Вычленение указанных традиций, иногда граничащее с некоторой искусственностью и с известным риском, свойственным любой гипотезе, естественно, не должно быть самоцелью, каким-то упражнением ума. Это различение акцентов, которые свойственны каждому преданию, помогает нам понять всю сложность и в то же время гармоничность, многогранность и глубину богословской мысли Священного Писания как целого.
Разберем под таким углом зрения один конкретный текст, а именно рассказ о жертвоприношении Исаака в Быт. гл. 22.
Посмотрим на этот текст - единое прочное целое - как на составленный на основе двух разных традиций: J и Е. И тогда мы действительно больше поймем в нем.
Аkеdа. В иудейской традиции этот эпизод называется несколько по-другому - дословно: «связание (аkеdа) Исаака», в смысле приготовления к жертве. Тем самым подчеркивается, что Бог в конце концов не пожелал жертвы Исаака. Также его иногда называют «Жертвоприношением Авраама (Авраам жертвующий)».
Жертвоприношение Исаака - опыт Израиля. Если предания о патриархах - это рассказы, в которых Израиль узнает, пытается познать самого себя (кем он призван быть по отношению к Богу), то, пожалуй, в наибольшей степени это относится к рассказу о жертвоприношении Исаака - одному из кульминационных пунктов всего свода преданий о патриархах. Опыт Авраама, описанный в Быт. гл. 22, - это опыт самого Израиля впоследствии (например, опыт богооставленности в египетском рабстве).
Небольшой иллюстрацией к сказанному может служить следующее наблюдение. Повествование начинается со слов о том, что «Бог искушал (т. е. испытывал) Авраама». Замечено, что это место является единственным в кн. Бытия и в Пятикнижии вообще, где объектом Божьего испытания является один человек. В других местах (Исх. 15:25; Исх. 16:4; Втор. 8:2, 16; Втор. 13:4; Втор. 33:8) - это Израиль в пустыне.
Размышляя над историей жертвоприношения Исаака, в которой можно увидеть границу веры человека в Бога, Израиль должен был понимать, что в тех ситуациях, когда Бог, кажется, противоречит Сам Себе (как в случае, когда Он отнимал Свой собственный дар у Авраама) и повергает Свой народ в глубину богооставленности, Он тем самым испытывает веру Своего народа.
Приговор детским жертвам. Начнем не с самого главного, но, тем не менее, существенного.
Во-первых, значение рассказа состоит в том, что он содержит приговор жертвоприношениям детей в Израиле. Это значение, скорее, ритуальное, прикладное по отношению к культу - как храмовое предание, объясняющее причину замены жертвы первенцев животным.
Действительно, у древних семитов практиковались жертвоприношения первенцев, например, иногда как средство остановить несчастья. Так, в Гезере, около Хананейского святилища археологи обнаружили многочисленные скелеты детей. Человек отдавал самое дорогое, чтобы умилостивить богов (4 Цар. 16:3; 4 Цар. 21:6; 4 Цар. 23:10; Мих. 6:7; Иер. 7:30-31).
«Все, чего гнушается Господь, что ненавидит Он, они делают богам своим: они и сыновей своих и дочерей своих сожигают на огне богам своим» (Втор. 12:31).
«О жертвоприношениях детей Ветхий Завет говорит только с содроганием отвращения. Царь Моава в момент военной опасности «взял сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене» (4 Цар. 3:27). Ахиил из Вефиля, желая отстроить Иерихон, «на первенце своем Авираме положил основание его и на младшем сыне Сегубе поставил ворота его» (3 Цар. 16:34). Израиль тоже временами под хананейским влиянием прибегал к подобным мерзостям.
Так, царь Ахаз «сына своего провел через огонь, подражая мерзостям народов» (4 Цар. 16:3). То же делал Манассия (4 Цар. 21:6). В долине Еннома (Бен-Енном) перед вратами Иерусалима было особое культовое место, посвященное Молоху (4 Цар. 23:10). С каким отвращением относились к этому пророки!
