В еврейской Библии эта книга называется - Притчи Соломона; у LXX: Παροιμίαι - припутия, притчи. Название книги взято от содержания и образа речи ее. Книга содержит несколько надписаний с словом «притчи» (Притч. 1:1; Притч. 10:1; Притч. 25:1) и состоит из кратких, часто образных, изречений, называемых в Библии обыкновенно притчами.
По изъяснению отцов Церкви «притчи суть как бы загадки, которые представляют одно, а заключают и другое высшее и таинственное» (срав. Мф. 13 гл.; Ин. 16:29). Название же притча произошло от того, что краткие мудрые изречения выставлялись при путях на вразумление прохожих и были «придорожными наставлениями» (Синопсис Златоуста и Афанасия).
В еврейской литературе, особенно талмудической, эта книга называется sefer chokma - книга премудрости, каковое название встречается и в отеческой письменности у Мелитона, Иустина, Климента Александрийского, Оригена, Киприана (Cornely. Introd. spec. II, 134 р.). Но первое название более употребительно и сохранилось доселе.
Книга Притчей есть собрание кратких афористических изречений, в коих излагается ветхозаветное нравоучение в применении к разным положениям в жизни человека: на почве теоретического ветхозаветного нравоучения здесь начертывается идеал практической жизни подзаконного человека.
Писатель так определяет цель своей книги и мудрования: дать читателям познание мудрости и наставления, изречений разума, правил благоразумия, правосудия, суда и правоты (Притч. 1:2-3). Вообще, здесь всякому возрасту, положению и образу жизни людей предписываются законы и нормы поведения, угодного Богу и полезного для сей и будущей жизни.
Эти истины изложены в форме мудрых кратких изречений, в постоянных сопоставлениях мудрого и глупого человека, мудрости и глупости, и их проявлений в жизни практической.
По содержанию книга Притчей разделяется на три части, разграничиваемые повторяющимся трижды подписанием: Притчи Соломона (Притч. 1:1-9:18; Притч. 10:1-24:34; Притч. 25:1-31:31). В первой части (1-9 глл.) излагаются наставления, преимущественно в форме советов мудрости и мудрого учителя, и описывается первоисточник человеческой мудрости: Ипостасная Божественная Мудрость и Ее действия в мире и в жизни людей.
Во второй части (Притч. 10-22:16) описываются мудрость и страх Божий - с одной стороны, и глупость и грех - с другой, в их обнаружениях в жизни людей и следствиях для последних. Излагается все это в кратких и метких изречениях и антитезах.
К ним присоединяется несколько более обширных и систематических рассуждений писателя о мудром поведении и несколько положительных его советов. Озаглавливается и эта часть: Притчи Соломона (Притч. 10:1). По еврейскому тексту, как понимают его современные ученые, в этой части помещены два приложения (Притч. 22:17-24; Притч. 24:23-34, озаглавленные «изречения мудрых» и по содержанию и форме вполне сходные с Соломоновыми притчами.
Третья часть (25-29 глл.), озаглавленная: Притчи Соломона, собранный мужами Езекии (Притч. 25:1), заключает в себе также краткие изречения и советы, но преимущественно касающиеся царского правления, его задач и идеалов. И к этой части, по нынешнему еврейскому тексту, находят три приложения: Слова Агура видящаго (30 гл.), Наставления матери царю Лемуилу (Притч. 31:1-9) и Похвала жене (Притч. 31:10-31).
И эти приложения по содержанию и форме сходны с предыдущими притчами Соломона о царском правлении и семейной жизни.
О происхождении книги Притчей иудейское предание говорило довольно глухо, лишь в согласие с 25:1, что ее написало, или точнее издало, общество друзей Езекии (Baba Batra. 15а). Отцы Церкви и средневековые богословы приписывали всю книгу Притчей Соломону.
В новое время некоторые ученые, например Делим, Цокклер, Ригм, приписывают большую часть книги Соломону, а приложения ко второй и третьей частям и введение - позднейшему времени и другим неизвестным лицам; некоторые, например Рейс, «ничего Соломоновского» не находят в этой книге: «все здесь - послепленного происхождения» (Geschichte des alten Testaments. 494 s.).
