Более всего историку приходится иметь дело не с написями на камне и металле, а с рукописями, писанными на папирусе, пергамене и бумаге. Памятниками этого рода занимается палеография. Но на этом же материале писаны и дипломы, и вопросами о нем заинтересована и дипломатика.
В начале нашей эры материалом письма служил папирус. Папирус приготовлялся из особого египетского растения, ствол которого состоит из наслоенных одна на другую трубочек. Если ствол отрезать, то можно распластать его на тонкие пластинки; они укладываются на столе друг подле друга и проклеиваются поперечным слоем пластинок. Ввиду такого приготовления папируса можно предвидеть, что он не выдержит сгиба, а поэтому папирус хранился в виде свертков. Листы папируса приклеивались один к другому, причем первый лист носил название πρωτόκολλον (отсюда и явилось понятие - «протокол»). Этот ряд листов папируса навертывался на скалку, и таким образом являлась книга в виде свертка; каждый, кто читал этот сверток, развертывал его.
Такая форма книги называлась βίβλος, liber; сберегали эти свертки в круглых коробках. Так как папирус был дешев, то его употребляли и вместо оберточной бумаги. Писали обыкновенно на одной стороне, так как другая сторона не была так гладка. Если же попадется книга из папируса, исписанного с двух сторон, то это часто значит, что она была не нужна и была отдана кому-нибудь просто для пробы пера. Папирус был очень непрочен, и если сохранилось значительное количество папирусов, то это объясняется хорошим климатом Египта, который был благодатною страною в этом отношении, отличаясь сухостью, тогда как сырость могла их испортить.
Кроме папируса материалом для письма служил пергамен, имеющий сравнительно с папирусом более позднее происхождение. О происхождении пергамена греческая легенда гласит следующее: египетский и пергамский царь однажды заспорили о том, кто составит более богатую библиотеку. Так как Египет был главнейшим и почти единственным поставщиком папируса, то царь египетский издал указ, запрещавший вывозить папирус. Пергамскому царю пришлось плохо. По истощении запаса папируса он, очевидно, должен был прекратить составление библиотеки. Тут ему один разумный человек предложил приготовлять материал для письма из кож. Подобная обработанная кожа и есть пергамен. Это уже более совершенный род писчего материала. Он гораздо крепче и ценнее папируса. Из пергамена приготовлялись кодексы - книги в нашем смысле, которые могли сгибаться и не портиться. Эти «codices» из пергамена строго отличались от «libri» из папируса. Так, например, по поводу одного завещания римские юристы возбудили вопрос, как поступить с книгами, оказавшимися в библиотеке, если завещатель употребил выражение «omnes libros», но не упомянул о «codices». Пергаменные списки представляли еще и ту ценность, что их удобнее было сохранять, а текст можно было смыть и заменить другим, более ценным.
Таким образом появились так называемые «палимпсесты», рукописи из пергамена, содержащие два текста, причем позднейший текст можно бывает удалить и при помощи химических реакций восстановить первоначальный. Большинство древнейших рукописей писаны на пергамене. Для определения древности рукописей из пергамена важное значение имеет способ, каким листы пергамена складывались в тетради. Рукописи с тетрадями из пяти листов, согнутых вдвое, гораздо древнее рукописей из четырех листов. Так как кожу пергамена нельзя было довести до такого совершенства, чтобы обе стороны его были одинаково белы и гладки, то листы складывались так, что гладкая; сторона приходилась к гладкой. Пергамен имеет линии, проведенные ножом, по которым писали так, что они были вверху букв «αβγδ». Пергамен, в котором буквы пишутся над строкой - линией, более позднего происхождения.
После пергамена материалом для письма была бумага, «charta bombycina». Французская и немецкая нации удержали для бумаги древнее наименование папируса «papier», а наше слово «бумага» ведет начало от Charta bombycina. Наименование это производят обычно от «bombyx», восточного растения, которое давало волокна (хлопчатая бумага). И вот в течение целых столетий существовало воззрение, что после пергамена книги писались на Charta bombycina, сделанной из хлопчатой бумаги. Но оказалось, что подобное воззрение покоится на совершенно ложных началах. В 1887 г. проф. венского университета Виснер (Wiesner) подверг микроскопическому исследованию древнейшие сорта бумаги. О волокнах bombyx'a, как материале для бумаги, не может быть и речи, так как эти волокна попадались так же случайно, как и в обыкновенной бумаге попадают иногда шерстинки. Древняя бумага это тоже льняная бумага, но более грубая и толстая. Различие между обыкновенного Charta linea и Charta bombycina только в сорте, в зависимости от способа производства.
Предполагая, что оценка по наружным признакам известной рукописи произведена, мы имеем задачу прочитать древнюю рукопись. Это не такое простое дело, как кажется сразу. Все мы избалованы новыми печатными изданиями. Напротив, старые издания, например бенедиктинские и парижские королевской типографии, представляют ту особенность, что многое в их шрифтах внесено из рукописей и потому не так легко читается. Чтение рукописей требует особого руководства. Необходимые для этого указания и дает палеография. Палеография - древнеписание - название, собственно, не объясняет сущности дела. По своей первоначальной задаче она должна бы быть только собранием различных шрифтов; но со временем она развилась в целую науку. Устанавливая особенности письма для различных времен и мест, ученые приходят к заключениям о времени и о месте, где написана известная рукопись. Таким образом, палеография, помимо своей прямой задачи - научить читать древние рукописи, приняла на себя еще задачу по характеру письма определять их древность.
