Цена эвтанасии [605]
Попытка защитить бессмертие в посюстороннем Мире тщетна, ибо нельзя перечить Природе.
Судьба Тифона [606] свидетельствует о том, что, «кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее»; но истинно ли в равной мере, что «потерявший душу свою за Меня сбережет ее» (Лука 9, 24; Матф. 16, 25, и 10, 39)? В ранней версии сказано более четко, что действенность прямо зависит от альтруистического акта: «А кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Марк 8, 35).
С этой точки зрения универсальное государство, которое избегает пустых претензий на бессмертие и надеется на эвтанасию, попытается тем самым превзойти Феникса. Оно должно не только пожертвовать своей жизнью, но и принести себя в жертву во имя чего-то, находящегося вне его. Такой добровольный альтруизм - неслыханное дело в жизни любого универсального государства и любого учреждения, поскольку главный и всеобщий порок их - стать целями самих себя.
История знает универсальные государства, которые, став жертвами приговора Тифона, благодаря этой счастливой неудаче завоевывали затем милость Феникса. Награда Феникса - возрождение из пепла. Западная и православная христианские цивилизации, например, восстали из пепла Римской империи; иранская и арабская цивилизации - из пепла халифата Аббасидов; эллинская и сирийская цивилизации - из пепла Кносса; вавилонская и хеттская цивилизации (а также, возможно, индская) - из пепла «империи четырех сторон»; индуистская цивилизация - из пепла империи Гуптов.
Поначалу кажется маловероятным, что учреждение, которое представляет собой всего лишь побочный продукт социального распада, не только способно, но и призвано играть творческую роль.
Судьбы универсальных государств действительно парадоксальны. Эти создания - последние плоды трудов доминирующих меньшинств в разлагающихся обществах, а эти доминирующие меньшинства далеки от идеи самоотрицания, которое, очевидно, является единственным и непременным условием, позволяющим взрасти плодам их трудов. Сознательная цель любого правящего меньшинства всегда сводится к попыткам сохранить свою роль в обществе, с которым оно связано неразрывными нитями.
Универсальное государство является средством самозащиты. Это намерение, однако, никогда не выполняется. Универсальное государство, сколь продолжительна ни была бы его жизнь, представляет собой последнюю фазу общества перед его исчезновением, а мираж бессмертия возникает вследствие ошибочного восприятия универсального государства как цели всякого человеческого существования. Если доминирующему меньшинству и удается через самоотрицание обрести новую возможность принять участие в творческом акте, оно всегда приходит к этому вопреки самому себе.
Неуемное желание создателей и хозяев универсального государства удержаться любой ценой имеет по крайней мере одно достойное объяснение. На каком бы низком уровне ни находились их творческие достижения, это все равно самый высокий уровень своего времени. Когда местные государства пожирают одно другое, проливая моря крови, когда жестокость и нетерпимость становятся общественными добродетелями, универсальные государства возникают, чтобы остановить войны и заменить кровопролитие кооперацией.
И если универсальные государства не вечные самоцели, а просто эфемерные творения, самый счастливый удел которых - эвтанасия в пользу других, это предполагает, что в иерархии человеческих учреждений государство занимает довольно низкое место.
Если универсальное государство функционирует как иерархия целого ряда служб, то кто же те должностные лица, которые обеспечивают деятельность этих служб? Они рекрутируются из разных источников, причем не только из рядов внутреннего или внешнего пролетариата умирающего общества, но и из представителей чужой цивилизации. Кроме того, в службах внутреннего пролетариата универсальное государство постоянно соприкасается с высшей религией - творением внутреннего пролетариата.
Кондуктивность универсальных государств
Если однажды искра творческой энергии вспыхнула в лоне универсального государства, у нее есть все возможности разгореться в постоянное пламя, что было бы попросту невозможно в смутное время. Установление универсального государства знаменует начало второго такта оживления в последовательности кругов Спада-и-Оживления, характерных для жизни цивилизации от надлома до распада. Причем второе оживление обычно наиболее сильное.
Однако эта служба, несмотря на свою ценность, отрицательна. Какая черта общественной ситуации, возникающей в условиях универсального государства, способствует возникновению новой способности созидать? Возможно, в некоторой степени этому благоприятствует тенденция архаизма с его самопоражением через вовлеченность в строительство.
Универсальное государство изначально вовлечено в строительство, ибо таким путем оно обеспечивает самосохранение. Но хотя импульс к созиданию может быть исходным, он и в этом случае не является преобладающим. Установление универсального государства прекращает братоубийственную войну и приносит мир. Однако после установления универсального государства необходимо принять меры к упрочению достигнутого.
Правда, на заре существования универсального государства безопасность его в большинстве случаев обеспечена. Тем не менее империя Наполеона, которая была недоразвитым универсальным государством средневекового муниципального космоса, прилагала немало усилий, чтобы стереть следы государств, на смену которым она пришла.
