1. В своем богословском исповедании святой Кирилл всегда исходит из Писания и из учения отцов. С большой резкостью он подчеркивает ограниченность нашего разума и недостаточность наших словесных средств, и отсюда выводит необходимость опираться на прямое свидетельство Слова Божия. "И, действительно, рассуждение о Высочайшей всех Сущности и Ее тайнах оказывается делом опасным и для многих не безвредным", замечает святой Кирилл.
Вместе с тем, он не придает особого значения логическому отчеканиванию понятий, употребляемых для определения истин веры. В этом была его слабость, очень мешавшая ему в борьбе с несторианством... Святой Кирилл настойчиво подчеркивал пределы логического сознания: не только Божественная Сущность, но и тайны Божией воли непостижимы и недоведомы для человека, и не следует слишком пытливо доискиваться причин и оснований.
В своем самобытии Божественная природа недоступна, сокровенна и неумопредставима, - не для одних только человеческих взоров, но и для всей твари. Только чрез рассматривание дел Божьих возможно в некоторой мере восходить к познанию Бога. Но при этом нужно твердо помнить о безграничном расстоянии между Богом и тварью, о несоизмеримости беспредельной природы Творца с ограниченностью твари.
Оттиск никогда не бывает равен самой печати, и отражение истины в нашем умопредставлении не тожественно с самой истиной. Мы всегда "скудно мыслим о Боге"... Только в тенях и загадках доступно для нас ведение о Боге...
"Для кого не очевидно, - замечает святой Кирилл, - что наша природа не обладает ни понятиями, ни словами, посредством коих можно было бы вполне верно и правильно выразить свойства Божественной и неизреченной природы. Поэтому мы вынуждены употреблять сообразные нашей природе слова, хотя бы для некоторого уяснения превышающих наш ум предметов. В самом деле, разве можно выразить нечто такое, что превышает и самую нашу мысль. Вследствие этого мы, принимая грубость человеческих понятий как бы за символ или образ, должны стараться переходить доступным нам образом к самим свойствам Божества"...
И в таинственных созерцаниях пророков открывалась не природа Божия, "какова она есть по самой своей сущности", но только "видение подобия славы Божией"... В самом Писании истина открывается применительно и прикровенно, и потому без благодатной помощи и озарения не доступно и подлинное разумение Писаний. Только в опыте веры раскрывается смысл Слова Божия. Только вера, а не исследование выводит нас за пределы нашей тварной ограниченности.
"Для кого не очевидно, - замечает святой Кирилл, - что наша природа не обладает ни понятиями, ни словами, посредством коих можно было бы вполне верно и правильно выразить свойства Божественной и неизреченной природы. Поэтому мы вынуждены употреблять сообразные нашей природе слова, хотя бы для некоторого уяснения превышающих наш ум предметов. В самом деле, разве можно выразить нечто такое, что превышает и самую нашу мысль. Вследствие этого мы, принимая грубость человеческих понятий как бы за символ или образ, должны стараться переходить доступным нам образом к самим свойствам Божества"...
И в таинственных созерцаниях пророков открывалась не природа Божия, "какова она есть по самой своей сущности", но только "видение подобия славы Божией"... В самом Писании истина открывается применительно и прикровенно, и потому без благодатной помощи и озарения не доступно и подлинное разумение Писаний. Только в опыте веры раскрывается смысл Слова Божия. Только вера, а не исследование выводит нас за пределы нашей тварной ограниченности.
Вера должна предшествовать исследованию, твердое знание может утвердиться только на основании веры. Без просвещения Духом невозможно придти к познанию истины, невозможно приобрести и точное понимание божественных догматов. И Отец не дает познания Христа нечистым, ибо неприлично выливать в яму драгоценное миро... Знание о Боге есть умозрение и созерцание, в отличие от внешнего ведения.
Наше нынешнее знание есть знание несовершенное, "знание отчасти"; но, вместе с тем, знание истинное и достоверное, ибо и в малом знании сияет целой и неповрежденной красота истины... В будущей жизни будет снята эта неполнота и прикровенность, и тогда мы "неприкровенно и ясно узрим славу Бога, сообщающего нам о Себе яснейшее знание"...
"Тогда, не имея уже нужды ни в каком вообще образе, ни в загадках и притчах, будем мы разумевать красоту Божественной природы Бога и Отца открытым как бы лицом и беспрепятственным умом, узрев славу Явившегося из Него". Сияющая красота звезд меркнет в силе солнечного света. Так и в совершенном свете Божественной славы упразднится нынешнее темное знание.
Святой Кирилл не ограничивается одним только апофатическим богословием. Но знанию чрез исследование и рассуждение он предпочитает знание ("гнозис") в опыте духовной жизни со Христом и во Христе. Будучи тонким и острым богословом, он совсем не был философом по своему духовному складу. Во многом он близок к каппадокийцам, а особенно к святому Григорию Богослову.