Шрифты рукописей проходили несколько фазисов. Прежде всего нужно различать греческий и латинский курсив. Древний курсив употреблялся для беглых заметок, писанных на восковых дощечках стилем. Подобного рода дощечки, сохранившиеся до нас, позволяют заключать, каков был этот курсив. Это особенный шрифт, с которым заурядному ученому не приходится и считаться. Он не предназначался для издания,- это было вроде стенографии самого автора. Писали курсивом и на папирусе. Курсивное письмо употреблялось и в позднейшие времена.
Письмо нормальное началось эпиграфически. Первоначальный книжный шрифт был маюскульный, в котором различаются две формы: капитальный и унциальный шрифты. Это различение особенно важно для латинской палеографии. Маюскульное письмо состоит из больших букв. Оно проходило различные формы в зависимости от материала (например, камень удобен для вырезывания и круглых и продолговатых букв; дерево только для продолговатых линий). В истории шрифта вообще действуют два фактора: утилитарный, когда писец скорость выполнения работы предпочитает ее красоте, и эстетический, когда он заботится о красоте букв. Поэтому первоначальные угловатые буквы (финикийские традиции) заменялись круглыми, а затем с течением времени стали украшаться. Сначала, например, «е» изображалось Е, затем в, а затем с точками S . К этому круглому начертанию побуждала и густота античных чернил.
Эти два фактора, конкурируя между собою, ведут маюскульное письмо к изменению. Капитальное письмо представляло древнейшую его стадию. С течением времени потребовались упрощения этого письма. Стали появляться новые буквы в книгах - на папирусе и пергамене. Таким образом, создается (в латинской палеографии) письмо унциальное, названное так потому, что оно является в больших книгах и пишется крупными буквами (в шутку говорили, что каждая буква представляет латинскую унцию - 12-я часть римского фута). Особенно выразительным признаком унциального письма служит начертание буквы «м»: оно представляет собою греческую омегу (ω) - перевернутую (го).
Унциальное письмо принимало все более и более мелкие формы, превращаясь в минускульный шрифт. На западе вследствие того, что латинский шрифт охватывал весьма многие страны, он весьма разнообразился. Явились различные почерки: латинско-лангобардский, письмо каролингское, ирландское. Последнее дает латинским буквам такой излом, что их трудно узнать. Профессором де-Лагардом заявлен такой факт. Когда он был во Флоренции, то однажды читал латинскую библию лангобардского кудреватого письма. Помощник библиотекаря спросил, на каком языке изволит читать г-н немецкий профессор? Тот с удивлением ответил: «на латинском». Сконфуженный итальянец сказал тогда, что ему показалось, будто книга написана на каком-либо из заднеазиатских языков (малайском). Греческий шрифт также постепенно из маюскульного превратился в минускульный. Он отличается обилием различных вязей и представляет не меньшие затруднения в сравнении с латинским.
Другая задача, которую берет на себя палеография, заключается в определении древности манускриптов и места их происхождения. Древность рукописи имеет значение в том отношении, что если она писана давно, то между оригиналом и рукописью прошло мало времени, мало было сравнительно случаев переписки и потому мало вошло в нее порчи. Но это значение древности условно. Допустим, что рукопись четвертого века скопирована с оригинала третьего века, а потом с того же оригинала скопирована рукопись в шестом веке. Таким образом получается разность около двух веков. Для историка эта разность ничтожна. Если допустить, что переписчик IV века писал небрежно, а VI-го внимательно, то рукопись VI века легко счесть древнее рукописи IV века. Таким образом, в определении ценности решающее значение принадлежит внутреннему достоинству текста. Например, александрийский кодекс Библии, относящийся к V веку, был написан женщиною Феклою (не первомученицей). Но эта женщина исполнила свою работу вполне по-женски: она писала, действительно, красиво, но о собственных именах не особенно беспокоилась; так, например, вместо Иаили, убившей Сисару, она написала «Израиль». Таким образом, хотя в этой рукописи почерк красивый, тем не менее в отношении точности текста она уступает рукописям позднейшим.
В одном лишь случае древность рукописи может иметь важное значение, это когда содержавшийся в ней текст подвергался дополнениям или вообще переделкам. Нужно помнить, что рукописи составляли частную собственность, почему владельцы иногда делали свои заметки на полях. Потом эти заметки вносились переписчиками в текст. Можно ожидать, что древняя рукопись с более краткой редакцией текста стоит ближе к подлиннику, чем позднейшая с распространенным текстом, предполагая, что для писца не было причины опускать что-либо из текста. Таким образом, для критики тех рукописей, которые подвергались вставкам, имеет значение древность. Иное дело, если переделка сливается с текстом и изменяет его. В отношении, например, к актам сцилитанских мучеников существует спор относительно древности той или другой редакции. В прежнее время были известны эти акты в одном только латинском тексте, в последнее столетие удалось открыть их греческий и полный латинский тексты. Думают, что латинский текст древнее греческого. В качестве аргумента приводится и то, что в греческом тексте именам мучеников предшествует слово «ό δγιος» («святой»), тогда как в латинском нет «sanctus». Это обстоятельство будто бы указывает на то, что греческий текст явился позднее, когда церковь уже почитала мучеников святыми. Но слово «ό άγιος» мог прибавить всякий писец. [3] [4]
Побочную свою задачу - определить время, а также место написания рукописи, палеография выполняет в общем успешно. Но пока почерк маюскульный различается слабо. Дело в том, что маюскульный почерк представляет скорее не письмо, а рисование. Писец писал то крупнее, то мельче, то наклонно, то прямо; собственной же индивидуальности он проявить не мог. Поэтому различие в пределах маюскульного письма хотя и значительно, но недостаточно, чтобы дать опору для определения времени рукописи. В этом отношении палеография является более сильной тогда, когда маюскульное письмо заменяется минускульным. Здесь появляются уже связи и росчерки и письмо становится разнообразнее, вследствие чего и индивидуальность писца очевиднее.
