3.2.1. Понятие об Искуплении в свете данных Священного Писания
В Свщ. Писании о спасении говорится двояким образом. Приведем две цитаты из апостола Павла: «Вы спасены, и сие не от вас, Божий дар» (Еф. 2, 8). Здесь о спасении говорится как о чем-то уже свершившемся и от нас не зависящем. Именно такие цитаты обычно приводят в подтверждение своей сотериологической доктрины протестанты. Как обычно, протестанты «обрезают» мысль ап. Павла и пытаются втиснуть Божественное Откровение в свои произвольные схемы. Но у того же ап. Павла имеются и другие высказывания: «Со страхом и трепетом совершайте свое спасение». (Флп. 2, 12). Значит, ап. Павел не считал, что спасение есть нечто такое, что уже человеку дано в момент обращения. Если бы это было так, то как же можно было бы совершать спасение, да еще со страхом и трепетом? Таким образом, Свщ. Писание различает истину уже совершенного нашего спасения и истину необходимости совершения спасения каждым верующим во Христе, т. е. личного усвоения открытого для нас во Христе спасения. Значит, спасение синергично, оно предполагает соработничество Бога и человека.
Само понятие «спасение» имеет две стороны: объективную и субъективную. Объективная сторона — это все то, что сделано ради нашего спасения Богом и не зависит от нашей воли, является для нас даром, потому что мы сами этого сделать не смогли бы при всем желании. Субъективная сторона — это те усилия, которые нам необходимо приложить, чтобы этим даром воспользоваться, усвоить его. Когда мы говорим о Искуплении, то имеем в виду объективную сторону спасения — то, что сделано нашего ради спасения Богом. Единого учения о Искуплении в православном богословии, по крайней мере в русском, нет. Большинство разделов догматики, например, учение о Воплощении, учение о Троице, практически во всех догматических системах, во всех учебниках догматического богословия излагаются одинаково: могут быть различные оттенки, но существенных отличий нет. В отношении учения о Искуплении такого согласия нет. Разные авторы понимают и учат о Искуплении весьма различным образом, существует несколько различных «теорий», ни одна из которых не является «официальной».
3.2.1.1. Необходимость Искупления для спасения человека
Искупление совершенно необходимо для нашего спасения. Для спасения недостаточно одного только учения Господа Иисуса Христа и примера Его личной жизни. Вид здорового человека и пример здорового образа жизни сам по себе не может исцелить больного, для этого нужны иные средства. Поэтому была необходима особая Божественная помощь, состоящая в обновляющем воздействии на человеческое естество. В свою очередь, это предполагает и изменение отношений между Богом и человеком, поскольку при тех отношениях, которые сложились между Богом и человеком после грехопадения, такая помощь была невозможна. Вся история Ветхого Завета свидетельствует о том, что естественная человеческая праведность, праведность от закона, сама по себе не могла доставить человеку спасения.
3.2.1.2. Этимология слова «искупление»
Это слово многократно встречается в Свщ. Писании. «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф. 20, 28); «Не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов» (1 Пет. 1, 18); «Христос искупил (εξηγόρσεν) нас» (Гал. 3, 13). Это слово буквально означает «покупать на рынке». В Еф. (1, 7) говорится, что во Христе «мы имеем искупление (τήν απολύτρωσιν) Кровию Его». Греческое слово απολύτρωσιν буквально означает «цену» или «выкуп», за который пленные или рабы получали свободу, преступники освобождались от наказания. В Ветхом Завете этим словом обозначался выкуп, который иудеи приносили за своих первенцев. Благодаря этому выкупу первенцы, которые должны были быть посвящаемы на служение Богу, освобождались от этого служения.
Таким образом, подвиг Иисуса Христа является искупительным, является выкупом или платой — заменой нашей смерти, поскольку мы вследствие грехопадения обязаны были нести наказание за наши грехи в виде смерти. Христос, Который не имел необходимости умирать, будучи безгрешным, умирая Сам, освобождает нас от смерти. Тем самым, Его смерть носит характер выкупа или платы. Божественное Откровение говорит о подвиге Спасителя как о подвиге искупительном.
3.2.1.3. Цель Искупления
Искупление имеет как бы два измерения: положительное и отрицательное. О положительном измерении Искупления В. Н. Лосский пишет (стр. 280): «Искупление — самое средоточие домостроительства Сына — нельзя отделять от Божественного замысла в его целом. Бог хочет всегда одного, одного свершения — обожения людей и через них всей вселенной. Но после падения человека в исполнение Божественного замысла вносятся необходимые изменения, изменения не самой цели, а образа Божественного действия. Грех разрушил первоначальный план — прямое и непосредственное восхождение человека к Богу. В космосе открылся катастрофический разлом. Надо уврачевать эту рану и возглавить потерпевшую катастрофу историю человека, чтобы начать ее заново». Положительное измерение Искупления в главном совпадает с целью творения, которая есть обожение человека и через него всего мира.
Отрицательное измерение Искупления состоит в устранении тех преград, которые с определенного момента отделяют человека от Бога. Таких преград насчитывается четыре:
а) грех.
Грех по своей сути есть прослушание, т. е. рассогласование воли человеческой и воли Божией, бунт человека против Бога. Грех приводит к разрушению изначального единства, которое существовало между Богом и человеком.
б) проклятие.
Свт. Филарет Московский (Катихизис) дает следующее определение проклятия: «Проклятие — это осуждение греха праведным судом Божиим». Вслед за грехопадением следует изгнание первых людей из рая и лишение человека возможности общаться с Богом. «Бог есть свет и в Нем нет никакой тьмы» (1 Ин. 1, 5), поэтому ничто темное, греховное, злое не может находиться в присутствии Бога, пребывать в общении с Ним. По этой причине Бог удаляет человека от Себя. Таким образом, проклятие выражается прежде всего в отчужденности человека от Бога как Источника жизни.
в) диавол.
Отпав от Бога, человек оказывается во власти падших ангелов. Диавол через свою власть над человеком становится «князем мира сего».
г) смерть.
Находясь в состоянии отчужденности от Бога и во власти диавола, человек не имеет возможности своими силами выйти из этого состояния и таким образом оказывается обреченным на духовную смерть.
3.2.1.4. Изменение отношений между Богом и человеком вследствие Искупления
Ап. Павел говорит: «Бог во Христе примирил с Собою мир» (2 Кор 5, 19). После грехопадения люди стали врагами Божиими, чадами гнева Божия по естеству, поэтому было необходимо изменение отношений между Богом и человеком. И это изменение апостол определяет как «примирение».
3.2.1.5. Искупление — Откровение Божественной любви к человеку
Евангелист Иоанн (Ин. 3, 16) говорит: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную». Искупление — это великое откровение Божественной любви. Свт. Филарет Московский говорит (Слово в Великий Пяток, представляющее собой толкование на тему вышеуказанного евангельского стиха): «Вниди во внутреннее святилище страданий Иисусовых -что там? Ничего, кроме святыя и блаженныя любви Отца и Сына и Святаго Духа к грешному и окаянному роду человеческому».
3.2.1.6. Библейские и святоотеческие образы Искупления
Посредством образов отцы Церкви пытались приоткрыть нам тайну Искупления. Прежде всего это образ юридический, что вполне естественно, так как само слово «искупление» заимствовано из юридической практики. Юридический образ — это выкуп пленника или раба ценой Крови Сына Божия.
Образ пастырский, образ доброго пастыря, взыскующего и находящего заблудшую овцу.
Образ крепкого мужа, побеждающего разбойника или врага и отнимающего у него добычу.
Воинский образ, образ воина или полководца, разрушающего вражескую крепость, врата адовы, и связывающего супостата.
Врачебный образ, образ доброго самарянина, врача, исцеляющего раны Своего народа.
3.2.2. Существующие теории Искупления.
3.2.2.1. Юридическая теория Искупления
Отцом этой теории является западный схоласт Ансельм Кентерберийский (1033-1109). Нельзя сказать, что он создал свою теорию на пустом месте, ибо тенденции истолковывать тайну Искупления в юридических категориях появляются на Западе уже во II-III веках. Однако Ансельм был первый, кто объединил эти тенденции и создал стройную богословскую теорию.
Суть ее сводится к следующему. Первородный грех есть преступление справедливого порядка, установленного Богом, и следовательно, представляет собой оскорбление Божественного величия. Масштабы виновности определяются в соответствии с рангом оскорбленной стороны, то есть Бога. Бесконечное величие и справедливость Бога требуют и бесконечного искупления совершенного против Него преступления. Однако конечность человеческого существа не позволяет ему выполнить условия бесконечного искупления, даже если все человечество в целом будет принесено в жертву ради удовлетворения Божественной справедливости. Поэтому Сам Бог в Лице Своего Сына берется принести безмерный выкуп, дабы справедливость была удовлетворена. Христос был осужден на крестную смерть вместо грешного человечества, чтобы открыть ему доступ к благодати. Свои взгляды Ансельм изложил в работе «Cur Deus homo» («Почему Бог стал человеком»). Эту теорию разделяли и последующие западные схоласты, такие, как Фома Аквинат, Петр Ломбард и др.
В протестантизме это учение получило дальнейшее развитие. Лютер и Кальвин говорили уже не только об удовлетворении Божественной справедливости, но и о гневе Божием, который смогла утолить лишь смерть Христа на Кресте.
В русской богословской науке эта теория утвердилась и получила широкое распространение в XIX столетии благодаря авторитету митрополита Макария (Булгакова), который использовал ее в своем «Догматическом богословии». Вплоть до 1917 года оно являлось основным пособием по догматическому богословию во всех духовных школах Русской Православной Церкви. Следует отметить, что тех крайностей, которые мы видим у Ансельма и его последователей, у митрополита Макария нет. Он сознает, что Искупление предполагает не только удовлетворение Божественной справедливости, но также и изменение самой падшей природы человека. Так, он пишет, что надо было «потребить грех во всем существе человека, просветить его разум, исправить его волю, восстановить в нем образ Божий, потому что и по удовлетворении правде Божией, если бы существо человека оставалось греховным, общение между Богом и человеком не могло бы состояться» (Догматическое богословие, т. 2, стр. 10). Хотя от крайностей латинской доктрины митрополит Макарий был свободен, тем не менее для него восстановление человеческого естества в его начальном достоинстве является чем-то вторичным; основное ударение он делает на удовлетворении Божественной справедливости или правде и излагает учение об Искуплении в категориях юридических.
Приведем несколько характерных цитат:
— «Человек бесконечно оскорбил грехом своего бесконечно благого, но и беспредельно великого, беспредельно правосудного Создателя и через то подвергся вечному проклятию» (т. 2, стр. 10);
«Чтобы спасти человека от всех этих зол, надлежало удовлетворить за грешника бесконечной правде Божией, оскорбленной его грехопадением, не потому, что Бог искал мщения, но потому что никакое свойство Божие не может быть лишено свойственного ему действия. Без выполнения этого условия человек навсегда остался бы перед правосудием Божиим «чадом гнева» (Еф. 2, 3), «чадом проклятия» (Гал. 3, 10), и примирение, воссоединение Бога с человеком не могло бы даже начаться…за грех человека требовалась столько же бесконечно великая умилостивительная жертва, сколько бесконечно оскорбление, причиненное человеком Богу. Но такую жертву не мог принести никто из людей, ибо все люди до единого всецело заражены грехом. А потому, чтобы не принес каждый из них за себя, либо за других, какие бы не совершал действия, какие бы не претерпел лишения и страдания, все это не могло бы быть угодным Богу, не могло бы умилостивить Его» (т. 2, стр. 10);
«Вся тайна нашего Искупления смертью Иисуса Христа состоит в том, что Он взамен нас уплатил Своею кровью долг и вполне удовлетворил правде Божией за наши грехи. Страдание и смерть нашего Спасителя имеют значение не только выкупа и уплаты долга, но и значение величайших заслуг перед судом вечной правды, ради которых Бог вся нам дарствует» (Рим. 8, 32). (т 2, стр. 114)
Положительные стороны юридической теории
Во-первых, в этой теории однозначно заявляется невозможность для человека спастись своими собственными силами. Во-вторых, указывается, что для спасения человека от греха и смерти необходимо радикальное изменение отношений между Богом и человеком. Те отношения, которые сложились после грехопадения, должны быть исправлены, причем изменение этих отношений должно иметь объективный характер, т. е. не зависеть только от желаний самого человека. Кроме того, эта теория подкупает простотой, прямолинейностью, четкостью и ясностью формулировок и потому импонирует людям рационалистического склада ума. Конечно, четкость и ясность в догматической науке приветствуются, но никогда не являются самоцелью.
