В какой степени черты, характерные для кафоличного христианства, начиная с (конца) II в. присутствуют уже в Новом Завете? Когда стало неизбежным превращение западного христианства в кафоличную ортодоксию Киприана и Льва? Возникла ли кафоличность после апостолов, знаменуя собой отход от изначальной чистоты и простоты I в., как говорили некоторые протестанты? Или она - естественное раскрытие черт, составляющих суть христианства с самого начала, как утверждали многие католики?
Или ответ лежит где‑то посередине? Возможно, в каком‑то решающем событии (событиях) I в.; возможно, в победе одного взгляда над другими к концу первого столетия; возможно в медленном срастании различных элементов в единое целое, имевшее бо́льшую жизнестойкость, чем альтернативные взгляды и структуры; возможно, в реакции на другие течения I в. Если какая‑то из перечисленных возможностей лучше соответствует фактам, можно ли тогда говорить о «ранней кафоличности» в Новом Завете? Есть ли в нем произведения, в первую очередь представляющие возникающую кафоличную ортодоксию?
Термин «ранняя кафоличность» (Frühkatholizismus), видимо, появился примерно на рубеже XIX‑XX вв. Но затрагиваемая им тематика берет исток по крайней мере в середине XIX в., в тюбингенской школе Фердинанда Баура (F. С. Baur) [641]. Баур и особенно его ученик Швеглер (A. Schwegler) доказывали, что «кафоличность» впервые появилась во II в., как компромисс между двумя соперничающими группировками, доминировавшими в I - начале II в., - иудеохристианством (христианством Петра) и языческим христианством (христианством Павла).
Этот компромисс впервые появился в таких примирительных документах, как Книга Деяний, Послание к Филиппийцам, Первое послание Климента Римского и Послание к Евреям (Малая Азия), где делалась попытка посредничать между двумя партиями и затушевать значение разногласия между их представителями; закрепился же компромисс в более поздних произведениях II в., - Пастырских посланиях, посланиях Игнатия (Рим) и Евангелии от Иоанна (Малая Азия) [642].
Начало конца тюбингенской школы обозначила публикация второго издания работы Ричля (А. Ritsehl) Die Entstehung der altkatholischen Kirche [643]. В ней он показал, что раннехристианская история не представляла собой просто два враждебных друг другу монолитных блока: Петра (и первоапостолов) следует отличать от иудеохристиан (иудействующих), и существовало языческое христианство, отличное от Павла и мало подверженное его влиянию. Интересно, что, по мнению Ричля, кафоличность была не следствием примирения иудейского и языческого христианства, но «лишь одной из стадий языческого христианства», развитием независимого от Павла народного языческого христианства.
Этот тезис подхватил его протеже Адольф Гарнак (A. Harnack), понимая кафоличность как эллинизацию христианства. По определению самого Гарнака,
кафоличность - это христианская проповедь, подвергшаяся влиянию Ветхого Завета, вырвавшаяся из своей первоначальной среды и попавшая в эллинистическую среду синкретизма того времени и идеалистической философии [644].
Согласно этому взгляду, движение к кафоличности было в значительной мере присуще языческому христианству:
…ибо греческий дух, элемент, наиболее проявившийся в гностицизме, был уже скрыт в раннем языческом христианстве… Сам великий апостол язычников в Посланиях к Римлянам и к Коринфянам переводил Евангелие на греческий образ мыслей… [645]
Но «существенный приток эллинизма, греческого духа» произошел лишь во II в. (Гарнак датировал его примерно 130 г. н. э.), а кафоличность как таковая, Церковь с установившейся доктриной и закрепившейся формой, появилась только в борьбе с гностицизмом, в конфликте между эллинизацией и «радикальной эллинизацией» [646].
Этот взгляд был поставлен под сомнение сразу с двух сторон. В школе истории религии эллинизация, являющаяся основой «кафоличности», была определена как сакраментализм, проникший из религиозной среды языческой миссии в раннехристианское понимание крещения и вечери Господней. Здесь характеристика кафоличности дана с точки зрения использования внешних и видимых ритуалов и обрядов - взгляд, присутствующий уже в посланиях Павла (отсюда ранняя кафоличность), хотя и расходящийся с пониманием веры самим Павлом [647].
