В наши дни приготовление к причастию - и это понятно в свете сказанного выше о восприятии причастия как акта частного, личного - стало приготовлением также частным. В наших молитвословах печатаются молитвы перед причастием, но в сам текст и обряд Литургии они не входят, за исключением двух-трех, читаемых перед самым причащением. В молитвословы включены и благодарственные молитвы после причащения, тоже частные и в саму Литургию не включенные. Да это и понятно, поскольку далеко не все, присутствующие на Литургии, приступают к Чаше, и для них, следовательно, эти молитвы были бы номинальными. Состав, практика, время чтения этих молитв разнятся друг от друга, как разнятся и включенные в них предписания о пощении. Взятые сами по себе, эти молитвы - в большинстве своем прекрасны, одухотворены и бесконечно полезны. Речь, следовательно, идет не о них, а о месте их в Литургии, в Таинстве.
Дело в том, что нигде в Литургии, от начала анафоры, то есть Литургии верных, и до самого конца ее, мы не находим ни одной ссылки на участие в ней двух категории молящихся: причащающихся и непричащающихся Святых Тайн. Напротив, мало-мальски внимательное чтение преанафоральных, анафоральных и постанафоральных молитв не может не убедить нас в том, что после отослания оглашенных (а в ранней Церкви - и «кающихся»), «дверем затворенным» совершается Евхаристия - одновременно и принесение бескровной жертвы, и приуготовление верных к причащению Святых Тела и Крови Господа:
Паки и многажды Тебе припадаем,
и Тебе молимся, благий и человеколюбче, яко да призрев на моление наше,
очистиши наша души и телеса от всякия скверны плоти и духа,
и даси нам неповинное и неосужденное предстояние Святаго Твоего жертвенника.
Даруй же, Боже, и молящимся с нами
преспеяние жития и веры и разума духовнаго:
даждь им всегда со страхом и любовию служащим Тебе,
неповинно и неосужденно причаститися
Святых Твоих Тайн,
и небесного Твоего царствия сподобитися.
(Молитва верных вторая. Литургия св. Иоанна Златоуста)
Тебе предлагаем живот наш весь
и надежду, Владыко Человеколюбче, и просим, и молим, и милися деем:
сподоби нас причаститися
небесных Твоих и страшных тайн,
сея священныя и духовныя трапезы,
с чистою совестию, во оставление грехов,
в прощение согрешений, во общение Духа Святаго,
в наследие Царствия небеснаго,
в дерзновение еже к Тебе, не в суд или во осуждение.
(Молитва перед Отче наш, Литургия св. Иоанна Златоуста)
Господи Боже наш, создавый нас и введый в жизнь сию, показавый нам пути во спасение,
даровавый нам небесных тайн откровение:
Ты бо еси положивый нас в службу сию силою Духа Твоего Святаго:
благоволи убо, Господи, быти нам служителем Новаго Твоего Завета,
слугам святых Твоих таинств:
приими нас, приближающихся Святому Твоему жертвеннику, по множеству милости Твоея,
да будем достойни приносити Тебе
словесную сию и бескровную жертву
о наших согрешениях и о людских невежествиях: юже прием во святый
и пренебесный и мысленный Твой жертвенник, в воню благоухания,
возниспосли нам благодать Святаго Твоего Духа.
(Молитва приношения, по поставлении на Святом Престоле Божественных Даров. Литургия св. Василия Великого)
И наконец -
нас же всех, от единого хлеба и чаши причащающихся, соедини друг ко другу во единого Духа причастие…
(Анафора. Литургия св. Василия Великого)
Вряд ли можно яснее явить органическую связь анафоры, принесения даров, бескровной жертвы хвалы с приуготовлением к причастию. В Святых Дарах мы опознаем Святое Тело и Кровь Христову, жертву, принесенную Христом «о всех и за вся», в причастии же принимаем ее с верой, надеждой и любовью в единстве со Христом, с Его жизнью, Его царством…
В отделении одного от другого, как это ни страшно сказать, ущербляется подлинный смысл Евхаристического Таинства, оно начинает восприниматься уже не как исполнение Церкви, явление Царства Божьего и новая жизнь, а как вкушение «вещественной святыни», превращающее таинство, по словам А. С. Хомякова, в какое-то «анатомическое чудо».
Именно здесь вскрываются все тупики объяснения Евхаристии. «Обе стороны (протестантская и католическая - А. Ш.) только и делают, - продолжает Хомяков, - что-либо отрицают, либо утверждают чудесные изменения известных земных элементов, никак не понимая, что существенный элемент каждого таинства есть Церковь, и что собственно для нее одной и совершаются таинства, без всякого отношения к законам земного естества. Кто презрел долг любви, тот утратил и память об ее силе, утратил вместе и память о том, что есть реальность в мiре веры».