Для выбора из этих предположений и решений обратимся к библейским свидетельствам. Трижды повторяемое надписание: Притчи Соломона, сына Давидова (Притч. 1:1; Притч. 10:1; Притч. 25:1), свидетельствует о происхождении книги от Соломона. В 3 Цар. 4 говорится, что Соломон написал до 3000 притчей.
Естественно видеть в книге Притчей собрание этих произведений Соломона. - Содержание и некоторые указания Притчей заключают в себе свидетельство о происхождении их от Соломона.
Здесь, например, чрезвычайно часто повторяется совет «уклоняться» от распутной женщины и распутства, и вообще от увлечения женщиной, запрещается «отдавать ей силы», настойчиво повторяется, что «стези ее ведут к смерти и рефаимам» и т. п. (Притч. 5:18-20; Притч. 6:24-35; Притч. 9:16-18; Притч. 18:23).
Читая эти советы, читатель, знакомый со священной историей, невольно припоминает Соломона и его падение через женщин (3 Цар. 11:10). Естественно, таким образом, видеть в этих советах предостережение от той опасности, которой подвергся сам мудрый приточник.
Приточник очень часто говорит о мудром царе и характере его правления и вообще о мудрых и глупых правителях и советниках и характере их правления (Притч. 11:11-14; Притч. 13:18; Притч. 14:28; Притч. 25:1-6; Притч. 28:2, 15-16). И в этих советах можно видеть приточника - мудрого еврейского царя, занятого народоправлением и лично на себе испытавшего радости и невзгоды царского служения.
Приточник, далее, говорит о себе, что он был любимый сын у отца и один у матери (Притч. 4:3-4), - указание, точно приложимое к Соломону. Он замечает, что отец особенно учил его хранить и не забывать заповеди (Притч. 4:4).
Подобные наставления Давида Соломону излагаются в 3 Цар. 2 главе. Обнаруживаемые в приточнике всесторонняя сметливость и наблюдательность, теоретическая и житейская мудрость, вполне приличествуют мудрейшему царю Соломону.
Научное исследование языка всей книги Притчей убеждает современных филологов в том, что «Соломон первый (и последний) возвысился до мысли о строго размеренной поэтической форме и провел ее в книге Притчей, располагая ее мысли по этой форме и поражал читателей выдержанной равномерностью всех стихов от первого до последнего».
Так, несомненно много оснований существует к признанию книги Притчей писанием Соломона.
Но в виду единогласного мнения современных западных и русских ученых, не можем не коснуться вопроса об объеме писания Соломона. Дело в том, что следуя нынешнему еврейскому тексту, указанные ученые выделяют в книге Притчей, как не принадлежащие Соломону, отделы (Притч. 22:17 - 24:22; Притч. 24:23-34; Притч. 30:1-33; Притч. 31:1-9, 10-31). Что сказать об этом единогласии, принятом уже и в русской литературе?
Основанием для указанного мнения служат мнимые надписания (Притч. 22:17 и Притч. 24:23). Но едва ли православный богослов, подобно протестантам (опирающимся исключительно на еврейский текст и его непогрешимость), имеет особенную нужду признавать безусловно точными и руководственными для себя эти мнимые надписания, тем более, что и самый нынешний еврейский текст дает очень мало к сему оснований.
В Притч. 22:17 читаем: «открой ухо твое и слушай слова мудрых и в сердце твое вложи мое знание». Очень трудно эти слова считать надписанием какого-то «нового отдела», а тем более видеть здесь «особых мудрых приточников».
Гораздо естественнее видеть здесь совет того же приточника воспринимать «мое знание» и слушать мудрых и благоразумных людей. Если бы здесь было надписание, принадлежащее другому писателю, то новый писатель и себя означил бы и своего слушателя (кто должен «ухо свое открыть»?).
Здесь ничего такого нет, а говоря: «мое знание», очевидно приточник отождествляет себя с составителем предыдущей речи. И в Притчах (Притч. 1:1; Притч. 10:1; Притч. 25:1) и в других ветхозаветных книгах (ср. Ис. 13:1; Иер. 50:1…) не таковы надписания.
По чтению древних переводов в 22 также отвергается мысль о «новых» приточниках. У LXX и в славянском переводе читаем: «ко словесем мудрых прилагай твое ухо и услыши моя словеса». Очевидно, здесь совершенно невозможно видеть речь каких-то «иных мудрецов», а не того же Соломона и его собственные «словеса» (έμόν λόγον).
