Еще одной особенной стороной служения Иезекииля как пророка-священника было то, что можно назвать пастырством. Пророк Иезекииль жил и пророчествовал среди тех, кто пережил катастрофу разрушения и переселения. Это было поколение, которое, наконец, задумалось над тем, в чем же состоит особая история народа Божия, избрание Израиля, за что постигло наказание и каковы перспективы.
В это время каждое поколение сильно отличалось от предыдущего, и проблема индивидуальной ответственности перед Богом обсуждалась с особой остротой. Такой индивидуализм помог Иезекиилю поставить человека лицом к лицу с живым Богом и сделать это как будто заново. Царственные слова Господа задали направление всей деятельности пророка:
«Живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иез. 33:11).
Господь сделал Иезекииля ответственным за души этих отдельных личностей (индивидуумов).
Миссия Иезекииля состояла не только в том, чтобы информировать народ о его безнадежном положении. У пророка была еще одна особая миссия: он был поставлен «стражем» для дома Израилева. Он должен был предупреждать, как наблюдатель, об опасности. Господь угрожает Израилю, но это желание предупредить его о грозящей опасности, чтобы он был спасен. Пророк Иезекииль и поставлен для того, чтобы Израиль обратился. Он будет ответственен за то, что не предупредил об опасности, если грешник умрет (Иез. 33:1-9).
В главе 18 пророк полемизирует со старым распространенным представлением о народе, который страдает как органическое целое, как масса, так что нет и речи об индивидуальном страдании и ответственности за свои грехи.
«И было ко мне слово Господне: зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»? Живу Я! говорит Господь Бог, - не будут вперед говорить пословицу эту в Израиле. Ибо вот, все души-Мои: как душа отца, так и душа сына - Мои: душа согрешающая, та умрет» (Иез. 18:1-4).
Вероятно, приведенная пословица была на устах среди переселенцев, когда они рассуждали о постигшем их несчастье.
Пророк утешает их, говоря, что жизнь каждого человека находится в особых отношениях с Богом. Ни грех, ни праведность отца не могут быть причиной наказания или оправдания сына.
Другой отрывок (Иез. 14:12 слл.) тоже касается этого вопроса несколько под другим углом зрения. Возможно ли, чтобы во время бедствия, которое обрушивает Господь, кто-то спас своей праведностью своих детей? Иезекииль отвечает, что даже праведность таких, как Ной, Даниил и Иов, спасет только их самих.
В обоих случаях Иезекииль решает задачу, ставя проблему абстрактно и совершенно безлично и решая ее в чисто теоретическом и дидактическом плане, применяя преувеличения. В этом он верен священническому методу мышления. Но само решение проблемы, которое предлагает Иезекииль, чей взгляд неотрывно следит за действиями Бога, говорит о нем, именно как о пророке. Здесь Иезекииль вторгается в совершенно новую область пророческой деятельности.
Классические пророки обращались к общей аудитории, к Израилю вообще. Даже Иеремия - в высшей степени индивидуалистичный - поступал так же. Иезекииль был первым пророком, деятельность которого можно назвать душепопечением или пастырством.
Что действительно примечательно и необычно, Иезекииль оказывается способным на рациональные размышления после видений и других вдохновений. Иезекииль - не только пророк, но и в не меньшей степени богослов. В этой двоякости состояло его служение, так как он имел дело с подозрительным и мятежным поколением, для которого было недостаточно одной только пророческой проповеди: пророк должен быть спорить с этим поколением.
Овцы и пастыри (Иез. гл. 34). С темой пастырства связано пророчество Иезекииля, которое имеет особое значение в свете Нового Завета - Иез. гл. 34. Во-первых, здесь речь идет об овцах, которых грабят разбойники и свои же пастыри, так что стадо наконец рассеивается и расхищается волками. Поэтому пастыри должны быть отстранены от своего занятия, и Сам Господь найдет Своих овец, соберет рассеянное стадо и приведет в землю, где добрая пажить. Во-вторых, Он будет судить между овцой и овцой, между бараном и козлом. Он спасет Своих овец и поставит над ними одного пастыря, а именно Давида (т. е. Мессию из рода Давидова). Для стада наступит желанный покой. Заканчивается пророчество словами:
«Вы - овцы Мои, овцы паствы Моей; вы - человеки, а Я Бог ваш, говорит Господь Бог» (Иез. 34:31).
Совершенно очевидна прямая связь с многочисленными новозаветными параллелями. Пророчество о злых пастырях находит свое завершение в истории со слепорожденным (Ин. гл. 9), которого выгнали из синагоги «пастыри» Израиля, а также в последующей речи Христа о добром пастыре (Ин. гл. 10). Суд же над самой паствой в русле пророчества Иезекииля предописан в пророчестве Христа о Последнем суде (Мф. 25:31-46). Есть и другие новозаветные параллели (Мф. 18:10-14; Лк. 15:3-7).
Приведенными словами (Иез. 34:31) Господь ясно дает понять, что в абсолютном смысле только Он является полноправным и истинным пастырем Своего народа. Новый пастырь, новый Давид, о котором говорится в ст. 24, будет пастырем лишь постольку, поскольку будет подчинен Господу и уполномочен Им как Его представитель. Как исполнение этого ветхозаветного мессианского пророчества, как новый Давид, Иисус Христос и является таким новым пастырем.
Но интересно, как переосмысливается ветхозаветное пророчество. Служение Иисуса Христа как пастыря выходит за пределы ветхозаветной рамки, допускающей нового Давида как пастыря только в подчиненном, человеческом смысле Мессии. Христос - единственный пастырь, как Господь в книге пророка Иезекииля, и поэтому Он вправе сказать примерно такими же словами, как JHWH:
«Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца» (Ин. 10:14-15).