В русской богословской школе наиболее видными представителями юридической теории были: профессор догматики Казанской Духовной Академии Будрин, профессор Киевской Духовной Академии Скабалланович, профессор Айвазов. Последовательными защитниками этой теории были митрополит Виленский Елевферий (Богоявленский) и известный подвижник благочестия XX века архепископ Серафим (Соболев).
В догматических системах прот. Николая Малиновского и епископа Сильвестра (Малеванского) учение о Искуплении также излагается в соответствии с основными принципами юридической теории, хотя последний стремится несколько смягчить ее крайности и избегает таких откровенных схоластических терминов, как «удовлетворение», «заслуга», «оскорбление», «уплата долга».
Недостатки юридической теории
Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что фундаментальные понятия, на которых основывается эта теория — «оскорбление», «удовлетворение», «заслуга» и пр., — не имеют места в Свщ. Писании и крайне редко встречаются у отцов Церкви, а если и встречаются, то, как правило, не в строго догматическом смысле. К тому же эта теория предполагает довольно странное для восточной богословской мысли представление об отношениях между Богом и свойствами Божественной природы. Прот. Петр Гнедич, профессор Московской Духовной Академии, отмечает, что в основе этой теории лежит «такое понятие о Боге и Его свойствах, по которому свойства благости или любви и правды или справедливости в Боге резко различаются и даже противополагаются; также противополагаются и действия этих свойств, т. к. каждому свойству Божества приписывается свойственное ему действие. Грех человека «оскорбляет Бога», возбуждая действие его правосудия или «гнев», выражающийся во «вражде Бога к человеку», проклятии его Богом и их следствии — наказании грешника, его каре».
При таких отношениях между Богом и свойствами Его природы Бог оказывается «заложником» Своих собственных свойств, тем самым в Божественной жизни проявляется некоторая необходимость, лишающая Бога свойственной Ему свободы . В. Н. Лосский (Догматическое богословие, стр. 284) пишет: «Не следует, действительно, представлять себе Бога ни конституционным монархом, подчиняющимся какой-то превосходящей Его справедливости, ни тираном, чья фантазия — закон вне всякого порядка и объективности. Справедливость -не какая-то абстрактная превосходящая Бога реальность, а одно из выражений Его природы». Иными словами, противопоставление свойств Божиих друг другу и Самому Богу, на котором основывается юридическая теория, представляется в Боге, как в существе абсолютном и свободном, недопустимым и невозможным.
В святоотеческом богословии и в Свщ. Писании много различных образов, которые в некоторой степени поясняют тайну совершенного во Христе Искупления. Ошибка Ансельма Кентерберийского состояла не в том, что он воспользовался юридическим образом (им пользовались и Сам Господь Иисус Христос, и ап. Павел), а в том, что именно в этом образе, в одном из многих, он увидел адекватное выражение тайны нашего спасения. Протоп. Михаил Помазанский (Догматическое богословие, стр. 128) замечает: «Следует иметь в виду, что рассуждения святых отцов на тему, «кому дан выкуп», «кому внесена плата», представляют собой форму свободной аллегорической диалектики, иначе говоря образных рассуждении, имеющих целью остановить внимание слушателей и читателей на величии дела нашего спасения. Понятие выкупа и платы были очень доступны пониманию людей даже низшего круга общества». И эти примитивные рассуждения, адресованные людям низшего круга общества, на Западе в Средние века оказались возведены в ранг непререкаемых догматических истин как исчерпывающее выражение тайны Искупления.
В. Н. Лосский пишет (стр. 281): «Юридические образы… не должны застывать в нашем сознании: это значило бы создавать между Богом и человечеством недопустимые правовые отношения». Давая оценку юридической теории, следует поставить вопрос: возможны ли вообще правовые отношения между Богом и человеком? Этот вопрос еще в конце прошлого века был поставлен архимандритом (впоследствии Святейшим Патриархом) Сергием (Страгородским) в его магистерской диссертации, которая называлась «Православное учение о спасении». Архимандрит Сергий писал: «Возможны ли правовые отношения между Богом и человеком? На основании Свщ. Писания и Предания говорим, что невозможны».
В качестве аргумента в пользу своей позиции архим. Сергий приводит рассуждения свт. Григория Богослова. (Слово 45 на Свщ. Пасху, Творения, т. I, стр. 675-676).
Свт. Григорий ясно показывает, что выразить тайну нашего Искупления в юридических категориях невозможно: «Остается исследовать вопрос и догмат, оставляемый без внимания многими, но для меня весьма требующий исследования, кому и для чего пролита сия излиянная за нас кровь, кровь великая и преславная, Бога, Архиерея и Жертвы? Мы были под властью лукавого, проданные под грех и сластолюбием купившие себе повреждение. А если цена Искупления дается не иному кому, как содержащему во власти, спрашиваю, — кому и по какой причине принесена такая цена. Если лукавому, то как сие оскорбительно — разбойник получает цену Искупления, получает не только от Бога, но Самого Бога, и за свое мучительство берет такую безмерную плату, что за нее справедливо было пощадить и нас. А если Отцу? То, во-первых, каким образом? Не у Него мы были в плену. А во-вторых, по какой причине кровь Единородного приятна Отцу, который не принял Исаака, приносимого отцом, но заменил жертвоприношение — вместо словесной жертвы дав овна. Или из сего не видно, что приемлет Отец не потому, что требовал или имел нужду, но по домостроительству и потому, что человеку нужно было освятиться человечеством Бога, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя силою, и возвел нас к Себе через Сына, посредующего и устрояющего в честь Отца, Которому оказывается Он во всем покорствующим. Таковы дела Христовы, а большее да почтено будет молчанием»
Таким образом, свт Григорий Богослов утверждает, что невозможно выразить тайну Искупления посредством терминов «оскорбление», «удовлетворение», «заслуга» и т. п. Ссылаясь на ветхозаветный пример жертвоприношения Авраама, свт. Григорий показывает, что Бог не мог желать смерти собственного Сына. Поэтому мысль о необходимости страданий и смерти Сына Божия для удовлетворения Божественного гнева находится в противоречии с самим духом Свщ. Писания.
Относительно взгляда последователей юридической теории на соотношение между Самим Богом и свойствами Его природы архим. Сергий писал: «В творениях отцов правда Божия и любовь никогда не ставятся одна против другой. Домостроительство Божие направляется не к тому, чтобы как-нибудь примирить образовавшееся в Боге раздвоение между любовью и правдой, раздвоение с трудом допустимое в едином и всегда тождественном Себе существе, а к тому, чтобы как-нибудь устроить обращение человека на путь истины».
Оценку юридической теории, с которой можно вполне согласиться, дает архиепископ Гурий (Степанов) («Богозданный человек. Опыт православной традиции жизни», БТ., вып. 12). «В юридической теории, созданной западным мышлением, воспитавшимся в узких рамках римского юридизма, дается внешнее истолкование тайны Искупления. Все существенные черты этой теории построены на базе обычно практикующихся греховных и себялюбивых отношений между людьми и облечены в форму строго юридизма. Они несоизмеримы с понятием Бога любви, почему и вся юридическая теория (истолкование тайны Искупления), помещающаяся на страницах наших учебных руководств по догматическому богословию, оставаясь достоянием ума, ничего не говорит христианскому сердцу».
3.2.2.2. Нравственная теория Искупления
Реакцией на крайность юридической теории явилась так называемая нравственная теория Искупления. Само это название возникло относительно недавно; первым ввел его в употребление профессор Казанского университета священник Петров. В 1915 году в Казани он прочитал лекцию, которая называлась «Об искушении», в которой ввел это наименование как противовес юридической теории.
В искупительном подвиге Христа Спасителя основное внимание здесь обращается на этическую сторону — через преодоление всех искушений, через послушание Отцу Христос являет высочайший пример для подражания. Наиболее видные представители нравственной теории — протоиерей Павел Светлов, профессор по кафедре нравственного богословия Московской Духовной Академии Тареев, митрополит Антоний (Храповицкий). Иногда к приверженцам нравственной теории Искупления относят и Патриарха Сергия (Страгородского); отчасти это верно, но от крайностей нравственной теории патриарх Сергий был свободен. Свое логическое завершение нравственная теория находит у митрополита Антония (Храповицкого), в работах которого она разрешается в откровенную ересь.
Догмат Искупления митрополит Антоний излагает следующим образом: «Господне распятие и смерть не являются лишенными значения для нашего спасения, ибо умиляя людей, они открывают некоторую часть искупительной жертвы, вводя их в любовь ко Христу. Телесные муки и телесная смерть Христовы нужны, прежде всего, для того, чтобы верующие оценили силу Его душевных страданий». Таким образом, сущность Искупления — в явлении сострадательной любви, и главный момент, когда совершается наше Искупление, есть Гефсиманское борение, моление о Чаше, а Крест есть не более чем иллюстрация той тайны, которая совершилась в Гефсимании.
Положительные стороны нравственной теории Искупления
Прежде всего это критика крайностей юридической теории. Представители этого направления богословской мысли убедительно показали, что основные термины, на которых основывается юридическая теория («удовлетворение», «заслуга», «оскорбление») не имеют основания в святоотеческом богословии, и с их помощью тайну Искупления выразить невозможно. Сторонники нравственной теории сумели показать, что теория юридическая интересуется прежде всего изменением отношений между Богом и человеком вследствие Искупления, но при этом недооценивает субъективный момент Искупления, а именно то изменение, которое происходит с самим человеком. Критики юридической теории также справедливо отмечали, что дух юридизма в учении о спасении отрицательно влияет на духовную жизнь человека. Патриарх Сергий считал, что юридическая теория искажает в сознании человека самый образ Бога: «Самая сущность христианства оказывается искаженной при юридическом жизнепонимании; теряется возвышенность и духовность представления о Боге». Деформируется в сознании верующих и образ Христа. «Церковь наша, — пишет патриарх Сергий, — видит во Христе не пассивное лишь орудие умилостивления, а восстановителя нашего падшего естества и называет его вторым Адамом».
Недостатки нравственной теории Искупления
Для объективной оценки нравственной теории Искупления вновь предоставим слово архиепископу Гурию: «Нравственная теория Искупления, появившаяся в результате критики юридической теории и в противовес ей, как любая теория, выступающая в противовес другой, сильна критикой юридической теории, оттенением ее неудачных сторон, но слаба положительным содержанием. Жертвенный подвиг Спасителя мира в ее устах более показательный образец указуемой нам Христом жизни, чем существенным образом спасающая нас и необходимая для нашего спасения Голгофская жертва».
