Михаил II Травл (Косноязычный, 820-829 гг.)

Действительно, Михаил II тотчас дал амнистию всем сосланным за иконы при Льве V. Вернулись патриарх Никифор и Феодор Студит. Они думали, что воцарился иконопочитатель, а потому представили новому кесарю проект созыва собора. Феодор Студит агитировал дружественного ему патриция Стефана, думая через него воздействовать на нового императора. «Вперед, - пишет ему Феодор Студит, - вступай на подвиг. Говори благое досточтимому слуху благочестивого императора нашего. Да подражает он приснопамятному Иосии. Да будет он новым Давидом, истребляя дела злейшего Льва и таким образом умилостивляя Бога и венцом мирного правления делая непобедимой державу своей империи».

Но Феодор не видел простой действительности. Михаил II по смерти патриарха Феодота (821 г.) назначил патриархом известного иконоборца Антония, епископа Силлейского. И это не случайно. Сам Михаил был человеком особой биографии. По его собственному признанию, он, «как солдат, всю жизнь не поклонялся ни одной иконе». Значит, иконоборец? Да, но принципиально относящийся терпеливо и как бы цинично-безразлично. Михаил был родом из Фригии, из города Амория, и по pace и религии принадлежал к инородцам. Один Сирский источник сообщает, что дедом Михаила был крещеный еврей. Во всяком случае, Михаил был павликианин, из той группы павликиан, которая называлась αθίγγανοι.

Некоторые византинисты приравнивают их к «цыганам», ибо они были людьми пришлыми и торговали лошадьми, в чем и Михаил II был специалистом. К иконоборческому и гонимому павликианству льнули разного рода обломки древнего восточно-инородческого гностицизма, маркионитства, манихейства, мессалианства, даже иудейства. Юстиниан Великий, как известно, принудил всех иудеев креститься. Конечно, искушенные в хитростях иудеи могли нырнуть под защитные цвета разных еретических христианских общин, у которых крещение было, но доктрина и церковная организация была ближе к иудейству, а иерархия была невластительной. Таковыми с VII в. были павликиане. Вышедшего из этой мутной среды Михаила II православные впоследствии изобличали во всех ересях этой религиозной амальгамы. Говорили, что он отрицал Св. Троицу, признавая Бога Единым. Не верил в воскресение мертвых, отвергал бытие дьявола, смеялся над пророками, Иуду считал спасенным. Презирал церковную мудрость, признавал обрезание и пост в субботу, а блуд считал дозволенным. Словом, винили Михаила огулом во всей «фригийщине».

Нужно думать, что, как павликианин с детства и как иконоборец по военной карьере, Михаил II мог бы быть чистым гонителем икон. Но он был практичным политиком, заинтересованным в сохранении власти. Да и как павликианин, по семейным преданиям, ненавидел религиозные гонения. Еще недавно, при Михаиле I, православные добивались смертной казни для павликиан. Поэтому из Михаила Травля, этого полуварвара в IX в., выработался своеобразный защитник свободы религиозной совести, каких до новых европейских веков еще не бывало. Разочаровывая наивных, и православных и иконоборцев, Михаил II не раз по различным поводам декларировал и объяснял свою волю: «Я вступил на престол не для того, чтобы вводить новые догматы веры, но и не для того также, чтобы вводить изменения уже в преданных и исповедуемых догматах. Итак, пусть каждый поступает в этом отношении, как ему угодно, не боясь никаких неприятностей и лишений». Или иначе: «Совершенно безразлично почитать или не почитать иконы». И еще: «Кто прежде нас исследовал церковные догматы, тот пусть и отвечает за то, что он сделал, хорошо или нет. а мы в каком положении застали церковь, в таком решили и оставить ее. Принимая это в соображение, мы и настаиваем: глубокое молчание да будет об иконах (σιγη βαθεια της των εικονων μνημης γενεσθω). И потому пусть никто не смеет поднимать речь об иконах (с той или другой стороны), но да будет совершенно устранен и удален (εκ ποδων γενεσθω και οιχεσθω) и собор Константина (754 г.), и Тарасия (787 г.), и ныне бывший при Льве (815 г.) по этим вопросам».

