Упоминание о язычниках вызвало вновь свирепую ярость толпы. Иудеи соглашались с тем, чтобы кто-то проповедовал язычникам, но они возражали, чтобы язычникам были дарованы все привилегии, не совершив обряд обрезания и принятия закона. Если бы Павел проповедовал язычникам узы иудаизма, их бы это устроило; но их приводило в бешенство, что он проповедовал язычникам благодать христианства. Они избрали самый обычный способ продемонстрировать свое неодобрение: они кричали и бросали свои одежды, и бросали пыль в воздух. как принято на востоке.
Тысяченачальник не знал арамейского языка и не понимал, что говорил Павел; но одно он понял – он не должен допустить мятежа и принять меры против всякого, кто может вызвать мятеж. И он решил допросить Павла под пыткой. Это не было наказанием: это был просто самый простой способ узнать правду или добиться признания. Бичевание производилось кожаной плетью, в которую были вставлены куски кости свинца. Лишь некоторые выносили его при здравом уме, а многие умирали.
Потом заговорил Павел. Цицерон говорил: «Связать Римского гражданина – злодеяние; бить его – преступление; убить его – почти также ужасно, как отцеубийство». Итак, Павел заявил, что он является римским гражданином. Тысяченачальник пришел в ужас. Павел непросто был римским гражданином, он был рожден свободным, в то время как тысяченачальник был вынужден купить себе свободу. Тысяченачальник понял, что он чуть не совершил деяние, которое, несомненно, стоило бы ему его должности, а то возможно, и жизни. Поэтому, он освободил Павла из оков и решил поставить его перед синедрионом, дабы выяснить причину этих неприятностей.
Были случаи, когда Павел подчеркивал свое достоинство, но не для личной выгоды. Он знал, что еще не выполнил своей задачи; когда-то он с радостью умрет за Христа, но, зная свое признание, он здесь мудро отстаивает себя.
