Живые как мертвые (Мф. 8:1-4)
В древности проказа была самой ужасной болезнью. "Ни одна болезнь не делает человека так надолго такой ужасной развалиной", – писал один специалист.
Она может начаться с маленьких накожных прыщиков, которые постепенно изъязвляются и гноятся. Язвы истекают гноем, выпадают брови, глаза делаются неподвижными, голосовые связки тоже изъязвляются, голос грубеет, дыхание становится хриплым. Руки и ноги постоянно гноятся, постепенно больной превращается в изъязвленную, массу. Такая проказа протекает в среднем девять лет и она кончается психическим расстройством, потом наступают кома и смерть.
Проказа может начаться с потери чувствительности какой-то части тела, поражаются нервные стволы; мускулы истощаются, сухожилия сокращаются настолько, что кисти рук становятся похожими на птичьи когти; руки и ноги изъязвляются и нагнаиваются; теряются постепенно пальцы рук и ног, пока, наконец, не отпадает целая рука или нога. Такого рода заболевание проказой длится от двадцати до тридцати лет. Это своего рода постепенное умирание, в ходе которого человек отмирает сантиметр за сантиметром.
Физическое состояние прокаженных было ужасным; но это все еще более усугублялось тем, что, как говорит древний историк Иосиф Флавий, с прокаженным обращались так, "как будто они были уже совсем мертвыми". Как только устанавливали, что человек заболел проказой, его совершенно изгоняли из человеческого общества. "Во все дни, доколе на нем язва, он должен быть нечист, нечист он; он должен жить отдельно, вне стана жилище его" (Лев. 13:46). Прокаженный должен был ходить в рваной одежде, со всклокоченной и непокрытой головой, закрытый тканью до губ и кричать: "Нечист! Нечист!" (Лев. 13:45). Если в средневековье кто-нибудь заболевал проказой, священник брал в руки распятие, приводил человека в церковь и читал над ним погребальную службу. С точки зрения человеческой он был уже мертв.
В эпоху Иисуса прокаженным в Палестине был запрещен вход в Иерусалим и во все города, имевшие стены. В синагоге для прокаженного была предусмотрена маленькая уединенная комнатка, три метра в высоту и два метра в ширину, которая называлась Мехитсах. В законе перечислялись 61 различных контактов, которые могли сделать человека нечистым, и осквернение, которому подвергал себя человек, вступивший в контакт с прокаженным, стояло по своей важности на втором месте после осквернения от прикосновения к мертвому телу. Если такой прокаженный просовывал в дом голову, дом считался нечистым до самых балок крыши. Закон запрещал даже здороваться с прокаженным на улице. Никто не мог приблизиться к прокаженному ближе, чем на четыре локтя (1 локоть – 45 см.) С наветренной стороны расстояние до прокаженного должно было быть не менее 100 локтей. Один раввин отказался съесть яйцо, купленное на улице, по которой прошел прокаженный. Другой раввин даже хвастался, что он бросал камнями в прокаженных, чтобы они держались на расстоянии. Иные раввины прятались или пускались наутек, лишь издали увидев прокаженного.
Не было еще другой такой болезни, которая бы так изолировала человека от его собратьев. И вот такого человека коснулся Иисус. Для иудея в Новом Завете не было более поразительного предложения, чем простая фраза: "Иисус, простерши руку, коснулся его (прокаженного)".
Сострадание, которое превыше закона (Мф. 8:1-4, продолжение)
В этой истории необходимо обратить внимание на обращение прокаженного и на ответ Иисуса. В обращении прокаженного следует отметить три элемента.
1. Прокаженный обратился к Иисусу с доверием. Он не сомневался в том, что, если Иисус захочет, Он может очистить его.
Ни один прокаженный не подошел бы когда-нибудь к ортодоксальному книжнику или раввину; он очень хорошо знал, что его прогонят камнями, а вот этот человек подошел к Иисусу. Он был совершенно убежден в готовности Иисуса принять человека, которого все прогнали бы камнями. Никто не должен чувствовать себя слишком нечистым, чтобы подойти к Иисусу.
Он был совершенно уверен в силе Иисуса. Проказа была той болезнью, против которой не существовало прописанного раввинами лекарства. А этот человек был уверен в том, что Иисус может сделать то, чего никто другой сделать не может. С тех пор, как пришел Иисус, никто не должен считать свое тело неизлечимым, а свою душу недостойной прощения.
2. Прокаженный пришел в смирении. Он не требовал исцеления; он лишь сказал: "Если (Ты) хочешь, можешь меня очистить". Он как бы говорил: "Я знаю, что я не представляю никакого значения ни для Тебя, ни для других; я знаю, что другие оставили бы меня и не захотели бы иметь со мной ничего общего; я знаю, что я ничего не могу требовать от Тебя, но, может быть, в Твоем Божественном снисхождении, Ты дашь от Твоей силы даже такому, как я". Смиренное сердце, которое сознает только свою нужду, идет к Христу.
