1.
Поставление старейшего пресвитера заключает в себе мысль о том, что его место в Евхаристическом собрании было постоянным, а не меняющимся от одного собрания к другому. Поставленный через свидетельство Церкви не мог быть смещенным со своего места без особых на то причин. Он занимал его постоянно, т. к. служение пресвитеров-епископов было постоянным в той местной церкви, в которой они были поставлены на свое служение.
Конечно, отклонения от этого порядка имели место в церковной жизни, как нам о том свидетельствует послание Климента Римского. Но это не было нормой церковной жизни, и церковное сознание не мирилось с такого рода отклонениями, т. к. они нарушали порядок и строй. Порядок церковной жизни, вытекающий из самой природы Церкви охранялся служением управления.
Поэтому оно не могло быть анархичным: «alias hodie episcopus, cras alias; hodie diaconus, qui cras lector; hodie presbyter, qui сгаs laicus» [389]. При этом условии оно не только не выполняло бы своего назначения, но перестало бы быть вообще служением управления. Оно должно быть точно определенным, а не расплываться на неопределенное количество лиц.
Пресвитеры-епископы были определенными лицами, поставленными для своего служения, по призванию Божьему, через сообщение благодатных даров. Поэтому исключалась всякая возможность, чтобы вчерашний пресвитер оказался бы сегодня лаиком, а лаик - пресвитером. Поставление потеряло бы свой смысл и стало бы излишним, если бы поставленные менялись от собрания к собранию.
Призванные Христом апостолы, кроме одного, который отпал от своего служения, оставались апостолами до конца своей жизни. «Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их (ethroun), во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил (efulaxa), и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется писание» (Ин. 17:12). Христос соблюл тех, кого Он сам призвал и Он соблюдает тех, кто призван Богом в Его теле для служения Церкви.
В Евхаристическом собрании места предстоятелей были постоянными, и лица, которые их занимали, были постоянными, а не меняющимися от собрания к собранию. Церковное собрание, поставляя во исполнение воли Божьей пресвитеров на служение предстоятельства, не могло их сменить по собственному желанию или прихоти. Бог, призвавший их к этому служению, соблюдал их в нем через дары Духа за исключением тех, кто отпали от служения.
«Не малый грех для нас лишать епископства, кто благочестиво и непорочно приносили дары. Блаженны пресвитеры, которые ранее прошли свой путь. Ибо им нечего бояться, что они будут удалены от назначенного им места (topou)» [390]. Это - священная хартия служения в Церкви вообще, в частности служения старейших пресвитеров. Как предстоятели, они приносят Богу дары.
Бог верен самому Себе, а потому их смешение с занимаемого ими места является противлением воле Божьей, призвавшей их на эти места.
Если считать, что в послании Климента дан один из первых примеров коллизии права и благодати, то надо понимать эту коллизию не так, как предлагал Р. Зом [391]. Он сделал основную ошибку, утверждая, что Климент на праве основывал церковную дисциплину, а потому положил первый камень «католицизму» в истории церкви.
Смешение пресвитеров или старейшего пресвитера, о чем говорится в послании Климента, могло произойти только на основе права присвоенного церковным собранием, распоряжаться назначением угодных ему лиц на служение пресвитерства. Как поставление, так и смещение со служения в Церкви происходит согласно воле Божьей. Оно требует откровения воли Божьей, засвидетельствованной всей церковью.
Новшество было не на стороне Климента, который, как думал Зом, вводил впервые идею божественного права, а на стороне церковного собрания Коринфской церкви, которая вводила церковное право в жизнь. Если бы смещение произошло согласно воле Божьей, то перед нею должна была склониться Коринфская церковь, а вслед за нею и Римская.
Климент не мог бы говорить о «возмущении», происшедшем в Коринфской церкви, т. к. исполнение воли Божьей не может никем рассматриваться, как возмущение. В этом случае нарушителем порядка, установленного Богом в Церкви, был бы сам Климент. Смещение произошло против воли Божьей, а потому его не могла принять Римская церковь: она не могла принять смещение тех лиц, которых Бог не лишил даров Духа.
Исполнение служения пресвитеров покоилось в эпоху Климента не на божественном праве, а на харизме, дарованной по молитве Церкви. Пресвитеры занимают свои места до тех пор, пока Бог, даровавший дар Духа, не отнимет его. Эти мысли являются основным аргументом Климента против смещения пресвитеров Коринфской церкви.
Пресвитеры, а в их числе старейший пресвитер, поставлены апостолами или другими славными мужами с соблаговоления всей церкви, а потому не малый грех лишать епископства, кто безупречно приносит дары. «Ибо мы видим, говорит Климент, что вы некоторых похвально провождающих жизнь лишили служения безукоризненно ими проходимого» [392].