3.2.2.3. Учение об Искуплении современных православных богословов
В XX столетии осознание ограниченности как юридической, так и нравственной теории Искупления привело некоторых богословов к непосредственному обращению к святоотеческому наследию, на основании которого предпринимались попытки преодолеть ограниченность рассмотренных выше теорий. Это возвращение к отцам наблюдается уже у архим. Сергия и затем у многих видных православных богословов XX столетия, среди которых можно назвать В. Н. Лосского, Х. Яннараса, прот. Г.Флоровского, О. Клемана, прот. А. Шмемана и прот. И. Мейендорфа. Правда, никто из современных богословов не называл свои рассуждения о таинстве Искупления теорией. Но условно это учение можно назвать, в противовес юридической и нравственной теориям, теорией «органической». В. Н. Лосский в одной из своих работ говорит, что юридический образ Искупления должен быть дополнен образом «физическим» и «биологическим».
Наименование «органическая» уместно потому, что это слово хорошо выражает православное понимание фундаментальных сотериологических понятий: «грех» и «спасение». Для святоотеческого богословия свойственно говорить о грехе и спасении не в юридических и не в нравственных, а в органических категориях, т. е. в категориях природы. Грех в православном понимании — это не преступление или оскорбление в юридическом смысле, это и не просто некий безнравственный поступок; грех — это прежде всего болезнь человеческой природы. Поэтому и спасение мыслится как освобождение от болезни, как исцеление, преображение и, в конечном счете, обожение человеческого естества.
Представители этого третьего направления в учении об Искуплении исходят из того, что невозможно свести Искупление к одному единственному событию земной жизни Христа, к крестной смерти на Голгофе. В работе «Искупление и обожение» (Сб. «По образу и подобию», стр. 96, 97) В. Н. Лосский пишет:
«Ансельм Кентерберийский с его трактатом «Cur Deus homo» несомненно первым попытался развить догмат об искуплении отдельно, отсекая от него все остальное. Христианские горизонты оказываются ограниченными драмой, которая разыгрывается между Богом, бесконечно оскорбленным грехом, и человеком, неспособным удовлетворить требованиям карающей справедливости. Эта драма находит разрешение в смерти Христа, сына Божия, ставшего человеком, чтобы заменить нас Собой и уплатить наш долг Божественному правосудию. Но в чем же тогда заключается домостроительное действие Святого Духа? Его роль сводится к роли помощника искупления, дающего нам возможность воспользоваться искупительной заслугой Христа. Конечная перспектива нашего соединения с Богом исключается или, во всяком случае, закрывается от наших взоров суровыми сводами богословской мысли, воздвигаемой на понятиях первородной вины и ее искупления. Поскольку цена нашего Искупления внесена смертью Христовой, Воскресение и Вознесение представляют собой лишь славное завершение Его подвига, своего рода апофеоз, не имеющий прямого отношения к нашей судьбе. Это искупительное «богословие», сосредоточенное на страданиях Христа, по-видимому не интересуется Его торжеством над смертью. Сам подвиг Христа Искупителя, которым это богословие ограничено, представляется урезанным, обедненным, сведенным к перемене отношения Бога к падшим людям вне какого-либо отношения к самой природе человека».
Таким образом, исходный пункт этого направления мысли состоит в том, что Искупление не может рассматриваться в качестве мгновенного акта, некоего однократного действия. Вся земная жизнь Христа Спасителя от момента Боговоплощения и до Вознесения имеет искупительное значение. Каждое событие земной жизни Господа является исполнением предыдущего и без него невозможного. И свести тайну Искупления к какому-то одному событию, будь то Голгофская жертва или Гефсиманское борение, — значит обеднить все прочее, свести все остальные события земной жизни Христа просто к набору иллюстраций, дидактических картинок, которые призваны пояснять центральное событие; иначе говоря, лишить всю земную жизнь Христа Спасителя сотериологической значимости.
Еще во II веке свщмч. Ириней Лионский («Против ересей», кн. 5) сформулировал фундаментальный сотериологический принцип святоотеческого богословия: «Бог соделался человеком, дабы человек стал богом». Впоследствии эту мысль, несколько изменяя слова, повторяли свт. Афанасий Александрийский, свт. Григорий Богослов, свт. Григорий Нисский и др. отцы Церкви.
Цель пришествия Христа в мир состоит в том, чтобы соединить человека с Богом таким образом, чтобы каждый из нас мог стать, по слову ап. Петра, «причастником Божеского естества» (2 Пет. 1, 4). Именно в соотношении с этой конечной целью следует понимать учение об Искуплении. Сын Божий приходит не для того, чтобы уладить тяжбу между оскорбленным Богом и виновным перед Ним человеком, не для того, чтобы Своей смертью удовлетворить Божественной справедливости или утолить праведный гнев Божий. «Дело Сына не в том, чтобы чинить какой-то убогий суд, доставив бесконечное удовлетворение не менее бесконечной мстительности Отца» (В. Н. Лосский, Догматическое богословие, стр. 284). Если и можно говорить о том, что Христос удовлетворяет правде Божией, то только в том смысле, что Он «являет то, чего Бог ждет от творения» (там же, стр. 285), т. е., иначе говоря, во Христе замысел Божий о человеке осуществился во всей полноте. И в этом смысле Христос действительно удовлетворил правде Божией, но такое понимание удовлетворения имеет мало общего с учением латинских схоластов.
Но в то же время дело Искупления не может быть сведено, как полагали сторонники нравственной теории, только к научению людей добродетельной жизни, преподанию примера такой жизни путем откровения любви Божией к человеку, потому что «тайна нашего искупления, — по словам В. Н. Лосского («По образу и подобию», стр. 104), — завершается тем, что отцы называют восстановлением нашей природы Христом и во Христе».
3.2.3. Почему дело Искупления, совершенное Христом Спасителем, связано для Него с величайшим подвигом
Исцеление и восстановление человечества во Христе не могло совершиться механически, с насилием над человеческой природой, потому что соединение Божества и человечества во Христе — это архетип соединения каждого человека с Богом. Сын Божий воспринимает человечество во всей полноте, кроме греха, становится истинным человеком, и Божественный замысел должен раскрыться через свободную волю человека, которую Господь также воспринял в Воплощении, а не помимо ее. Восстановление человеческого естества предполагает изменение образа бытия человеческой природы. А изменение образа бытия не может быть навязано природе извне, оно может быть лишь результатом собственного свободного выбора.
Падение Адама состояло в преслушании: Адам нарушил Божественную волю, что выразилось прежде всего в рассогласовании воли человеческой с волей Божией. Отсюда берут начало и все прочие следствия грехопадения. Искупление представляет собой обратное движение, возвращение человека в то состояние, из которого выпал Адам, и даже вознесение его на более высокий уровень совершенства по сравнению с тем, на котором находились прародители до грехопадения. Поскольку падение свершилось через преслушание, то обратное движение возможно только путем абсолютного послушания Богу. Господь Иисус Христос не имел греха, был свободен как от первородного греха, так и грехов личных, в Воплощении Он воспринял все последствия человеческой падшести, вплоть до самой смерти. Именно поэтому по Своему человечеству Он претерпел все те искушения и испытания, с какими только может встретиться человек, и преодолев все искушения, явив абсолютное послушание Отцу, привел Свою человеческую волю в совершенное единение с волей Отчей. Саму Свою человеческую жизнь Он преобразил в сопричастность Божественной любви и свободное подчинение Его воле.
Согласно прот. Г.Флоровскому, нетление воли имеет своим следствием нетление естества, его исцеление, восстановление и прославление. Путь послушания, который должен был пройти Господь Иисус Христос по Своему человечеству ради нашего Искупления, требовал принятия всех последствий падшести, включая физические страдания, и саму смерть, и даже опыт богооставленности. Именно поэтому Искупление было сопряжено с величайшим подвигом, напряжением физических и духовных сил, превышающих возможности любого иного человека. По Своему человечеству Господь претерпевает все, что только может претерпеть обычный человек, все, что ведет обычного человека ко греху, но все эти искушения Он преодолел, причем победил их не только силою Своего Божества, но при участии Своей свободной человеческой воли, которая каждый раз, несмотря на все искушения, свободно подчинялась воле Божественной.
3.2.4. Как примирить учение о Божественном милосердии с идеей Божественной правды и справедливости
В искупительном подвиге Христа Спасителя открылись и Божественное правосудие, с одной стороны, и любовь и милость Божия к человеку — с другой. Любовь и милость открываются в том, что Христос, говоря словами ап. Павла (Рим. 5, 8), «умер за нас, когда мы были еще грешниками». А правда в том, что Бог примирился с человеком и простил его, но лишь после того, как очистил его кровью Иисуса Христа, открыв ему путь праведности. Иначе говоря. Бог, будучи Существом благим и непричастным к какому-либо греху, не мог примириться с человеком, не мог простить его прежде, чем изменится сам человек. В этом существенное отличие от теории юридической, даже в ее смягченном варианте, как, например, у митрополита Макария: не изменение отношений между Богом и человеком делает возможным восстановление нашей падшей природы, а наоборот, не могут измениться отношения между Богом и человеком без изменения образа бытия нашего естества. Таким образом, для человека существует только один путь изменить свои отношения с Богом — измениться самому. Во Христе для каждого человека открывается путь примирения с Богом и оправдания через личное усвоение плодов искупительного подвига Спасителя.
3.2.5. Составляющие Искупления
3.2.5.1. Боговоплощение
Боговоплощение есть начало и основание восстановления теснейшего союза человека с Богом; через Боговоплощение устраняется грех и, следовательно, та пропасть, которая разделила человека и Бога с момента грехопадения. В Боговоплощении Христос соединяет человека с Богом, причем не только по душе, но и по телу. Поэтому Боговоплощение есть начало обожения целостного человеческого естества. Человеческое естество было воспринято Спасителем в Воплощении во всей полноте. Поэтому важнейший сотериологический принцип Православия, сформулированный свт. Григорием Назианзиным в полемике с Аполлинарием Лаодикийским, гласит: «Не воспринятое — не уврачевано». Цель восприятия человеческой природы состоит в ее исцелении и преображении, поэтому только то может быть исцелено и преображено, что воспринято в Воплощении. Если мы чаем всецелого спасения и по телу, и по душе, и по уму, т. е. спасения всего нашего естества, а не только некоторой части его, то мы должны исповедовать, что человечество было воспринято Спасителем во всей полноте.
Учение о Христе как истинном Боге и истинном человеке с большим трудом усваивалось человеческим сознанием, порождало различные ереси, среди которых наиболее опасными были несторианство и монофизитство, являющие собой два взаимопротивоположных уклонения богословской мысли от Православия. Для несториан Христос есть прежде всего нравственный образец совершенного человека, в то время как монофизиты исходят из абстрактной идеи невоплощенного Бога и недооценивают той истины, что Христос ради нашего Искупления должен был стать истинным человеком. И в том, и в другом случае Боговоплощение, пришествие Христово в мир, не достигало бы своей цели и оставалось бы внешним фактом, человеческая жизнь не претерпевала бы существенных изменений, в частности тело по-прежнему оказывалось бы обреченным смерти и спасение по-прежнему могло бы распространяться не на весь человеческий состав, а только на некоторую его часть. В любом случае главная цель Воплощения — упразднение смерти — не могла бы быть достигнута, потому что эта цель может быть достигнута только в том случае, если человеческая природа в единении с Божественной могут конституировать единый факт жизни, что и имеет место в Боговоплощении, когда в силу ипостасного единства осуществляется не только взаимодействие, но и взаимопроникновение двух реально различных природ, выражающееся в единстве жизни Богочеловека.
