Второе послание Петрово в древнейшей христианской Церкви, по-видимому, не столь было распространено, как первое, и даже по временам бывали высказываемы сомнения относительно подлинности его происхождения от апостола Петра. В большинстве, впрочем, оно признавалось подлинным, и с течением времени оно все более и более приобретало в Церкви высокое уважение, как подлинное писание первоверховного апостола Петра, так что в IV и V веках все сомнения относительно его подлинности прекратились.
В I и в начале II века нигде и никем определительно и ясно не упоминается о втором Петровом послании; первоначально не было этого послания и в известнейшем сирском переводе священных книг, известном под именем Пешито. Несмотря, впрочем, на это, нельзя не признать, что еще в очень раннее время нередко встречается немало указаний или намеков на это послание. Такого рода указания или намеки встречаются даже у некоторых из апостольских мужей [17], именно у Климента Римского и Ермы, даже еще прежде у Варнавы, Поликарпа и Игнатия Богоносца. Далее, уже ясные указания на это послание встречаются у Иустина Мученика и Иринея. По одному неоднократно встречающемуся древнему свидетельству (у Евсевия), Климент Александрийский даже писал толкование на это послание, что указывает на глубокое уважение к этому посланию в древнейшей Церкви. Может быть, на это послание указывает сам Климент в одном из своих сочинений.
Так, уже во II веке мы встречаем если не всеобщее и постоянное, то, однако же, вовсе не колеблющееся признание Второго послания Петрова, по крайней мере - указания на него. Затем, это послание уже прямо приводится в писаниях отцов и учителей Церкви, и притом под именем апостола Петра, в III веке. Первым делает это известный Ориген. Основываясь на предании, Ориген не скрывает и сомнений в подлинности этого послания. Вероятно также, что на оба послания Петровы указывает современник Оригена Фирмилиан Кесарийский в письме к Киприану (75-е между письмами Киприана).
В следующем, IV столетии Евсевий помещает это послание в состав соборных посланий, причисляя его, впрочем, к спорным книга [18]. Иероним в своем каталоге принимает это послание за подлинное, указывает, впрочем, на несогласное с его собственным суждение других, основывающееся на различии слога в этом послании от слога Первого послания Петрова. Наконец, Дидим Александрийский во всех почти местах своих сочинений, сохранившихся на греческом языке, приписывает это послание апостолу Петру, усвояя ему каноническое достоинство.
Еще до конца IV века Второе послание Петрово получило определенное церковное признание как составная часть канона новозаветных священных книг. Относительно внутренних свойств послания второго Петрова нужно прежде всего заметить, что те отделения его, которые исключительно принадлежат этому посланию (гл. 1 и большая часть 3-й), по содержанию очевидно родственны первому посланию и очень сходны с ним; оно запечатлено теми же личными особенностями характера Петра, какие выражаются в первом послании.
Что касается, в частности, различия языка и выражения во втором послании от языка и выражения первого послания, то оно частию не так значительно, частию совершенно сглаживается весьма заметным в частностях сходством выражений, при видимом в обоих посланиях восточнообразном изложении, частию, наконец, условливалось тем обстоятельством, что Петр, при простом своем образовании, едва ли мог сохранять определенную и неизменную печать слога во всех частностях и подробностях. Общий характер послания несомненно апостольский и именно Петров.
Что касается, в частности, различия языка и выражения во втором послании от языка и выражения первого послания, то оно частию не так значительно, частию совершенно сглаживается весьма заметным в частностях сходством выражений, при видимом в обоих посланиях восточнообразном изложении, частию, наконец, условливалось тем обстоятельством, что Петр, при простом своем образовании, едва ли мог сохранять определенную и неизменную печать слога во всех частностях и подробностях. Общий характер послания несомненно апостольский и именно Петров.