Общий вывод должен быть тот, что в 22 нет основания видеть других приточников. То же подтверждает сходство всего отдела Притч. 22:17 - 24:22 с предыдущими.
Таковы, например, советы охранять себя от чужой жены и «чужого колодца» (Притч. 23:27-33 = Притч. 5:3-15; Притч. 7:5); от вина (Притч. 23:29-30 = Притч. 20:1; Притч. 1:17); от ссоры (Притч. 22:14 = Притч. 17:19); от товарищества со злыми людьми (Притч. 22:24 = Притч. 1:10-19; Притч. 4:14-18); от ручательства за других (Притч. 22:26 = Притч. 6:1; Притч. 11:15; Притч. 20:16); от передвигания чужих межей (Притч. 22:28 = Притч. 15:25); от сладкой пищи (Притч. 23:3 = Притч. 20:17); от разговора с глупым (Притч. 23:9 = Притч. 9:7); совет наказывать детей (Притч. 23:13 = Притч. 19:7) и мн. др.
Слушатель называется: сын мой! (Притч. 23:15-19, 26; Притч. 24:13, 21 = Притч. 2:1; Притч. 3:1; Притч. 4:20; Притч. 5:1).
Замечательно, что и начальное в этом отделе обращение, считаемое надписанием отдела новых приточников: «приклони ухо твое и слушай слово мудрых и сердце твое обрати к моему знанию» (Притч. 22:17), очень часто встречается и ранее; например, «сын мой! если ты ухо твое сделаешь внимательным к мудрости и наклонишь сердце твое к размышлению…» (Притч. 2:1-2); или еще: «сын мой, словам моим внимай и к речам моим приклониухо твое и храни их внутри сердца твоего» (Притч. 4:20-21)… «сын мой, внимай мудрости и приклони ухо твое к разуму моему» (Притч. 5:1; срав. Притч. 7:1 и др.).
Едва ли кто решится все эти выражения считать надписаниями новых отделов и означающими иных приточников. Это обычная форма выражения одного и того же приточника, равносильная церковному: «вонмем» и евангельскому: «имеяй уши слышати, да слышит». Во всяком случае, нет серьезных оснований не приписывать Соломону отдел (Притч. 22:17 - Притч. 24:22).
Отдел (Притч. 24:23-34), считаемый многими западными учеными и проф. Олесницким за писание особых мудрецов и приточников, нельзя признать таковым. Притч. 24:23 по нынешнему еврейскому тексту читается так - и это мудрым (или для мудрых): лицеприятствовать на суде нехорошо.
В процитированном кратком еврейском выражении также видят надписание и пополняют его так: и это сказано мудрыми, т. е. дальнейшую речь (Притч. 24:23-34) считают отдельным сборником Притчей, происшедшим от иных «мудрых» приточников и из их притчей.
Но древние переводчики, например LXX толковников, иначе пополняли его или имели его в еврейском более распространенном и ином виде: ταυδε λέγω ϋμΐν τοΐς σοφοίς έπιγινώσκειν - сия глаголю вам смысленным разумети.
Такое же дополнение и пояснение находится в Пешито, в таргуме, Вульгате, и своим единогласием и древностью вынуждает признавать за ним больший авторитет, чем за современным дополнением, несогласным с грамматикой (предл. в слове очень трудно признать за casus ablativus на вопрос: кем что-либо сделано, а обычно употребляется при casus dativus: кому? - Gesenius. Hebr. chandwörterb. 412-415 ss. А, 3). При понимании же древними (особенно авторитетными для православного богослова LXX толковниками) переводчиками, очевидно, никак нельзя видеть здесь ни нового надписания, ни нового отдела, а тем паче отличных мудрых приточников: речь продолжает Соломон, обращаясь и к «сыну», и ко всем благоразумным людям.
Понимание древними переводчиками рассматриваемого места подтверждается всем течением речи мнимо нового отдела (Притч. 24:23-34), несомненно вполне сходного со всей предыдущей речью того же приточника, имеющего тот же предмет, тех же слушателей и читателей и т. п.
