- 1. В тот день царь Ахашверо́ш отдал царице Эсфи́ри дом Ама́на, врага иудеев, а Мардохе́й предстал перед царём, потому что Эсфи́рь рассказала, кем он ей приходится.
- 2. Тогда царь снял свой перстень с печатью, который забрал у Ама́на, и отдал его Мардохе́ю, а Эсфи́рь поставила Мардохе́я над домом Ама́на.
- 3. Эсфи́рь снова обратилась к царю и, пав к его ногам, плакала и умоляла его о благосклонности, чтобы он отвратил зло агагитя́нина Ама́на и его план, который тот составил против иудеев.
- 4. Тогда царь протянул к Эсфи́ри золотой скипетр, и Эсфи́рь поднялась и, встав перед царём,
- 5. сказала: «Если царю угодно и я обрела его благосклонность, если это дело кажется царю правильным и я ему нравлюсь, то пусть выйдет письменный указ об отмене того, что написал Ама́н, сын агагитя́нина Амада́фа, который задумал истребить иудеев во всех подведомственных областях царя.
- 6. Ведь как я смогу смотреть на бедствие, которое постигнет мой народ, и как я смогу смотреть на гибель моих родных?»
- 7. Тогда царь Ахашверо́ш сказал царице Эсфи́ри и иудею Мардохе́ю: «Вот, дом Ама́на я отдал Эсфи́ри, а его самого повесили на столбе, за то что он поднял руку на иудеев.
- 8. Напишите и вы от имени царя в пользу иудеев то, что угодно в ваших глазах, и скрепите это царским перстнем, потому что указа, написанного от имени царя и скреплённого царским перстнем, нельзя отменить».
- 9. Тогда в двадцать третий день третьего месяца, месяца сива́на, созвали царских секретарей, и они записали всё, что велел Мардохе́й иудеям, сатрапам, правителям и князьям ста двадцати семи подведомственных областей, простиравшихся от Индии до Эфиопии,— для каждой области её письменами и для каждого народа на его языке, и для иудеев их письменами и на их языке.
- 10. Он написал письма с указом от имени царя Ахашверо́ша, скрепил их царским перстнем и послал с гонцами на почтовых конях — быстрых конях, которых использовали на царской службе. В письмах говорилось,
- 11. что царь позволяет иудеям, находящимся во всех городах, собраться и встать на защиту своих душ: уничтожить, убить и истребить в каждом народе и в каждой области всех вооружённых мужчин, которые были с ними во вражде, а также детей и женщин, а их имущество разграбить.
- 12. Это должно было случиться в назначенный день во всех подведомственных областях царя Ахашверо́ша — в тринадцатый день двенадцатого месяца, месяца ада́ра.
- 13. Указ, которому надлежало стать законом во всех подведомственных областях, следовало огласить всем народам, чтобы к этому дню иудеи были готовы мстить своим врагам.
- 14. Гонцы, верхом на почтовых конях, которых использовали на царской службе, выехали и помчались во весь опор, подгоняемые словом царя. Между тем закон был объявлен и в крепости Су́зы.
- 15. А Мардохе́й вышел от царя в царском одеянии из синей ткани и льна, в большом золотом венце и в плаще тонкой работы, из пурпурной шерсти. И город Су́зы оглашался радостными возгласами и ликовал.
- 16. Для иудеев настала пора света и радости, ликования и почестей.
- 17. И во всех подведомственных областях и во всех городах, куда доходили царский указ и закон, у иудеев была радость и ликование, пир и праздничный день. И многие из народов той земли объявили себя иудеями, потому что на них напал страх перед иудеями.
1."Вошел он пред лице царя", т.е. сделапся ближайшим слугой царя, вместо Амана.
