Вознесенный Христос (Ин. 3:14.15)
Иоанн обращается к ветхозаветной истории изложенной в Чис. 21:4-9, когда народ Израиля во время странствования по пустыне малодушно жаловался, роптал и сожалел о том, что они вообще покинули Египет, чтобы теперь умереть в пустыне. Чтобы наказать иудеев, Бог наслал на них ужасных ядовитых змей, укус которых был смертельным. Народ раскаялся и молил о пощаде. Бог научил Моисея сделать медного змея и выставить его в середине стана с тем, чтобы всякий, если его ужалит змея, мог взглянуть на этого медного змея и остаться живым. Эта история производила на иудеев большое впечатление: у них было предание, что позже этот медный змей стал идолом и во времена Езекия его пришлось даже уничтожить, так как народ поклонялся ему (4Цар. 18:4). Кроме того, этот случай всегда озадачивал иудеев, потому что им было запрещено делать идолов и кумиров. Раввины объясняли это так: "Это не змей давал жизнь (исцеление). Когда Моисей поднимал змея, народ верил в Того, Который научил Моисея поступить так. Исцеление давал Бог". Исцеляющая сила исходила не от медного змея: это был лишь символ, призванный обратить мысли иудеев к Богу, и когда мысли их обращались к Нему, они исцелялись.
Иоанн взял эту историю и использовал её, как своего рода притчу Иисуса. Он говорит: "Тот змей был поднят вверх, люди смотрели на него, их мысли обращались к Богу и силою и властью Бога, в Которого они верили, они исцелились. Так же должен быть поднят и Иисус, и когда люди обратят свои мысли к Нему и поверят в Него, они тоже обретут жизнь вечную".
Здесь есть одна крайне заманчивая вещь: глагол возносить, в греческом хупсоун, употребляется по отношению к Иисусу в двух смыслах: в смысле вознесен на крест (Ин. 8:28; Ин. 12:32) и вознесен во славу во время вознесения Его на небо (Деян. 2:33; Деян. 5:31; Фил. 2:9). Иисус был вознесен дважды – на крест и во славу, и оба эти вознесения тесно и неразрывно связаны: одно не могло иметь места без другого. Для Иисуса крест был путь к славе; если бы Он отказался от него, если бы Он избежал его, то и слава миновала бы Его. И для нас дело обстоит так же: мы можем, если хотим, избрать простой и легкий путь и отказаться от креста, который должен нести каждый христианин, но в таком случае мы потеряем и славу. Неизменный закон жизни гласит: без креста нет венца.
В этом отрывке мы должны обратить особое внимание на два выражения. Следует сразу оговориться, что мы не можем вскрыть всего их значения, потому что они значат много больше, чем мы когда-либо сможем постичь, но мы должны попытаться понять хоть часть.
1. Это выражение, в котором говорится о вере в Иисуса. Оно имеет, по крайней мере, три значения.
а) Верить всем сердцем в то, что Бог действительно таков, как Иисус говорит нам, то есть верить в то, что Бог любит нас, заботится о нас, что превыше всего Он хочет простить нас. Иудею было не просто поверить в это; он видел в Боге Того, Кто возложил на его народ бремя законов и наказывал людей, если они нарушали их. Он видел в Боге Судью, а в людях преступников, сидящих на скамье подсудимых; он видел в Боге Того, Кто требовал жертв и жертвоприношений. Для того, чтобы войти в Его присутствие, человек должен был уплатить установленную цену. Было трудно думать о Боге, не как о Судье, ждущем возможность вынести приговор, не как о надсмотрщике, высматривающем какой-нибудь промах или огрех, а как об Отце, Который больше всего хочет, чтобы Его дети вернулись домой. Чтобы поведать об этом людям, потребовались жизнь и смерть Иисуса, и мы не можем стать христианами, прежде чем всем сердцем не поверим в это.
б) Где свидетельство того, что Иисус знал то, о чем Он говорил? Где гарантия того, что его чудесное благовествование правда? Мы должны верить в то, что Иисус есть Сын Божий, что в нем – разум Божий, что Он от Бога исшел, что Он Един с Ним и потому может поведать нам полную истину о Нем.
в) Мы верим, что Бог – любящий Отец, потому что мы верим, что Иисус – Сын Божий и, следовательно, все, что Он говорит о Боге, есть истина. И мы должны безоговорочно верить в то, что все, сказанное Иисусом, есть истина; мы должны делать все, что Он говорит, мы должны повиноваться, когда Он велит. Когда Он велит нам безоговорочно полагаться на милосердие Божие, мы должны делать это; мы должны поверить Иисусу на слово. Всякий поступок должен совершаться в беспрекословном повиновении Ему.
Таким образом, вера в Иисуса включает следующие три элемента: веру в то, что Бог – наш любящий Отец, веру в то, что Иисус – Сын Божий и потому поведал нам истину о Боге и о жизни; и беспрекословное и безответное повиновение Ему.
2. Второе важное в этом отрывке выражение – жизнь вечная. Мы уже видели, что жизнь вечная – это жизнь самого Бога. Но зададим себе такой вопрос: если мы обрели жизнь вечную, то что мы тогда имеем? Если мы приобщились жизни вечной – на что она похожа? Когда мы обретаем жизнь вечную, мы обретаем мир и покой.
а) Она дает нам мир с Богом. Мы перестаем раболепствовать перед тираном-царем или скрываться от сурового судьи. Мы у себя дома со своим Отцом.
б) Она дает нам мир с людьми. Коли мы были прощены, мы тоже должны прощать. Жизнь вечная дает нам способность видеть людей такими, какими их видит Бог. Она делает нас со всеми людьми возрожденными свыше одной великой семьей, соединенной любовью.
в) Она дает нам мир с жизнью. Если Бог Отец, то Он устраивает все вещи так, чтобы все было к лучшему. Немецкий писатель и теоретик искусства Лессинг говорил, что если бы он мог спросить сфинкса, то задал бы ему только один вопрос: "Это дружелюбная вселенная?" Когда мы верим, что Бог – наш Отец, мы можем верить, что рука Бога-Отца никогда не причинит своему ребенку ненужной боли и не заставит его проливать напрасно слезы. Мы не будем понимать жизнь лучше, но мы не будем больше обижаться на нее.
г) Жизнь вечная дает нам мир с собой. В конечном счете, человек больше всего боится самого себя: он знает свои слабости и силу соблазнов, свои задачи и предъявляемые жизнью требования. А еще он знает, что со всем этим должен предстать пред Богом. Но теперь живет не он сам, а живет Христос в нем. И в его жизнь пришел покой и мир, основанный на новой силе в его жизни.
д) Он убеждается в том, что самый прочный земной покой – лишь тень грядущего совершенного покоя; это дает ему надежду и цель, к которой он стремится, это дает ему жизнь, славную и чудесную уже сейчас и в то же время жизнь, в которой самое хорошее еще впереди.