Здесь часто и дословно сходно высказываются те же советы и притчи, как в предыдущих отделах, например о правосудии и мздоимстве (Притч. 24:24 = Притч. 17:15); о благословении праведных людей (Притч. 24:25 = Притч. 11:15); о добрых устах и словах (Притч. 24:26 = Притч. 15:23); о злопамятстве и зловоздаянии (Притч. 24:29 = Притч. 20:22); о ленивом и нерадивом (Притч. 24:30-34 = Притч. 6:9-11; Притч. 13:4).
Так, все стихи по мыслям и выражениям заключают в себе далеко не «новые и особенные» премудрые притчи, а часто дословное повторение сказанного ранее Соломоном. Если бы, действительно, подобный сборник найден был кем-либо из собирателей книги Притчей, то едва ли был бы помещен в этой книге.
Он уместен, и по происхождению и по заключению в эту книгу, как произведение того же Соломона. Только такой вывод и может быть из анализа рассматриваемого отдела. В переводе Пешито в конце 24 главы стоит подпись: «конец притчей Соломона».
Очевидно, эта подпись не самими переводчиками сочинена, а взята из еврейских списков, авторы коих были уверены в принадлежности всех 24-х глав Соломону. Доказательством подлинности обоих рассмотренных отделов (Притч. 22:17-24 и Притч. 24:23-34) служит, наконец, ясное замечание (Притч. 25:1): и это Притчи Соломона.
Очевидно составители этого надписания признавали писанием Соломона все предыдущие, заключающиеся в 1-24 главах, притчи и смотрели на собранные друзьями Езекии притчи Соломона, как на прямое продолжение его притчей. Другого вывода из этого надписания нельзя сделать.
Кроме обозренных двух мест (Притч. 22:17 и Притч. 24:23) в нынешнем еврейском тексте существуют еще два надписания. Так, Притч. 30:1 читается: слова Агура, сына Макеева; Притч. 31:1 - слова Лемуила царя. Судя по употребленным здесь собственным именам и даже отчеству (Притч. 30:1), исследователи видят здесь особых приточников, отличных от Соломона.
Впрочем, и о значении этих надписаний возникают немалые споры. Так, в переводе LXX иначе читаются эти надписания: Притч. 30:1 - сия глаголет муж верующим Богови и почиваю. Заметно, что здесь перевод лишь второй половины нынешнего еврейского текста: а первая, содержащая надписание, совершенно опущена. И в Притч. 31:1 по LXX читаем: моя словеса рекошася от Бога, царево пророчество.
Очевидно, опять чтение LXX не заключает «надписаний» и собственного имени. Хотя и не опущены здесь нынешние еврейские слова, но переведены лишь нарицательно и с ясным несогласием особому «надписанию».
Словеса названы прямо «моими», а не Лемуила, и слово Лемуил переведено: от Бога (από του Θεοϋ) и указывает лишь на богодухновенность Соломоновой дальнейшей речи. Вообще, оба надписания (Притч. 30:1 и Притч. 31:1), хотя и подтверждаются таргумом, Пешито и Вульгатой, но кроме несогласия с LXX встречают у исследователей сомнение в том отношении, что очень загадочны упоминаемые здесь имена Агура и Лемуила.
Оба имени нигде больше не упоминаются. Имя «царя Лемуила», правильно переведенное у LXX нарицательно и также переводимое современными учеными по правилам еврейской филологии, а равно полная неизвестность какого-либо «царя» с подобным именем, наводили еще давних, известных Иерониму, раввинов на символическое значение обоих имен.
Под Агуром и Лемуилом Иероним и его иудейские учители разумели самого Соломона. Новые исследователи, видящие здесь особых приточников, останавливались на еврейском слове , стоящем в обоих надписаниях, и придавали ему в первом месте (Притч. 30:1) нарицательное значение: видение, в каковом оно употребляется у пророков (Ис. 13:1; Ис. 15:1; Ис. 17:1; Наум. 1:1; Авв. 1:1; Зах. 9:1; Зах. 12:1), а отсюда делали вывод, что писателем 30 главы был пророк.
То же слово в 31 получало у тех же исследователей собственное значение страны Маса, будто упоминаемой в Быт. 25:14 и 1 Пар. 1:30, и указывало на Лемуила «царя Масийского» из северной Аравии (Strack u. Zöckler. Com. üb. Prov. 6 t. 384 и 890 ss.).