Если Бог, призвавший к служению, соблюдает тех, кого Он призвал, то это воля Божья, а не право, божественное, естественное или историческое. Это - царство благодати, это - Церковь Духа, проявляющегося в даровании благодати и в сохранении тех, кому благодать дана. Против этого восстает во имя права человеческая воля, желающая себя утвердить в Церкви и, в конце концов, утвердившая себя.
Если послание Климента способствовало возникновению учения о божественном праве, т. е. возникновению, по терминологии Зома, «католицизма» в церкви, то в этом вина не Климента. Он еще так далек от заявления, которое Ипполит Римский приписывал папе Каллисту, что не следует смещать епископа, если даже он согрешит грехом к смерти. Климент восстает не против самого факта смещения, а против того, что смещение произошло вопреки воле Божьей.
Римская церковь отказалась рецептировать смещение пресвитера или пресвитеров, так как она не могла в Духе свидетельствовать, что смещение находится в соответствии с волей Божьей.
Рецепция не была проявлением права, а была основана на Духе. Реакция Римской церкви на действия Коринфской церкви имела благодатный, а не правовой характер. Позднее в истории утвердилось право смещения пресвитеров и епископов, именно право, но оно, естественно, было задержано не за собранием местной церкви, а за высшей церковной властью. Смещение, основанное на праве, вызвало право апелляции к соборам, т. к. в области права рецепции не оказалось места.
Епископы-пресвитеры Климента не были представителями религии авторитета и власти в ущерб религии Духа [393]. Они были харизматиками, а потому, как харизматики, не могли быть смещаемы по желанию церковного собрания с занимаемых ими мест.
Место, занимаемое старейшим пресвитером в Евхаристическом собрании, было единственным. Это было то место, которое занимал Христос на Тайной вечери, и это было то место, на котором восседал ап. Петр, когда он совершил первую Евхаристию.
Это место мог занять на Евхаристическая собрании только тот, кого Бог призвал, а призвавши его, Он сохранял его до конца его дней, если он непорочно и благочестиво исполнял свое служение. Смещение с этого места было «немалым грехом», грехом против Духа.
2.
Старейший пресвитер был тем лицом, которое занимало единственное центральное место в Евхаристическом собрании. Кроме него, не было другого «приносящего благодарение» в местной церкви. Если бы рядом с ним стоял другой старейший пресвитер, который, как и он, мог бы приносить благодарение, то он перестал бы быть первым пресвитером. Он постоянно возглавлял Евхаристическое собрание местной церкви, а возглавляя его, он постоянно приносил благодарение.
В связи с этим необходимо выяснить, кто мог в случае необходимости заменить старейшего пресвитера на Евхаристическая собрании. Вполне бесспорно, что один пресвитер мог заменить другого, т. к. все они имели одно и то же служение; но это бесспорно только по отношению к их служению пастырства. Служение священства принадлежало всему народу, а не одним пресвитерам.
Мог ли на этом основании старейший пресвитер поручить совершение «благодарения» любому члену церкви, который, как и он сам, имел харизму священства? Игнатий Богоносец указывал, что Евхаристия является действительной, если она совершается епископом или тем, кому епископ дозволит совершать ее («ekeinh bebaia eucaristia hgeisqw, h upo episkopon ousa h w an autoj epitreyh») [394].
Если мы возьмем эти слова отдельно от контекста, то создается впечатление, что, по Игнатию, с разрешения епископа, Евхаристию мог совершить любой член церкви. Была ли действительно таковой мысль Игнатия? Это мало вероятно.
Заявлению Игнатия, что «твердой» является Евхаристия, совершаемая с разрешения епископа, предшествует увещание следовать за епископом и пресвитериумом, который представляет из себя сонм апостолов, и почитать диаконов, как заповедь Божию. Поэтому Игнатий не имел особой нужды уточнять свою мысль кому точно епископ мог поручать совершение Евхаристии.
Тем не менее, некоторая неопределенность остается у нас. Считал ли Игнатий правомочным лицом, которому епископ может позволить совершение Евхаристии, пресвитера или диакона, или пресвитера и диакона? При совершении священнодействий ближе всего к епископу, по Игнатию, стояли диаконы, которые были помощниками в этой области. В нескольких местах своих посланий Игнатий называет диаконов своими сослужителями [395].
В силу этого он мог считать диакона тем лицом, которому епископ обычно поручал заменить себя на Евхаристическом собрании. Но вряд ли он мог совершенно отстранить пресвитеров от совершения Евхаристии, т. к. они восседали на Евхаристическом собрании ближе всего к епископу.