С другой стороны, Зом (R. Sohm) взял за исходную точку не эллинистическую мысль, общество и религии, а лютеровское разделение между церковью видимой и невидимой. Он определил «сущность кафоличности», как
…отказ проводить различие между Церковью в религиозном смысле (Церковью Христовой) и Церковью в юридическом смысле (Церковью, как юридическим образованием). Учение о видимости Церкви Христовой… есть основная догма, на которой с самого начала основывалась история кафоличности [648].
В таком случае кафоличность возникла, когда харизматическая организация, отличавшая раннюю церковь, уступила место институционализации, где институт и церковь были отождествлены со всеми вытекающими отсюда последствиями в плане авторитета и церковной власти и права. Решающим шагом, обозначившим возникновение кафоличности, оказалось Первое послание Климента. В последующих спорах о соотношении харизмы и церковной власти те, кто считает, что произошел переход от первого ко второму, будут утверждать, что случилось это еще в рамках Нового Завета, о чем свидетельствуют Пастырские послания в качестве основного источника и Книга Деяний - в качестве возможного.
Остается обратить внимание еще на один момент для дискуссии - «задержку парусии». Если первоначальное христианство было по своему характеру восторженно-апокалиптическим, то «раннюю кафоличность» можно определить как признание Церковью, что Конец еще не наступил и необходимо приготовиться к долгому периоду ожидания, причем иметь более стабильные формы организации, чтобы сохранить тождественность с прошлым и продолжать существовать в будущем. По мнению Вернера (М. Werner), последовавшее за задержкой парусии изменение предпосылок оказалось «поворотной точкой», направившей христианство в русло ранней кафоличности.
Развитие христианской доктрины, то есть превращение изначальной христианской веры в раннекафолическую доктрину, произошло вследствие деэсхатологизации первоначального христианства в ходе его эллинизации [649].
В послевоенные десятилетия наибольший вклад в этот спор внес Э. Кеземан. Вот его определение ранней кафоличности:
Ранняя кафоличность означает переход от первоначального христианства к так называемой древней церкви, завершенный с исчезновением надежды на близкое пришествие… это характерное движение к той «великой Церкви», которая сознает себя, как Una Sancta Apostolica [650].
Таким образом, он фактически переформулирует более ранний тезис Хайтмюллера (Heitmüller): кафоличность не возникает из «восторженно-мистического» сакраментального благочестия эллинистического христианства, а представляет собой реакцию против всякой «восторженности» - как эллинистической, так и (это уже мой термин) апокалиптической.
В свете этого становится довольно ясно, чего мы ищем. Можно выделить три основные черты ранней кафоличности [651]:
а) Угасание надежды на парусию, «исчезновение ожидания скорого пришествия (Naherwartung)», ослабевание эсхатологического напряжения между «уже» земного служения Иисуса и «еще не» Его близкого второго пришествия, приносящего Конец.
б) Рост институционализации: сюда входят некоторые или все из следующих особенностей - появление понятий церковной власти, разделения между духовенством и мирянами, священнической иерархии, апостольского преемства, сакраментализма, отождествления церкви и соответствующего института.
в) Кристаллизация веры в фиксированные формы, возникновение «правила веры» с целью соорудить бастион против восторженности и лжеучений - чувство того, что основополагающая эра откровения уже позади и, следовательно, необходимо сохранять для будущего веру отцов, причем заявления о новом откровении от пророческого Духа становятся большей частью характеристикой не церкви, а восторженности и ереси [652].
Именно эти особенности отличали возникающую кафоличную ортодоксию во II в., когда она противостояла угрозе со стороны гностицизма и монтанизма (см. также выше, § 26). Теперь возникают такие вопросы: насколько эти черты видны уже в самом Новом Завете? Насколько правомерно говорить о раннекафоличном элементе в новозаветных книгах? Когда впервые появляется направление (ранней) кафоличности? Мы ранее уже затрагивали эти темы, поэтому в данной главе мы сможем свести все воедино.