Между прочим, при определении времени написания унциальных рукописей большим препятствием могут служить подделки. В данном случае исследователи должны считаться с так называемыми «codices archaizantes», подражанием древним Рукописям, которые поражают красотою письма. Какой-нибудь любитель книг мог заказать снять буквальную копию (т. е. воспроизвести и древний шрифт) с древнейшей рукописи, так что и в позднейшее время могли являться рукописи маюскульного письма. Навык к этому существовал всегда. В Греции текст писался минускульным письмом, а заглавные буквы маюскульным. Таким образом, искусников воспроизводить этот почерк было всегда достаточно. И у нас в России в настоящее время среди раскольников существуют лица, хорошо знакомые с уставом или полууставом. Когда маюскулы были вытеснены окончательно минускулами, то все же церковные книги продолжали писаться древнейшими почерками и казались более древними по происхождению, чем были на самом деле. Были подражания древнейшим рукописям и с корыстною целью. Открытие «codices archaizantes» составляет одну из важных находок палеографии. Например, прежние ученые утверждали, что древнейшая рукопись Вульгаты есть codex Amiatinus. Но исследования де-Лагарда показывают, что этот кодекс позднейшего письма. Своими ошибками в смешении букв писец показывал, что он копировал с древней минускульной рукописи, потому что подобное смешение букв возможно лишь в минускульном письме и совершенно невозможно в маюскульном.
Вообще, чтобы защититься от влияния якобы древних рукописей, палеографии необходимо считаться со многими мелочами. Большую услугу в этом отношении палеографии оказывают сокращения, которые преобладают в минускульном письме. Сокращения вызывались тем, что строка кончалась, но буква не помещалась. В этих видах писец сначала подписывал ее сверху, но потом появились условные знаки - остатки тахиграфии. Но и эти сокращения с течением времени менялись. Архаизатор, воспроизводя древние рукописи, выдавал себя тем, что смешивал письмо различных эпох. Копируя письмо VIII и IX вв., переписчики нередко ставили сокращения и знаки X и XI вв. и тем выдавали свои подделки.
В палеографию входит вопрос и об историческом развитии надстрочного обозначения, которое составляет, между прочим, особенность греческого текста. В опытных руках палеографа данные и этого рода могут служить для определения древности документа. Надстрочные знаки - позднего происхождения и сделались нужны для иностранцев, а также и для греков в тех случаях, когда уже для них сделалась непонятною филология слова. Пример этому мы можем видеть в переписке между Василием Великим и Амфилохием Иконийским. Здесь Амфилохием был поставлен вопрос: как читать следует - φάγος («лакомка») или ωαγός, и Василий Великий отвечает, что следует читать φάγος. Следовательно, были сомнения и знаков еще не было.
Ударения в греческом языке появились под влиянием грамматических школ. Для самих греков каждое ударение имело свое особенное значение, для нас же имеет значение только место ударения в слове. Один греческий ученый различает 6 родов ударений и дает правила относительно произношения каждого из них. Однако осталось только три. Тяжелое ударение очень хорошо различалось у греков от острого. Что касается облеченного ударения, то оно ставилось на словах, на которых стояло два ударения. Вот почему облеченное ударение особенно ставится в сокращаемых глаголах. Это значит, что на слове было сначала два ударения, острое и тяжелое. Словом, ударения также указывают на известную степень древности книги.
Но кроме ударений в греческом языке есть еще дыхания. Чувствительность различных греческих диалектов к дыханиям была неодинакова. Особенно она была велика в южной Италии. Там в IV веке до Р. Хр. появляется знак густого дыхания. Дыхания появились, когда чуткость эта стала уже упадать. Знак дыхания образовался из латинского Н. Впоследствии стали писать не всю букву Н, а только половину, причем правая половина употреблялась для означения тонкого дыхания, а левая 1 - густого. После стали употреблять половинки только и этих знаков, как верхние, так и нижние. Затем стали писать их закругленно. Угловатые дыхания держались долго - до X в. по Р. Хр. В XI в. была борьба между угловатыми и закругленными дыханиями, а в XII в. круглые дыхания восторжествовали. Таким образом, это - важное палеографическое указание. Но здесь нужно обратить особенное внимание, не поставлены ли эти надстрочные знаки на древних рукописях позднейшею рукою. Важно еще дыхание над двумя ρ φρ). Оно появляется только в X в. и то только сначала одно над вторым р.
Когда писцы ставили одно дыхание только над вторым, то это значит, что они его понимали. Когда же стали ставить еще и над первым ρ - тонкое, это значит, они уже не понимали значения этого дыхания. Густое дыхание над ρ объясняется тем, что греки не могли выговорить чисто букву ρ, и римляне на своем языке означали, что они слово «Рим» выговаривали Rhoma. Вот почему густое дыхание над ρ обязательно. Это h в слове, например, άρΐιωστος ассимилировалось в άρρωστος, подобно тому, как в слове συλλαμβάνω буква пред λ - в λ. Показателем этого ассимилирования и было густое дыхание. Тонкое же дыхание над первым ρ есть признак позднейшего времени. Важно также употребление вместе в начале слова и ударения и дыхания. Употребление этих знаков может указывать или на древнейшее, или же на позднейшее происхождение. Сначала писали их раздельно, а в позднейшее время слитно.
