Непреложность закона (Лк. 16:14-18)
Этот текст можно разделить на три части.
1. Он начинается с упрека в адрес фарисеев. И в нем говорится, что фарисеи "смеялись над Ним", что буквально означает, что они осмеивали Иисуса, с презрением "корчили носы" перед Ним. Иудей обычно рассматривал деловые успехи как добродетель. Для него богатство человека служило доказательством его добродетельности. Фарисеи щеголяли перед людьми своей добродетелью и рассматривали материальное благосостояние как вознаграждение за нее; но чем больше они превозносились перед людьми, тем большей мерзостью становились они перед Богом. Уже плохо человеку соображать, будто он добродетелен; но еще хуже приводить свое материальное благосостояние в качестве неопровержимого доказательства своей добродетели.
2. До Иисуса Бог общался с людьми посредством закона и пророков. Но затем явился Иисус и стал проповедовать Царствие Божие. По Его проповеди в Царствие Божие проникали самые различные люди, сборщики налогов и грешники, хотя книжники и фарисеи и устанавливали барьеры, чтобы не допустить их туда. Но Иисус настойчиво подчеркивал, что Царствие Божие вовсе не означает конец закона. Правда, Он отменил мелочные регламентации традиционного обрядового закона, но это не должно было привести к мысли будто христианство предлагает более простой путь, лишенный всякого закона. Великие заповеди и впредь оставались непреложны некоторые буквы иудейского алфавита очень похожи друг на друга и отличаются одна от другой лишь серифом – маленькой чертой сверху или внизу буквы. Так вот, ни одна такая черта не пропадет из закона.
3. Чтобы продемонстрировать непреложность закона, Иисус приводит закон о целомудрии. Эту ясную однозначную формулировку, данную Иисусом, следует читать в контексте современного Ему образа жизни иудеев. Иудеи прославляли верность и целомудрие. Равнины говаривали: "Кроме прелюбодеяния Бог простит все". "Когда Бог видит распутство, слава Его исчезает". Иудей должен был скорее пожертвовать своей жизнью, нежели совершить идолопоклонство, убийство или прелюбодеяние.
Но трагедия эпохи заключалась в том, что брачные связи теряли свое значение. В глазах иудейского закона женщина была всего лишь вещью. Женщина могла развестись с мужем лишь в том случае, если он заражался проказой, изменял своей вере или родине или изнасиловал девственницу. В остальном женщина не имела никаких прав и не получала никакого возмещения за причиненную ей обиду; разве что приданное ее возвращалось, если она получила развод. В законе сказано: "Женщина может быть разведена с ее согласия или без него; мужчина же лишь с его согласия". Закон Моисея (Втор. 24:1) гласил:
"Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки и отпустит ее из дома своего". Разводное письмо, в котором стояло: "Пусть будет это тебе моим разводным письмом об освобождении и актом освобождения, с тем, чтобы ты могла выйти замуж за человека, за которого ты пожелаешь", должно было быть подписано в присутствии двух свидетелей. Вот и все, что требовалось для развода.
Весь вопрос заключался в толковании одной фразы закона Моисея: "что-нибудь противное". Во времена Иисуса имелись два отличных друг от друга толкования этой фразы. Представители школы раввина Шаммая понимали под этим прелюбодеяние, и только прелюбодеяние. Представители же школы раввина Гиллеля утверждали, что она могла иметь любое исследующих значений: "если она испортила еду, если она пряла на улице; если она разговаривала с незнакомым мужчиной; если она неуважительно говорила о родственниках своего мужа в его присутствии; если она сварливая женщина", причем сварливой женщиной они называли женщину, голос которой можно было слышать в соседнем доме. Раввин Акиба зашел так далеко, что говорил, будто мужчина может дать женщине развод, если он нашел женщину более красивую, чем его нынешняя жена. Понятно, что согласно человеческой природе, худшее преобладало и теория раввина Гиллеля была принята, и, поэтому, в эпоху Иисуса положение стало настолько серьезным, что девушки отказывались выходить замуж и семейная жизнь находилась под угрозой распада.
Иисус же провозглашает святость брачных уз. Это же высказывание приведено у Мф. 5:31-32, где единственным исключением признается прелюбодеяние.
Иногда нам кажется, что живем в плохие времена, но ведь поколение времени Иисуса было нисколько не лучше. Разрушая семейную жизнь, мы тем самым разрушаем саму основу христианской жизни, Иисус же провозглашает здесь закон, нарушением которого человечество рискует своим существованием.
