радуется ((2 Кор 6:10)).

Непрестанно молитеся.

И в других посланиях святой Павел заповедует пребывать (Рим 12:12) и терпеть в молитве, бодрствующе в ней (Кол 4:2), всякою молитвою и молением молиться на всяко время духом (Еф 6:18). Постоянству и неотступности в молитве научает и Сам Спаситель притчею о вдовице, неотступностию прошения умолившей неправедного судию ((Лк 18:1) и далее). Видно, что непрестанная молитва есть не случайное предписание, а неотъемлемая черта духа христианского. Жизнь христианина, по Апостолу, сокровенна со Христом в Боге (Кол 3:3). В Боге и пребывать ему неотлучно должно вниманием и чувством, что и есть непрестанная молитва. С другой стороны, всякий христианин есть храм Божий, в коем живет Дух Божий (1 Кор 3:16); 6, 19; (Рим 8:9)). Сей-то Дух, всегда в нем пребывающий и ходатайствующий, молится о нем всегда воздыханиями неизглаголанными (Рим 8:26), научая его самого непрестанной молитве. Самое первое воздействие благодати Божией, обращающей к Богу грешника, обнаруживается устремлением его ума и сердца к Богу. Когда потом, по покаянии и посвящении жизни своей Богу, благодать Божия, совне действовавшая, чрез таинства низойдет в него и пребудет в нем, тогда делается в нем неизменным и всегдашним и то устремление ума и сердца к Богу, в коем существо молитвы. Оно обнаруживается в разных степенях и, как всякий другой дар, должно быть возгреваемо ((2 Тим 1:6)). Возгревается же по роду своему: трудом молитвенным и, особенно, терпеливым и целесообразным пребыванием в молитвах церковных. Непрестанно молись, — трудись в молитве,—и приобретешь непрестанную молитву, которая сама уже станет совершаться в сердце без особых напряжений. Всякому очевидно, что заповедь святого Апостола не исполняется одним совершением положенных молитв в известные часы, но требует всегдашнего хождения пред Богом, посвящения всех дел Богу, всевидящему и вездесущему, возгреванием теплого к небу обращения умом в сердце. Вся жизнь, во всех ее проявлениях, должна быть проникнута молитвою. Тайна же ее — в любви к Господу. Как невеста, возлюбившая жениха, не разлучается с ним памятию и чувством, так душа, с Господом сочетавшаяся любовию, неотступно с Ним пребывает, теплые обращая к Нему беседы из сердца. Прилепляяйся Господеви, един дух есть с Господем (1 Кор 6:17).

О всем благодарите. Сия 6о есть воля Божия о Христе Иисусе в вас.

Обрадованному получением неоцененных благ в Господе Иисусе и непрестанно предстоящему Богу в молитве естественно изъявлять благодарные чувства к облагодетельствовавшему его. Почему, коль скоро есть радость и молитва в сердце, есть там и благодарение. Несмотря, однако ж, на то, как радость и молитва, так и благодарение предписываются христианам во многих местах Писания в напоминание, чтоб не оставляли без внимания этого естественного движения обращенного к Господу духа. Так к ефесянам заповедует Апостол возгревать в сердцах своих песни духовные, благодаряще всегда о всех о имени Господа нашего Иисуса Христа Богу и Отцу (Еф 5:20); филиппийцев учит ни о чемже пещися, но во всем молитвою и молением со благодарением прошения свои сказывать к Богу (Флп 4:6); колоссянам внушает: благодарни бывайте… И все, еже аще творите словом или делом, вся во имя Господа Иисуса Христа, благодаряще Бога и Отца Тем ((Кол 3:15), 17); и еще: в молитве терпите, бодрствующе в ней со благодарением (4, 2). Когда заповедуется благодарить о всем, то имеются в виду или блага, которых сподобляется христианин в благодатном царстве Христовом, или, кроме этого, и те блага, которые всякий получает от всеблагого промысла по естеству, как то: бытие и все потребное к благобытию. Греческое выражение εν παντι — во всем наводит на мысль, что Бога благодарить должно во всех обстоятельствах жизни, в радости и горе, в счастии и несчастии. Ибо всеблагий Бог всем воспитывает человека для вечности, имея в виду раскрыть в нем все добрые его стороны. И детская преданность в волю Божию умеет видеть во всех случаях жизни отеческое о себе попечение Божие, и благодарной являться не за одно приятное, но и за то, что бывает неприятно. Святой Златоуст пишет: «Всегда благодарить есть свойство души любо мудрствующей. Ты потерпел какое-нибудь зло? Но, если хочешь, оно вовсе не будет злом. Возблагодари Бога, и зло обратится в добро. Скажи ты подобно Иову: буди имя Господне благословенно во веки (Иов 1:21)».