В ряду вспомогательных наук для истории вообще и церковной истории в частности палеография занимает одно из наиболее важных мест. Ученому-историку необходимо знакомиться с элементами палеографии, хотя бы он и пользовался печатными изданиями, потому что и в печатных изданиях всегда возможны поправки. Нужно иметь в виду, что корректура есть плод не знания языка, но скорее догадки. Каждый ученый обязан корректировать; но для этого он должен расширить свой кругозор и уметь сообразить, как известное слово должно быть написано в рукописи известного времени. Лишь недостаток сведений по палеографии лежал в основе споров между нами и раскольниками. Это споры о начертании имени Иисус. Все возражения раскольников являются ничего не стоящими для человека, знакомого с палеографией. Дело в том, что греки сокращали слова, например, вместо άνθρωπος («человек») писали ΑΝΟΣ, вместо Θεός («Бог») - ΘΣ, вместо Θεοΰ («Бога») - ΘY. Для имени Иисус Христос существовали два сокращенные написания: одно из двух букв ΙΣ ΧΣ, а другое - из трех ΙΗΣ ΧΡΣ. Такие же сокращенные написания имени Спасителя существовали в коптском языке; в верхнем Египте - Фиваиде - держались двухбуквенного написания, а в нижнем трехбуквенного. Отсюда видно, что возражения раскольников не имеют значения.
Рассматривая описание церковных служб, можно встретить 1 такие уклонения: тот тропарь, который в древнегреческой церкви пелся на 4-й глас, теперь поется на первый, потому что прописная дельта и альфа сходны и переписчик просто-напросто их спутал. Таких ошибок особенно много в окончаниях. Когда была издана «Краткая история» Никифора Константинопольского, тогда представилась одна странность ее в воспроизведении текста рукописи. Чтение было в общем правильно, но было множество ошибок не в словах, а в окончаниях. Дело это представлялось загадочным, но объяснилось просто, когда де-Боор просмотрел самую рукопись в Ватикане. Оказалось, что писец копировал рукопись, где были уже аббревиатуры, т. е. сокращения, и он, не умея разбирать их, пропускал и оставлял пробелы. Позднейший писец оказался несильным в грамматике и дополнил пропущенные окончания, оказавшиеся неупотребительными.
В пасхальной хронике, которую первый издал Дюканж, а затем Диндорф, есть одна строка, вызывавшая недоразумения филологов; именно, здесь говорится: в таком-то году, в праздник потчения сеней, в 15 день, θεού βίων Захария получил извещение. Слова θεού βίων казались непонятными: если βίων производить от глагола βιόω («жить»), то он с родительным падежом Θεοΰ сочетаться не может. Между тем дело объясняется таким образом: древнее начертание было θυμιών, т.е. кадя, воскуряя фимиам. Первая черточка у μ стерлась, получилось и, а этот знак заменял β, поэтому и было прочтено Θεού βίων. Β книге Есфирь в речи о празднике Пурим, в VIII главе 16 ст., говорится в одной рукописи, что евреи устроили праздник Господеви Богу, а в другой: устроили праздник ликования и веселия. В подлинном тексте в обоих случаях стояло κωθώ; κω есть сокращенное κυρίω («Господу»), θώ - сокращенное Θεώ («Богу»); но черточка, стоящая на слове θώ, иногда заменяла букву ν и переводчики прочитали это написание во втором случае κώθων.
Для палеографа важен бывает самый внешний вид книги. Переписчик писал иногда строки не с одного конца до другого, но в 2, 3 и 4 столбца. Когда текст книги, писанной таким образом, представляет нечто связное, то самый смысл показывает, как ее читать. Но иногда случается, что на всей странице находятся одни собственные имена. В таком случае представлялось большое затруднение в том, вниз ли, или же в строчку их читать. А между тем порядок чтения имен, например, отцов собора, Имеет весьма важное значение для историка в вопросе о времени происхождения митрополичьей власти, о прочности этого учреждения и пр. Например, если за именем председателя собора нужно читать имя простого епископа, известного своим долговременным служением в епископском сане, то, значит, документ должно отнести к тому времени, когда власть митрополита не имела еще большого значения. На двояком чтении имен в соборных списках основывается спор об одном испанском епископе в период готский и об африканском при жизни св. Киприана.
Среди выдающихся авторитетов в области палеографии можно указать прежде всего на W. Wattenbach'a, которому принадлежат краткие руководства к латинской и греческой палеографии: Anleitung zur lateinischen Paläographie. 4 Aufl. Leipzig 1886; Anleitung zur griechischen Paläographie. 3 Aufl. Leipzig 1895 [также труд Das Schriftwesen im Mittelalter. 3 Aufl. Leipzig 1896]. Далее следует назвать капитальный труд по греческой палеографии V. Gardthausen'а Griechische Paläographie. Leipzig 1879. Сравнительно небольшое сочинение англичанина Ε. Μ. Thompson's. Handbook of Greek and Latin Paläography. London 1893, может служить удобным compendium'oM для знакомства с латинской и греческой палеографией. [Известны сверх того руководство М. Prou, Manuel de paleographie latine et franchise du 6 au 17 siecle. 2 ed. Paris 1892. Reusens, Elements de paleographie. Louvain 1899].