3.2.5.2. Учение Господа нашего Иисуса Христа
Учение Христа — это также составляющая того, что называется Искуплением. Помимо принесения Крестной жертвы, Воскресения и Вознесения Христова, необходимо бы. также научить людей, чтобы они понимали, какое значение имеют эти события для их спасения. Иначе говоря, нужно было научить людей тому, как воспользоваться плодами искупительного подвига Христа Спасителя. Для спасения человека необходимо было указать падшему человечеству путь спасения, научить истинному боговедению и богопочитанию. Христос возвестил всем людям во всей полноте и доступной для них форме волю Отца Небесного о спасении мира и преподал им служащий для этой цели новый совершенный закон веры и благочестия, спасительный для всего человеческого рода. Передал его как Сам непосредственно, так и через учеников. Господь называл Себя «Наставником» и «Учителем» и даже более того — говорил о Себе, как о наставнике и учителе в единственном собственном смысле этого слова. «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель — Христос, все же вы братья; …И не называйтесь наставниками, ибо один у вас наставник — Христос» (Мф. 23, 8-10). Конечно, эти слова Спасителя не следует понимать в смысле формального запрета употреблять наименования «учитель» и «наставник». Из Книги Деяний и апостольских Посланий явствует, что уже в апостольский период в Церкви Христовой было особое харизматическое служение, которое так и называлось — учительство. Апостол Павел в Послании к Коринфянам говорит, что у коринфян «тысячи наставников во Христе». (1 Кор 4, 15) Значит, эти слова (учитель, наставник) не были запрещены формально, как полагают в своем буквоедстве некоторые сектанты.
Здесь говорится об особом учительстве и наставничестве, которые являет Христос. Слово «учитель» употребляется в различных смыслах. В самом широком смысле слово «учитель» обозначает профессию, род деятельности человека. Совсем в Другом смысле употребляется слово «учитель», когда речь идет об учителях человечества — Моисее, Мухаммеде, Сократе, Будде. В этом случае под учителем понимается человек, являющийся основателем некоторого учения, который желает сказать человечеству новое слово. В этом втором смысле слова для христиан Христос является единым Наставником и Учителем, в один ряд с Которым не может быть поставлен никто из других учителей. Эта уникальность учительства и наставничества Христа обусловлена тем, что Он не просто свидетельствует об Истине, но есть Первоисточник и Законоположник Истины.
Учение Христа, Его слово, обращенное к народу, оказывало на слушателей особое воздействие: «…народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф. 7, 28-29), т. е. утверждал Свое учение Своим собственным авторитетом, а не ссылался на посторонние авторитеты, как это делали обычно фарисеи. Служители, которые были посланы, чтобы арестовать Христа, вернувшись, сказали первосвященникам: «никогда человек не говорил так, как Этот Человек» (Ин. 7, 46). Иоанн Предтеча в своем свидетельстве о Христе говорит, что Христос, в отличие от него, «был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин. 1, 9).
В Свщ. Писании Нового Завета общее наименование учения Христова — Евангелие, что в переводе значит благая или ;радостная весть.
Учение Иисуса Христа с некоторой степенью условности можно разделить на закон веры и закон деятельности.
а) Закон веры.
Закон веры — это истинное боговедение открытое Господом человечеству, которого не имели ни язычники, религиозные взгляды которых характеризуются политеизмом (многобожием) и натурализмом, т. е. обожествлением природных стихий, ни иудеи, представления о Боге у которых были слишком антропоморфными. Господь открыл, что «Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4, 24).
Кроме этого, Господь открыл во всей доступной для человека полноте тайну Пресвятой Троицы, учение о Сыне Божием, о Его пришествии в мир ради спасения человека и о Духе Святом; Утешителе и Освятителе.
Также Господь сообщил новое и совершеннейшее понятие о существе Божием. Из Евангелия мы узнаем, что Бог есть высочайшая любовь, а по отношению к людям — любящий Отец, подающий им Свои блага. Отношение к Богу как к Отцу выражено в молитве Господней «Отче наш…» (Мф. 6, 8-13), а также в словах Спасителя: «И отцем себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах» (Мф. 23, 9). Эти слова часто используют протестанты, обвиняющие православных за то, что у них священнослужителей называют «отцами». Однако из контекста видно, что слова о запрещении называть отцом кого-либо, кроме Отца Небесного, стоят в одном ряду с запрещением называть кого-либо учителем и наставником, помимо Христа. Несомненно, они связаны с особым пониманием того, что есть отцовство. Христианская Церковь никогда не запрещала использовать это слово, и апостол Павел в Послании к Коринфянам говорит: «…у вас тысячи наставников во Христе, но немного отцов» (1 Кор 4, 15). И далее говорит о себе: «Я родил вас во Христе Иисусе благовествованием». Таким образом, ап. Павел называл себя духовным отцом коринфских христиан. Кроме того, из Свщ. Писания Нового Завета видно, что такое обращение, как «чадо», было широко распространено среди первых христиан. Этим словом начинает свои соборные послания ап. Иоанн; ап. Павел тоже часто им пользуется. Поэтому слова Спасителя не нужно рассматривать как формальный запрет. Если подходить с буквалистских позиций, то можно дойти до абсурда и запретить человеку называть отцом даже своего родного отца по плоти.
Само по себе слово «отец» означает того, кто подает жизнь. Христиане веруют, что источником всякой жизни является Бог, Который «имеет жизнь в Самом Себе» (Ин. 5, 24). Отцы же плотские и отцы духовные суть не источники жизни, а лишь посредники, через которых эта жизнь нам сообщается. Плотские родители, которые дают жизнь детям, не являются причиной и источником их жизни, они являются лишь средством сообщения жизни своим потомкам. Источником же всякой жизни является Бог, Который все животворит. Точно так же отцы духовные не рождают для новой вечной жизни своей собственной силой, они — лишь посредники, через которых Бог возрождает человека. Об этом говорит и ап. Павел. Возрождая коринфян к новой христианской жизни, он действовал не от себя, а как один из служителей Христовых и домостроителей тайн Божиих (1 Кор 4, 1). Поэтому запрет называть кого-либо отцом следует понимать в том смысле, что никому на Земле не могут воздаваться Божеские почести, никто не имеет права потребовать такого почитания, какое подобает только Богу; никто не может претендовать на то, чтобы требовать от людей безусловного послушания, безусловного доверия своему учению, не имеющему основания в Божественном Откровении. С такими претензиями во всей полноте выступит антихрист. И сегодня появилось много «антихристов», которые восхищают то, что подобает только одному Богу. Многие лидеры современных религиозных движений, нередко именующие себя «отцами», требуют от своих последователей Божеского поклонения и абсолютного послушания.
Полнота любви Бога к человеку открылась в Воплощении Сына Божия и принесении Им искупительной жертвы, а также в сошествии Святого Духа для нашего оправдания и освящения. Господь, давая новое учение о Боге как о Небесном Отце, вводит в употребление новое слово для обращения к Отцу — «Авва». В Ветхом Завете это слово никогда не использовалось для обращения к Богу. Введение в практику богообщения нового слова должно было подчеркнуть новизну отношений, обусловленную новым представлением о Боге и Его отношении к человеку.
Кроме учения о Боге, Господь также сообщил учение о назначении человека, о грехе, покаянии и путях спасения, учение о Царствии Божием, о Церкви новозаветной и, наконец, о последнем всеобщем суде и конечных судьбах мира и человека.
б) Закон деятельности, или закон жизни и благочестия
Суть этого закона наилучшим образом выражена в следующих словах Христа Спасителя: «Ищите же прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 33).
Согласно учению Спасителя, в Царство Божие призываются все люди без исключения. Но тот, кто желает в это Царство войти, должен покаяться, т. е. оставить путь, ведущий к смерти, и потрудиться для своего спасения. Евангельское учение не оставляет сомнения в том, что для спасения необходимо со стороны человека приложить усилие: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11, 12). Труд этот включает внешнюю сторону, т. е. внешнее соблюдение христианских заповедей: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое» (Ин. 14, 23). А также внутреннюю сторону, выражающуюся в борьбе с греховными страстями. Суть этой борьбы хорошо выражена в словах ап. Павла: «Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5, 24). Вершина, которая венчает труд, необходимый для вхождения в Царство, — это стяжание особого внутреннего устроения. Недостаточно внешне соблюдать заповеди, недостаточно умертвить в себе страсти, необходимо наполнить свою жизнь новым христианским содержанием, стяжать особое внутреннее устроение, сущность которого наиболее полно выражается в заповедях блаженства (Мф. 5, 3-12).
Господь Иисус Христос не только преподал совершенное учение о вере и благочестии, но показал также в Самом Себе образец святости и нравственного совершенства и таким образом явился просветителем человека не только путем словесного научения, но и примером личной жизни и деятельности. Таким образом, для христиан образ Христа Спасителя — главный религиозный идеал на все времена.
Нравственное учение Христа Спасителя, так же как и Его учение в целом, неотделимо от Его Личности. Господь, посылая Своих учеников крестить все народы во имя Отца и Сына и Святого Духа, дает обетование: «И се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28, 20). Господь обещает, что Он лично пребудет со Своими учениками и их преемниками до конца времен. В этих словах коренное отличие христианства от всякой другой религии — ислама, буддизма, иудаизма и др. Для любой религии личность ее основателя имеет второстепенное значение. Самое главное — это то учение, которое исповедует человек, и та мораль, в соответствии с которой он строит свою жизнь. Например, о Будде достоверно известно очень мало, но его последователей это не смущает, ибо для них главное — это философия, система ценностей, которую они принимают, а уж насколько это связано с определенным историческим лицом — это не принципиально. Совершенно другая перспектива характерна для христианства. Самое ценное и самое важное в христианстве — это Сам Господь Иисус Христос. И Его учение можно верно понять только при правильном понимании того, Кто Он такой. Все христологические споры с IV по VIII век — это споры не об учении Христа, а о Его Лице. Этот факт подтверждает ту истину, что для христиан Христос есть самое главное. Христианство невозможно свести ни к доктрине, ни к морали, ни к традиции, ни к обряду, самое главное в христианстве — это сама уникальная богочеловеческая Личность Христа Спасителя, и не только вера в эту Личность, но и возможность вступить с Ней в непосредственное общение, соединиться с Ней теснейшим внутренним союзом. Такую возможность Господь предоставляет каждому искренне того желающему в Своей Церкви.
Если в учении о Боге Господь открыл многое, что было неизвестно до Него или смутно представлялось, то в Его нравственном учении мы не видим собственно новых заповедей. Господь не принес ничего такого, что принципиально не было бы известно человеку Ветхого Завета, можно говорить только о некотором смещении акцентов. На Тайной Вечере Господь сообщает ученикам новую заповедь: «Заповедь новую даю вам — да любите друг друга» (Ин. 13, 34). Но новизна этой заповеди раскрывается в последующих словах: «…как Я возлюбил вас». Таким образом, сама любовь во Христе приобретает качественно иной характер. Поэтому отличие евангельского нравственного закона от ветхозаветного обусловлено не его содержанием, а личностью Законодателя.
Кроме того, само исполнение нравственного закона, который предлагает Господь, невозможно без помощи, получаемой от Самого Христа. Только Сам Господь может дать силы для того, чтобы идти тем путем нравственного совершенства, который предлагает Евангелие.