Держась на практике действительной свободы совести, Михаил II Травль на самом деле притупил остроту борьбы двух партий. Православные чувствовали себя внешне спокойными, домашнее иконопочитание не преследовалось. Св. Феодор Студит и патриарх Никифор не пережили царствования Михаила Травля. Феодор скончался в 826 г., Никифор - в 829 г.

Но Михаил внутренне оставался убежденным иконоборцем, и при случае можно было опасаться его гонительства. В одном послании, отправленном Михаилом II на Запад, к Людовику Благочестивому, зная «анти-Ирининское» настроение двора Людовика, Михаил Травль так критикует иконопочитателей:

«Прежде всего они изгнали из церквей святой крест (!?) и вместо него повесили иконы и пред ними - лампады. Пред ними они воскуряют ладан и, вообще, оказывают им такое же уважение, как и кресту, на котором распят Христос. Они поют пред ними псалмы, поклоняются им и ожидают именно от икон себе помощи. Многие облекают их льняными покровами и делают их кумовьями при крещении детей, другие, принимающие на себя монашество, оставили прежний обычай, чтобы кто-нибудь из известных лиц при их пострижении получал волосы в свои руки, а кладут волосы на иконы. Некоторые пресвитеры и клирики соскабливают даже краски с икон и примешивают их к евхаристии. а иные кладут евхаристию на иконы и отсюда уже причащаются. Иные совершают евхаристию не в церквах, а в частных домах, и притом на иконах, которые служат вместо престола».

Некоторые из этих форм иконопочитания, явно преступающих границы церковной нормы, действительно одобрялись такими высокими авторитетами, как Феодор Студит. Он пишет, например, спафарию Иоанну: «Услышав, что твоя именитость совершила некоторое божественное дело, мы удивились твоей поистине великой вере, человек Божий! Ибо известивший об этом говорил, что ты употребил святую икону великомученика Димитрия вместо восприемника и таким образом крестил богохранимого сына своего... Чествование образа, говорит Василий Великий, относится к первообразу. Итак ясно, что мученик через свой образ воспринял младенца, ибо ты так веровал. Какое же счастье твоей именитости, что ты приобрел такого кума: не какого-нибудь начальника или, можно сказать, самого облеченного в диадиму, ибо приобретенный тобой выше и превосходнее».

Без сомнения, реакция на гонения, как всегда, в душах православных вызывала горячее усердие к почитанию икон и даже эти психологические крайности.

Личная иконоборческая точка зрения Михаила не была секретом. В начале его царствования (822-823 гг.) один военный - Фома, из славян, при содействии калифа Гарун-ал-Рашида навербовав войско из инородцев - персов, армян, грузин, кавказцев и славян, - пробовал поднять восстание из-за рубежа, назвавшись сыном императрицы Ирины в расчете на иконопочитателей. К Фоме пристал и флот в Эгейском море. Его уже короновал зарубежный Антиохийский патриарх. Для снискания симпатий монашества Фома провозгласил своим наследником усыновленного им монаха Анастасия. Малая Азия была поднята Фомой демагогически на социальной почве. Против крупного землевладения настроили рабов на господ, т. е. на помещиков. Пошла резня и черный передел. Гражданская война, как выражались византийцы, «как некие открывшиеся нильские пороги, затопила землю не водой, а кровью». Анастасий уже осаждал Константинополь целый год. Но веротерпимость спасла Михаила II. Ни та ни другая партия не имели особых оснований предавать Михаила. Михаил разложил тыл претендента заранее объявленной амнистией всем соблазненным на бунт, кроме только возглавителей - Фомы и Анастасия. Бунтовские войска, разбитые к тому же болгарским нашествием Омуртага, растаяли. Фома и Анастасий были взяты в плен и жестоко казнены (823 г.). Но, видимо, Михаил считал своими политическими противниками выдающихся иконопочитателей и потому в конце своего царствования (829 г.) он бросил в тюрьму св. Мефодия, игумена Хинолаккского монастыря, бывшего долго беженцем в Риме, откуда он принес письмо папы Пасхалия I с призывом к императору заключить полный религиозный мир с римской кафедрой. В тюрьму был брошен также выдающийся член VII Вселенского собора св. Евфимий, епископ Сардский.