Создатели и хозяева инкского андского универсального государства модифицировали и систематизировали учреждения завоеванных народов, не разрушая их, а имперское римское правительство постаралось освободиться от всех частных ассоциаций и с подозрением относилось даже к таким обществам, как общество друзей и похоронный клуб [607] .
Однако столь крайние проявления озабоченности универсальных государств своей целостностью крайне редки, и это служит указанием на то, что мотив самосохранения в политике универсальных государств не является основным.
Другим мотивом, побуждающим к действию, мотивом, который в сравнении с заботой о самосохранении выглядит достаточно мощным, является потребность в консервации не универсального государства, а общества, объединенного под его сенью. Иными словами, универсальное государство озабочено сохранением того, что уцелело, пережив период братоубийственных войн смутного времени.
Большинство учреждений, унаследованных от периода роста, было либо полностью разрушено, либо исковеркано ужасным социальным опытом смутного времени. Само включение сохранившихся элементов общества в систему универсального государства не помогает ни восстановить исчезнувшее, ни уберечь от разрушения оставшееся. Реальная опасность постоянно расширяющегося социального вакуума заставляет правительство универсального государства действовать вопреки первоначальным намерениям.
Конструирование охранительных учреждений - фундаментальная задача универсального государства, ибо это - единственное средство консервации самого общества.
Классической иллюстрацией может служить административная история Римской империи в период, наступивший после битвы у мыса Акций в 31 г. до н.э. Главным методом римского имперского управления был принцип непрямого правления. Эллинистическое универсальное государство понималось римскими основателями как ассоциация самоуправляемых городов-государств с полосой автономных областей в тех районах, где эллинистическая культура еще не вступила в контакт с политикой.
Усилия римской администрации сводились в основном к координации местных органов самоуправления; имперское правительство призвано было следить, чтобы местные правительства не вступали в конфликты друг с другом, кроме того, оно защищало их от нападения внешних варваров. Этим ограничивалась деятельность римского правительства, обходившегося скудными гарнизонными войсками.
Основы этой политики намеренно никогда не изменялись, однако постепенно ее административная структура трансформировалась в результате нововведений, зачастую вынужденных и постепенных, но имевших, тем не менее, далеко идущие последствия.
К концу правления Марка Аврелия последние владения подчиненных князьков были превращены в провинции. Кроме того, сами эти провинции стали объектами прямого администрирования, утратив свой прежний статус самоуправляемых городов-государств. Однако процессы централизации не были напрямую связаны со стремлением империи взять всю ответственность на себя; это происходило в основном из-за постепенной деградации местных органов управления, что вынуждало центральное правительство вмешиваться в процессы управления.
Во времена Августа местные цари типа Ирода Великого имели аппарат столь беспощадный, сколь и эффективный. Местные правительства прекрасно справлялись и с внутренними задачами, и с защитой от пиратов. Города-государства, каков бы ни был их политический статус, находили в себе и внутренние силы, и достаточные материальные ресурсы, чтобы защититься и сохранить престиж местного самоуправления.
В ходе последующих двух столетий человеческие ресурсы постепенно стали иссякать, что привело к тому, что имперское правительство вынуждено было заменять местных правителей своими наместниками, которые не избирались, а назначались центральной властью и должны были через губернаторов провинций отчитываться перед императором.
К концу своей истории администрация Римской империи представляла собой иерархически организованный бюрократический аппарат, а местные магистраты и городские советы превратились в инструменты обеспечения своевременного сбора налогов.
Надо сказать, что центральные власти вводили эти изменения не с большей охотой, чем и местные власти, которые допускали их скрепя сердцем. И те и другие были жертвами более мощной силы, чем их воля. Подчиняясь необходимости, правительство универсального государства на деле не достигает своих изначальных целей. Новые учреждения, которые оно с неохотой строит, имеют непредсказуемый эффект.
Последствия такого строительства всегда революционны. В предыдущем исследовании мы показали, что эпохе разложения свойственны два типа чувствований: ощущение всесмешения и единства; и хотя эти две психологические тенденции с субъективной точки зрения противоречат одна другой, объективно они приводят к схожему результату. Восприимчивость - отличительная черта строителей империи, несмотря на консерватизм их намерений. Именно эта мало ценимая черта и оказывается одной из причин их победы в смертельной битве смутного времени. Эта черта становится господствующим веянием эпохи.
Одни универсальные государства созидаются иностранными завоевателями, другие рождаются как продукт обществ, внутри которых уже существовало определенное разнообразие - даже при несущественной дифференциации между пограничными жителями и обитателями внутренних районов одного и того же социального мира. Наличие в структуре универсальных государств культурных различий, что является скорее правилом, чем исключением, повышает уровень социальной кондуктивности - неотъемлемой черты любого универсального государства.
Так, в нововавилонской империи, которая явилась вавилонским универсальным государством, была ликвидирована ее культурная чистота, чем подготавливался неотвратимый конец самой вавилонской цивилизации. Отличительные черты вавилонской культуры становились все менее различимы, по мере того как царство Навуходоносора было присоединено сначала к варваро-сирийской империи Ахеменидов, а затем к эллинской империи Селевкидов.