Но уже двоякое понимание одного и того же слова наводит на сомнение в истинности понимания. Кроме того, высказываемое теми же учеными сомнение в неизменности и правильности обоих еврейских надписаний, гипотетичность «страны Маса», так как Библия в указанных местах говорит лишь о «сыновьях Измаила», а не о «странах и царствах» их (Быт. 25:13; 1 Пар. 1:29); затем не мало смущало защитников этого мнения «иноземное» происхождение притчей и помещение их в еврейском свящ. каноне - все это заставляет сомневаться в справедливости рассматриваемого предположения.
Нельзя, с другой стороны, не обратить внимания на близкое сходство по языку, оборотам и мыслям этих отделов с предыдущими Соломоновыми. Например, в Притч. 30:1 слово - невежда = Притч. 12:1; Притч. 30:3 - познание святых = Притч. 9:10; Притч. 30:4 - сохранение ветра в пригоршне = Притч. 27:12; Притч. 30:11 - злословие отца и матери = Притч. 20:20; Притч. 30:12 - чистота от греха = Притч. 20:9; Притч. 30:13 - высокомерные глаза = Притч. 6:16; Притч. 30:14 - проглатывающая преисподняя = Притч. 1:12; Притч. 30:22 - неприличие чести рабу и глупцу = Притч. 19:10 и Притч. 17:7; Притч. 30:24 - пример трудолюбивого муравья = Притч. 7:6-8. Вообще почти в каждом стихе 30 главы есть и по букве и по мысли, сходство с Соломоновыми притчами.
Точно такое же сходство видно и в Притч. 31:1-9. Так, Притч. 31:3 - предостережение от чужой жены и «траты силы» на распутство = Притч. 5:9; Притч. 31:4 - предостережение от «вина и сикеры» = Притч. 20:1; Притч. 31:9 - правосудие царя = Притч. 20:8. Думаем, что подобное сходство может очень основательно подтверждать мысль о единстве писателя сходных отделов и в параллель вышеприведенным соображениям служить противовесом современным предположениям западных ученых.
Нужно, впрочем, заметить, что и позднейшие западные ученые критического направления признают 30 и 31 главы писанием тех же лиц, которые составили и все предыдущие отделы (Frankenberg. Die Spruche. 1898 г. 9 s.). А общий вывод тот, что надписания 30 и 31 не могут служить серьезным доказательством происхождения Притч. 30:1-33 и Притч. 31:1-9 не от Соломона.
Из 31-й главы выделяют современные западные ученые 10-31 стихи и приписывают их также особому писателю. Основанием для этого предположения служит уже не надписание, коего нет здесь, а особая форма речи: акростих или алфавитное расположение стихов, воспевающих «похвалу доброй жене».
Нет спора, что в других, Соломоновых, частях книги Притчей нет формы акростиха, но мог ли Соломон этой формой пользоваться, это другой вопрос, отрицательного ответа на который никто не имеет права дать. Могли же другие священные писатели, наравне с обычною формою, пользоваться и акростихом, например Давид (Псс. 9 и 10; 25 и др.), пророки Наум (Наум. 1:4-7) и Иеремия (Плач).
Отчего же Соломону, наравне с обычною формою речи, не воспользоваться акростихом?.. В книге Царств (3 Цар. 4:32) говорится, что Соломон написал более 1000 песней. А «похвала жене» (Притч. 31:10-31) носит характер песни и употребительного в псалмах акростиха.
В подтверждение происхождения и этого отдела от Соломона можно также указать на его сходство с Соломоновыми притчами. Так, основная мысль всего отдела: прославление доброй жены, ее мудрости и хозяйственности в доме, часто и подобным же образом раскрывается Соломоном (Притч. 11:16; Притч. 12:4; Притч. 14:1; Притч. 18:23; Притч. 19:14).
То же подтверждают отдельные черты сходства: Притч. 31:10 - добродетельная жена = Притч. 12:4; Притч. 11:16; Притч. 14:1; в Притч. 31:10 выражение = Притч. 20:6;Притч. 18:23; Притч. 31:10 - драгоценные камни = Притч. 3:15; «построение дома» женою Притч. 31:13-21 = Притч. 14:1; Притч. 31:20 - милостыня бедному и нищему = Притч. 19:17; Притч. 22:9; Притч. 31:12 - ковры и виссон и пурпур украшают женские комнаты = Притч. 7:16; Притч. 31:17 - леность и праздность = Притч. 19:15; Притч. 31:30 - обманчивость женской красоты = Притч. 11:22; Притч. 31:30 - похвальность богобоязненности = Притч. 3:4.