Сия бо есть воля Божия о Христе Иисусе в вас. На что такова воля Божия? Благодарить ли только, или и радоваться, и непрестанно молиться? — На все эти три проявления духовной жизни. Ибо они неразлучны и составляют одно постоянное настроение духа в спасаемых — радостно-молитвенно благодарное. Непрестанное возношение ума и сердца к Богу, в радости духа с благодарением,—неотъемлемые плоды духа в сердцах истинно верующих. Когда говорит Апостол: такова воля Божия, то хочет сказать, что это не мой совет, а прямая воля Божия во Иисусе Христе, вам открытая. Причем намекается, что, хотя бы нигде прямо Господом не выражены были такие заповеди, само устроение спасения нашего, им совершенное, таково, что сподобляющийся его, вступающий в порядки жизни, спасение приносящие, и уверенный, что восприявший его во свое общение Господь не оставит его, и, начавши в Нем свое дело, несомненно и до конца доведет его, сознает в духе своем лежащее обязательство — с Господом всегда пребывать в радости и благодарной молитве. Воля Божия — в вас, не исключительно только в вас, но в вас, как христианах; следовательно, в вас, наряду с другими христианами. Таково христианство, что принявший его и вкусивший плодов его всегда радуется, непрестанно молится и о всем благодарит.

Духа не угашайте

С высоты духовной жизни нисходит теперь Апостол к самому ее источнику и роднику. Обычно живет человек в беспечности и нерадении о Богослужении и спасении. Зовущая ко спасению благодать пробуждает спящего грешника; он, внявши сему зову в чувствах покаяния, восходит до решимости посвятить прочую жизнь свою на дела Богоугодные и тем соделать свое спасение; это решение обнаруживается ревностию, которая становится мощною, когда сочетавается с нею Божия благодать, посредством Божественных таинств. С сей минуты христианин начинает духом гореть, то есть неослабно ревновать об исполнении всего, на что совесть указывает ему как на волю Божию. Сие горение духа можно поддерживать и усиливать, можно и погасить. Возгревается он паче всего делами любви к Богу и ближним, составляющей существо сего духа, верностию вообще всем заповедям Божиим с покоем совести, безжалостными к себе подвигами Душевно-телесными, молитвою и Богомыслием. Погашается отклонением внимания от Бога и дел Божиих, неумеренным озабочением себя делами житейскими, поблажками чувственным удовольствиям, плоти угодием в похоти, пристрастиями. Погасни сей дух, погаснет и жизнь христианская. Человек опять становится, как был, нерадивым и беспечным, и начинает жить, как живется, не заботясь крепко, на худое ли он попадает или на доброе. Предостерегая от сего пагубного шага, Апостол и внушает не угашать духа, то есть этого духа ревности, склоняясь на то, что противно ему, а, напротив, возгревать и питать его тем, что сродно ему. Что здесь святой Павел выразил так коротко, то в послании к Римлянам изъясняет в трех положениях: (будьте) тщанием не ленивы, духом горяще, Господеви работающе (Рим 12:11). «Не только будьте тщательны, но неослабны; не только имейте дух, но пламенейте духом, то есть будьте усердны и ревностны» (Златоуст на это место послания к Римлянам). Гореть духом значит посему, всеусердно ревновать о том, чтобы угождать Господу, святую волю Его исполняя неопустительно, как делают рабы в отношении к господам, а не угашать духа — не угашать сей ревности. Святой Златоуст пространно рассуждает о сем горении духа. Приводим кратко слова его:

«Какая-то густая мгла, и мрак, и облак разлиты над всею землею. Указывая на это, Апостол говорил: бесте иногда тма (Еф 5:8). Нас окружает ночь, так сказать, безлунная, и мы среди этой ночи ходим. Бог же дал нам ясную лампаду. возжегши в душах наших благодать Святого Духа. Но, приняв сей свет, одни сделали его более ярким и ясным, как, например, Павел, как Петр, как все святые; а другие погасили, как пять дев, как те, которые потерпели кораблекрушение в вере, как коринфский блудник, как отпавшие галаты. Посему Павел говорит теперь: Духа не угашайте, то есть дара; потому что так обыкновенно называет он дар Святого Духа. Погашает же его нечистая жизнь. Ибо подобно тому, как, когда кто-либо нальет воды, или бросит землю на свет в светильник, или, даже ничего такого не делая, когда только выльет из него масло, — потухает свет, так потухает и дар благодати. Если ты привнес земное, если ты предался заботам о текущих делах, то ты уже погасил дух. Погасает пламень и тогда, когда не достает елея, именно, когда не творим милостыни. Так как он сам пришел к тебе по милости Божией, то, когда не находит в тебе сего плода, отлетает от тебя. Ибо он не пребывает в душе немилостивой.—Итак, не будем угашать его. Всякое злое дело погашает сей свет: и злоречие, и обиды, и все подобное. Как бывает с огнем,— что все чуждое ему уничтожает его и все сродное с ним его усиливает,— так бывает и с этим светом».

Так обнаруживается общехристианский благодатный дух, за покаяние и веру нисходящий в душу каждого в таинстве крещения или возвращаемый в таинстве покаяния. Огнь ревности составляет существо его. Но направления он может принимать разные, смотря по лицам. У иного он весь обращается на самоисправление в строгих подвигах, у иного — преимущественно на Дела любви, у иного — на благоустроение христианского общества; у иного на распространение Евангельского учения проповедию, как, например, в Аполлосе, который горя духом, глаголаше и учаше известно, яже о Господе (Деян 18:25). Во всех сих направлениях не угашать духа значит не подавлять его требований, внушений и устремлений, а благоразумно удовлетворять им, обращая все во славу Божию, во спасение свое и братий о Господе.