«... и с идолами своими прелюбодействовали, и сыновей своих, которых родили Мне, через огонь проводили в пищу им» (Иез. 23:37).
То же мы находим у Иеремии (Иер. 3:24; Иер. 32:34). Столь же категорично отвергает жертвоприношение детей израильское законодательство. В законе об освящении говорится:
«Из детей твоих не отдавай на служение Молоху и не бесчести имени Бога твоего. Я JHWH» (Лев. 18:21).
«Кто у сынов Израилевых и из пришельцев, живущих между израильтянами, даст из детей своих Молоху, тот да будет предан смерти» (Лев. 20:2).
Несмотря на все это, древнее израильское законодательство говорит, что всякое перворожденное принадлежит Господу (Ис. 43:1; Исх. 22:28; Исх. 34:19; Втор. 15:19). Бог претендует на начаток урожая, на первенцев скота и людей. Они должны отдаваться Богу в знак того, что все блага жизни суть дары, врученные Им Израилю, которые Он может потребовать назад. Но JHWH дал милостивую заповедь, согласно которой вместо перворожденного сына должно быть принесено в жертву животное (Исх. 13:13; Исх. 34:20).
Ибо JHWH желает не кровавых жертв но, чтобы человек был жив перед Ним и жертвовал Ему своей благодарностью (Пс. 49:14, 23)» [37].
Младенец Христос исполняет «всякую правду» (Мф. 3:15), когда Его приносят в Храм как первенца, который должен быть посвящен Богу.
«А когда исполнились дни очищения их по закону Моисееву, принесли Его в Иерусалим, чтобы представить пред Господа, как предписано в законе Господнем, чтобы всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна, был посвящен Господу, и чтобы принести в жертву, по реченному в законе Господнем, две горлицы или двух птенцов голубиных» (Лк. 2:22-24).
Испытание веры Авраама. Но осуждение человеческих жертв-не главное значение рассказа. Прежде всего он подчеркивает веру Авраама в Бога, который требует у него самое дорогое. Патриарх станет в библейской традиции непревзойденным образцом праведника, который послушен в своей вере (Сир. 44:21; Рим. 4:9 слл.; Евр. 11:17).
«Рассказ о жертвоприношении Исаака оставляет далеко позади все прежние испытания веры Авраама и вторгается в сферу чрезвычайного опыта веры: Бог скрывается столь глубоко, что для Авраама, получившего обетования, кажется открытым только путь в богооставленность. Нечто подобное испытывал Израиль в своей истории с JHWH, и в данной истории выражен результат такого исторического опыта» [38].
Бог подает повод сомневаться в Нем Самом: не является ли Он таким же кровожадным божеством, подобным божествам окружающих хананейских племен, ненасытным в отношении человеческих жертв?
«Авраам смущен, но он смущен не как отец, который должен принести в жертву своего сына. Приношение первенца Богу было в обычае у хананеян... Ему показалось странным, что Тот, Кто вопреки всякой надежде чудесным образом дал ему наследника, хочет отнять его снова... Неужели с точки зрения Бога разумно взять свой дар обратно и уничтожить его?» [39].
Дар-испытание. С самого начала повествователь предупреждает нас: то, что произойдет - это испытание (искушение), которому Бог подвергает Авраама. Испытание в Ветхом Завете понимается как средство познания кого-либо. Испытание ставит человека в ситуацию, где он должен себя показать и где он откроет то, чем он является на самом деле (ср. Втор. 8:2; Втор. 13:4). Поэтому Бог сможет и положить конец испытаниям Авраама, когда увидит, кем он является (ст. 12).
Требование Бога означает нечто гораздо большее, чем просто жизнь Исаака. Ведь все время повторяется: «сын твой, единственный твой, которого ты любишь». Более того, Исаак-это целая история обетований, которым Авраам безраздельно поверил и которые медленно, вопреки многим препятствиям и неприятностям (старость, неплодность, случай с Агарью и Измаилом), были исполнены.
