Глава 5

Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос.

Не вы ведь, говорит он, освободили себя, но Тот, Который дал за вас выкуп. Как же после этого вы подвергаете себя господству закона против намерения освободившего вас Христа? Говоря стойте, он дал знать, что они колебались.

И не подвергайтесь опять игу рабства.

Словом иго он указывает на тяжесть рабства в законе. А выражением опять изобличает их бесчувственность, так как они, несмотря на то, что по опыту знали тяжесть рабства, опять добровольно переходят в него.

Вот, я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа.

Вместо всякого доказательства апостол ссылается на свой авторитет. Не приносит уже пользы Христос обрезывающемуся потому, что таковой отвергает Его благодать и обращается к закону, как благодетелю, Христу же вовсе не верит, как будто Он не оказал ему благодеяния. А не веря, он и не может получить пользы от Того, в Которого не верит.

Еще свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон.

Чтобы не подумали, что по вражде говорится это, он прибавляет: не вам только высказываю это, но и всякому обрезывающемуся, что великую тяжесть вы налагаете на себя. Постановления закона тесно связаны между собой, и если ты признаешь малую частичку закона и подчиняешь себя этому игу, то подчиняешь себя господству всего закона. Ибо обрезание требует жертвы и приурочено к известному дню, а жертва требует места, способа ее приношения и очищений. Нечистый ведь не может приносить жертвы. Очищения опять требуют исполнения других законных предписаний. Видишь, как отвергший Христа не только не получает пользы от Него, но и подвергает себя бесчисленным тягостям? Если закон - господин, так исполняй все, а если нет, то не принимай и частички из него.

Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати.

То есть вы не имеете никакого общения со Христом: вы, которые думаете получить оправдание в законе, лишились благодати, поистине оправдывающей. Великое несчастье, когда ты не получишь того, что обещает закон, и лишишься того, что дает благодать.

А мы духом ожидаем и надеемся праведности от веры.

Мы, говорит он, верующие, не в законе, но в Духе Святом надеемся получить оправдание. Каким образом? Верой. Итак, должно подчиниться водительству веры, потом наитием Святого Духа получить прощение грехов и удостоиться оправдания в крещении.

Ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью.

Прежде он сказал, что обрезание пагубно, как же он теперь считает его безразличным? По нашему мнению, он говорит здесь об обрезании, которое предшествовало вере; он как бы так сказал: для вступивших в Новый Завет нет пользы, если они обрезаны, и нет вреда, если они не обрезаны. Ибо все заключается в вере, действующей любовью, то есть в вере, которая должна всегда являться деятельной и живой в любви ко Христу. Этим также указывает, что они хотя и уверовали, но не окрепли в любви ко Христу и вследствие этого снова уклонились к закону, или же наставляет их в любви к ближнему. А вместе с тем показывает, что и обольстители их, если бы имели любовь к ним, не дерзнули бы делать этого. Итак, научись, что вера становится деятельной посредством любви, то есть является живой, а не имеющая любви бездейственна, - подобно сказанному: вера без дел мертва ((Иак 2:17)).

Вы шли хорошо: кто остановил вас, чтобы вы не покорялись истине?

Это не вопрос, а сетование. Он говорит: вы достигли совершенства, но что случилось? Кто это возымел такую силу, что воспрепятствовал вам покоряться не евангельской истине, но отмененному закону?

Такое убеждение не от Призывающего вас.

То есть это внимание к обольстителям не от Христа; ведь не на то призвал Он вас, чтобы вы внимали тем, которые склоняют в иудейство.

Малая закваска заквашивает все тесто.

Чтобы не сказали: «зачем так сильно упрекаешь нас (ведь только одну заповедь мы нарушили) и преувеличиваешь нашу вину?» - он говорит, что это, казалось бы, ничтожное обстоятельство наносит существенный вред. Ибо, как закваска, хотя бы и малая, сама собой заквашивает и изменяет все тесто, так и обрезание, хотя составляет одну только заповедь, вовлекает вас в иудейство во всей его полноте.