в) Пророчества Иисуса Христа
В Своем пророческом служении Господь является продолжателем и исполнителем традиции ветхозаветных пророков. Однако между служением пророков и служением Христа есть и существенная разница. Ап. Павел говорит: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне» (Евр. 1, 1). Отличие заключается в том, что пророки только пророчествовали об истине, в то время как Господь являет истину и, наконец, пророки глаголали многократно, потому что каждый из них мог сообщить лишь часть знания об истине, явить ту грань ее, которая открылась в его религиозном опыте, тогда как Господь сообщает истину во всей полноте. Можно выделить несколько видов пророчеств Спасителя.
Во-первых, это пророчества Господа Иисуса Христа о Самом Себе, например, о предательстве ученика, о крестной смерти, о Воскресении из мертвых в третий день, о сошествии Святого Духа на учеников. Это пророчества, которые уже исполнились во время земной жизни Господа.
Во-вторых, пророчества, которые были даны Господом во время Его земной жизни, но исполнение которых выходит за рамки Его земного служения. Это предсказания о гибели Иерусалима, о рассеянии иудеев, о гибели галилейских городов — Капернаума, Вифсаиды и Хоразина, которые действительно через несколько столетий после произнесения этих слов были полностью разрушены и никогда более не были отстроены вновь, хотя попытки такие и предпринимались.
В-третьих, — это пророчества, относящиеся к конечным судьбам мира и человека, которые до сих пор ждут своего исполнения. Цель пророчеств Христовых состоит в научении и укреплении в вере. Частный момент учения Христова — это соотношение между учением Спасителя и ветхозаветным законом.
В ветхозаветном законе можно различать три неодинаковые по тому значению, которое они имеют для христиан, части: вероучительную, нравственную и обрядовую. Обрядовая, с христианской точки зрения, есть нечто временное и приспособленное к потребностям лишь одного народа на определенный отрезок его истории. Поэтому с пришествием Христа эта часть закона теряет свою силу, упраздняется. Господь, по всей видимости, вообще не считал обрядовую сторону законом в строгом смысле этого слова. Что касается вечного и непреходящего в законе, то оно восполняется, получает совершеннейшее истолкование, оставаясь при этом подспорьем для правильного восприятия новозаветного Откровения. Ап. Павел называет закон «детоводителем ко Христу» (Гал. 3, 24). Вероучительная и нравственная часть Ветхого Завета сохраняет свой авторитет и для христиан, которые рассматривают Ветхий Завет как источник вероучения. Но христиане понимают и толкуют Ветхий Завет в его соотношении с Новым Заветом, то есть Ветхий Завет читают в свете Нового, а не наоборот.
Евангельское учение обращено ко всем народам без исключения. Господь говорит своим ученикам и апостолам: «Научите все народы» (Мф. 28, 19). У Марка эти слова звучат несколько иначе: «…проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16, 15). В течение 40 дней по Воскресении являясь Своим ученикам, Господь говорил: «Будете Мне свидетелями в Иерусалиме, и во всей Иудее, и в Самарии, и даже до края земли» (Деян. 1,8).
Учение Христово не дает ни малейших оснований полагать, что на смену ему может прийти новое учение и новое откровение — Третий Завет. Господь прямо говорит, что Его учение содержит всю полноту истины: «Я сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15, 15), то есть все, что людям следует знать для спасении. Апостол Павел говорит, что всякий, кто пытается нечто привнести в Евангельское учение, каким-то образом изменить его по своему разумению, подпадает под отлучение: «Если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1, 8). Завет, заключенный Господом Иисусом Христом с человеками, является Заветом вечным (Евр. 13, 20).
3.2.5.3. Чудеса Спасителя
Господь во время Своей земной жизни не только учил словом, но еще и творил чудеса. В греческом тексте Нового Завета для обозначения чудес, совершаемых Иисусом Христом, используется два слова — «σημεία» и «δύναμεις» (в славянском переводе соответственно «знамение» и «силы»). Слово «знамение» говорит о том, что чудеса Спасителя имеют целью не просто поразить воображение зрителей, а несут определенную смысловую нагрузку. Наименование «силы» указывает, что причиной совершения чудес является сила Божия. Истинные чудеса — это не нарушение законов природы, а преодоление их властью несравненно большей, чем сами эти законы.
Цели, для которых Иисус Христос совершал чудотворения
Во-первых, чудеса Самим Спасителем рассматриваются как свидетельства о Его Божественном посланничестве и Божественном достоинстве (например, Преображение) перед учениками. В беседе с иудеями после исцеления расслабленного в купальне Вифезда Господь говорит: «Самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о мне, что Отец послал Меня» (Ин. 5, 36).
Во-вторых, в некоторых случаях чудеса являются пояснением учения. Например, исцеление слепорожденного является наглядным пояснением учения Христа о Себе как о свете миру. Проклятию бесплодной смоковницы соответствует притча о бесплодной смоковнице. Воскрешение Лазаря призвано подтвердить учение о воскресении мертвых.
В-третьих, чудеса являются своеобразными обетованиями. В них преодолевается природная ограниченность мира и человека. Так, чудесное умножение хлебов, хождение по водам и другие случаи преодоления физических законов указывают на возможность преодоления тех ограничений, которые накладывает на бытие человека природная необходимость. Эти чудеса суть предзнаменования и предуказания будущего состояния человека и мира, которое последует после кончины этого мира. Это удостоверение в том, что Господь в будущем сможет сотворить то, что обещает.
Не стоит полагать, что чудеса совершаются лишь в утилитарных целях, т. е. чтобы доказать, пояснить, убедить и т. д. Мы никогда не должны забывать о том, что все чудеса Спасителя, которые Он совершил, в особенности чудеса исцелений, воскрешения умерших, насыщение голодных — все это суть проявление любви Бога к человеку. Сила Божественной любви раскрывалась в этих чудесах, и потому они обращали сердца людей к Богу.
3.2.5.4. Крестная смерть
а) Крестная смерть как Жертва.
Вся земная жизнь Христа Спасителя имеет искупительное значение, служит примирению человека с Богом. Но Крестная смерть занимает совершенно особое место. В прощальной беседе с учениками Господь говорит: «На сей час Я и пришел» (Ин. 12, 27). «Сей час» — это час принесения Голгофской жертвы. О том, что смерть Господа на Кресте действительно является жертвой, говорит ап. Павел: Христос «предал Себя за нас в приношение и жертву Богу» (Еф. 5, 2).
Прообразы Крестной смерти мы встречаем в Ветхом Завете — это все кровавые жертвы Ветхого Завета, которые так или иначе прообразовали искупительную смерть Господа за грехи людей. В Ветхом Завете содержатся и пророчества о страданиях Искупителя: «Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъявлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; и наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились» (Ис. 53, 4-5).
Прообразом Крестной смерти было, конечно, Пасхальное жертвоприношение, заклание Агнца. Не случайно Иоанн Предтеча уподобляет Христа ветхозаветному Агнцу. Свое свидетельство о Христе он связывает именно с этим образом: «Вот Агнец Божий, который берет на себя грех мира» (Ин. 1, 29).
Свщ. Писание говорит, что жертва Христова является Жертвой искупительной (Мф. 20, 28). Сам Господь сказал, что Он пришел, «чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих». Искупление — это цена или плата, за которую в Ветхом Завете первенцы, посвящавшиеся на служение Богу, освобождались от этого служения, рабы получали свободу, преступники получали освобождение от наказания. Будучи искупительной, эта Жертва носит как бы заместительный характер. Христос умирает совершенно свободно, никакая необходимость не заставляет Его идти на Крест. Об этом Он Сам говорит: «Я отдаю жизнь мою, никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее» (Ин. 10, 17-18). Тайна Искупления состоит в том, что для того чтобы нам освободиться от наказания, в том числе и от смерти, Христу пришлось умереть.
Кроме того, эту Жертву называют еще умилостивительной, потому что она возвращает милость Божию людям. Не нужно понимать умилостивительную жертву как некое средство «задобрить» Бога, как понимают умилостивление язычники, стремящиеся своими жертвами добиться расположения своих богов. Христиане называют Жертву Христову умилостивительной, потому что вследствие искупительного подвига Христова, милость Божия была возвращена людям, человек опять получил доступ к Богу. Об умилостивительном характере Голгофской Жертвы говорит апостол Иоанн: «Не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши» (1 Ин. 4, 10).
б) Крестная Жертва — центральное событие Искупления
Почему именно Голгофа, смерть на Кресте, является кульминационным моментом всего служения Христова, Его искупительного подвига? Рационально во всей глубине понять эту тайну мы, конечно, не можем; но возможно высказать некоторые соображения по этому поводу.
Во-первых, именно на Кресте во всей полноте открывается любовь Божия к человеку. Так учит ап. Павел: «Но Бог свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5, 8), т. е. для апостола главное доказательство любви Бога к человеку — это смерть Христова на Кресте.
О Крестной смерти как об откровении Божественной любви говорит и святитель Филарет (Дроздов) («Слово в Великий Пяток», сказанное в 1816 году). «Вниди во внутреннее святилище страданий Иисусовых. Что там? Ничего, кроме святыя и блаженныя любви Отца, и Сына, и Святаго Духа ко грешному и окаянному роду человеческому. Любовь Отца распинающая, любовь Сына распинаемая, любовь Духа торжествующая силою Крестною. Так возлюбил Бог мир».
Крестная смерть — это завершение кеносиса, т. е. истощания и самоуничижения Божества. «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба… смирил Себя, быв послушным даже до смерти и смерти крестной…» (Флп. 2, 6-8). По Ап. Павлу, крестная смерть — это предел послушания, ради которого Сын добровольно Себя уничижает, отказываясь от всякой Божественной власти и Божественных почестей.
В Воплощении Христос свободно принимает все последствия нашей падшести. В. Н. Лосский («Догматическое богословие», стр. 270-271) говорит: «Сын принимает позор, бесчестие, проклятие. Он берет на Себя объективное состояние греховности, подчиняет Себя условиям нашей смертности. Отказываясь от Своих царственных преимуществ, Он все глубже и глубже сокрывает Свою славу в страдания и смерть, ибо Ему надлежит обнаружить в Своей собственной плоти, насколько человек, которого Он создал по образу Своей совершенной красоты, обезобразил себя грехопадением». Крест — это предел истощания, когда Господь принимает крайние последствия грехопадения, включая богооставленность и смерть. Богооставленность выражается в словах: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил» (Мф. 27, 46). По словам В. Н. Лосского (стр. 271): «Единственный способ победить смерть — это позволить ей проникнуть в Самого Бога, в Котором она не может найти себе места».
Но предел уничижения есть одновременно и переход к славе, начало прославления Христа по человечеству. Первосвященническая молитва начинается обращением Христа к Отцу: « ..прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (Ин. 17, 5), т. е. та слава, которую Сын имел в той же полноте, что и Отец до сотворения мира и которой по Божеству Он всегда обладал, должна открыться и в Его человечестве. Но путь к этому прославлению лежит через всецелое послушание, всецелую отдачу Себя Отцу, через Крест и смерть. О том, что смерть является началом этого прославления, говорят вышеприведенные слова ап. Павла (Флп. 2, 9-11): «…Посему (т. е. вследствие послушания до смерти. — О.Олег) и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы перед именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца». Таким образом Крестной смертью запечатлевается полнота послушания Сына Отцу, отсюда — и полнота единения Сына с Отцом не только по Божеству, но и по человечеству.
Х. Яннарас пишет (стр. 163): «Христос предает Себя смерти, одновременно отказываясь от всякого стремления к автономному существованию по образу твари. Для Него жизнь и бытие неразрывно связаны с Отцом и возможны лишь при условии безоговорочного предания Себя воле Отца». Полнота этого предания воле Отца, а значит и единения с Отцом, выражается в словах, произнесенных на Кресте: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23, 46).