Исаак - сын Божьего обетования. Он - свидетельство, воплощение того, что Авраам пережил в своих отношениях с Богом, живой, видимый символ и плод Завета с Богом. И вот Бог отказывается от Своего собственного дара. Это приказание так же твердо, как первое, с которым Бог обратился к Аврааму в начале (Быт. 12:1).
«... пойди из земли твоей... [и иди] в землю, которую Я укажу тебе» (Быт. 12:1) // «... и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе» (Быт. 22:2).
Это соотношение «дар-испытание» является одной из фундаментальных библейских тем. Действительно, каждый дар - это одновременно и испытание того, кто его получил. Станет ли он собственником полученного дара, уже не соотнося этот дар с Тем, Кто его ему дал. Или наоборот, он пойдет дальше того, что ему дано, чтобы распознать Саму ту личность, которая в этом даре отдает Себя. Поведение, которое человек избирает, принимая дар, чаще всего раскрывает сущность того, который получает. Именно это показано в истории Авраама.
Следует также заметить, что в Библии испытание часто показано в виде закона, приказания или запрета (Быт. 2:16-17 - о древе познания добра и зла; Исх. 20:2-3 - запрет других богов в 1-й заповеди Декалога; Втор. 6:10-13 - запрет следовать другим богам в Обетованной Земле).
Знаменательные места рассказа. Посмотрим на сам текст более внимательно и детально. Отметим сразу очевидную бесхитростность, простоту и даже примитивность в выборе выразительных средств, которые, однако, мастерски сохраняют высочайшую напряженность повествования.
«В ст. 5 удивляет словечко «мы». Кажется, что Авраам желает обманно успокоить своих слуг. Или в этом «мы» выражена надежда сверх всякой надежды? Может быть, Авраам, несмотря на явно выраженное намерение Бога, надеется на благополучное возвращение с Исааком? Именно так!
В ст. 8 Авраам дает сыну двусмысленный ответ: «Бог усмотрит себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли далее оба вместе».
Снова возникает вопрос, говорит ли Авраам правду сыну или щадит его. Или он попадает в ситуацию, в которой внешне уже все готово к тому, что он более не вернется с живым Исааком, и все же он убежден, что Бог может «усмотреть» какую-нибудь помощь? Скорее всего имеется в виду последнее. Авраам противопоставляет Богу, чья воля, как кажется, направлена на гибель Исаака, Бога жизни и обетований» [40].
В этом смысле с Авраамом можно сравнить Иакова, который борется с Богом (Быт. гл. 32).
«И простер Авраам руку своюи взял нож, чтобы заколоть сына своего» (ст. 10).
Это кульминационный пункт рассказа. Здесь интересно привести таргум на этот стих.
Что такое таргум? В начале нашей эры в иудейской синагоге Священное Писание читалось на еврейском языке, который, таким образом, был священным. Но основная масса людей, говорившая на арамейском языке, с трудом понимала его или вовсе не понимала. Ясно, что требовался перевод. И такой перевод был сделан. Но это был не дословный перевод, а расширенный, сопровождавшийся толкованиями (в устной традиции) - Таргум.
За богослужением сначала читалось Священное Писание на еврейском языке, а затем пояснялось на арамейском - читался Таргум.
Эти арамейские переводы-толкования (таргумы) очень интересны, так как они показывают, как понималось Писание во времена Иисуса Христа. Иногда они трансформировали или дополняли смысл. Кстати, первые христиане вполне усвоили от синагоги этот метод толкования Писания (например, Еф. 4:8-10).
В этом отношении интересным местом является как раз повествование о жертвоприношении Исаака. Таргум так толкует ст. 10: «Исаак отверз уста и сказал Аврааму, отцу своему: «Отец мой, свяжи меня получше, чтобы я не толкнул тебя, и чтобы жертва твоя была непорочна...» Глаза Авраама смотрели в глаза Исааку, а глаза Исаака были устремлены на ангелов в вышине.