В начале нашей эры материалом письма служил папирус. Папирус приготовлялся из особого египетского растения, ствол которого состоит из наслоенных одна на другую трубочек. Если ствол отрезать, то можно распластать его на тонкие пластинки; они укладываются на столе друг подле друга и проклеиваются поперечным слоем пластинок. Ввиду такого приготовления папируса можно предвидеть, что он не выдержит сгиба, а поэтому папирус хранился в виде свертков. Листы папируса приклеивались один к другому, причем первый лист носил название πρωτόκολλον (отсюда и явилось понятие - «протокол»). Этот ряд листов папируса навертывался на скалку, и таким образом являлась книга в виде свертка; каждый, кто читал этот сверток, развертывал его.
Такая форма книги называлась βίβλος, liber; сберегали эти свертки в круглых коробках. Так как папирус был дешев, то его употребляли и вместо оберточной бумаги. Писали обыкновенно на одной стороне, так как другая сторона не была так гладка. Если же попадется книга из папируса, исписанного с двух сторон, то это часто значит, что она была не нужна и была отдана кому-нибудь просто для пробы пера. Папирус был очень непрочен, и если сохранилось значительное количество папирусов, то это объясняется хорошим климатом Египта, который был благодатною страною в этом отношении, отличаясь сухостью, тогда как сырость могла их испортить.
Кроме папируса материалом для письма служил пергамен, имеющий сравнительно с папирусом более позднее происхождение. О происхождении пергамена греческая легенда гласит следующее: египетский и пергамский царь однажды заспорили о том, кто составит более богатую библиотеку. Так как Египет был главнейшим и почти единственным поставщиком папируса, то царь египетский издал указ, запрещавший вывозить папирус. Пергамскому царю пришлось плохо. По истощении запаса папируса он, очевидно, должен был прекратить составление библиотеки. Тут ему один разумный человек предложил приготовлять материал для письма из кож. Подобная обработанная кожа и есть пергамен. Это уже более совершенный род писчего материала. Он гораздо крепче и ценнее папируса. Из пергамена приготовлялись кодексы - книги в нашем смысле, которые могли сгибаться и не портиться. Эти «codices» из пергамена строго отличались от «libri» из папируса. Так, например, по поводу одного завещания римские юристы возбудили вопрос, как поступить с книгами, оказавшимися в библиотеке, если завещатель употребил выражение «omnes libros», но не упомянул о «codices». Пергаменные списки представляли еще и ту ценность, что их удобнее было сохранять, а текст можно было смыть и заменить другим, более ценным.
Таким образом появились так называемые «палимпсесты», рукописи из пергамена, содержащие два текста, причем позднейший текст можно бывает удалить и при помощи химических реакций восстановить первоначальный. Большинство древнейших рукописей писаны на пергамене. Для определения древности рукописей из пергамена важное значение имеет способ, каким листы пергамена складывались в тетради. Рукописи с тетрадями из пяти листов, согнутых вдвое, гораздо древнее рукописей из четырех листов. Так как кожу пергамена нельзя было довести до такого совершенства, чтобы обе стороны его были одинаково белы и гладки, то листы складывались так, что гладкая; сторона приходилась к гладкой. Пергамен имеет линии, проведенные ножом, по которым писали так, что они были вверху букв «αβγδ». Пергамен, в котором буквы пишутся над строкой - линией, более позднего происхождения.
После пергамена материалом для письма была бумага, «charta bombycina». Французская и немецкая нации удержали для бумаги древнее наименование папируса «papier», а наше слово «бумага» ведет начало от Charta bombycina. Наименование это производят обычно от «bombyx», восточного растения, которое давало волокна (хлопчатая бумага). И вот в течение целых столетий существовало воззрение, что после пергамена книги писались на Charta bombycina, сделанной из хлопчатой бумаги. Но оказалось, что подобное воззрение покоится на совершенно ложных началах. В 1887 г. проф. венского университета Виснер (Wiesner) подверг микроскопическому исследованию древнейшие сорта бумаги. О волокнах bombyx'a, как материале для бумаги, не может быть и речи, так как эти волокна попадались так же случайно, как и в обыкновенной бумаге попадают иногда шерстинки. Древняя бумага это тоже льняная бумага, но более грубая и толстая. Различие между обыкновенного Charta linea и Charta bombycina только в сорте, в зависимости от способа производства.
Предполагая, что оценка по наружным признакам известной рукописи произведена, мы имеем задачу прочитать древнюю рукопись. Это не такое простое дело, как кажется сразу. Все мы избалованы новыми печатными изданиями. Напротив, старые издания, например бенедиктинские и парижские королевской типографии, представляют ту особенность, что многое в их шрифтах внесено из рукописей и потому не так легко читается. Чтение рукописей требует особого руководства. Необходимые для этого указания и дает палеография. Палеография - древнеписание - название, собственно, не объясняет сущности дела. По своей первоначальной задаче она должна бы быть только собранием различных шрифтов; но со временем она развилась в целую науку. Устанавливая особенности письма для различных времен и мест, ученые приходят к заключениям о времени и о месте, где написана известная рукопись. Таким образом, палеография, помимо своей прямой задачи - научить читать древние рукописи, приняла на себя еще задачу по характеру письма определять их древность.