Таким образом, если Воплощение есть победа над грехом и основание для восстановления союза между Богом и человеком, то Крестная смерть есть освобождение от проклятия как следствия греха: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою» (Гал. 3, 13). При этом апостол ссылается на Втор. 21, 23: «…проклят всяк, висящий на дереве».
Проклятие, по определению «Пространного катихизиса», есть «осуждение греха праведным судом Божиим, и от греха происшедшее на Земле зло, в наказание человечества». Осуждение выражается прежде всего в отлученности человека от Бога, в том, что Бог лишает человека общения с Собой. Крестная смерть снимает проклятие и возвращает эту возможность. X. Яннарас объясняет это следующим образом (стр. 164): «Преобразовать навязанную человеческой природе грехом всеобщую неизбежность смерти в столь же всеобщую возможность причастия к нетленному и бессмертному образу бытия. Ради этой цели Христос по доброй воле принимает смерть, чтобы претворить последнее следствие человеческого бунтам свободу любви и послушания воле Отчей». Тем самым все условия существования падшего человеческого естества, включая и самую смерть, преобразуются в условия спасения. С этого момента смерть для людей — это уже не тупик, а дверь в Царствие Божие. Свидетельством этого являются слова Спасителя, обращенные к благоразумному разбойнику: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23, 43).
в) Кому приносится Крестная Жертва?
Смерть Христа на Голгофе есть Жертва. В связи с этим возникают следующие вопросы- кто приносит эту Жертву? кто или что приносится в Жертву? кому эта Жертва приносится? Само слово «искупление» буквально означает «выкуп». Если террористы захватили какого-то человека и требуют за него выкуп, то этот выкуп будет дан — тому, кто совершил преступление. Человек через грех оказался во власти дьявола. Возможно ли считать, что диаволу и была принесена искупительная Жертва?
У многих отцов Церкви, в частности у свщмч. Иринея, Оригена, свт. Григория Нисского, блж. Феодорита Киррского, блж. Иеронима Стридонского, блж. Августина, папы Льва Великого, папы Григория Великого и т. д., встречается эта мысль. Однако эти размышления свв. отцов не следует догматизировать, поскольку они представляют собой пример свободной аллегорической диалектики и не претендуют на догматическую точность. Такие обороты речи у свв. отцов появляются потому, что Искупление человека от греха для Сына Божия предполагает неизбежно борьбу с диаволом. В этой борьбе с диаволом, как и во всякой борьбе, естественно, имеют место какие-то особые приемы. В качестве одного из таких приемов свв. отцы рассматривают Крестную Жертву. Например, свт. Григорий Нисский говорит о жертве диаволу как о Божественной хитрости — человеческая природа Христа была как бы приманкой на крючке Его Божества, «диавол бросился на жертву, но крючок пронзил его». Очевидно, что это не более чем риторический прием. О том, что в строго догматическом смысле недопустимо говорить о Крестной Жертве как о жертве диаволу, убедительно показал свт. Григорий Богослов (Слово 45 на Пасху) (цитата приведена в прошлой лекции). Св. Иоанн Дамаскин говорит: «Отнюдь не мучителю рода человеческого принесена кровь Божия».
Согласно Свщ. Писанию, Жертву приносит Христос и приносит в Жертву Самого Себя. В Евр. (5, 10) говорится о Христе как о Первосвященнике, приносящем жертву, а в Евр. (7, 26-28), что Христос и есть Сама Жертва: «Он принес в жертву Себя Самого». В Евр. ;9, 12. читаем: «И не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление».
Однако и после этого еще остаются вопросы. Во-первых, приносит Господь Жертву по Божеству или по человечеству или же по Божеству и по человечеству одновременно? Во-вторых, кому Жертва приносится, кто ее принимает; принимает Жертву только Отец или Жертву принимает вся Пресвятая
Троица? Долгое время эти вопросы специально не обсуждались. У многих отцов церкви есть слова о том, что Жертва Христова принесена Отцу (Григорий Богослов, Слово 45 на Пасху; св. Иоанн Дамаскин, Точное изложение…, кн. 3, гл. 27). Такие выражения вошли и в литургическую практику Церкви. В этих словах нет основания видеть какую-нибудь ересь, потому что Жертва действительно приносится Отцу. Ересь начинается с утверждения, что Жертва приносится Отцу и только Отцу, а Сын и Святой Дух к ее принятию не имеют никакого отношения.
Окончательно догматическое учение о Крестной Жертве было сформулировано только в середине XII столетия на Константинопольском Соборе (1156-1157 гг.)
В середине XII века в Византии возник ученый спор. Этот спор был инициирован архидиаконом Сотерихом Пантевгеном, нареченным Патриархом Антиохийским. Очевидно, Сотерих был слабым богословом, во всяком случае он не усвоил одну из важнейших идей византийского богословия, а именно установленное IV и последующими Вселенскими Соборами различие между понятиями «природа» и «ипостась». Он рассуждал следующим образом. Если исходить из того, что Крестная Жертва приемлется всеми Лицами Пресвятой Троицы, то в таком случае во Христе имеют место два противоположно направленных действия: человечество приносит. Божество принимает. Два действия предполагают два действующих субъекта, а значит и две ипостаси. Таким образом, мы впадаем в несторианство. Участники Константипопольского собора, среди которых выдающуюся роль играл свт. Николай Мефонский, ссылались на Предание Церкви, и прежде всего на Предание литургическое, в частности на тайную молитву в чине Византийской литургии, которую перед Великим входом священник читает о самом себе и где о Христе говорится Как о «Приносимом и Приносящем, и Приемлемом и Раздаваемом». В соответствии с учением Вселенских Соборов и свв. отцов, само по себе различие действий не противоречит единству субъекта, единству ипостаси. Единая Божественная Ипостась Слова является субъектом действий Иисуса Христа как по Божеству, так и по человечеству, потому что став через Воплощение и Первосвященником, и Жертвой, Господь не оставил и Своего Божества. Если мы станем на точку зрения Сотериха Пантевгена и предположим, что Жертва принимается только Отцом, а Сын и Святый Дух не принимают участия в ее принятии, то в таком случае мы впадаем в тритеизм, потому что если принятие Жертвы рассматривается как действие только Отца, то тем самым Отцу усвояется некое действие, отличающее Его от Сына и Святого Духа. Но в Троице действие является единым и общим для всех Лиц, поскольку действие, так же как и воля, есть атрибут природы, а не ипостаси. Обладая единой общей природой, Божественные Лица имеют и единое действие, поэтому принятие Жертвы, принесенной Христом Спасителем, может быть только действием всей Пресвятой Троицы. Таким образом, было окончательно сформулировано учение о принесении Крестной Жертвы: Крестная Жертва приносится Господом Иисусом Христом по Его человеческой природе (никак не по Божеству), а приемлется всей Пресвятой Троицей — Отцом, Сыном и Святым Духом. Говоря о принятии Жертвы, принесенной Господом Иисусом Христом, всей Троицей, необходимо иметь в виду, что принятие этой Жертвы Богом нельзя мыслить в категориях необходимости. Бог не нуждался в этой Жертве, и никакая необходимость не побуждала Его к ее принятию. Свт. Григорий Богослов пишет: «Не очевидно ли, что Отец принимает эту Жертву не потому, что Он ее требовал или как-то в ней нуждался, но по домостроительству нужно было, чтобы человек освятился человечеством Бога», иначе говоря, приятие Жертвы Богом осуществляется единственно ради Искупления человека, т. е по домостроительству.
г) Почему искупительная Жертва была принесена Господом Иисусом Христом именно на Кресте?
Почему именно крест, а не что-либо иное, был избран орудием смерти? Во всей полноте ответить на этот вопрос невозможно, это тайна воли Божией. Возможно потому, что в те времена смерть на кресте была самой позорной и мучительной. У отцов Церкви мы встречаем главным образом символические объяснения, например у свт. Афанасия Александрийского (Слово о Воплощении, гл. 25): «Если пришел Он принести на Себе клятву, на нас бывшую, то как бы иначе стал клятвою, если бы не принял смерть, бывшую под клятвою». Но это крест, ибо так написано: «Проклят всякий, висяй на древе» (Втор. 21, 23). У св. Иоанна Дамаскина («Точное изложение» кн. 4, гл. 2): «Честный Крест прообразовал древо жизни, насажденное Богом в раю, поелику через древо вошла смерть, то и надлежало, чтобы чрез древо же дарованы были жизнь и воскресение». Встречаются и другие символические объяснения. По мнению свт. Афанасия Александрийского, крест знаменует победу над диаволом. Поскольку диавол есть дух, блуждающий в воздухе, то и победа над ним совершается на кресте, т. е. между небом и землей. Свт. Василий Великий говорит, что крест своими 4-мя концами знаменует привлечение людей со всех 4-х концов света. По толкованию свт. Григория Нисского, 4 конца креста обозначают высоту, глубину, ширину и долготу, иными словами, указывает на космическое измерение совершившегося на кресте Искупления. К любым символическим толкованиям нужно относиться с известной долей осторожности.
С древнейших времен Крест есть преимущественный символ Церкви.
Х. Яннарас пишет: «Христиане осеняют себя крестным знамением, выражая таким образом добровольный отказ от индивидуальной самодостаточности и жертвенное предание своей жизни в руки Отца и Бога». У прп. Максима Исповедника («Богословские главы») есть такие слова: «Все чувственные вещи должны пройти через крест, и все умопостигаемые вещи должны пройти через погребение». Это значит, что все, что живет для себя, оказывается в конечном счете духовно бесплодным, и, напротив, то, что прошло через крест, обретает истинную жизнь в Боге. Поэтому мы призваны отречься от всего, чем обладаем, в том числе и от самой жизни, как от средства индивидуального эгоистического самоутверждения, и преобразовать все наше обладание в средство для всецелого служения Богу и ближним. Именно такой смысл заключается в словах Самого Христа Спасителя: «…если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12, 24). Эти слова — основной закон духовной жизни. Поэтому, по словам X. Яннараса: «Крест — это не просто сентиментальное или морально-педагогическое напоминание о событиях прошлого, но символ и знак принятия образа бытия Христова, которое есть жизнь. Поэтому Крест как проявление жизни, той жизни, на которой зиждется Церковь и упование верующих, не случайно ставится на могилах усопших, удостоверяя таким образом вхождение их в Царство живых».
3.2.5.5. Сошествие Иисуса Христа во ад и победа над адом
О сошествии во ад сообщает ап. Павел: «Он и нисходил прежде в преисподние места земли» (Еф. 4, 9), а также и ап. Петр: «…Он и находящимся в темнице духам, сошед проповедал» (1 Пт. 3, 19), «и мертвым было благовествуемо» (1 Пт. 4, 6).
Эти свидетельства Свщ. Писания совершенно исключают протестантское толкование, согласно которому Иисус Христос во ад не сходил, но вывел оттуда праведников некоей Божественною силой. Сошествие Христа во ад явилось победой над царством диавола. В одной из стихир Великой Субботы говорится: «днесь ад стеня вопиет: разрушися моя власть, приях мертваго, яко единаго от умерших; сего бо держати отнюдь не могу».
Свт. Иоанн Златоуст (Слово на Святую Пасху) говорит: «Ад пленен сошедшим в него Господом, упразднен, поруган, умерщвлен, низложен, связан».
