Преимущественная слава (2Кор. 3:4-11)
Этот отрывок, в сущности, распадается на две части. Сначала Павел думает, что его заявление о том, что коринфяне являются живым письмом Христа, созданном под его пастырством, может показаться кому-нибудь самовосхвалением. Поэтому он спешно настаивает, что все, чтобы он ни сделал, не дело его рук, а Божиих. Это Бог уполномочил его на выполнение возложенного на него задания. Возможно, он при этом думает о том значении, которое иудеи иногда придавали одному из великих титулов Бога, Эль-Шаддай, что значит Всемогущий; но иногда иудеи толковали звание Эль-Шаддай как Сильный. Это Он – Сильный, дал Павлу возможность выполнить свою задачу.
Когда Гарриет Бичер-Стоу написала Хижину дяди Тома, в Америке за один год было продано 300 000 экземпляров этой книги. Она была переведена на десятки языков мира. Лорд Палмерстон, не читавший в течение тридцати лет ни одного романа, похвалил ее "не только за фабулу, но и за государственность". Лорд Кокберн, член Тайного совета, заявил, что эта книга сделала больше для человечества, чем любое другое произведение художественной литературы. Толстой поставил ее в ряд великих достижений человеческого разума. Она, несомненно, больше, чем что-либо иное содействовала делу освобождения рабов. Но она отказалась принимать честь за написание этой книги. Она сказала: "Я автор Хижины дяди Тома? Нет, конечно, нет. Не я определяла развитие истории: она писалась сама. Господь писал ее, а я была всего лишь скромнейшим орудием в Его руках. Все приходило ко мне в видениях, одно за другим, а я излагала их в словах. Лишь Он достойный прославления".
Ее вдохновение было от Бога. Так было и с Павлом. Он никогда не говорил: "Посмотрите, что я создал! – а неустанно твердил, – Всевышнему слава!" Он никогда не находил в себе способность выполнить какое-либо задание: он лишь знал, что Бог уполномочивает его. И вот почему он, так ясно осознавший свою собственную слабость, не боялся взяться за любое дело. Он никогда не брался за него сам, а всегда под началом Бога. Во второй части этого отрывка производится противопоставление Ветхого и Нового Завета. Завет означает соглашение, заключенное между двумя людьми, через которое они вступают в особые отношения. Библейское значение слова соглашение отличается от обычного, потому что договаривающиеся стороны вступают в соглашение на равных условиях. В библейском же смысле слова, зачинателем завета-соглашения является Бог, идущий навстречу человеку, с тем, чтобы предложить ему определенные отношения на условиях, которые человек не может ни предложить, ни изменить, а либо принять, либо отклонить.
Для выражения новый, когда он говорит о Новом Завете, Павел употребляет то же слово, которое употреблял и Иисус. А это примечательно. В греческом языке имеются два слова для выражения понятия новый. Во-первых, слово неос означает новый с точки зрения времени и лишь в этом смысле. Младенец – неос, потому что он новорожденный. Во-вторых, слово каинос означает новый не только в смысле времени, но и новый качественно. Если нечто определяется через каинос, то оно привнесло новый элемент в существовавшую ситуацию. Именно это слово каинос употребляют и Иисус и Павел для определения Нового Завета, и этим они указывают на то, что Новый Завет нов не только во временном смысле; он отличен и качественно от Старого Завета. Он создает между человеком и Богом отношения совершенно иного рода. В чем суть этого различия?
1) Ветхий Завет основывался на письменном документе. Мы имеем историю его заключения в Исх. 24:1-8. Моисей взял книгу завета и читал ее народу, и он согласился с ним. С другой стороны, Новый Завет основан на силе животворного Духа. Письменный документ всегда является чем-то внешним по отношению к человеку, в то время как действие Духа изменяет само сердце его. Человек может выполнить требования письменного закона, хотя в то же время у него есть желание нарушить его; но когда в душу вселяется Дух и руководит ею, человек не только не нарушает закон, но у него даже не возникает желание нарушить его, потому что он стал новой тварью. Письменный закон может изменить право; Дух же может изменить человеческую природу.
2) Ветхий Завет был беспощадным, потому что он создавал правовые отношения между человеком и Богом. В сущности, он гласил: "Если желаешь поддерживать отношения с Богом, ты должен соблюдать закон". В соответствии с этим складывалось положение, в котором Бог был, в сущности, судьей, а человек преступником, вечно на скамье подсудимых за невыполнение договорных обязательств.
Ветхий Завет был беспощаден еще и потому, что он: а) Лишал надежды. Никто не мог соблюсти закон, ибо такова уже человеческая природа. Поэтому жизнь становилась безвыходной, б) Лишал жизни. В попытках соблюдать закон, человек не мог заслужить ничего, кроме осуждения, а осуждение – смерть, в) Лишал силы. Закон ясно приказывал, что делать, но он был бессилен помочь в исполнении данных предписаний.
Новый Завет же был совершенно иным: а) Он создавал отношения любви. Он возник именно потому, что так возлюбил Бог мир. б) Он создавал отношения между Отцом и Его сыновьями. Человек перестал быть преступником, нарушающим соглашение. Он был сыном Божиим, даже если и непослушным сыном, в) Бог изменил жизнь человека, не путем наложения нового закона, а, изменив его сердце, г) Он, таким образом, не только говорил человеку, что делать, но давал ему силу соблюдать заповеди Бога. Таким образом, он дал человеку силу и власть.
Павел продолжает противопоставлять оба завета. Ветхий Завет был создан во славе. Когда Моисей сошел с горы с Десятью заповедями, составлявшими кодекс Ветхого Завета, лицо его сияло таким светом, что все боялись подойти к нему (Исх. 34:30). Несомненно, это было преходящее сияние. Оно не сохранилось, и оно не могло сохраниться надолго. Новый Завет и новые отношения, установленные Иисусом Христом между человеком и Богом, носят более яркое сияние, которое никогда не померкнет, потому что оно дает людям прощение, а не осуждение, жизнь, а не смерть.
Но вот предостережение. Иудеи предпочитали Ветхий Завет – закон; они отвергли Новый Завет, новые отношения во Христе. Опять же, Ветхий Завет был неплохим законом, но все же второго сорта, лишь стадией в развитии. Как выразился один великий комментатор: "Когда взошло солнце, лампы не нужны". Но как поговорка метко выражает: "Худшее – главный враг лучшего", – люди вообще склонны придерживаться старого, даже если им предлагают намного лучшее. В медицине долго, якобы, из-за религиозных побуждений, отказывались употреблять хлороформ. Когда в литературе появились Вадсворт и романтики, критики заявили: "Это не пойдет". Когда Вагнер начал писать музыку, люди отказывались слушать ее. Церкви во всем мире предпочитают старое и отворачиваются от нового. Что делалось всегда, считается правильным, а что не делалось – неправильным. Мы должны быть внимательными, чтобы не впасть в ошибку и предпочитать промежуточное больше, чем конечную цель. Мы не должны настаивать, как это делали иудеи, утверждая, что старый путь верен, и этим самым отвергать новую славу, предлагаемую Богом.
