Нравственное состояние (2Пет. 3:11-14)
Но Петр прежде всего заинтересован в том, чтобы его читатели стремились оставаться не оскверненными в ожидании Второго Пришествия. Если все это неизбежно должно произойти и мир стремится навстречу судному дню, то совершенно очевидно, что христианин должен вести благочестивый и святой образ жизни. Если впереди нас ждут новые небеса и новая земля, и если эти небеса и эта земля должны быть обителью праведности, то совершенно очевидно, что христианин должен всем своим умом и всем своим сердцем, и всеми своими силами стремиться к тому, чтобы войти в этот новый мир.
Петр был прав в этом. Если во Втором Пришествии, если там, куда идет все мироздание, нет ничего, то тогда, значит, жизнь не имеет никакой цели. Если у всего мироздания и в жизни каждого человека впереди нет ничего, кроме угасания и умирания, то совершенно неизбежно возникают определенные установки в жизни. Эти установки видны из языческих надгробных эпитафий:
1. Если за этой жизнью ничего не последует, то человек вполне может решать, как ему лучше нужно воспользоваться удовольствиями этого мира. И мы встречаем такие эпитафии: "Я был ничем, я есть ничто, и потому, ты, живущий, ешь, пей и будь весел".
2. Если у человека нет цели жизни, он может стать совершенно безразличным ко всему. Все теряет всякое значение, если конец всего – угасание, которое человек даже не может осознать; и вот мы встречаем такие эпитафии: "Когда-то у меня не было бытия, и сейчас у меня нет его. Я этого не сознаю. Меня это не касается".
3. Если у жизни нет иной цели, кроме угасания, и мир идет в никуда, в жизнь человека может вкрасться чувство затерянности в этом мире. Человек больше не странник, потому что ему некуда странствовать; он может просто плыть по течению, из никуда в никуда, и потому мы встречаем эпитафии вроде этой эпитафии греческого поэта Каллимаха:
– Харидант, что там, скажи под землей?
– Очень темно тут.
– А есть ли пути, выводящие ввысь?
– Нет, это ложь.
– А Плутон?
– Сказка.
– О, горе же нам!
Даже язычники чувствовали почти совершенную безысходность жизни, у которой нет цели.
Освободив идею о Втором Пришествии от всей этой преходящей образности, мы видим за ней величественную истину о том, что жизнь идет в определенном направлении – а без этого чувства и жить не для чего.
Приближения дня (2Пет. 3:11-14, продолжение)
Но в этом отрывке заключена еще одна великая идея. Петр говорит о том, что христиане не только страстно ждут наступления этого дня, но и, собственно, торопят его приближение. В Новом Завете указано несколько способов, которыми можно достичь этого:
1. Это можно сделать молитвой. Иисус научил нас молиться: "Да придет Царствие Твое" (Мф. 6:10). Страстная мольба христиан ускоряет и приближает пришествие Царя; молящийся открывает сердце свое, чтобы Царь мог войти в него.
2. Это можно сделать проповедованием. Матфей повествует о том, что Иисус сказал: "И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец" (Мф. 24:14). Все люди должны получить возможность узнать Иисуса Христа и полюбить Его, прежде чем творение достигнет своего конца: миссионерская деятельность Церкви приближает пришествие Царя.
3. Этого можно добиться раскаянием и послушанием. Эти две вещи ближе всего сердцу Петра. У раввинов были две поговорки: "Это грехи людей препятствуют пришествию Мессии. Мессия пришел бы, если бы иудеи искренно раскаивались один день". Другая поговорка гласит то же самое: "Мессия пришел бы, если бы Израиль один день в совершенстве исполнил закон". В искреннем раскаянии и подлинном послушании человек открывает сердце приходу Христа и приближает Его пришествие во всем мире. Помните, что холодность наших сердец и наше непослушание задерживают пришествие Царя.