Кого вывел Иисус Христос из ада? В Пространном Катихизисе сказано, что освобождены были «с верою ожидавшие Его пришествия». Формулировка недостаточно четкая, мы не можем с точностью сказать, были ли выведены из ада только ветхозаветные праведники или праведники всех племен и народов. Указание Свщ. Писания, что Господь, сойдя во ад, проповедовал, свидетельствует в пользу того, что Он вывел не только праведников Ветхого Завета, но и всех вообще праведников, потому что в противном случае проповедь была бы излишней. В церковных песнопениях даже говорится, что «ад опустел». В конечном счете мы не знаем, все ли находившиеся в аду последовали за Господом и для всех ли в силу их нравственного состояния это было возможно. Во всяком случае значительное число содержимых во аде было освобождено, и нет достаточных оснований утверждать, что это были только ветхозаветные праведники.
3.2.5.6. Воскресение Господа Иисуса Христа
а) Значение события Воскресения в деле Искупления.
С древнейших времен именно Воскресение Христово переживалось Церковью как важнейшее из событий, составляющих в совокупности то, что мы называем Искуплением. Ап. Павел Говорит: «а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша». «А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших» (1 Кор 15, 14, 17). Воскресение Христово запечатлевает победу над грехом и возвещает освобождение человечества от последнего из последствий греха — телесной смерти. Телесное Воскресение Иисуса Христа, таким образом, есть удостоверение действительности совершенного Им дела Искупления. В противном случае крестная смерть была бы позорной казнью, мученичеством за идею, но не имела бы искупительного значения. В Ветхом Завете существовал обычай принесения Богу начатков урожая. По верованию ветхозаветной Церкви, благословение Божие, которое призывалось на этом начаток, распространялось на весь урожай, который предстояло собрать. Ап. Павел использует этот ветхозаветный образ и говорит о Христе как о Начатке, Который открывает путь ко всеобщему воскресению: «Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших» (1 Кор 15, 20). Таким образом, Воскресение Иисуса Христа, по ап. Павлу, является залогом нашего Воскресения: «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествии Его» (1 Кор 15, 22-23). После всеобщего воскресения смерть, побежденная Воскресением Христовым, будет окончательно изгнана из мира: «Последний же враг истребится — смерть» (1 Кор 15, 26).
Событие Воскресения Христова имеет непосредственное отношение к нашей судьбе, к образу бытия нашей природы. Во дни Своей земной жизни Господь совершал воскресения умерших — Евангелие повествует о трех случаях воскресения умерших Господом Иисусом Христом. Но воскресения умерших, которые совершал Господь, принципиально отличаются от Его собственного Воскресения. Тела воскрешенных Господом людей после воскресения все равно остаются смертными и тленными, никто из них не избежал телесной смерти, так как над ними все равно тяготели последствия грехопадения. Чудеса воскресения, совершенные Спасителем, являются доказательством Его Божественного всемогущества, но это всемогущество, хотя и способно преодолеть законы природы, тем не менее не может изменить образ ее бытия, освободить от власти природной необходимости, от власти законов падшего естества. Такое изменение вообще нельзя навязать силой, извне, потому что оно может быть только результатом свободного выбора. И этот «выбор» был осуществлен в земной жизни Христа, Который всецело преобразовал Свое естественное бытие по человечеству в сопричастность Божественной любви и абсолютное свободное подчинение Божественной воле. Эти причастность и послушание были запечатлены крестной смертью и явлены в Воскресении. Это объясняет, почему так важно было отстоять в период христологических споров V-VII веков наличие во Христе человеческой воли и человеческой энергии. Соединение Божества и человечества во Христе есть прообраз, архетип соединения с Богом каждого из нас, и если бы Господь воспринял человечество без свойственной человеку воли и энергии, в таком случае спасение, обожение носило бы механический, внешний принудительный характер, т. е. не имело бы нравственной ценности, фактически лишало бы человека достоинства богообразного существа.
X. Яннарас пишет: «Не будь Воскресения и победы над смертью, было бы не полным и Воплощение Бога, то были бы теофании (т. е. Богоявления. — О.Олег), не затрагивающие человека, не имеющие никакой связи с экзистенциальной судьбой каждого человеческого существа, его жизнью и смертью». Именно поэтому Воскресение Христово Церковью переживается как таинство нашего приобщения Божественной жизни, бессмертию и нетлению. И только поврежденностью церковного сознания, искажением всего строя духовной жизни можно объяснить тот факт, что в западном христианстве уже давно праздник Воскресения Христова отошел на второй план, а главным религиозным праздником и центром церковного года стало празднование Рождества. Несомненно, это свидетельство непонимания самой сущности христианской веры.
После Воскресения Христова изменяется самый способ существования человеческого естества. Господь после Воскресения сохраняет тварную человеческую природу, в том числе и человеческое тело, но эта природа отличается от нашего человечества по способу своего существования. Человечество Христово после Воскресения в значительной степени (мы не имеем основания утверждать, что полностью) свободно от подчинения естественной необходимости, которой подчинено наше тленное естество. С одной стороны, это действительно человечество, Сам Господь говорит, что Он не дух и не призрак, поскольку «дух плоти и костей не имеет» (Лк. 24, 39). Апостолы видят гвоздинные язвы на руках и ногах Спасителя, ап. Фоме предлагается вложить перст в эти раны. В присутствии учеников Господь поглощает пищу (Лк. 24, 42-43). С другой стороны, это человечество, это тело проявляет удивительные свойства: Господь проходит сквозь запертые двери (Ин. 20, 19), внезапно исчезает, как это произошло в случае с Клеопой и его спутником на пути в Эммаус (Лк. 24, 31), свободно изменяет Свою внешность; ев. Марк замечает, что двоим ученикам Господь явился «в ином образе» (Мк. 16, 12), во время явления Воскресшего ученикам на Тивериадском озере ученики Его не узнали (Ин. 21, 4).
Изменения, которые происходят по Воскресении в человеческом облике Христа, имеют не только отрицательное измерение, т. е. это не только освобождение человеческой природы от смерти и тления, но и восстановление нашего естества в его первозданном достоинстве. Основанием этого восстановления является теснейшее единение человека с Богом и совершенное послушание Божественной воле. В. Н. Лосский («Догматическое богословие», стр. 285) заканчивает изложение учения о Воскресении словами: «Воскресением Христа вся полнота жизни прививается иссохшему древу человеческого рода, чтобы его оживить».
б) Действительность Воскресения Христова.
Воскресение Иисуса Христа из мертвых — событие настолько не укладывающееся в рамки человеческого сознания, что поверить в него было трудно даже Его ученикам и апостолам, которых Господь Сам в течение нескольких лет готовил к восприятию этой истины. Даже после того, как было обнаружено, что гроб пуст, ни у кого из учеников, за исключением Иоанна Богослова, не возникает мысль о Воскресении. Ап. Фома упорствует в своем неверии даже после того, как более десятка учеников Христа свидетельствовали ему о Воскресении и явлениях Воскресшего.
Каковы доказательства реальности Воскресения? Прежде всего — пустота гроба. Сразу после погребения иудейские первосвященники приходят к Пилату и просят его: «…прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых» (Мф. 27, 64). После Воскресения, когда гроб оказался пуст, те же вожди иудейского народа подкупают воинов, несших стражу возле гроба, и говорят им: «…скажите, что ученики Его, пришедши ночью, украли Его, когда мы спали» (Мф. 28, 13). Сама по себе пустота гроба не была бы серьезным аргументом в пользу Воскресения, если бы во гробе не остались погребальные одежды, поскольку снять эти одежды с тела умершего было практически невозможно. Именно это обстоятельство и заставило Иоанна Богослова уверовать в действительность Воскресения (Ин. 20, 6-8). Кроме пустоты гроба и наличия погребальных одежд, действительность Воскресения подтверждается многочисленными явлениями Воскресшего ученикам.
В прошлом столетии либеральная критика пыталась объяснить эти факты естественными причинами. Примером такого объяснения может служить так называемая теория мнимой смерти, которая принадлежит либеральному немецкому теологу первой половины XIX века Шлейермахеру. Согласно этой гипотезе, Христос на Кресте впал в летаргический сон, а попав во гроб, где было холодно и сыро, пришел в чувство. Сам, непонятно каким образом, Он вышел из гроба и потом являлся ученикам, пока не выздоровел. Несостоятельность подобного рода предположения очевидна, потому что смерть Спасителя была несомненной, отрицать ее действительность невозможно. Если бы даже Господь и в самом деле впал в некое подобие летаргического сна, то прободение ребер копьем не могло оставить никаких шансов остаться в живых. К тому же невероятно, чтобы больной, тяжело раненный человек мог отвалить огромный камень, который не могли сдвинуть с места несколько человек. Кроме того, рассматриваемая теория несостоятельна и нравственно, потому что она предполагает со стороны Самого Христа ложь и обман, что противоречит нравственному облику Иисуса Христа, запечатленному в Евангелии.
Существует и другая попытка объяснения явлений Воскресшего, в основу которой кладется такое явление, как массовые галлюцинации, иногда действительно имеющие место. Но и эти объяснения не дают ответа на вопрос, откуда произошла вера учеников в Воскресение — вера, вдохновившая и на апостольскую проповедь, и на мученичество. Без признания факта Воскресения невозможно дать логическое объяснение всем последующим событиям церковной истории.
3.2.5.7. Вознесение Господа Иисуса Христа на небо
а) Значение этого события в деле Искупления.
В Свщ. Писании о Вознесении говорится у ев. Марка: «Господь, после беседования с ними вознесся на небо» (Мк. 16, 19). Подробнее других о событии Вознесения говорит ев. Лука: «И когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо» (Лк. 24, 51); «Сказав сие, Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их» (Деян. 1, 9). Своим Вознесением Господь открыл путь на небеса в блаженное жилище всем уверовавшим в Него. Сам Господь учил о значении Вознесения именно таким образом: «В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я» (Ин. 14, 2-3); «…и где Я, там и слуга Мой будет» (Ин. 12, 26); «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12, 32). Ап. Павел называет Иисуса Христа «Предтечей» (Евр. 6, 20). Само слово «предтеча» означает: тот, кто идет впереди и прокладывает дорогу идущим сзади. Таким образом, Своим Вознесением Господь дает возможность всем верующим в Него быть там же, где пребывает по Вознесении Он Сам.
Второе значение Вознесения — это прославление человеческого естества. Во Христе достигается цель, для которой была предназначена человеческая природа. Человеческая плоть, прославленная и обоженная, взошла на небо и сделалась причастной вечной славе, величию и власти Сына Божия. В самом Евангелии говорится о Вознесении как о возвращении Сына туда, где Он был прежде (Ин. 6, 62), или как о возвращении к Отцу (Ин. 14, 28; 24, 5-16; 20, 17). Но это возвращение туда, где был прежде, возвращение к Отцу, совершается уже с воспринятой на вечные времена плотью. Свое Искупление человеческого рода Господь совершил в состоянии уничижения, в образе раба. Вся Его земная жизнь была прославлением Отца, но через самое уничижение Господь по Своему человечеству восходит к высшей славе, о которой Он и молился в Первосвященнической молитве (Ин. 17, I): «Отче! пришел час: прославь Сына Твоего, да и Сын Твой, прославит Тебя».
б) Действительность Вознесения Христова.
В арсенале противников христианской веры имеются две гипотезы, посредством которых пытались в различные времена оспорить действительность Вознесения Иисуса Христа.
Первая гипотеза — иудейская, согласно которой Вознесение есть выдумка учеников. После того как ученики украли тело из гроба, они, согласно иудейской версии, вынуждены были Его где-то спрятать, иначе никто не поверил бы проповеди о
Воскресении, и объяснили исчезновение тела тем, что Христос якобы вознесся на небо. С такими взглядами в середине II века полемизировал мученик Иустин Философ («Разговор с Трифоном иудеем»).