Некоторые под духом здесь разумеют особенный дар воспринимать внезапные озарения ума, входить в созерцание Богооткровенных истин, известных ли уже, или новых, с неудержимым желанием сообщать эти озарения и внушения Духа другим в сильном и одушевленном слове. Не угашать такого духа значит не мешать ему обнаруживаться и действовать в себе и других, во благо Церкви. Но в таком случае — это будет то же, что: пророчествия не уничижайте. Как Апостол пишет уроки жизни в кратких положениях, так что каждое из них содержит свое особое правило, то нет повода в этих двух изречениях (стихи 19 — 20) видеть одну и ту же мысль. Скорее следует допустить, что святой Павел, сказав о хранении общехристианского благодатного духа сего,— духа жизни о Христе Иисусе,— напомнил и о духе пророческом, к которому не везде тогда относились как должно, помянул как бы мимоходом, не имея нужды много говорить о сем особом даре, ни о других благодатных дарах. Это тем удобнее принять, что тотчас за: пророчествия не уничижайте, следуют такие уроки, которыми определяется должное употребление общего благодатного духа жизни о Господе, в понуждении себя на всякое сознаваемое добро и в противлении всякому сознаваемому злу.

Пророчествия не уничижайте.

В первенствующей Церкви был особый дар пророчества ((Рим 12:6); (1 Кор 12:10)), и те, которые обладали им, именовались пророками. Имя сей дар получил от прозрения в будущее и проречение его, но действия его не ограничивались этим одним. Пророчествуяй человеком глаголет созидание и утешение и утверждение (1 Кор 14:3),— определил святой Павел в другом месте. Следовательно, пророчество обнимало всякого рода Божественные истины и предлагало их,— только всегда как непосредственное откровение Божие. Сознание непосредственного откровения есть отличительная черта духа пророчества, оттого имеющему пророчество присвояется ведение всех тайн ((1 Кор 13:2)), и пророчествование подавляется однозначащим с предложением откровения ((1 Кор 14:6), 30). Видно, что дар сей не всегда был исключительным достоянием некоторых лиц, но он мог находить и находил на всякого верующего. Возбужденный сим духом верующий сознавал, что получил откровение и чувствовал побуждение и способность созерцаемую им по откровению истину воодушевленно изложить другим верующим и их воодушевить ею, подобно как сам воодушевлен. Кто в общем собрании верующих, сознавая, что ум его обнят истиною новою, важною, свыше ему внедряемою, которую потому скрывать от других он считал делом, противным воле Божией, — вставал и предлагал ее собранию, тот пророчествовал, — о будущем ли говорилось, или о настоящем и прошедшем, или сокровенное нечто, всегдашнюю цену имевшее предлагалось, или это было нечто такое, что он доселе не так ясно сознавал, или чего совсем не знал. Все это, однако ж, было такого рода, что верующие из того могли почерпать только созидание, утешение и утверждение ((1 Кор 14:3)). В этом состоянии и речь изливалась в более возвышенном тоне, с большею живостию и энергиею, чем в обычном, более спокойном учительстве.

Очевидно, что уничижать сей дар, то есть ни во что его ставить, и ради того, конечно, ограничивать или совсем устранять его проявление и действие в собрании христиан, значит лишать христианское общество всегда необходимого притока оживительных благодатных возбуждений, не говоря уже о том, что это есть явное противление Духу Божию и оскорбление Его ((Еф 4:30)). Святой Апостол и запрещает это делать. — Но по какому поводу? После в Коринфской Церкви обнаруживались недолжные отношения к сему дару, и святой Павел вынужден был делать по сему поводу особые распоряжения и постановления (1 Кор., глава 14). Было ли что подобное в Солуни, не видно. Может быть, святой Апостол предотвращал только возможное или имел в виду обратить только более усердное внимание к проявлениям сего духа, столько плодотворным особенно в юной Церкви, где многое надлежало восполнять и разъяснять. Святой Златоуст так объясняет это: «В те времена многие пророчествовали, одни истинно, другие ложно. Диавол, будучи лукав, хотел по поводу дара пророчества низвратить все в Церкви. Вследствие того и тот, и другой предсказывали будущее — и демон, и дух, хотя первый пророчествовал ложно, а другой истинно, и неоткуда было взять признака, по которому можно было бы отличать одного от Другого: ибо и те, и другие пророки учили, не давая отчета в своих словах, подобно Иеремии или Иезекиилю. Так как в это время у фессалоникийцев многие пророчествовали, то, сказавши: духа не угашайте, он благовременно присовокупил и следующие слова: пророчествия не уничижайте. Он хочет здесь выразить следующую мысль: по той причине, что у вас есть несколько лжепророков, вы ради их не противодействуйте пророкам истинным и не отвращайтесь от них». Та же мысль у блаженного Феодорита, Экумения и Феофилакта

Вся же искушающе, добрая держите.

