Молчание и гром молитвы (Откр. 8:1-5)
Прежде чем приступить к подробному изучению отрывка, сделаем одно замечание относительно порядка его. Стих 2, где речь идет о семи ангелах с семью трубами, совершенно очевидно, не на своем месте. В том виде, как он здесь стоит, он нарушает смысл отрывка, и он должен идти непосредственно перед Откр. 8:7; вероятно, это ошибка переписчика.
Отрывок начинается с крайне драматического молчания на небесах, длительностью приблизительно в полчаса. Абсолютное молчание производит даже большее впечатление, чем гром и молния. Молчание может иметь два значения.
1. Это может быть своего рода пауза или передышка в рассказе, подготовительный момент перед наступлением следующего откровения.
2. Но, может быть, в этом есть нечто более прекрасное. Молитвы святых восходят к Богу и, может быть, здесь заложена идея, что на небе все примолкло, чтобы молитвы святых могли быть услышаны. Как выразился один комментатор: "Нужды святых значат для Бога много больше, чем все небесное псалмопение". Даже небесная музыка, и даже гром откровений замолкли, чтобы ухо Божие могло внять тихим молитвам самых скромных и верных Его людей.
Ангел стоит перед жертвенником. В Откровении жертвенник в небесных картинах встречается довольно часто (Откр. 6:9; Откр. 9:13; Откр. 14:18). Это не может быть жертвенник всесожжения, потому что на небе не может быть жертвоприношений животных; это должен быть жертвенник курения. В храме жертвенник курения стоял непосредственно у Святого Святых (Лев. 16:12; Чис. 16:46). Он был сделан из золота, был высотой около метра и размером около 50 см. По его четырем сторонам были рога, поверхностно покрытые листовым золотом; вокруг него была загородка, подобная миниатюрной балюстраде, которая предохраняла от падения с него горящих углей. В храме всесожжения возносились ежедневно перед первым и после последнего жертвоприношения. Жертвы людей восходили к Богу как бы завернутые в благовонные воскурения.
Здесь мы имеем идею, что молитва – это жертва Богу; молитвы святых приносятся в жертву на жертвеннике и, подобно всем жертвам, когда поднимаются к Богу, окружены дымом фимиама. Может быть, человеку больше нечего принести в жертву, но он всегда может принести Богу в жертву свои молитвы, и руки ангелов всегда готовы отнести их Ему.
Но есть еще одна половина картины. Тот же самый ангел взял кадильницу и, наполнив ее огнем с жертвенника, поверг ее на землю; и это – прелюдия к громам и землетрясениям, которые, в свою очередь, предваряют еще большие ужасы. Эта картина навеяна видением пророка Иезекииля, где человек, одетый в льняную одежду, берет угли из под херувимов и бросает их на город (Иез. 10:2) и видением пророка Исаии, в котором серафим касается углем, взятым с жертвенника, его уст (Ис. 6:6).
Но в этой картине есть нечто совершенно новое. Уголья с жертвенника вызывают новые несчастья. Суит выразил это так: "Молитвы святых возвращаются на землю гневом". Иоанн при этом думает о том, что молитвы святых вызывают месть на тех, кто дурно со святыми обращался.
Нам может показаться, что молитвы о мести звучат странно в устах христианина, но надо помнить страдания гонений, через которые проходила Церковь в период написания Откровения.