Я уверен о вас в Господе, что вы не будете мыслить иначе.

Полагаюсь, говорит он, на вас, потому что я знаю своих учеников, знаю способность вашу к исправлению. Итак, я надеюсь, что вы можете исправиться. Надеюсь также и на Господа, Который не желает гибели какого бы то ни было человека. Таким образом, он побуждает их употребить и собственные усилия, и надеяться на Господа. Ибо иначе невозможно получить что-нибудь от Бога, - если вы не приложите, говорит он, собственного усердия.

А смущающий вас, кто бы он ни был, понесет на себе осуждение (κρίμα).

Хотя вы, говорит он, исправитесь, но обольстившие вас вследствие этого не освободятся от наказания, но подвергнутся суду, как бы великими и достойными веры они ни казались. Ибо это значат слова: кто бы он ни был. А говорит это с тем, чтобы и другие не поверили им.

За что же гонят меня, братия, если я и теперь проповедую обрезание?

Так как клеветники говорили, что он лицемер и проповедует в одном месте обрезание, а в другом нет, то он говорит: вы свидетели того, что меня преследуют иудеи. Если я проповедую обрезание, за что же другие меня преследуют? Очевидно, преследуют меня за нарушение отеческих их постановлений. А если я проповедую обрезание и охраняю отеческие постановления, зачем после этого меня преследуют? Что же, говорят, из этого? Не обрезал ли ты Тимофея? Да, но это с особой целью. Да притом одно дело - обрезывать, и другое - проповедовать обрезание. Ведь он не сказал: «если совершил обрезание», но: если проповедую. Ибо тот, который проповедует, учит, что это всегда должно быть, как безусловно прекрасное, а тот, который делает что-нибудь по особым целям, исполняет это не потому, что оно безусловно хорошо, но потому, что полезно в данном случае.

Тогда соблазн креста прекратился бы.

Если бы я проповедовал обрезание, то не было бы соблазна, который производит в иудеях крест. И не по чему-нибудь иному они соблазняются проповедью о кресте и не принимают ее, как только потому, что ею уничтожается обрезание и закон. Равно как, если бы я проповедовал обрезание, прекратилась бы и исчезла вражда иудеев ко кресту и соблазн, который возбуждает он в них.

О, если бы удалены были возмущающие вас!

Подвергшихся обольщению он назвал вначале неразумными и порицал не более, чем детей, самих же обольстителей, как больных неизлечимо, он проклинает и говорит: о, если б они не только обрезывались, но и совсем изрезали все тело свое! И смотри, он назвал их возмущающие (по-славянски развращающие, по-гречески принуждающие оставить свое отечество и свободу), отводящие их в плен. Потому что они и действительно лишали их свободы и, уводя от горнего Иерусалима, как переселенцев пристраивали к закону и к мелочности иудейства. Заметь также относительно тех, которые оскопляют себя, что они навлекают на себя проклятие апостола.

К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти.

Не с тем, говорит, мы призваны Христом, чтобы стать рабами закона, но чтобы освободиться от ига подзаконного рабства. Потом, дабы кто-нибудь не подумал, что так как мы свободны, то нам можно делать все, что ни захотим, он исправляет это и говорит: да не будет нам свобода поводом к угождению плоти, то есть плотским пожеланиям. Ведь не для того мы освобождены от ига закона, чтобы совершать преступления, но чтобы и без ярма идти в порядке, как свойственно получившим хорошее воспитание. И не для того получили мы свободу, чтобы нарушать закон, но чтобы превзойти даже закон.

Но любовью служите друг другу.

Устранив иго закона, он налагает другое иго, иго любви, и более легкое, и вместе более крепкое, чем то. Намекает также, что обольстители эти явились к ним из желания власти, ибо властолюбие мать ересей. Посему, так как любоначалие произвело разделение в вас, то любовью служите друг другу, а словом служите обозначает любовь напряженную и сильную. Обращаясь затем к нравственным наставлениям, показывает способ, которым можно устранить порабощение плотским пожеланиям.