Вся же искушающе, добрая держите. Если слова сии поставлять в связи с непосредственно предшествующими: пророчествия не уничижайте, то есть из-за ложных пророков не пренебрегайте и истинных, то в них надо видеть апостольское руководство, как поступать в отношении к пророкам ложным. Он как бы решает недоумение: «Что ж? Неужели нам принимать и лжепророков? — Нет. Но все искушайте,— то есть и ложное, и истинное с испытанием разбирайте, и потом пророчества, оказавшиеся добрыми, принимайте, то есть почитайте их за истинные и имейте во внимании» (Феофилакт). Когда кто говорит как пророк, «искушайте, подлинно ли это пророчество» (Златоуст). «Распознавайте, что от Духа Божия и что от противника; и, отвергая, что от прелести, держитесь того, что от истины» (Феодорит). Для распознания, от Бога ли то, что говорят в пророческом духе, или это есть собственное мечтание говорящего и прелесть вражеская, в первенствующей Церкви был особый дар различения духов ((1 Кор 12:10)). В наше время для различения, от истины ли речь,— воодушевленная и увлекательная,—служит положительное учение Церкви. Это пробный камень всех учений. Что с ним согласно, то принимай, что несогласно, отвергай. И это можно делать без дальних рассуждений. Дар различения духов, живя и действуя в Церкви, определенно разграничил, что истинно и что ложно. Последуя указаниям Церкви, будешь то же делать, как бы ты последовал благодатному дару различения духов.

Но если слова сии поставить в связи с словами: духа не угашайте, то в них надо видеть продолжение изображения исходного деятельного начала истинно христианской жизни. Дух жизни о Христе Иисусе, зарождаемый сочетанием благодати со свободою, обнаруживается жаром ревности о Богоугождении и спасении. К чему стремится и чего ищет сей дух, Апостол определяет то в другом месте так: елика суть истинна, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвална, аще кая добродетель и аще кая похвала, сия помышляйте (Флп 4:8). Чтоб ревнующий в сем духе мог сознательно склониться на что-либо прямо не хорошее, этого и подозревать нельзя. Но и во внутренних движениях, и в соплетениях внешних обстоятельств много есть такого, что на вид только хорошо, а в существе дела не хорошо, и, последуя чему, можно уклониться от пути истины и добра. Апостол и придает к духу ревности рассуждение, которое должно определить, чего в данном случае надо держаться и от чего отклоняться. В другом послании он полнее изображает это, говоря: не сообразуйтеся веку сему, но преобразуйтеся обновлением ума вашего, во еже искушати вам, что есть воля Божия благая и угодная и совершенная (Рим 12:2). Предмет рассмотрения и исследования есть воля Божия — то, чего хочет от тебя Бог в тех или других обстоятельствах. Общая воля Божия уже выражена в заповедях и всем известна. Ее нечего исследовать. Но приложение заповедей может быть разнообразно, а какое именно следует избрать в предлежащем сочетании случайностей, это должен определить всякий сам тут, на месте, в момент действования. Определяет обновленный благодатию ум. Одно внешнее, письменное откровение уже просветляет ум и возочищает совесть. Благодать же, нисшедши в святых таинствах и сочетавшись с духом человека, образует духовное чутье воли Божией, которое негласно, но тем не менее верно определяет, как поступивши, поступишь Богоугодно. Это то же и у святого Иоанна помазание от Святаго (1 Ин 2:20), 27), и что чувствия обучена… в разсуждение добра же и зла в послании к Евреям (5, 14). До этого совершенства доходит рассуждение долгим учением (там же), но зачатки его даются и открываются с самого начала. Опыты жизни у внимающего себе, при помощи записанных опытов святых и советом единомысленных, под невидимым руководством благодати Божией, — суть школа обучения. Ревнующий дух один, сам по себе, может быть слеп. Очи для него — рассуждение, указывающие, куда ему должно направляться и какой стороны держаться.

Когда рассуждение определит, что хорошо и что худо, ревнующий дух естественно уже доброго держится, а от злого удаляется. Только нерадивый и беспечный может еще внимать внушениям зла и раздумывать, не поблажить ли на этот раз позывам страстей. У кого же дух горит ревностию, кому, следовательно, присущ страх Божий, у кого жива совесть, кто полон любви к Спасителю своему, тот может чувствовать приражения злых страстей, но поблажать им — никак. Для этого надо наперед погаснуть духу — горящему, сему противовесу пламени страстей. Таким образом, добрая держать, а от всякого зла отгребаться или, что то же,- уклоняться от зла и творить благо (1 Пет 3:11) суть два отправления единого жизненного христианского начала, всегда неразлучные - как бы две ноги шествующего вслед Господа путем святых Его заповедей.