Таким образом, существуют веские основания признавать и последний спорный отдел (Притч. 31:10-31) писанием Соломона, а равно и всю книгу Притчей называть и признавать «притчами Соломона» и видеть в этой книге мудрость исключительно этого мудрейшего из иудейских царей.
Но признавая в книге Притчей мудрость Соломона, не можем утверждать, чтобы существующая в каноне книга Притчей получила от самого Соломона тот вид и состав, в каком она существует ныне в еврейском тексте. В этом отношении книга Притчей отчасти сходна с Псалтирью, и православный богослов имеет право раздельно говорить о происхождении притчей и происхождении «книги» Притчей.
Основание для сего заключается в самой книге (Притч. 25:1), где читаем: и это Притчи Соломона, которые собрали мужи Езекии, царя иудейскаго. В греко-славянском переводе это место еще яснее читается: сия Притчи Соломони, бывшия нерасположенны (αϊ αδιάκριτοι), яже списаша друзи Езекии, царя иудейска.
Из этого свидетельства ясно, что притчи Соломона частью, до 25 главы, были собраны и «расположены» в настоящем порядке до царя Езекии, а частью, с 25 главы, при этом благочестивом царе его «друзьями».
Кем были собраны Притчи 1-24 глав, в книге не говорится, но нет основания отвергать принятого у некоторых отцов (свт. Кирилла Иерусалимского и бл. Иеронима) мнения, что сам Соломон в старости собрал эти притчи в одну книгу.
Замечательно вышеприведенное свидетельство перевода LXX: бывшия нерасположенны - αϊ αδιάκριτοι (Притч. 25:1).
При чтении этого места книги Притчей, читателю невольно предносится параллельное свидетельство книг Царств: изрек он (т. е. Соломон) три тысячи притчей и песней его была тысяча и пять; и говорил он о деревах, от кедра, что в Ливане, до иссопа, вырастающего из стены; говорил и о животных, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах (3 Цар. 4:32-33).
Естественно на первый взгляд отождествить упоминаемые в книгах Царств 3000 притчей с известной нам книгой Притчей, но анализ последней этого не позволяет. Прежде всего, во всей книге Притчей насчитывается не 3 тысячи, а не более 800 притчей.
Затем, здесь не говорится ни о кедре, ни об иссопе, ни о рыбах. Отсюда общий у богословов вывод, что в книгу притчей вошли лишь нарочито «избранные» притчи религиозно-нравственного характера. Этот выбор первоначально мог сделать сам Соломон и привести в настоящий вид 1-24 главы книги.
Этот сборник, согласно вышеприведенному свидетельству (Притч. 25:1), был пополнен друзьями Езекии, т. е. благочестивым обществом образованных лиц, занимавшихся собиранием, изучением и хранением священных ветхозаветных книг. Этим же обществом, по иудейскому преданию, «написана», т. е. окончательно сформирована и издана и вся книга Притчей и внесена в еврейский священный канон.
Друзья Езекии, согласно изложенному свидетельству книг Царств, делали «выбор» религиозно-нравственных притчей Соломона и присоединили его же притчи, не вошедшие в 1-24 главы, и поместили их в 25-31 главы.
Общий вывод, думаем, должен быть тот, что книга Притчей в нынешнем виде впервые издана друзьями Езекии (Baba Batra. 15а). Отцы Церкви, мало придавая значения этому вопросу, видели и прославляли в этой книге мудрость Соломона.
О богодухновенпости и каноническом достоинстве книги Притчей высказывались сомнения и среди иудеев, и среди христиан. Так, иудеев смущало взаимное несогласие и противоречие некоторых притчей (25 гл. 4 и 5 стт.), а также, якобы неуместное в священной книге, пластичное описание поведения распутной жены (Притч. 7:10-27).
Но эти смущения, сохранившиеся и в талмуде, не поколебали общего мнения иудейских учителей, признавших всю книгу канонической (Pirke aboth. 1. Schabbat. 30b. Huetti. Demonstr. evang. 4 prop. Carpzovii. Introd. II, 184 p. Wogue. Hist. d. 1. Bible… 48 р.).