Этот пример показывает, что для культурной композиции универсального государства характерна высокая степень разнообразия, а одним из следствий кондуктивности универсальных государств является продолжение - но уже менее насильственными и грубыми средствами - процесса культурного смещения, начавшегося в смутное время. Беженцы, изгнанники, переселенцы, рабы и другие жертвы жестокого века сменяются при более человечном режиме универсального государства купцами, профессиональными военными, странствующими философами, миссионерами, то есть всеми теми, кто распространяет культуру, не прибегая, как правило, к насилию.
Психология мира
Универсальное государство устанавливается основоположниками и воспринимается подданными как панацея от бед смутного времени. Изначальное предназначение этого учреждения - установить и затем поддерживать всеобщее согласие. Раскол в обществе, пораженном болезнью надлома, имеет двойной характер. Существует раскол горизонтальный - между состязающимися классами, и вертикальный - - между воюющими государствами.
Универсальное государство призвано остановить этот процесс. Непосредственная и высшая цель строителей империи - создать универсальное государство на базе той единственной державы, которой удалось уцелеть в ходе взаимоуничтожения. Однако антинасилие - это то состояние ума и тот принцип поведения, которые не могут восторжествовать, затронув только определенную часть социальной жизни.
В значительной степени этим чувством должны быть пронизаны все общественные отношения. Поэтому принцип, согласия, который доминирующее меньшинство пытается провести в жизнь, должен распространяться не только на отношения между доминирующим меньшинством и пролетариатом, как внутренним, так и внешним, но и на отношения с представителями любой другой цивилизации. Если в столь широком плане и невозможен совершенный постоянный мир, то вполне возможен мир временный.
Всеобщее согласие, определяющее психологический климат универсального государства, приносит неодинаковую пользу его гражданам. Если доминирующему меньшинству оно дает возможность в некоторой степени восстановить силы, то силы пролетариата оно значительно увеличивает. Согласие само по себе еще не преимущество. «Трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит» (Матф. 12, 20).
Практическое следствие воздержанности зависит от свойств материала. Жизнь, уже покинувшая доминирующее меньшинство, не может быть возвращена одним только освобождением от трений, однако новое состояние весьма благоприятно для пролетариата, оно вооружает и усиливает его. Следовательно, под сенью универсального государства пролетариат растет, а доминирующее меньшинство утрачивает свои позиции. «Ему должно расти, а мне умаляться» (Иоанн 3, 30).
Кроме того, терпимость, введенная в общественную жизнь основателями универсальных государств с целью избавить народ от братоубийственной борьбы, дает внутреннему пролетариату шанс образовать универсальную церковь.
Атрофия воинственного духа граждан универсального государства, вытекающая из монополии на воинскую профессию имперской власти, дает внешнему пролетариату или соседней цивилизации шанс напасть и захватить часть территорий вместе с внутренним пролетариатом, который при расслабляющем климате универсального государства становится политически пассивным, компенсируя это религиозной активностью.
Апологеты высших религий, зародившихся в благоприятном социальном и психологическом климате универсального государства, в отдельных случаях сознавали, откуда исходит это благо, однако они полагали, что первопричина его - милость Бога, именем которого они обращали людей в свою веру. В глазах авторов книг Исайи, Ездры и Неемии ахеменидская империя была инструментом, избранным для распространения иудаизма: подобным образом и Римская империя рассматривалась как инструмент для распространения христианства.
В противоположность тем случаям, когда высшая религия, взращенная миром универсального государства, встречала вполне терпимое отношение к себе властей, были и другие случаи, когда естественный прогресс прерывался официально организованными преследованиями.
Внутреннему пролетариату как создателю высшей религии принадлежит честь считаться хозяином новых духовных достижений в отличие от преходящей славы доминирующего меньшинства, обеспечившего установление универсального государства. Однако плоды, как обычно, пожинают другие. И это вполне соответствует логике развития событий.
Насильственно установленный мир универсального государства дает внутреннему пролетариату возможность свершить свой духовный подвиг. В какой-то мере это обусловлено и тем, что пролетариат лишен возможности приобщиться к политической власти, а также освобожден от необходимости носить оружие. Даже строители империи, совершив свой последний рывок и прекратив братоубийственную войну, теряют в конце концов ту внутреннюю потенцию, что двигала их предков от победы к победе в эпоху смутного времени.
Военная служба, всегда бывшая делом чести и предметом амбиций, становится ненужной и обременительной обязанностью. Доминирующее меньшинство начинает привлекать к военной службе представителей внешнего пролетариата. В конце концов события складываются таким образом, что наибольшую выгоду из универсального государства извлекает для себя внутренний пролетариат, успехи внешнего пролетариата иллюзорны, а возможные успехи представителей чужой цивилизации недолговечны.