2. Полное ведение о Боге состоит в знании не только того, что Бог есть, но и того, "что Он есть Отец и Кого Отец, включая сюда очевидно и Святого Духа", - говорит святой Кирилл. В том и состоит высшее ведение о Боге, открытое Христом, что Он явил людям имя Отца, что Он привел их к разумению Троической тайны. Имя Отец есть имя более соответствующее Богу, чем имя Бог... Троичность Божия есть высшая истина веры, открывающаяся только во Христе и через Христа. В ней существенная новизна христианства.
Святой Кирилл не ограничивается одним только апофатическим богословием. Но знанию чрез исследование и рассуждение он предпочитает знание ("гнозис") в опыте духовной жизни со Христом и во Христе. Будучи тонким и острым богословом, он совсем не был философом по своему духовному складу. Во многом он близок к каппадокийцам, а особенно к святому Григорию Богослову.
2. Полное ведение о Боге состоит в знании не только того, что Бог есть, но и того, "что Он есть Отец и Кого Отец, включая сюда очевидно и Святого Духа", - говорит святой Кирилл. В том и состоит высшее ведение о Боге, открытое Христом, что Он явил людям имя Отца, что Он привел их к разумению Троической тайны. Имя Отец есть имя более соответствующее Богу, чем имя Бог... Троичность Божия есть высшая истина веры, открывающаяся только во Христе и через Христа. В ней существенная новизна христианства.
Святой Кирилл подчеркивает, что Троическая истина есть в то же время недоведомая тайна, принимаемая в вере и только до некоторой степени разъясняемая по несовершенным аналогиям тварной природы... В изложении Троического догмата святой Кирилл исходит из Писания и опирается на отеческое предание и прежде всего на творения святого Афанасия. По условиям противоарианской полемики он с особым вниманием останавливается на раскрытии и доказательстве онтологического характера Троической ипостасности.
Вслед за каппадокийцами в тринитарном богословии святой Кирилл отчетливо различает понятия "сущности" (или "природы"), с одной стороны, и "ипостаси", с другой. Единая Божественная природа познается "в трех самостоятельных ипостасях"; конечно, - не только познается, но и существует. Троические имена указывают на действительные различия, на особенности ипостасного существования. Троические ипостаси различны по бытию, каждая существует по своему (ίδίως), есть то, что есть; и вместе с тем они единосущны...
Это единосущие означает не только отвлеченное единство или тожество природы, но и совершенное взаимопроникновение и взаимное "общение" Божественных лиц, τήν είσάπαν άναπλоκήν. Поэтому в Каждом Лице Каждое всецело познается, так как при всей особенности своего существования они "существенно пребывают друг в друге", εν άλλήλоις ένυπάρχоντες оύσιωδώς... Троические имена относительны, указывают на взаимное отношение ипостасей. И кроме ипостасных различий во Святой Троице нет никаких других...
В этом раскрытии Божественного Триединства святой Кирилл остается в пределах каппадокийского богословия. Божественное единство означает для него совершенное тожество природы и нерасторжимое взаимообщение ипостасей. Это единство Божественной природы и Божественной жизни проявляется в совершенном единстве Божией воли и Божественных действий. И над всем едино Царство и Держава Святой Троицы, ибо все неразделимо от Отца чрез Сына в Духе...
Недоведомое Троическое единство Божественного бытия и жизни находить и должно находить себе совершенное отражение и подобие в Церкви. Христос приводит верующих в Него к духовному единству, - "так что согласное во всем и нераздельно единодушное единение отражает черты природного и существенного единства, мыслимого во Отце и Сыне". Конечно, союз любви и единомыслия не достигает той нераздельности, какую имеют Отец и Сын в тождестве сущности.
Недоведомое Троическое единство Божественного бытия и жизни находить и должно находить себе совершенное отражение и подобие в Церкви. Христос приводит верующих в Него к духовному единству, - "так что согласное во всем и нераздельно единодушное единение отражает черты природного и существенного единства, мыслимого во Отце и Сыне". Конечно, союз любви и единомыслия не достигает той нераздельности, какую имеют Отец и Сын в тождестве сущности.
Однако, в единодушии и единомыслии верующих находит себе отражение и существенное тожество, и совершенное взаимопроникновение лиц Святой Троицы. Ибо есть и некое "природное единство", которым мы связуемся друг с другом и с Богом во Христе и через Христа; так что, будучи каждый самим собою "в своем пределе и ипостаси", "отделяясь каждый от другого душами и телами в особую личность", мы существенно соединяемся в единстве тела Христова, - через Евхаристию...
Мы становимся "сотелесными" друг другу и сотелесными Христу, Который пребывает в нас через свою плоть... "Разве уже не ясно, что одно все мы составляем как друг в друге, так и во Христе", заключает святой Кирилл. И снова мы нерасторжимо соединяемся между собою в единстве Духа, - "восприняв сверхмирное отображение соединившегося с нами Святого Духа"... Итак, "одно мы все во Отце и Сыне и Святом Духе, - одно по тожеству свойств, и по однообразию в религии, и по общению со святой плотью Христа, и по общению с одним и святым Духом".
При всей неполноте подобия Церковь, как союз единодушия и мира, являет собой некий лучший образ Божественного единства, - и образ, указанный самим Христом в Его первосвященнической молитве: "как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино"... (Ин. 17:21).