Ибо весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя.

Если вполне, говорит он, вы желаете исполнять закон, так исполняйте не обрезанием, но любовью, потому что в этом заключается полнота закона. Смотри, излагая нравственные наставления, он не забывает и догматического учения. Так сильно он скорбел об их заблуждении.

Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом.

То, что знает за верное, высказывает под сомнением, и следующее за тем выражение: берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом - опасение и предостережение, а не осуждение. Не сказал просто: угрызаете (что свойственно гневу), но прибавил: съедаете, что служит проявлением крайнего зверства. Этим указывает и на испорченное учение, подразумевает также козни друг против друга, хищничество и любостяжание. И так как они, причиняя зло и строя козни, думали только вредить другим, то он говорит: смотрите, чтобы против вас самих не обратилось это дело.

Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти.

Сказав, что угрызать и снедать пагубно, он указывает и врачевание против этого, которое и любовь сохраняет, и само сохраняется ею, а именно, чтобы они были духовными. Ибо если мы будем духовными, то будем сильнее любить, а если будем любить, будем духовными и затем не будем совершать плотской похоти.

Ибо плоть желает противного духу, а дух - противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы.

На основании этих слов манихеи и все подобного рода еретики говорят, что человек состоит из двух противоположных сущностей и что апостол подтверждает это настоящими словами. Но нет: он рассуждает не о сущности, но плотью называет земные помыслы, беспечные и беззаботные, а не тело, и духом называет духовные помыслы, а не душу. Земные помыслы, говорит он, противятся духовным, а духовные - земным. Итак, он признает борьбу злых и добрых помыслов, но не тела и души. Ибо желать и не желать есть дело рассуждающей души. Прибавляет же: не то делаете, что хотели бы, потому что и тело содействует душе, а не противится, и душа держится тела и все терпит, чтобы не оставить его, и оторванная от него, скорбит. Какие же они после этого противники, когда имеют такую связь друг с другом?

Если же вы духом водитесь, то вы не под законом.

Имеющий духа погашает дурные пожелания, а свободный от них не нуждается в совете закона и не подчиняется ему. Ибо не гневающийся какую имеет нужду в том, который заповедует не убивать? И не имеющий вожделений какую имеет нужду в том, который советует не прелюбодействовать? То же, что и в другом месте сказал: закон положен не для праведника (1 Тим. 1:9). Кажется также, что говорит и в похвалу закона, так как он заменял собой Духа, исполняя по своей силе обязанность руководителя до определенного времени. Как после этого вы снова подчиняетесь воспитателю, оставив Духа, делающего вас совершенными - подобно тому, как если бы кто, будучи философом, нуждался в руководителе?

Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд.

Это, говорит он, дела растленной плотской воли, в числе которых признается прелюбодеяние и блуд. И ясно, насколько прелюбодеяние отличается от блуда.

Нечистота, непотребство.

Этим намекает на бесстыдные обычаи, которые даже и назвать не осмелился.

Идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны,) ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют.

Пусть скажут нам те, которые клевещут на плоть. Пусть бесстыдство и прелюбодеяние - грехи тела, но вражда, ереси и тому подобное, как они зависят от плоти? Поэтому ясно, что все это дело развращенной воли. Если бы они были делами плоти, как природные наши свойства, каким образом они лишали бы нас Царствия Божия? Ибо не природе, а воле свойственны и наказания, и награды. Сверх того, если бы страсти были свойствами природы, он не сказал бы: поступающие так, но «претерпевающие», потому что действие предполагает волю. Под враждой разумеет вражду несправедливую. Ибо есть неприязнь и справедливая, которая происходит во имя веры и направляется против всех, уклоняющихся от прямого пути. Ревностью называет другое ее проявление (ζηλοτυπία). Потому что ревность бывает и хорошей, когда кто подражает делающему добро (ревнует о добре). Но прекрасно сопоставил ереси с распрями и разногласиями, потому что всякая ересь происходит от зависти, и бесчинства - от пьянства. Бесчинства ведь - это наглые песни пьяных. Поэтому он сначала указал на причины, производящие это, затем на то, что от них происходит.

ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют.

См. Толкование на (Гал 5:20)

Плод же духа: любовь, радость, мир

Дела дурные происходят только от нас. Поэтому он и назвал их делами плоти, которые вместе с тем совершаются с усилием и напряжением. Добрые же дела требуют не только нашей заботливости, но и содействия свыше. Поэтому назвал их плодом Духа, так как от нас дается семя, то есть произволение, но чтобы стать ему плодом - это зависит от Бога. Корень же всех благ он полагает, во-первых, в любви, а потом в радости. Ибо любящий всегда радуется, даже и когда переносит зло, потому что на причиняющего зло он смотрит, как на благодетеля. Но радуется о Боге, так как все для Него делает и переносит, и вследствие этого веселится с благой совестью. А от любви и радости он пользуется и миром душевным, потому что не волнуется помыслами и со всеми посторонними. А если, казалось бы, он и оказывает вражду к кому-нибудь, то враждует не против самих людей, а против их пороков; он любит их как братьев, и эту вражду он проявляет к их пользе, чтобы они исправились.

Долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание

Долготерпение по Писанию тем, по-видимому, отличается от кротости, что долготерпеливый после долгого размышления, не поспешно, но медлительно, полагает соответственное наказание на грешника; а кроткий совсем прощает. Как например, Моисей, простивший Мариам и Аарона, был назван кротким пред всеми живущими на земле. Благость же нечто более общее сравнительно с милосердием (άγαθοδύνη). Благ Господь ко всем вообще, но милосердие благодетельствует только достойным, по выражению: «ублажи, Господи, благия» ((Пс 124:4)). И о вере говорит не о простой, но о той, которая двигает горами, которая несомненно верит, что невозможное у людей возможно для Бота. Но выше всего воздержание не от яств только, но и от всего дурного.

На таковых нет закона

Ибо душа, совершающая таковые дела Духом, не имеет нужды в наставлении закона, будучи сама выше его, подобно тому как от природы быстрые кони не нуждаются в биче. И в данном случае он устраняет закон не потому, что он плох, но потому, что он ниже подаваемой Духом мудрости.

кротость, воздержание. На таковых нет закона.

См. Толкование на (Гал 5:22)

Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями.

Как бы на тайный вопрос: кто это так добродетелен, как ты говоришь? - он отвечает: те, которые Христовы, то есть те, которые составляют удел Христов, распяли плоть, то есть умертвили телесные помыслы. Ибо они не самих себя умерщвляли: под плотью ты разумей не существо плоти, а земные помыслы, так, чтобы не жили в них ни страсти гнева, ни похотения, но те и другие были распяты и умерщвлены. Или страстями он называет вообще страстные действия, происходят ли они от гнева, или от похоти. Итак, он говорит не только об умерщвлении таких действий, но и самих причин их, то есть пожеланий.

Если мы живем духом, то по духу и поступать должны.

Если, говорит он, такова сила Духа, то ею и станем жить, и ею довольствоваться. Ибо выражение: по духу и поступать должны употреблено вместо: будем довольствоваться силой Духа и не станем искать помощи у закона.

Не будем тщеславиться, друг друга раздражать, друг другу завидовать.

Этим показывает, что обольстители их из тщеславия взялись за это (ибо в этом причина всех зол), вызывая друг друга на спор и распрю; подобно тому, как если бы кто-нибудь говорил своему противнику: если ты силен, давай померяемся силами. А так как от тщеславия происходит зависть, то он и запрещает ее.