Практический совет (1Кор. 14:26-33)
Приближаясь к завершению этого отрывка, Павел дает практический совет. Он убежден в том, что обладающие тем или иным даром, должны иметь возможность проявить его; но он одинаково убежден и в том, что церковная служба не должна превращаться в беспорядочное соревнование. Лишь два или три человека могут проявлять свой дар говорить на незнакомых языках, и только в том случае, если кто-то может растолковать это вещание. Все обладают даром возвещать истину, но два или три человека должны проявлять его. Если кто-нибудь из сидящих убежден, что ему дано откровение особой важности, говорящий должен замолчать и дать ему возможность высказаться. Тот же, кто говорит, может продолжать, и нет смысла утверждать, что нашедшее на него вдохновение не даст ему возможности остановиться, ибо проповедник способен владеть своим духом. Надо соблюдать свободу, но не допускать беспорядка. Бога мира надо почитать в мирной обстановке.
Это самый интересный раздел всего послания, потому что он проливает свет на богослужение в раннехристианской церкви. Несомненно, оно отправлялось намного свободней и почти без формальных ограничений. При чтении этого места возникают два вопроса:
1) Совершенно ясно, что в раннехристианской церкви не было профессиональных священников. Правда, апостолы выделялись своей особой властью, но в этот период в каждой отдельной церкви не было своего профессионального священника. Каждый, обладавший необходимым для этого даром, мог проповедовать. Поступает ли церковь правильно, назначая профессиональных проповедников, или же было бы лучше не делать этого? Очень важно, что во время высоких скоростей, когда люди столь заняты материальными вопросами, нужно, чтобы кто-то жил особой жизнью, был ближе к Богу, мог бы провозгласить людям божественную истину, и давать наставление и утешение, которое Бог дает ему. Но в этом заключается и очевидная опасность; ибо, став профессиональным проповедником, он должен что-то говорить и тогда, когда ему нечего говорить. Но, как бы то ни было, если какому-то другому человеку есть что сказать своим братьям, то никакие церковные правила не должны помешать ему в этом. Было бы ошибкой думать, что только профессиональный проповедник может приносить людям божественную истину.
2) Несомненно, в порядке раннего богослужения присутствовала определенная гибкость. Он был достаточно свободным, чтобы каждый чувствовавший, что ему есть, что сказать своим братьям, мог сделать это. Может быть, мы придаем слишком большое значение ритуалу и стали рабами формального порядка отправления богослужения. Для раннехристианской церкви было характерно, – и это следует подчеркнуть, – что каждый, по-видимому, приходил на богослужения, зная и о своих привилегиях, и о своих обязанностях. Человек не приходил с единственным желанием присутствовать на богослужении как пассивный слушатель; он приходил не только чтобы воспринимать, но и чтобы поделиться. Понятно, что в этом заключалась определенная опасность, потому что в Коринфе были и такие, которые упивались звучанием собственного голоса. Может быть, церковь потеряла нечто, передав профессиональным проповедникам многие функции и оставив так мало простому христианину; вероятно и то, что виновен не столько проповедник за то, что он присвоил себе эти права, а миряне, которые отказались от них, ибо согласитесь, что многие думают больше о том, что общине следовало бы сделать для них, чем о том, что они могут сделать для нее. Они готовы порицать то, что делается, и вовсе отказываются от участия в выполнении задач церкви.