3. Прокаженный пришел с чувством почтения. В Библии сказано, что он подошел, кланяясь Ему. В греческом это глагол проскунейн, а это слово употребляется только в значении поклоняться богам; оно всегда передает чувства человека и его поведение перед божеством. Прокаженный никогда не мог бы сказать кому-нибудь, что он думал об Иисусе и за кого он Его считал, но он знал, что когда он находился в присутствии Иисуса, он находился в присутствии Бога. Нет смысла излагать все это богословским или философским языком; достаточно сказать, что когда мы находимся в присутствии Иисуса Христа, мы находимся в присутствии любви и силы Всемогущего Бога.
И вот на такое обращение прокаженного последовала реакция Иисуса. Во-первых, и прежде всего, в этой реакции было сострадание. Закон требовал, чтобы Иисус избегал прикосновения к прокаженному и угрожал Ему ужасным осквернением, если Он подпустит к Себе прокаженного ближе, чем на два метра, а Иисус еще простер к нему Свою руку и коснулся его. Медицинский опыт того времени говорил, что Иисус подвергает себя страшному риску получить ужасную заразную болезнь, но Иисус простер руку и коснулся его.
Для Иисуса в жизни существовала только одна обязанность – помогать. Существовал только один закон – закон любви. Обязанности любви были превыше всех прочих норм, законов и уставов; они заставляли Его пренебрегать всяким физическим риском.
Хорошему врачу больной с отвратительной болезнью не кажется ужасным зрелищем. Это просто человеческое существо, которому нужно его врачебное умение. В глазах врача ребенок с инфекционной болезнью не опасность, а ребенок, которому нужна помощь. Так и Иисус, так и Бог, и мы должны быть такими же. Настоящий христианин нарушит любые установки и правила, и рискует всем, чтобы помочь собрату в нужде.
Подлинная предусмотрительность (Мф. 8:1-4, продолжение)
Но в этом исцелении надо отметить еще две идеи, которые показывают, что, хотя Иисус и был готов игнорировать закон и рискнуть заразиться, чтобы помочь человеку, Он не был легкомыслен и не забывал требований предусмотрительности.
1. Он велел больному никому не рассказывать о том, что Он для него сделал. Такое указание типично для Иисуса (Мф. 9:30; Мф. 12:16; Мф. 17:9; Мк. 1:34; Мк. 5:43; Мк. 7:36; Мк. 8:26). Почему Иисус велит молчать? Палестина была оккупированной страной, а иудеи были гордый народ. Они никогда не забывали о том, что они – избранный Богом народ, и мечтали о дне, когда придет их небесный избавитель. Но они, прежде всего, мечтали об этом дне, как о дне военной победы и обретения политической власти, и потому Палестина была самой взрывоопасной страной в мире; она жила в водовороте потрясений и революций. Появлялись все новые и новые вожди, завоевывали славу, а потом исчезали перед лицом сильного Рима. И если бы вот теперь этот прокаженный пошел и рассказал везде, что Иисус сделал для него, иудеи поторопились бы сделать человека с способностями Иисуса своим политическим руководителем и военачальником.
Иисус же должен был сперва подготовить людей, воспитать и изменить их представления, показать им, что Его сила и власть – это любовь, а не сила оружия. Он должен был работать почти тайно до тех пор, пока люди не узнают Его таким, каким Он был на самом деле – любящим, а не губителем человеческих жизней. Иисус повелел молчать тем, кому Он оказывал помощь, чтобы люди не захотели использовать Его для достижения своих целей, вместо того, чтобы дать воплотиться определениям Бога. Эти люди должны были молчать до тех пор, пока они не научатся говорить о нем то, что они действительно должны сказать о Нем.
2. Иисус послал прокаженного к священнику принести надлежащую жертву и получить удостоверение о том, что он теперь чист. Иудеи так боялись заразиться проказой, что существовал предписанный ритуал на тот совершенно маловероятный случай, что вдруг кто-то исцелится от проказы.
Этот ритуал описан в Лев. 14. Прокаженного должен был обследовать священник. Священник должен был взять двух птиц и заколоть одну из них над живою водою. Еще нужно было взять кедрового дерева, червленую нить и иссопа (растения, которое употреблялось для жертвоприношений). Все это вместе с живой птицей священник должен был омочить в крови заколотой птицы, а после этого отпустить живую птицу лететь на свободу. Человек должен был омыться сам, омыть свои одежды и остричь волосы. Через семь дней его следовало обследовать еще раз. После этого он должен был обрить все волосы, голову, бороду, брови. После этого он приносил определенные жертвы, в том числе двух овнов без порока, 0.3 ефры (ефра – 40 л.) пшеничной муки, смешанной с елеем, и 1 лог (0.55 л.) елея. Священник должен был взять крови жертвы повинности и возложить на край правого уха очищаемого, на большой палец правой руки и на большой палец правой ноги его, а потом помазать эти же места елеем. Наконец, прокаженного обследовали еще раз и, если исцеление было действительно полным, его отпускали, выдав ему удостоверение в том, что он очищен.
Иисус повелел исцеленному пройти через этот ритуал. И это нам в назидание. Иисус сказал этому человеку, чтобы он не игнорировал доступное для него по тому времени лечение. Игнорируя доступное нам медицинское и научное лечение, мы не дождемся никакого чуда. Люди должны сделать все, что в их силах, только тогда сила Божья поможет в наших усилиях. Чудо не придет само по себе, если беспечно ждать, пока Бог сделает все Сам; оно есть соединение усилия преисполненной веры человека с беспредельной благодатью Божьей.