Доброе держите,- узнанное добро примите в сердце, обымите его любовию и держите не однократно, а во всю жизнь, как неизменное правило вашей деятельности. От всякия злыя вещи отгребайтеся,— «не от той только или другой, но от всякой» (Златоуст). С греческого — от всякого вида зла,—то есть от зла в словах, делах, помышлениях и чувствах, или от всякой даже тени, малой черты зла. Воля Божия — норма. Противного ей ни за что не допускать, и, коль скоро недоумение предлежит, лучше пропустить дело, чем сделать сомнительное, чтоб всегда ясно было сознание исполнения точной воли Божией пред лицем всевидящего Бога. Замечательно слово: отгребайтеся. Оно заставляет представлять шествующего путем заповедей Господних похожим на идущего среди терний или густой липкой травы, которые на каждом шагу мешают свободному движению ног и вынуждают его, прежде переступания с одной ноги на другую, расчищать себе дорогу, отгребаясь от прилипшей травы или зацепившегося колючего терния. Сравнение это дает разуметь, что в ревнующем о Богоугождении и спасении против всякого доброго начинания возникает злое помышление, а иногда и влечение, источаемые неочищенным еще страстным сердцем,—и что при исполнении первого не обойдешься без того, чтоб не побороться с последними. Надо презреть их, отвергнуть, возненавидеть, и таким образом отгрестись от них, чтоб свободнее держаться доброго.—Тут намекается на то, о чем святой Павел пишет в послании к Римлянам: обретаю закон, хотящу ми творите доброе, яко мне злое прилежит. Соуслаждаюся бо закону Божию по внутреннему человеку: вижду же ин закон во удех моих, противувоюющ закону ума моего, и пленяющ мя законом греховным, сущим во удех моих (Рим 7:21). Таким образом, горящий духом, благодатию Божиею укрепляем, то отклоняет себя от зла, то преклоняет к добру. Противление злу и принуждение себя на добро — два постоянные его занятия, облегчающиеся по мере ослабления страстей и преспеяния в добре. Цель его стремлений — дойти до того, чтоб во всем составе естества его царствовало одно добро.

От всякия вещи злыя (от всякого вида зла) отгребайтеся.

См. Толкование на (1 Сол 5:21)

Сам же Бог мира да освятит вас всесовершенных (во всем), и всесовершен ваш дух и душа и тело непорочно в пришествие Господа нашего Иисуса Христа да сохранится.

С горящим духом, исполняя всякое узнанное добро и от всякой тени зла удаляясь, становится христианин на путь к совершенному очищению. Кто так настроился, тот у преддверия святости. Такими видит святой Павел солунян и, как бы снарядивши их в добрый путь, напутствует благожеланием, чтоб Бог помог им и до конца дойти. Выражает это он молитвою к Богу, от Коего всякое благо и всяк дар совершен.

Сам же Бог… Не надейтесь на свои усилия и труды; они не доведут вас до цели, если не возьмет вас в Свое покровительство и попечение Сам Бог. Но вместе будьте уверены, что когда вы со своей стороны употребляете все старание, то и Сам Бог не оставит вас, придет к вам на помощь и Своим содействием увенчает успехом труды ваши. Когда, таким образом, Сам Он воздействует в вас, не сомневайтесь, что достигнете искомого,— Бог мира. Освящение и зачинается водворением начатков внутреннего мира с Богом и совестию, и, зрея само, крепит сей мир. Это преимущественный плод освящения. Обычно благодетелей величать титлами благ, от них полученных; и Апостол, сознавая, что высшее благо от устроенного в нас Богом спасения есть мир, именует его Богом мира, — не здесь только, но и во многих других местах ((Рим 15:33); 16, 20; (Флп 4:7), 9 и другие). Да освятит — да соделает святыми и непорочными и неповинными пред Собою ((Кол 1:22)), чтоб нигде в вас не оставалось никакой скверны, или порока, и чего-либо от таковых, но чтоб вы были святы и непорочны во всем ((Еф 5:27)), очищены от всякой скверны Плоти и духа (2 Кор 7:1). Всесовершенных, с греческого во всех частях — ολοτελεις (как и по-славянски в скобках — во всем). Как грех и страсти проникли все части естества человеческого и сопл елись с ними, так и освящения желает Апостол тоже во всех частях, чтоб благодать Божия, провождаема будучи всюду усилиями самого человека, все преисполнила собою и от всего отребила все греховное, и все уды, бывшие прежде рабами нечистоте и беззаконию в беззаконие, преобразила в рабов правде со святынею (Рим 6:19).

Дальнейшие слова поясняют, что значит всестороннее во всех частях освящение: и совершен ваш дух, и прочее. — Всесовершен, с греческого — ολοκληρον υμων — целое вас, все ваше, целый состав ваш. Что же это все ваше? — Дух, и душа, и тело. Все эти составные части естества человеческого да сохранятся в непорочности в пришествие Господне. Как имение какое приобретши, надобно еще хранить, так надо хранить и стяжанную трудом с помощию благодати чистоту и свободу от страстей. Поминутно угрожает опасность увлечений и падений, от коих может соблюсти только помощь Божия. Почему не говорит: сохраните, но да сохранится,—Тем же Богом мира, Который производит и всестороннее освящение. На какой бы кто степени ни стоял, страх падений не оставляет его, а следовательно, нужна помощь в охранении его свыше. И это до самого исхода, или до пришествия Христова.

