Первая. Монахи - это делатели молитвы. По благодати Христовой они проникают в область, подвластную диаволу, и сокрушают его. Разбивают все его планы. Подавляют его. Именно подавляют непрерывной молитвой. Не проходит ни секунды, чтобы на Горе не раздался вопль к Иисусу и Госпоже Богородице. И, поскольку они подавляют диавола, он трепещет. И поэтому одно из главных дел его - помешать благому желанию, которое имеет кто-либо к безмолвию.
Итак, прошу Вас не забывать в своей молитве монахов и тех, кто стремятся стать монахами. Говорите и о них: «Господи Иисусе Христе, помилуй рабов Твоих» - и: «Пресвятая Богородице, спаси рабов Твоих». На готовящихся стать монахами лукавый обращает любовь тех, кто ранее были к ним безразличны. Родственники и друзья (в том числе и духовные) прекрасными словами раскрывают любовь свою и проявляют чрезвычайный интерес. Сегодня люди не молятся и вместе с тем не отпускают тех, которые стремятся молиться. Они хотят, чтобы все люди без молитвы прилагали свои усилия в обществе. И мир сегодня гибнет и страждет не потому, что нет тех, кто интересовался бы его нуждами, но потому, что нет молитвенников.
Многие полагают, что труд монахов (и, главным образом, молитва) бесполезен и не нужен, не ведая того, что молитва - это «духовная активность, кровавая борьба и неусыпное бодрствование». Они даже не желают знать, что кто-то молится о них, об их проблемах. Таким образом, они воюют против самого стремления к монашеству и становятся орудием диавола. Диавол также стремится низвергнуть в плотские грехопадения тех, кто готовятся стать монахами, опалить их крылья и затруднить для них вступление на путь монашеского жития. Вот почему мы сказали, что чем сильнее было наслаждение в миру, тем большей скорби подвергаются в монашестве при очищении.
Вторая. Поминай и меня в своих молитвах, чтобы помиловал меня Бог. Боюсь, как бы по беспечности своей не лишиться благодати Божией. Как бы не потерпеть кораблекрушения в этой тихой пристани. Молись, чтобы даровал мне Господь «христианскую кончину живота моего, безболезненну, непостыдну, мирну, и добраго ответа на Страшном Судищи Христове». Молись Госпоже Богородице, чтобы Она утешила и укрепила меня. Каждый вечер я особенно прошу Ее быть моей Заступницей и Помощницей в настоящей жизни и в час исхода моего прогнать всех бесов, которые захотят похитить душу мою, а во время Суда избавить меня от вечных мук и сподобить райского блаженства. Помолись и ты за меня. Чтобы я покаялся. Хочу плакать о грехах своих и удостоиться милости Господа нашего.
Третья. Используй и для самого себя, брат мой, бич Христов. «Именем Иисуса бичуй врагов». Твори молитву Иисусову, чтобы обрести милость у Господа. Разве не знаешь ты, какая слава уготована Господом на Небесах любящим Его, какой блестящий и радостный праздник ожидает праведных? Не останемся же вне чертога Христова. Да не услышим: «Не знаю вас».
Пустынник вздохнул и сказал: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешнаго. Помилуй и раба Твоего... Пресвятая Богородице, спаси мя и раба Твоего...» Затем склонил голову и погрузился в молчание.
- Обещаю выполнить все три твои просьбы, святый старче, ибо ты показал свет душе моей. То, что я
выполню первую просьбу - несомненно. Также и вторую, хотя нет в том нужды. Но третью я обращу к тебе.
Я пал к коленям его и возопил, заливаясь горячими слезами:
- Оставь меня подле себя и помоги мне спастись. Я не хочу возвращаться в мир. Ныне я обрел спасение свое. Возьми же меня, святой отец, и обучи. Укажи мне мистические ступени созерцания. Открой мне чертог имени Иисусова и покажи все Его покои. Я слеп и кричу: «Помилуй мя!» Я мытарь, которого обложил пошлиной грех, и вопию: «Помилуй мя!» Я одержим духом злым и терзаюсь: «Помилуй мя!» Я чужеземец, подобно хананеянке, но осмеливаюсь просить помощи: «Помилуй мя!» Я прокаженный от страстей моих и кричу от всей души: «Помилуй мя!» Я блудный сын, ищущий возвращения. Я... Я... не чадо Божие, но сын диавола. Оставь меня подле себя.
Не позволяй мне, старче, уйти отсюда. Хочу здесь умереть, чтобы заблагоухала в этой пустынной и бесплодной местности душа моя и я узрел Бога. Слезы станут пищей моей. Хочу стать кифарой Божией и петь, как Вы поете за каждым бдением: «Бдех и бых яко птица особящаяся на зде. Быша слезы моя мне хлеб день и нощь. Зане пепел, яко хлеб, ядях и питие мое с плачем растворях. Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу. Яко забых снести хлеб мой от гласа воздыхания моего, прильпе кость моя плоти моей. За словеса устен твоих аз сохраних пути жестоки. Возжада тебе душа моя, коль множицею тебе плоть моя, в земли пусте, и непроходне, и безводне. Радосте моя, избави мя от обышедших мя». Слышишь, старче? Не уйду! Здесь останусь. Здесь буду жить, здесь умру, отсюда взойду на Небо. Покажи мне Отца...
Он не отвечал. Возможно, и отвечал, но я не в состоянии был что-либо слышать. И расслышал лишь его последние слова.
- Чадо мое, есть нужда и в миру. Ступай, трудись и возвещай волю Божию. «Иди в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог».
Я счел полезным для себя, по крайней мере, в настоящее время, повиноваться. Это было волей Божией в отношении меня.
- Дай мне тогда обещание, - сказал я, - что разрешишь мне провести несколько месяцев подле тебя и обучиться Царствию Божиему.
- Раз ты желаешь, принимаю. Сейчас я пойду, отдохну немного, ибо приближается полночь и затем вскоре будем совершать Божественную литургию. Готовься сегодня совершить для нас службу.
- Сегодня вечером сон не принесет мне отдыха. Не тянет меня в келлию. Сегодня вечером я родился и крестился. Благослови меня провести это время в маленьком саду. В такие часы лучшее успокоение обретаешь в бодрствовании. «Неусыпные стражи ночи» слышат архангельский глас, поклоняются Богочеловеку и становятся богочеловеками.
Благословляется. Бог с тобой.