Исаак их видел, а Авраам - нет. В этот момент раздался голос с небес: «Приидите, посмотрите на этих двоих, единственных во всей Моей вселенной. Один жертвует, а другой является жертвой: тот, кто жертвует, не испытывает колебаний, а тот, кто приносится в жертву, подставляет горло».
Резкий поворот в ст. 11. Затем идет резкий поворот, перелом в повествовании. Это ст. 11 (Ангел останавливает Авраама). Перелом подчеркивается тем, что именно с этого места в повествование включается Яхвист с его именем Божиим JHWH («Ангел Господень», то есть «Ангел JHWH»).
До этого Бог именовался «Элогим» - общевосточным наименованием, имеющим в виду скорее идею неприступности, высоты и всемогущества, надмирности, далекости, а не Присутствия здесь и сейчас. Здесь, в момент, когда Господь сказал: «Теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня», Он именуется именем JHWH, в котором впоследствии Он открылся как Бог, близко присутствующий.
Рассказ во всех своих мельчайших деталях (например, подробное описание приготовительных действий Авраама в стт. 3-4, диалоги) выявляет его полное послушание Богу. А это послушание - явный знак доверия Авраама Богу. Это доверие, вера выявлены, и испытание прервано. Бог Сам поясняет, в чем состоит эта вера: «...ты... не пожалел сына твоего, единственного твоего для Меня...»
Иначе говоря, вера делает Авраама способным принять Исаака как дар вплоть до того, что он готов отдать его обратно Тому, Кто его дал. Через это испытание Бог дает Аврааму немыслимую возможность сделать Ему (Богу) дар, равный тому, который он получил от Бога. Так становится доступной взаимность в отношениях с Богом. Это взаимность, в которой он Бога может назвать по имени: JHWH.
«Ягве-ире» - Господь видит/усмотрится (виден) (ст. 14). Эта взаимность выражается в ст. 14. Когда Авраам утверждает «JHWH видит», повествователь немедленно добавляет «JHWH виден» (в СП «усмотрится»), как комментарий ко всему рассказу. Существует предположение, что весь рассказ построен как этиология к ст. 14 («и нарек Авраам имя месту тому: «Ягве-ире»). Однако благодаря этой добавке повествователя (ст. 14б), переосмысливающей название места, рассказ выходит за рамки простой этиологии.
Происходит обмен дарами и взаимное видение, узнавание.
Повторение обетования (ст. 16). Однако повествование продолжается: через своего Ангела JHWH вновь говорит уже из сердца этого общения, чтобы вновь дать Аврааму уже исполненное обещание, от которого Авраам только что отказался. Это обещание такого же благословения, которое было обещано Аврааму в самый первый миг его призвания. Но теперь это обетование скрепляется печатью клятвы (ст. 16).
В рассказе об испытании Авраама есть два момента, которые отсылают нас к самому началу истории Авраама:
1) Ст. 2: «пойди в землю Мориа ... на одной из гор, о которой Я скажу тебе» - параллель к Быт. 12:1: пойди из земли твоей... и иди в землю, которую Я укажу тебе».
2) Стт. 17-18: благословение - параллель к Быт. 12:2-3: тоже благословение.
Авраам как будто вновь переживает призвание, но на этот раз это опаснейший, рискованный путь, в конце которого он и встречает JHWH как собеседника.
«Так, эта, по видимости самая мрачная история Библии, в действительности - история надежды. Она говорит, что люди, утверждающиеся в JHWH, даже в ночи божественного мрака могут надеяться на Него. Ибо Бог увидел Авраама, отца веры, в его скорби и вернул ему связанного, единственного и возлюбленного сына Исаака, залог обетований» [41].
Где Исаак? Но что же произошло с Исааком? Повествование ничего не говорит о том, как Исаак спустился с горы с Авраамом.
В ст. 5 Авраам говорит: «Мы вернемся к вам», а в ст. 19 Авраам один «возвратился к отрокам своим». Исаак больше не упоминается - и, согласно рассказу Бытия (Быт. 25:8-11), он уже не видит живым своего отца. Это - знак того, что Авраам его не сберег для себя, а ответил даром на дар.