Дух и душа и тело — Богооткровенное указание на состав естества человеческого. Как малый мир, человек совмещает в себе все виды жизни, проявившиеся в его предшественниках по лествице творения. В нем есть и растительно-животная жизнь, и животно-душевная вместе с душевно-человеческою, и духовная, исключительно ему принадлежащая и его характеризующая. Их и означают слова: тело, душа и дух. Тело — наш животно-растительный организм, со всеми его отправлениями и потребностями; душа — начало тех внутри нас сознательных явлений, кои начинаются чувственными восприятиями, влечениями и ощущениями и оканчиваются научными построениями, многообъятными начинаниями и предприятиями, произведениями вкуса; дух — орган Богообщения, Бога сознающая, Бога ищущая и Богом живущая сила. Существенные черты его - сознание и свобода, движущие его начала суть: вера в Бога, чувство всесторонней зависимости от Него и уверенность в Нем. Проявления жизни суть: страх Божий, действия совести и жажда Богообщения, выражающаяся (со внешней стороны) недовольством ничем тварным. Это и есть то дыхание жизни Богоподобной, которое вдохнул Бог при творении в первозданного. Сочетавшись в человеке с душою животною, оно претворило ее в душу человеческую, которая потому в своих действиях являет основательное сродство и с животными, и с духом. Как в духе отличительная черта человека, то сему духу даровано преобладающее в человеке, положение над душою и телом, под условием полной покорности самого его Богу. Нормальный строй человека таков: дух в Боге, под его управлением — душа, под тем и другою — тело. Когда же отпал человек от Бога, дух потерял власть над душою, а эта — над телом. Жизнь падшего стала преимущественно плотская — чувственная, с слабою душевною и еще слабейшею духовною. Предваряющая — зовущая Божия благодать, приближаясь к человеку, действует прямо на дух его и, оживотворяя его стихии — страх Божий, совесть и жажду Богообщения, обращает его к Господу Спасителю, Который, сочетая с ним навсегда благодать в таинствах, возвращает ему в человеке опять преобладающее положение. С сей минуты облагодатствованный дух начинает властно распоряжаться душевными силами и действиями, в видах преобразования ее всей по своим началам, или одухотворения ее. Привыкши к иного рода занятиям и вкусам, душевный человек не вдруг уступает: отсюда — борьба, неизбежная принадлежность истинно христианской жизни. Тело — страдательное орудие душевно-духовной жизни. Падшая жизнь — грехолюбивая, страстная, чувственная, в нем преимущественно образует свой престол, оседлость и твердыню. Благодать Божия, руководя дух в трудах восстановления человека от падения, научает его прежде всего взять эту крепость, в которой укрывается и от которой получает подкрепление все греховное и страстное. Отсюда, тотчас по обращении, строгие подвиги телесные,—распятие плоти со страстьми и похотьми, — чтоб вытеснить отсюда всякое растление и тем лишить его опоры. Цель труда — отрезвить тело и сделать его покорным орудием духа в его целях и стремлениях.

Отсюда всякому понятно, когда дух, и душа, и тело — непорочны? — Дух непорочен, когда весь в Боге, и душе не покоряется, а ее себе подчиняет и по-своему направляет и устрояет; душа непорочна, когда, подавляя в себе всякую страстность, во всем следует созерцаниям, внушениям и вкусам духа и ничего противного тому не допускает ни в науках, ни в искусствах, ни в начинаниях,— и телом владеет, не ему покорствуя, а его себе обращая в орудие; тело непорочно, когда не творят угодия ему в похоти, а держат его в строгой мере естества, отревая все похотное.

Святой Златоуст, Феодорит, святой Дамаскин, Экумений, Феофилакт под духом разумеют Божественную благодать, сообщаемую верующим в крещении, и молитву о сохранении духа в непорочности понимают как молитву о сохранении неугасимою сей благодати, соделывающей нас непорочными. Это не опровергает предложенных пред сим мыслей. Дух человека падшего, сам по себе, не может действовать соответственно своему назначению. Силу на то он получает от нисходящей на него Божией благодати, без которой действия его не бывают видны, и его будто нет. Так что хранить дух есть то же, что хранить благодать, и хранить благодать — то же, что хранить дух. Святой Златоуст подтверждает это, говоря: «Когда всецело сохраним в себе дарование (Святого Духа), тогда и наш дух останется невредим». — Экумений высказывает ту же мысль, когда говорит: «Если не погасим благодати Святого Духа худыми делами, то она сохранится в нас целою, светло воспламеняя собственный наш светильник (то есть дух наш). Если же дух в нас пребудет сохранно цел, то и душа, и тело соблюдутся непорочными»,— благодать, пришедши в нас, не творит новых сил, а восстановляет падшие и расстроенные. Если, по благодати, обнаруживаются в нас духовные действия, то не иначе, как от духа нашего, восстановленного благодатию. И сама благодать не есть нечто, отдельное от Бога, а есть восстановление Богообщения, прерванного падением и теперь снова возвращаемого вследствие Богом же произведенного обращения духа к Богу и предания себя Ему. Возвышение благодати в нас есть расширение и углубление Богообщения. Верх его указал Спаситель, когда сказал: аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет; и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим (Ин 14:23). Располагает же к соблюдению слова Господня и силу к тому подает и, следовательно, подготовляет пригодную для Боговселения храмину — Святой Дух — это высшее благо непосредственно соединено с непорочностию духа, души и тела.

Выразив такие высокие благожелания, Апостол спешит устранить всякое колебание надежды в исполнении их, восставляя в сознании их уверенность в верности Бога Самому Себе.

Верен призвавши вас, иже и сотворит.