"Есфирь объявила, что он для нее", т.е. объявила о своем родстве с Мардохеем и о всех тех благодеяниях, которые он оказал ей в качестве ее воспитателя.3-8.- Падением Амана и благодеяниями Есфири и Мардохею - не устранялась страшная участь, угрожавшая иудеям по указу Амана. По персидским законам, раз выпущенный от имени царя указ не мог уже терять свою действительную силу (8 ст.). Поэтому царь, уступая просьбам Есфири, должен был придумать лишь такой компромисс, котрым бы изданный указ ослабил свои действия, если не совсем парализовал оные. Это он предоставил теперь самим Мардохею и Есфири, дав им право и об иудеях (осужденных на гибель) написать, "что вам угодно" - Последние слова прямо намекали и уполномочивали написать об иудеях то же самое, что было написано об их противниках, которые в назначенный день должны были с оружием в руках устремиться на иудеев.9-14.- Изложение обстоятельств написания первого (Аманова) указа (Есф 3:12,14,15) ст.) почти до буквальности сходными словами повторяется и при изложении обстоятельств написания второго (Есф 8:9,10,12,13) и 14 ст.). Надлежит отметить как будто несколько более значительный, чем следовало бы ожидать, промежуток времени, указываемый между изданием 1-го указа и написанием 2-го. Для первого указа "призваны были писцы царские в первый месяц" (13-й день), тогда как для написания второго "позваны были тогда царские писцы в третий месяц" (23 и день). Чуть не три месяца - как будто многовато в таком важном спешном деле, которое Мардохей мог узнать скорее и, вместе с Есфирью, много раньше попытаться изменить в свою пользу. Нужно, однако, принять в соображение и то, что время призвания писцов не означало точно даты выхода указа: "призванные в первый месяц", писцы могли закончить свое громадное дело (переписки указа во множестве экземпляров) лишь в не один месяц. Могло быть и то, что Мардохей не сразу узнал об Амановом указе, и, когда дело повернулось в его пользу, не так скоро мог приготовить для нового своего указа все необходимое, так что и писцы во второй раз могли быть позваны не сразу после казни Амана, Все это делает достаточно правдоподобным, что второй указ (Мардохеев) отстоял от первого (Аманова) хотя бы и чуть не три месяца.
Сущность Мардохеева указа до буквальности воспроизводит сущность Аманова, лишь переменяя роли, или точнее - назначая и иудеям ту же самую роль, какая в Амановом указе предоставлялась лишь их истребителям: по (Есф 3:13) - предписывалось: "убить, погубить и истребить всех Иудеев, малого и старого, детей и женщин... и имение их разграбить". То же самое и в (Есф 8:11) говорится о позволении царя иудеям - "собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить".
Добавление 6-e (после 12-го ст.) дает точный список указа в пользу иудеев, идейного и разосланного Мардохеем в разрушение силы указа Амана. Текст указа дает несколько достопримечательных подробностей, не выступающих с очевидной ясностью в еврейском тексте. Так, в начале указа наметается, что намерение Амана причинить зло евреям, подданным царя, было вместе некоторого рода покушением на самого царя ("покушаются строить козни самим благодетелям своим"). Далее эта мысль высказывается и еще определеннее; Аман прямо обвиняется в том, что "замышлял лишить нас (т.е. особу царя) власти и души", "сделать нас безлюдными, а державу Персидскую передать Македонянам". Мы уже говорили выше, что мысль о македонском происхождении Амана представляет большую натяжку; нет сомнения, что и обвинение Амана в покушении "державу Персидскую передать Македонянам" - должно быть объяснено лишь неудачным приспособлением автора книги к современному ему значению, росту и успехам греческой культуры и преобладания. Заметно также, что составитель указа слишком переусердствовал в восхвалении иудеев и награждении их от имени царя всевозможными выражениями его благосклонности. В противовес Аману, ("поистине чуждый персидской крови и весьма далекий от нашей благости") указ выставляет Мардохея, как "нашего спасителя и всегдашнего благодетеля", и иудеев - "живущими по справедливейшим законам, сынами Вышнего, величайшего, живого Бога, даровавшего нам и предкам нашим царство в самом лучшем состоянии". Все это, конечно, для Иудеи не представляло ничего преувеличенного и неестественного, но - влагаемое в уста царя-язычника и деспота - представляется не совсем естественным и правдоподобным. Таково и предписание: всем подданным (а не одним только иудеям) - содействовать иудеям в истреблении их врагов, сам день этого истребления проводить со всем весельем, в числе именитых праздников, причем объявляется угроза, что "всякий город или область вообще, которая не исполнят сего, нещадно опустошится мечом и огнем и сделается не только необитаемою для людей, но и для зверей и птиц навсегда отвратительною". Это уже чисто иудейская нетерпимость, уступающая разве только позднейшему человеконенавистничеству Талмуда и имеющая, несомненно, общий с ним источник происхождения.15-17.- "У иудеев было тогда освещение". Освещение, т.е. обилие света в домах, у всех народов служило выражением радости. 14 и 15 стихи настоящей главы почти до буквальности соответствуют 14 и 15 стихам главы III-й, поставляя лишь на место Амана Мардохея и на место бывшей печали наступившую радость. Особенно подчеркивается разница в настроении престольного города Суз, который по издании первого указа был "в смятении", а при издании второго "возвеселился и возрадовался". Это, конечно, прежде всего имеет в виду иудеев, радость и веселье которых не устраняли страха и смятения других, имевших в это время несчастье быть подозрительными в глазах иудеев.