Шрифты рукописей проходили несколько фазисов. Прежде всего нужно различать греческий и латинский курсив. Древний курсив употреблялся для беглых заметок, писанных на восковых дощечках стилем. Подобного рода дощечки, сохранившиеся до нас, позволяют заключать, каков был этот курсив. Это особенный шрифт, с которым заурядному ученому не приходится и считаться. Он не предназначался для издания,- это было вроде стенографии самого автора. Писали курсивом и на папирусе. Курсивное письмо употреблялось и в позднейшие времена.
Письмо нормальное началось эпиграфически. Первоначальный книжный шрифт был маюскульный, в котором различаются две формы: капитальный и унциальный шрифты. Это различение особенно важно для латинской палеографии. Маюскульное письмо состоит из больших букв. Оно проходило различные формы в зависимости от материала (например, камень удобен для вырезывания и круглых и продолговатых букв; дерево только для продолговатых линий). В истории шрифта вообще действуют два фактора: утилитарный, когда писец скорость выполнения работы предпочитает ее красоте, и эстетический, когда он заботится о красоте букв. Поэтому первоначальные угловатые буквы (финикийские традиции) заменялись круглыми, а затем с течением времени стали украшаться. Сначала, например, «е» изображалось Е, затем в, а затем с точками S . К этому круглому начертанию побуждала и густота античных чернил.
Эти два фактора, конкурируя между собою, ведут маюскульное письмо к изменению. Капитальное письмо представляло древнейшую его стадию. С течением времени потребовались упрощения этого письма. Стали появляться новые буквы в книгах - на папирусе и пергамене. Таким образом, создается (в латинской палеографии) письмо унциальное, названное так потому, что оно является в больших книгах и пишется крупными буквами (в шутку говорили, что каждая буква представляет латинскую унцию - 12-я часть римского фута). Особенно выразительным признаком унциального письма служит начертание буквы «м»: оно представляет собою греческую омегу (ω) - перевернутую (го).
Унциальное письмо принимало все более и более мелкие формы, превращаясь в минускульный шрифт. На западе вследствие того, что латинский шрифт охватывал весьма многие страны, он весьма разнообразился. Явились различные почерки: латинско-лангобардский, письмо каролингское, ирландское. Последнее дает латинским буквам такой излом, что их трудно узнать. Профессором де-Лагардом заявлен такой факт. Когда он был во Флоренции, то однажды читал латинскую библию лангобардского кудреватого письма. Помощник библиотекаря спросил, на каком языке изволит читать г-н немецкий профессор? Тот с удивлением ответил: «на латинском». Сконфуженный итальянец сказал тогда, что ему показалось, будто книга написана на каком-либо из заднеазиатских языков (малайском). Греческий шрифт также постепенно из маюскульного превратился в минускульный. Он отличается обилием различных вязей и представляет не меньшие затруднения в сравнении с латинским.
Другая задача, которую берет на себя палеография, заключается в определении древности манускриптов и места их происхождения. Древность рукописи имеет значение в том отношении, что если она писана давно, то между оригиналом и рукописью прошло мало времени, мало было сравнительно случаев переписки и потому мало вошло в нее порчи. Но это значение древности условно. Допустим, что рукопись четвертого века скопирована с оригинала третьего века, а потом с того же оригинала скопирована рукопись в шестом веке. Таким образом получается разность около двух веков. Для историка эта разность ничтожна. Если допустить, что переписчик IV века писал небрежно, а VI-го внимательно, то рукопись VI века легко счесть древнее рукописи IV века. Таким образом, в определении ценности решающее значение принадлежит внутреннему достоинству текста. Например, александрийский кодекс Библии, относящийся к V веку, был написан женщиною Феклою (не первомученицей). Но эта женщина исполнила свою работу вполне по-женски: она писала, действительно, красиво, но о собственных именах не особенно беспокоилась; так, например, вместо Иаили, убившей Сисару, она написала «Израиль». Таким образом, хотя в этой рукописи почерк красивый, тем не менее в отношении точности текста она уступает рукописям позднейшим.
В одном лишь случае древность рукописи может иметь важное значение, это когда содержавшийся в ней текст подвергался дополнениям или вообще переделкам. Нужно помнить, что рукописи составляли частную собственность, почему владельцы иногда делали свои заметки на полях. Потом эти заметки вносились переписчиками в текст. Можно ожидать, что древняя рукопись с более краткой редакцией текста стоит ближе к подлиннику, чем позднейшая с распространенным текстом, предполагая, что для писца не было причины опускать что-либо из текста. Таким образом, для критики тех рукописей, которые подвергались вставкам, имеет значение древность. Иное дело, если переделка сливается с текстом и изменяет его. В отношении, например, к актам сцилитанских мучеников существует спор относительно древности той или другой редакции. В прежнее время были известны эти акты в одном только латинском тексте, в последнее столетие удалось открыть их греческий и полный латинский тексты. Думают, что латинский текст древнее греческого. В качестве аргумента приводится и то, что в греческом тексте именам мучеников предшествует слово «ό δγιος» («святой»), тогда как в латинском нет «sanctus». Это обстоятельство будто бы указывает на то, что греческий текст явился позднее, когда церковь уже почитала мучеников святыми. Но слово «ό άγιος» мог прибавить всякий писец. [3] [4]
Побочную свою задачу - определить время, а также место написания рукописи, палеография выполняет в общем успешно. Но пока почерк маюскульный различается слабо. Дело в том, что маюскульный почерк представляет скорее не письмо, а рисование. Писец писал то крупнее, то мельче, то наклонно, то прямо; собственной же индивидуальности он проявить не мог. Поэтому различие в пределах маюскульного письма хотя и значительно, но недостаточно, чтобы дать опору для определения времени рукописи. В этом отношении палеография является более сильной тогда, когда маюскульное письмо заменяется минускульным. Здесь появляются уже связи и росчерки и письмо становится разнообразнее, вследствие чего и индивидуальность писца очевиднее.