Сотворит все сие,—чего я вам желаю,—и какими быть вам заповедую, такими и сделает вас, так что несомненно вы предстанете пред Господа в пришествие Его непорочными. Это так верно, как верен призвавший вас. Призвал — не бросит. Как призвал Он в царство Свое, куда ничто не войдет нечистое, то, призвавши для Царства, и очистит вас для вступления в него. Начный — и совершит (Флп 1:6). «Если Он призвал вас ко спасению, а Он истинен, то верно спасет, потому что желает сего» (Златоуст). В этом — основание надежды спасения и для всякого христианина. Кто мог бы приступить к Богу, или изречь пред Ним обет Ему единому работать, если б не нисходила в сердце его уверенность, что не хотящий смерти грешника никогда не оставит его и какими весть путями проведет его к желанному концу (сравни: 1 Кор. 1, 9; 10, 13; (2 Сол 3:3); (Евр 10:23); 11, 11).— Не колеблись. Исполнит Господь обетования Свои, только и ты будь верен Ему и во всем, требуемом от тебя, исправен. Ищи, стремись, трудись, не ослабевая,— и будет. Слаб и изменчив человек; решения его шатки. Но Бог, благодатию Своею, в предающих себя Ему, умеет шаткую волю человека приводить в согласие с Своею волею и выполнять в людях их же силами намерения Свои о них.

Братие, молитеся о нас

— чтоб Бог хранил здоровье, подавал силы, устроял благоприятные обстоятельства для проповеди Евангелия. В других посланиях он выражает это прямее: споспешествуйте ми в молитвах о мне к Богу (Рим 15:30), молящеся… да Бог отверзет нам двери слова, проглаголати тайну Христову (Кол 4:3), да слово Господне течет и славится, якоже и в вас (2 Сол 3:1). Вся забота у него об успехах Евангелия, и всего нужного для сего ожидает он от единого Бога.

Но чего ради Апостол просит молитв о себе, когда с ним, как и со всеми Апостолами, по обетованию своему, Сам Господь, споспешествующий им и слово их утверждающий знамениями ((Мк 16:20); (Мф 28:20))? - Так заставляло его делать не одно смирение, коим был исполнен, и не одно желание своим смирением и других научить смиренному о себе образу мыслей (Златоуст, Феодорит), но особенно сознание силы общной молитвы. Таков дух жизни о Христе Иисусе, что всякий в отдельности сознает себя ничем, и если имеет что или чает что иметь, то только в силу общения со всем телом Церкви, коей глава — Христос. Оттого христиане все всегда молятся друг о друге, — и хотя каждый сознает, что Отец Небесный есть и его Отец, но язык его не может произнести: Отче мой, а всегда взывает по заповеди: Отче наш. Взаимная молитва — прямой плод братской сердечной любви и свидетельство живого общения всех между собою, по коему касающееся одного, касается всех. Она составляет душу христианских обществ и всей Церкви,— и земной, и небесной.

Если же Апостол просит молитв у братии, то кто же может обойтись без них? — Сознавая это, святой Златоуст говорит к христианам, слушавшим его беседу: «Если Апостол сказал это (то есть молитеся о нас) по смиренномудрию, то мы не по смиренномудрию, а ради великой пользы и вследствие желания приобресть чрез вас нечто великое говорим: молитеся и о нас,— и говорим это не ради только того, чтобы говорить, но искренно желая ваших молитв. Ибо если я принял на себя обязанность ходатайствовать о всех вас и должен буду дать отчет в этом, то тем необходимее становится для меня молитва ваша. Ради вас я принял на себя большую ответственность; следовательно, и вы должны большую подавать мне помощь».

Целуйте братию всю лобзанием святым.

«О, какая теплота (любви)! Так как он, будучи в отсутствии, не мог сам приветствовать их лобзанием, то приветствует чрез других. Так и мы делаем, когда говорим: поцелуй за меня такого-то» (Златоуст). Любовь влечет ко взаимным объятиям и целованиям. Благодать Божия, изливаясь в сердца верующих, изливала в них любовь ((Рим 5:5)),—и они все не намерением только и желанием любили друг друга, но носили в себе самую силу любви, живую и действенную, которая и влекла их друг к другу. Объятие и целование были внешним выражением внутреннего сочетания душ. Апостол же, кроме того, желал обнять и целовать солунян, как чад, рожденных его благовествованием ((1 Кор 4:15)). Не могши сам лично это сделать, он поручает то своим преемникам-пастырям, равно как и прочитать пред всеми сие послание. Можем вообразить эту умилительную картину, когда пастыри Солунской Церкви, собрав всех христиан воедино и прочитав пред ними послание, начали всех обнимать и целовать от лица Апостола. В других посланиях Апостол просит всех целовать друг друга (Рим 16:16); (1 Кор 16:20); (2 Кор 13:12); (1 Пет 5:14). Может быть, это взаимное целование всех имело место и здесь от радости, что Апостол жив, помнит их и любит, и продолжает утверждать их в общении с Господом. Так бывает в светлое Христово Воскресение, во свидетельство общей всем единой радости о воскресении Христа Господа.

Целовать заповедует Апостол лобзанием святым, таким, какое могут давать святые святым и какое прилично принимать святым от святых: в чистоте сердца, с почтительным отношением друг к другу, как к лицам, Бога в себе носящим. Или святым лобзанием он называет лобзание любви, как святой Петр ((1 Пет 5:14)), в противоположность лобзанию предательскому, каково было Иудино (Экумений).