Если это предположение правильно, то мы находимся в кругу мыслей совершенно неизвестных апостольскому времени. Это неудивительно, т. к. для Игнатия, как мы увидим ниже, первосвященство епископа не вытекало из его предстоятельства, а наоборот, предстоятельство вытекало из первосвященства. Старейший пресвитер был «приносящим благодарение» в силу харизмы предстоятельства, а не в силу харизмы особого священства.
Ап. Петр был первым «приносящим благодарение» на первом Евхаристическом собрании. Он оставался им, пока он с остальными апостолами возглавлял Иерусалимскую церковь. Трудно допустить, чтобы ап. Петр в течение всего этого времени фактически главлял Евхаристическое собрание.
В случае его отсутствия его заменял один из апостолов, т. к. все они в это время исполняли служение предстоятельства в Иерусалимской церкви и все они занимали первые места на Евхаристическом собрании.
Aп. Петра, как «приносящего благодарение» после его ухода из Иерусалима заменил старейший пресвитер, а остальных апостолов - пресвитеры, и потому заменить старейшего пресвитера на Евхаристическом собрании мог только пресвитер, как имевший со старейшим пресвитером одно и то же служение предстоятельства.
Старейший пресвитер не мог поручить совершение Евхаристии никому из других членов церкви, т. к. никто, кроме пресвитеров, не имел служения предстоятельства. Для совершения благодарения было недостаточно одной харизмы священства, а харизмы особого священства не существовало в первоначальной церкви.
Заменяя старейшего пресвитера, другой пресвитер занимал его место на Евхаристическом собрании, а тем самым и произносил благодарение. Такого рода замена могла быть только в исключительных случаях, когда старейший пресвитер фактически не имел возможности возглавлять Евхаристическое собрание.
Если старейшего пресвитера мог заменить только тот, кто имел харизму предстоятельства, то тем самым предрешается вопрос, могли ли его заменить лица, имеющие особые служения. Апостолы должны быть выделены из этой группы лиц. Их положение был исключительным, неповторимым и ни с чем не сравнимым.
Их места на Евхаристическом собрании занимали пресвитеры, а потому они могли возглавлять Евхаристическое собрание, когда они в нем участвовали, по предложению старейшего пресвитера. Что касается пророков, учителей и евангелистов, они не исполняли в местной церкви служения предстоятельства, а потому они не возглавляли Евхаристического собрания ни своей, ни других местных церквей.
Поэтому они не могли произносить благодарения, и старейший пресвитер не мог этого им поручить. Мы рискуем это утверждать вопреки крайне распространенному мнению, что именно пророк, когда он имелся в местной церкви, был «приносящим благодарение». Если не считать Деян. 13:2, то это мнение основывается исключительно на свидетельстве «Учения 12-ти апостолов», которое усваивает пророку первосвященническое служение.
Это свидетельство не может быть принято во внимание, т. к. оно является в христианской письменности совершенно исключительным.
Мы не будем возвращаться к тому, что сказано было нами относительно этого памятника, но только подчеркнем еще раз, что «Учение» выявляло особые тенденции особых кругов, чуждых в той или иной мере «великой церкви». К тому же попытка «Учения» перенести на пророка первосвященническое служение в истории не удалась.
Что касается свидетельства Деян. 13:2 («Когда они служили Господу и постились…»), то из него можно сделать только одно заключение, что указанные в Деян. 13:1 пророки и учители были предстоятелями Антиохийской церкви, а среди них Варнава, поставленный на первом месте, вероятно, был «приносящим благодарение» [396]. Другими словами, они были пресвитерами Антиохийской церкви, а Варнава старейшим из них.
Как пресвитеры, они возглавляли Антиохийскую церковь, а не как пророки и учители. Когда пророк оказывался в местной церкви, то он мог быть приглашен «принести благодарение» только в том случае, если он в своей церкви был «приносящим благодарение».
Мы уже констатировали, что соединение служений в апостольской церкви было более или менее обычным явлением, но это было соединение, а не смешение служений. Если бы пророк, как пророк, стал приносить благодарение, то он бы принял на себя служение, к которому он не был призван Богом.
«И вот престол на небе, и на престоле был Сидящий. И вокруг престола двадцать четыре престола, а на престолах я видел двадцать четыре старца…» (Откр. 4:2-4). В Евхаристическом собрании престолы старцев занимали пресвитеры, а престол Сидящего занимал старейший или первый пресвитер.
Бог, поставивший его на его место в Евхаристическом собрании, соблюдал его в его служении. Он же с высоты своего места наблюдал и соблюдал («ethrei»), чтобы «лютые волки, нещадящие стада», не похитили овец стада, в котором он и остальные пресвитеры поставлены Богом пастырями.