Между прочим, при определении времени написания унциальных рукописей большим препятствием могут служить подделки. В данном случае исследователи должны считаться с так называемыми «codices archaizantes», подражанием древним Рукописям, которые поражают красотою письма. Какой-нибудь любитель книг мог заказать снять буквальную копию (т. е. воспроизвести и древний шрифт) с древнейшей рукописи, так что и в позднейшее время могли являться рукописи маюскульного письма. Навык к этому существовал всегда. В Греции текст писался минускульным письмом, а заглавные буквы маюскульным. Таким образом, искусников воспроизводить этот почерк было всегда достаточно. И у нас в России в настоящее время среди раскольников существуют лица, хорошо знакомые с уставом или полууставом. Когда маюскулы были вытеснены окончательно минускулами, то все же церковные книги продолжали писаться древнейшими почерками и казались более древними по происхождению, чем были на самом деле. Были подражания древнейшим рукописям и с корыстною целью. Открытие «codices archaizantes» составляет одну из важных находок палеографии. Например, прежние ученые утверждали, что древнейшая рукопись Вульгаты есть codex Amiatinus. Но исследования де-Лагарда показывают, что этот кодекс позднейшего письма. Своими ошибками в смешении букв писец показывал, что он копировал с древней минускульной рукописи, потому что подобное смешение букв возможно лишь в минускульном письме и совершенно невозможно в маюскульном.
Вообще, чтобы защититься от влияния якобы древних рукописей, палеографии необходимо считаться со многими мелочами. Большую услугу в этом отношении палеографии оказывают сокращения, которые преобладают в минускульном письме. Сокращения вызывались тем, что строка кончалась, но буква не помещалась. В этих видах писец сначала подписывал ее сверху, но потом появились условные знаки - остатки тахиграфии. Но и эти сокращения с течением времени менялись. Архаизатор, воспроизводя древние рукописи, выдавал себя тем, что смешивал письмо различных эпох. Копируя письмо VIII и IX вв., переписчики нередко ставили сокращения и знаки X и XI вв. и тем выдавали свои подделки.
В палеографию входит вопрос и об историческом развитии надстрочного обозначения, которое составляет, между прочим, особенность греческого текста. В опытных руках палеографа данные и этого рода могут служить для определения древности документа. Надстрочные знаки - позднего происхождения и сделались нужны для иностранцев, а также и для греков в тех случаях, когда уже для них сделалась непонятною филология слова. Пример этому мы можем видеть в переписке между Василием Великим и Амфилохием Иконийским. Здесь Амфилохием был поставлен вопрос: как читать следует - φάγος («лакомка») или ωαγός, и Василий Великий отвечает, что следует читать φάγος. Следовательно, были сомнения и знаков еще не было.
Ударения в греческом языке появились под влиянием грамматических школ. Для самих греков каждое ударение имело свое особенное значение, для нас же имеет значение только место ударения в слове. Один греческий ученый различает 6 родов ударений и дает правила относительно произношения каждого из них. Однако осталось только три. Тяжелое ударение очень хорошо различалось у греков от острого. Что касается облеченного ударения, то оно ставилось на словах, на которых стояло два ударения. Вот почему облеченное ударение особенно ставится в сокращаемых глаголах. Это значит, что на слове было сначала два ударения, острое и тяжелое. Словом, ударения также указывают на известную степень древности книги.
Но кроме ударений в греческом языке есть еще дыхания. Чувствительность различных греческих диалектов к дыханиям была неодинакова. Особенно она была велика в южной Италии. Там в IV веке до Р. Хр. появляется знак густого дыхания. Дыхания появились, когда чуткость эта стала уже упадать. Знак дыхания образовался из латинского Н. Впоследствии стали писать не всю букву Н, а только половину, причем правая половина употреблялась для означения тонкого дыхания, а левая 1 - густого. После стали употреблять половинки только и этих знаков, как верхние, так и нижние. Затем стали писать их закругленно. Угловатые дыхания держались долго - до X в. по Р. Хр. В XI в. была борьба между угловатыми и закругленными дыханиями, а в XII в. круглые дыхания восторжествовали. Таким образом, это - важное палеографическое указание. Но здесь нужно обратить особенное внимание, не поставлены ли эти надстрочные знаки на древних рукописях позднейшею рукою. Важно еще дыхание над двумя ρ φρ). Оно появляется только в X в. и то только сначала одно над вторым р.
Когда писцы ставили одно дыхание только над вторым, то это значит, что они его понимали. Когда же стали ставить еще и над первым ρ - тонкое, это значит, они уже не понимали значения этого дыхания. Густое дыхание над ρ объясняется тем, что греки не могли выговорить чисто букву ρ, и римляне на своем языке означали, что они слово «Рим» выговаривали Rhoma. Вот почему густое дыхание над ρ обязательно. Это h в слове, например, άρΐιωστος ассимилировалось в άρρωστος, подобно тому, как в слове συλλαμβάνω буква пред λ - в λ. Показателем этого ассимилирования и было густое дыхание. Тонкое же дыхание над первым ρ есть признак позднейшего времени. Важно также употребление вместе в начале слова и ударения и дыхания. Употребление этих знаков может указывать или на древнейшее, или же на позднейшее происхождение. Сначала писали их раздельно, а в позднейшее время слитно.