Святой Златоуст в этом слове Апостола видит побуждение для всех нас хранить взаимную любовь, которая делает нераздельными и разделенных пространством: «Сохраняйте и вы в себе огнь любви, ибо расстояние не составляет для нее препятствия; напротив, она наполняет собою все отделяющее ее (от любимого предмета) пространство и везде находится».

Заклинаю вы Господем, прочести послание сие пред всею святою братиею.

Как послание было надписано Церкви Солунстей, то нечего было и поминать о том, чтобы оно было всеми прочитано. Но оно могло быть прочитано каждым порознь; с чем естественно соединялось единоличное толкование и единоличное разумение писанного, а этому в Церкви Божией не следует быть. Не о том поминает Апостол, чтобы оно всеми прочитано было, но — пред всеми, в общем собрании, чтоб и толкование его, где нужно, было общее и разумение одинаковое у всех. При этом он дает разуметь, что писанное все считает для солунян законоположением; законы же обычно читались на площадях, публично пред всеми. Но как в этот первый раз послание должно быть прочитано в общем всех собрании — Церкви, так, конечно, читалось оно и всякий раз, когда было на то желание или нужда в том. В этом нельзя не видеть указания на то, что читать писания апостольские в церкви есть учреждение апостольское.

Но зачем заклинание? — Верно, святой Павел предвидел, что по каким-либо опасениям или соображениям пастыри могли не пред всеми прочитать послание сие. В отклонение этого он заклинает их именем Господа — прочитать пред всеми; чем лишает силы все побуждения и причины, какие пастыри могли представить для непубличного чтения. Читайте пред всеми, что бы из этого ни вышло. Такова воля Господня, и рассуждать нечего. Поступая иначе, будете чужды общения с Господом. Пред таким грозным «речением не могли устоять никакие соображения.

Что именно могло бы удержать пастырей от публичного чтения, не видно. Можно и не пытать сего, удовольствовавшись мыслию, что Апостол или знал, или наверное предполагал нечто такое.— Не то ли, что в послании содержались обличения, которые, конечно, касались некоторых известных личностей. Жалея их или опасаясь раздражить их, пастыри могли не читать пред всеми послания. Хотя, все одно, все узнали бы их и без публичного чтения, но для обличаемых это было бы легче. Эту благовидность отклоняя, Апостол заклинает прочитать послание пред всеми. Обличение чрез это оказывалось действеннее для обличаемых и полезнее для других. Обличаемые пред всеми, пред всеми же должны исправиться. Другие же все узнавали из сего, что такие и такие поступки неодобрительны и что, уклоняясь от них, они не особенное какое дело делали, а исполняли предписание апостольское. Притом заклинание ограждало пастырей. Обличаемые могли говорить: зачем они так осрамлены при всех? Пастырям было на что опереться: мы не могли иначе сделать; заклял нас Апостол именем Господним.

«Так страшны были для древних заклинания! Но, увы, не таковы они ныне, не таковы они для нас» (Феофилакт). Заклинание именем Господа налагает сильнейшее обязательство к исполнению того, о чем кто просит другого. Оно связывает совесть, затрагивая живые узы общения с Господом и угрожая разорванием его в случае неисполнения. Святой Златоуст пространно рассуждает о важности заклинаний именем Господа и приводит пример, как исполнение просимого при таком заклинании ценно в очах Самого Господа. Одна раба, находясь в последней крайности, просила не свою, а другую знатную госпожу заступиться за нее пред ее господами; истощивши все убеждения, она прибавила наконец и заклятие: «Не презри прошения моего, чтоб и Христос не презрел тебя в день судный». Встревоженная заклятием этим, госпожа та поспешила к господам рабы и устроила ее дело. И в ту же ночь она увидела отверстые небеса и Самого Христа. Она удостоилась такого видения, заключает святой Златоуст, именно потому, что обратила сердечное внимание на заклятие.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами. Аминь.

Таково заключительное благожелание, равно как и — аминь, подтверждающий сие молитвенное благожелание, — во всех посланиях святого Павла с малыми отличиями. И в начале послания желает благодати, и в конце, потому что она есть начало и конец в деле нашего спасения; всегда и во всем нужна столько, что без ней никто ничего не может сделать достойного Христова царствия. Как сынами царствия люди становятся чрез новое благодатное рождение, так жизнь и деятельность их по духу сего царствия могут быть устрояемы только благодатию же. Христианин, сын царствия, благодатный - одно и то же. Как, напротив, безблагодатный — уже не христианин и не сын царствия. Пиша к христианам, Апостол писал к облагодатствованным. Если желает им благодати, то в той мысли, — да сохранится, да приумножится, да возрастет. Лучшего благожелания для христиан быть не может. Где благодать Христова, там и все блага Христовы. — С другой стороны, желание благодати есть напоминание о долге исполнять условия, под коими благодать вселяется в сердца верующих и пребывает в них. Будь сам верен благодати, и благодать никогда не отступит и не оскудеет. В сем отношении Апостол как бы говорит солунянам: «Постарайтесь привлечь себе обильнейшую благодать, живя достойно того, что уже даровано вам» (Феофилакт).

«Сия же благодать да хранит и нас от всякого пути неправого; да живем во славу Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь» (Он же).