Для христиан канонический авторитет книги Притчей утвержден многократными цитатами ее в Новом Завете с ясным указанием на ее содержание, как на «изреченное Господом»: Господь гордым противится, смиренным же дает благодать (Иак. 4:6; 1 Пет. 5:5; Притч. 3:34); его же любит Господь наказуем, биет же раба, его же приемлет (Евр. 12:6; Прит. 3:11-12). Также Рим. 3:15-17; Притч. 1:16 и др.
Апостольские мужи очень часто цитировали эту книгу, как богодухновенное ветхозаветное писание (Варнава. Посл. 5; Климент Римский. 1 Кор. 14:21; Игнатий Богоносец. Ефес. 5; Поликарп Смирнский. Филип. 6).
В Апостольских правилах (85 пр.) и во всех канонических соборных и отеческих исчислениях Православной Церкви книга Притчей всегда помещалась в числе 22-х канонических писаний.
Вопреки столь единогласному и непрерывному церковному учению, Феодор Мопсуетский видел в книге Притчей лишь «земную, чисто человеческую мудрость Соломона, имевшую в виду земную же пользу человека», а не Божественно-вдохновенную книгу. Но его мудрование было осуждено пятым Вселенским собором (Concil. V. Constit. II, coll. 4, n. 63).
Точно также мудрование и новых ученых, видевших здесь «естественную», а не богодухновенную мудрость, например Спинозы, Клерика и др., опровергалось своевременно Ричардом Симоном и другими учеными (Response aux sentiments etc. 13 ch. Rotterd. 1686.138 p. Cornely. Introd. spec. 2, 153-154 pp. Вигуру. Руков. II. 5. 871-872 стр.) и не поколебало общехристианского убеждения в каноничности книги.
Выше уже при анализе некоторых надписаний книги Притчей (Притч. 22:17; Притч. 24:23; Притч. 30:1; Притч. 31:1), мы видели примеры значительной разности в сей книге перевода LXX-ти толковников и нынешнего еврейского текста. Специалисты, в детальных исследованиях книги, находят несравненно большее количество таковых разностей, происшедших от разных причин.
Находя в равной мере, как достоинства, так и недостатки и в еврейском тексте, и в тексте перевода LXX, беспристрастные современные ученые советуют «на взаимном согласии» того и другого памятника строить осторожные критико-текстуальные суждения и признавать текст еврейский и LXX в равном достоинстве.
Толкованием книги Притчей занимались в отеческий период Ориген, Ипполит, Дидим Александрийский, позднее - Олимпиодор. Но от их трудов сохранились некоторые фрагменты (Migne. 10, 13, 17, 39, 33 tt.). Святитель Василий Великий составил прекрасные гомилии на начало книги Притчей, вполне сохранившиеся (Рус. пер. Т. IV).
Прокопий Газский составил пространный комментарий на всю книгу, также сохранившийся (М. 87 t.). Бл. Августин посвятил три беседы на «похвалу жене» (Притч. 31:10-31) (М. 381.).
В новое время следующие ценные экзегетические монографии изданы на западе: Delitzsch. Die Spräche Salomon. 1873. Rohling. Das Salomonische Spruchbuch. 1879. Lesetre. Le livre des Proverbes. 1879. Strack. Die Spruche Salomos. 1888 и 1899 гг. Более резкого направления: Nowack. 1883 г. Wildeboer. 1897. Frankenberg. 1898. Тоу. 1899. Grafword. 1899.
По критике текста: Bickel. Kritische Bearbeitung d. Proverbien. 1890 г. Lagarde. Anmerkungen zur griechischen Uebersetzung d. Proverbien. 1863 г. У Штракка и Франкенберга перечислена более подробно экзегетическая и критико-текстуальная новейшая литература.
У Франкенберга ценны также критико-текстуальные суждения.
На русском языке существует вышеупомянутая очень ценная для библеистов библиологическая монография проф. Олесницкого: Книга Притчей и ее новейшие критики. Киев, 1884 г. Экзегетический труд еп. Виссариона: Толкование на паремии из книги Притчей. Москва, 1888 г. и СПб. 1894 г.