В ряду вспомогательных наук для истории вообще и церковной истории в частности палеография занимает одно из наиболее важных мест. Ученому-историку необходимо знакомиться с элементами палеографии, хотя бы он и пользовался печатными изданиями, потому что и в печатных изданиях всегда возможны поправки. Нужно иметь в виду, что корректура есть плод не знания языка, но скорее догадки. Каждый ученый обязан корректировать; но для этого он должен расширить свой кругозор и уметь сообразить, как известное слово должно быть написано в рукописи известного времени. Лишь недостаток сведений по палеографии лежал в основе споров между нами и раскольниками. Это споры о начертании имени Иисус. Все возражения раскольников являются ничего не стоящими для человека, знакомого с палеографией. Дело в том, что греки сокращали слова, например, вместо άνθρωπος («человек») писали ΑΝΟΣ, вместо Θεός («Бог») - ΘΣ, вместо Θεοΰ («Бога») - ΘY. Для имени Иисус Христос существовали два сокращенные написания: одно из двух букв ΙΣ ΧΣ, а другое - из трех ΙΗΣ ΧΡΣ. Такие же сокращенные написания имени Спасителя существовали в коптском языке; в верхнем Египте - Фиваиде - держались двухбуквенного написания, а в нижнем трехбуквенного. Отсюда видно, что возражения раскольников не имеют значения.
Рассматривая описание церковных служб, можно встретить 1 такие уклонения: тот тропарь, который в древнегреческой церкви пелся на 4-й глас, теперь поется на первый, потому что прописная дельта и альфа сходны и переписчик просто-напросто их спутал. Таких ошибок особенно много в окончаниях. Когда была издана «Краткая история» Никифора Константинопольского, тогда представилась одна странность ее в воспроизведении текста рукописи. Чтение было в общем правильно, но было множество ошибок не в словах, а в окончаниях. Дело это представлялось загадочным, но объяснилось просто, когда де-Боор просмотрел самую рукопись в Ватикане. Оказалось, что писец копировал рукопись, где были уже аббревиатуры, т. е. сокращения, и он, не умея разбирать их, пропускал и оставлял пробелы. Позднейший писец оказался несильным в грамматике и дополнил пропущенные окончания, оказавшиеся неупотребительными.
В пасхальной хронике, которую первый издал Дюканж, а затем Диндорф, есть одна строка, вызывавшая недоразумения филологов; именно, здесь говорится: в таком-то году, в праздник потчения сеней, в 15 день, θεού βίων Захария получил извещение. Слова θεού βίων казались непонятными: если βίων производить от глагола βιόω («жить»), то он с родительным падежом Θεοΰ сочетаться не может. Между тем дело объясняется таким образом: древнее начертание было θυμιών, т.е. кадя, воскуряя фимиам. Первая черточка у μ стерлась, получилось и, а этот знак заменял β, поэтому и было прочтено Θεού βίων. Β книге Есфирь в речи о празднике Пурим, в VIII главе 16 ст., говорится в одной рукописи, что евреи устроили праздник Господеви Богу, а в другой: устроили праздник ликования и веселия. В подлинном тексте в обоих случаях стояло κωθώ; κω есть сокращенное κυρίω («Господу»), θώ - сокращенное Θεώ («Богу»); но черточка, стоящая на слове θώ, иногда заменяла букву ν и переводчики прочитали это написание во втором случае κώθων.
Для палеографа важен бывает самый внешний вид книги. Переписчик писал иногда строки не с одного конца до другого, но в 2, 3 и 4 столбца. Когда текст книги, писанной таким образом, представляет нечто связное, то самый смысл показывает, как ее читать. Но иногда случается, что на всей странице находятся одни собственные имена. В таком случае представлялось большое затруднение в том, вниз ли, или же в строчку их читать. А между тем порядок чтения имен, например, отцов собора, Имеет весьма важное значение для историка в вопросе о времени происхождения митрополичьей власти, о прочности этого учреждения и пр. Например, если за именем председателя собора нужно читать имя простого епископа, известного своим долговременным служением в епископском сане, то, значит, документ должно отнести к тому времени, когда власть митрополита не имела еще большого значения. На двояком чтении имен в соборных списках основывается спор об одном испанском епископе в период готский и об африканском при жизни св. Киприана.
Среди выдающихся авторитетов в области палеографии можно указать прежде всего на W. Wattenbach'a, которому принадлежат краткие руководства к латинской и греческой палеографии: Anleitung zur lateinischen Paläographie. 4 Aufl. Leipzig 1886; Anleitung zur griechischen Paläographie. 3 Aufl. Leipzig 1895 [также труд Das Schriftwesen im Mittelalter. 3 Aufl. Leipzig 1896]. Далее следует назвать капитальный труд по греческой палеографии V. Gardthausen'а Griechische Paläographie. Leipzig 1879. Сравнительно небольшое сочинение англичанина Ε. Μ. Thompson's. Handbook of Greek and Latin Paläography. London 1893, может служить удобным compendium'oM для знакомства с латинской и греческой палеографией. [Известны сверх того руководство М. Prou, Manuel de paleographie latine et franchise du 6 au 17 siecle. 2 ed. Paris 1892. Reusens, Elements de paleographie. Louvain 1899].