Вторая гипотеза — мифологическая, которая в советское время активно эксплуатировалась атеистической пропагандой. Суть этой гипотезы сводится к тому, что различных героев древности люди часто возносили на небо, например Илию, Еноха, Геркулеса, Диониса, Персея и т. д. Распространение новой веры во Христа и прославление Иисуса Христа стимулировало и миф о Его Вознесении. В подтверждение этой гипотезы ссылаются на противоречия, которые якобы имеют место в повествованиях евангелистов. В частности, утверждается, что о Вознесении говорит только ев. Лука, ев. Марк лишь вскользь упоминает об этом событии, а евв. Матфей и Иоанн вообще ничего не знают о Вознесении. При внимательном чтении Евангелия от Матфея и от Иоанна не остается сомнения в том, что эти два евангелиста знали о Вознесении. Правда, само это событие ими не описывается, но тем не менее некоторые их высказывания свидетельствуют, что им было известно о Вознесении. Например, в Мф. (26, 64) Господь на суде у Каиафы говорит: «Отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы». Сидение одесную Бога предполагает Вознесение. У ев. Иоанна также присутствует знание о Вознесении: «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий» (Ин. 3, 13);
«Увидите Сына Человеческого, восходящего туда, где был прежде» (Ин. 6, 62). Апокалипсис, авторство которого также принадлежит ап. Иоанну, не оставляет сомнений о том, что ап. Иоанн знал о Вознесении.
В прошлом столетии протестантский немецкий теолог Гревс предложил т.н. теорию многократных вознесений. Гревс пытался объяснить, где находилось человечество воскресшего Христа в перерывах между Его явлениями ученикам. Гревс предполагал, что каждый раз Господь возносился на Небесный Престол и выделял по крайней мере 3 таких момента. Первый — после явления Марии Магдалине (Ин. 20, 17-18), когда Господь сказал Марии: «Восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему». Второе упоминается у ев. Марка (Мк. 16, 19), конкретное время здесь не указано, но известно, что после некоторой беседы с учениками. Третье описано у ев. Луки (Лк. 24, 51). Теория Гревса представляет собой пример богословского любопытства, когда пытаются узнать то, что в Свщ. Писании не открыто. Мы не знаем, где пребывал Господь по Своему человечеству в промежутки времени между Его явлениями ученикам. И само это знание, если бы оно и было для нас доступно, очевидно, никакого существенного значения для нашего спасения иметь не может. Почему нельзя согласиться с этой теорией? Во-первых, потому, что она находится в полном противоречии с Преданием древней Церкви. Апостолы говорят только об однократном Вознесении. В литургических текстах, в творениях свв. Отцов также говорится только о единичном случае Вознесения. Кроме того, у ап. Павла учение о единичности Вознесения приобретает догматический характер. Ветхозаветным прообразом Вознесения Христова было вхождение ветхозаветного первосвященника во Святая Святых Иерусалимского храма, которое совершалось один раз в году, в день очищения. Вхождение первосвященника во Святая Святых совершалось ежегодно, так как сами по себе ветхозаветные жертвы, будучи лишь прообразами Жертвы Христовой, не могли уничтожить и изгладить грехи. В отличие от иудейских первосвященников, Господь, по словам ап. Павла, «не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр. 9, 12). Таким образом, однократное вхождение в небесную Скинию обусловлено всеобъемлющим характером Жертвы Христовой, которая, будучи единожды принесена, доставляет нам полное Искупление. В силу этого теория Гревса о многократном вознесении православным богословием усвоена быть не может.
3.2.5.8. Вечное царствование Иисуса Христа по Вознесении на небо
Евангелист Марк говорит, что по Вознесении Господь «воссел одесную Бога» (Мк. 16, 19). Архидиакон и первомученик Стефан свое предсмертное видение описывает такими словами: «Я вижу небеса отверстые, и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога» (Деян. 7, 56). Что означает сидение или стояние одесную? Согласно древнему царскому церемониалу сидение или стояние одесную означало соучастие в царских почестях, в царском достоинстве, власти и управлении царством. Например, Царь Соломон посадил свою мать Вирсавию по правую руку от себя. (3 Цар 2, 19-22). Когда Свщ. Писание говорит о сидении Господа одесную Отца, это надо понимать в том смысле, что по Вознесении Господь принимает по Своему человечеству славу, которую Он, как Сын Божий, имел до Воплощения и даже до сотворения мира (Ин. 17, 5). Принимая эту славу, Он также принимает заботу о мире, ответственность и власть, которую употребляет для управления миром. Во время Своего явления ученикам в Галилее Господь говорит: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28, 18). Естественно, здесь имеется в виду власть по человечеству, ибо как Бог Господь имел её от века. Ап. Павел говорит о власти воскресшего и вознесшегося Господа после того, как Бог посадил Его «одесную Себя на небесах… и все покорил под ноги Его» (Еф. 1, 20-22). Та же мысль содержится и в Флп. 2, 9-10: «Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних».
В чем именно состоит царское служение Иисуса Христа после Вознесения? По Вознесении на небо Господь является Ходатаем за нас, предстательствует за нас пред Богом (Евр. 9, 15; 12, 24). Ап. Павел говорит о Спасителе как о Первосвященнике (Евр. 4, 14-15). Сами эти наименования «Ходатай» и «Первосвященник» указывают прежде всего на посредническое служение Иисуса Христа. Еще во время Своей земной жизни Господь заповедал Своим последователям обращаться к Нему,с молитвой после Его прославления: «И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю» (Ин. 14, 13-14); «Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите и получите» (Ин. 16, 24). Эти слова — свидетельство о полноте власти, о возможности исполнить любое прошение.
Кроме того, Господь Иисус Христос обещал по Вознесении испросить у Отца и ниспослать Святого Духа (Ин. 16, 7): «Если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам». Это обещание исполнилось в день Пятидесятницы, когда Святой Дух сошел на апостолов. (Деян. 2, 1-4). В силу ниспослания Святого Духа Сам Господь Иисус Христос и после Вознесения на небо остается невидимым Главой созданной Им на земле Церкви. О том, что Господь есть Глава созданной Им Церкви, говорит ап. Павел (Еф. 1, 22-23). Будучи Главой Церкви, Господь Своим ученикам «дарует все потребное для жизни и благочестия» (2 Пет. 1, 3).
Сидя одесную Отца, Господь имеет в Своей Божественной власти все средства направлять события мира, защищать и расширять Свое Царство, помогать всем верующим в борьбе с грехами и врагом спасения Полученные по Вознесении сила и власть дадут Ему возможность преодолеть всех врагов: «Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои. Последний же враг истребится — смерть» (1 Кор 15, 25-26).
3.2.6. Спасительные плоды искупительного подвига Иисуса Христа
Говорить о плодах искупительного подвига во множественном числе можно лишь с достаточной степенью условности, поскольку искупительный подвиг в конечном счете имеет один плод — спасение, обожение человеческого естества. Однако условно можно выделить несколько следствий.
3.2.6.1. Освобождение от наказания
Свободно претерпев наказание, которое мы должны были нести за грех, Господь освободил нас от наказания. Вследствие искупительного подвига Христа изменяются отношения между Богом и человеком, Бог прощает человека, люди перестают быть, как говорит ап. Павел, «по природе чадами гнева» (Еф. 2, 3) Божия. Иными словами, искупительный подвиг Спасителя возвращает людям милость Божию. Поэтому искупительная Жертва называется также умилостивительной жертвой.
3.2.6.2. Очищение от грехов
Каким образом Бог может простить человека? Ведь для человека важно не просто избежать наказания за грех — необходимо перестать быть грешным, в противном случае Бог никак не может освободить нас от наказания, потому что Бог не может амнистировать человека, не может назвать грешника праведником, зло объявить добром. Прощение со стороны Бога предполагает изменение самого человека. Поэтому второе следствие искупительного подвига — это очищение грехов при всеобъемлемости очистительной силы жертвы Христовой. Прощение Богом человека невозможно помыслить без действительного освобождения человека от греха. Ап. Павел говорит:
«Кровь Христа … очистит совесть нашу от мертвых дел» (Евр. 9, 14). Ап. Иоанн Богослов учит, что Господь «очищает нас от всякого греха» (1 Ин. 1, 7); «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1, 9). Таким образом, можно утверждать, что Жертва Христова имеет всеобъемлющее очистительное значение нет такого греха, который не мог бы быть очищен силой Жертвы Христовой. Во Христе человек получает возможность освободиться от греха, но это освобождение совершается не механически, а при свободном участии человека через покаяние и личный подвиг. Сила искупительного подвига Христа Спасителя такова, что если мы направим свою свободную волю в направлении Искупления, то сможем воспринять плоды искупительной Жертвы, в частности освободиться от наших грехов. В силу этого Жертва Спасителя называется также и очистительной Жертвой.
3.2.6.3. Примирение с Богом
Следствием прощения и освобождения от грехов является примирение людей с Богом и восстановление союза между ними. О восстановлении этого союза говорит ап. Павел: «Оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа» (Рим. 5, 11). Поэтому «вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Еф. 2, 19). Таким образом, вследствие Искупления люди становятся сынами Божиими. Выражение «сыны Божий» многократно встречается в посланиях ап. Павла (Еф. 1, 5; Рим. 8, 14-15). В Своей Крови Господь установил Новый Завет, т. е. воссоединил людей с Богом союзом теснейшей любви. Об этом союзе, об этом единстве Господь молился в завершение Своей Первосвященнической молитвы (Ин. 17, 21): «Да будут все едино» как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино».
3.2.6.4. Плоды искупительного подвига по отношению к следствиям падения
Рассмотрим всеобъемлющее значение искупительного подвига по отношению к следствиям падения. Грехопадение имеет четыре следствия, являющиеся преградами между Богом и человеком: грех, проклятие, диавол и смерть. Грех был побежден в самом акте Боговоплощения, заченшись сверхъестественным образом, Господь не воспринял заразы древней смерти и был свободен от первородного греха Своей Крестной Жертвой Господь освобождает нас от проклятия, которое, по определению Пространного Катихизиса, есть осуждение греха и происшедшего из него зла праведным судом Божиим Выражается это проклятие прежде всего в отлученности человека от Бога. Господь упраздняет это последствие греха, причем снятие проклятия распространяется не толико на человека, но и на весь тварный мир. В Быт. (3, 17) сказано: «Проклята земля за тебя», но в Новом Завете утверждается, что «сама тварь освобождена будет от рабства тления в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8, 21). Господь освобождает человека от тирании диавола и злых духов. Ап. Павел благодарит «Бога и Отца.., избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего» (Кол. 1, 12-13). Господь не только освобождает от власти диавола, но и возвращает возможность общения с небом и небожителями: «Вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и Церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства» (Евр. 12, 22-23). Господь освобождает нас и от смерти телесной, что было явлено в Его Воскресении.
3.2.6.5. Дарование полноты благ
Дарование полноты благ означает возможность в церковной жизни получать освящающую нас благодать, причем эта благодать изливается на человека неограниченно, «ибо не мерою дает Бог Духа» (Ин. 3, 34). Ап. Павел говорит даже об «избытке благодати» (Рим. 5, 17). В Рим. (8, 32) апостол задает риторический вопрос: «Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предел Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего».
Всеобъемлющим следствием Искупления является бесконечный ряд даров любви от возрождения в Крещении до блаженства в вечности. Вследствие искупительного подвига люди приобрели возможность того прославления, которое даровано Самому Спасителю по человечеству. О том, что и для людей доступна эта слава. Сам Господь сказал в Своей Первосвященнической молитве: «И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им… …хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне» (Ин. 17, 22, 24).
