Глава 4

Итак я, узник в Господе, умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны.

Не властвовать должно учителю, а служить ученикам ради их спасения. Посему и Павел, как слуга, умоляет. Выставляет даже узы свои для успешности просьбы. Узник ведь в Господе, то есть не за дурное дело, а ради Господа. Итак, окажите почтение узам ради Господа. О чем же я молю? Не о себе, а о вас, чтобы вы жили достойно своего звания. Вы ведь призваны к великому: восседать вместе со Христом и царствовать вместе с Ним, и не следует посрамлять своего достоинства делами, недостойными Христа. От догматического же учения перешел к нравственному, придавая тем сладость своему слову.

Со всяким смиренномудрием.

Показывает, каким образом возможно поступать достойно звания, если мы будем смиренными. Ибо тогда ты вполне поймешь, каков ты есть и чего удостоился; и смиришься, и постараешься служить своему благодетелю. И притом оно служит основанием всякой добродетели; посему и Господь начал Свои заповеди блаженства отсюда, называя блаженными нищих духом, то есть смиренномудрых. Со всяким, говорит, смиренномудрием, не в словах только, но и на деле, в наружном виде и голосе, и не так, чтобы в отношении к одному являть себя смиренным, а к другому нет, но в отношении ко всякому, малым ли он будет, или великим.

И кротостью и долготерпением.

Ибо возможно быть и смиренным, и вместе с тем вспыльчивым и гневливым; но такое смирение бесполезно.

Снисходя друг ко другу любовью.

Научает, какая польза-кротости и долготерпения, — это снисходительность друг к другу. Потом, чтобы кто-нибудь не сказал: как же я буду снисходителен к ближнему, когда он гневлив и дерзок? — он указывает и способ — в любви. Ибо, если мы будем иметь любовь, то будем снисходить друг другу.

Стараясь сохранять единство духа в союзе мира.

Как в теле дух все объемлет и объединяет, так и Церковь объединяет Святой Дух, хотя мы различны и по роду, и по характеру, и по занятиям. И чрез Святого Духа мы становимся единым телом. Итак, постараемся хранить это единение, живя в мире друг с другом. Ибо если мы не будем иметь союза любви и не будем жить в мире друг с другом, то погубим то единение, которое даровал нам Дух, — подобно тому, как если бы возник раздор у руки или ноги с остальным телом, и они отказались от союза с прочими членами, то они уже не были бы под властью одного духа. Итак, нужно великое тщание, и мы не леностно должны поддерживать мир, крепко соединясь друг с другом, дабы, куда один стремится, и другой тоже (ибо таковы союзники), а не самопроизвольно распоряжаясь собой; тогда только будем в едином Духе.

Одно тело и один дух.

Не просто любви ищет Павел, но любви, делающей всех единым телом, чрез полное единение друг с другом, так, чтобы, как члены тела, они сострадали и сорадовались друг другу. И один дух. Прекрасно это сказал, показывая, что, став одним телом, они будут и одним духом, или же что возможно быть единым телом, но не единым духом (подобно тому, как если бы кто был в дружбе с еретиками, но не следовал их учению). Или же: получив один дух верой, вы должны быть и в единомыслии. Или же духом называет одинаковое у всех душевное настроение и единомыслие, как бы так говоря: одно тело и одна душа.

Как бы и призваны к одной надежде вашего звания.

Бог говорит, призвал вас к одному и тому же, всем даровал жизнь, равно для всех стал главой, всех совоздвиг и посадил с Собой и просто всех принял с одинаковой честью, и все имеем одну и ту же надежду. По сему вы должны быть едино и по союзу любви. Ибо в отно­шении к нему мы равны, хотя и различаемся на земле.

Один Господь, одна вера, одно крещение.

Ведь нет того, чтобы ты имел высшего Господа, а тот низшего; чтобы ты спасался верой, а тот делами; чтобы тебя делало свободным крещение, а того нет.

Один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас.

То есть Он над всем и чрез все проникает Своим промыслом и управлением, и во всех нас обитает. Заметь также, что еретики предлог через относят к Сыну, а (предлог) во к Духу, как будто он имеет умаляющее значение: а они прилагаются к Отцу, конечно, не в унижение Его.

Каждому же из нас дана благодать по мере дара Христова.

Если все, как говоришь, общее, почему же один имеет больше дар, а другой меньше? Ибо это возбуждало в них, в коринфянах и многих других, зависть. Разрешая это, апостол говорит, что каждому дан дар в той мере, как определил Даровавший. Посему, так как это дар, будь доволен, потому что ты все-таки его получил, а не дан он тебе как нечто должное. А так как эту меру определил Бог, то не любопытствуй. Ибо если Бог определил, то, конечно, это сделал вполне соответственно. Итак, необходимое и без чего нельзя быть христианину — это обще для всех, а если кто-то имеет несколько больший дар, то ты не скорби, потому что и больший труд соединяется с ним, как об этом скажет впереди. И не сказал: по мере веры каждого, чтобы не предались малодушию те, которые имеют мало ее, но в хотении Дающего полагает меру, чтобы вовсе даже и не дерзали рассуждать.

Посему и сказано: восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам.

Что Он дал дар, это говорит, видно из слов пророка; Он дал даяние человекам. Но пророк говорит: ты получил дары, а это то же самое, потому что Бог, даруя дары, взамен приемлет служение. А кто получает дары, получает их для того, чтобы делать и трудиться. Посему не должно быть праздным. На высоту же восшел — или на крест, или на небо в вознесении, что даже лучше, как видно из последующего. О каком же плене говорит? О плене диавола. Ибо Он взял в плен диавола и смерть, и клятву, и прегрешение, а также и нас, бывших под властью диавола и повинных сказанному.

А «восшел» что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли? Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все.

Говоря здесь о смирении, Павел в пример указывает на Христа, как и в Послании к Филиппийцам ((Флп 2:8)), говоря: как Он не отказался сойти, так и вы не отказывайтесь чрез смирение унижать себя. А что снизошел, это видно из выражения пророка: восшед, потому что в отношении к Богу, когда говорится восшед, необходимо уже разуметь, что Он прежде сходил, а о человеке еще нет. Куда же сходил? В ад: его, конечно, называет преисподними местами земли, по общему пониманию. Как говорил и Иаков: сведете седину мою с горестию во гроб ((Быт 44:30)); и Давид: чтобы я не уподобился нисходящим в могилу ((Пс 27:1)). Итак, Он сходил в самые нижние страны, за которыми уже нет ничего другого, и восшел превыше всех, над чем уже нет более ничего. И это схождение не воспрепятствовало Его восхождению. Посему и вы, если смирите себя, вознесетесь. Ради того Он это и совершил, чтобы все наполнить Своим владычеством и силой, по плоти, так как по Божественности и прежде все наполнял. Все это идет против Павла Самосатского и Нестория. Ибо Тот, Который сошел — очевидно, как горний обитатель сошел, и чрез воплощение на землю и чрез смерть в ад, — один и Тот же, а не различный.

Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все.

См. Толкование на (Еф 4:9)

И Он поставил.

И знаменательно сказал: Он. Ибо Тот, Который так позаботился о нас и Который ради нас не отказался сойти даже до самых нижних пределов, не просто распределил дары, но, без сомнения, с мудростью и пользой. Как же после этого ты скорбишь, что неблагоразумно сделано распределение? А в одном месте говорит, что Дух разделяет: в котором вас Дух Святый поставил ((Деян 20:28)) и: все же сие производит один и тот же Дух ((1 Кор 12:11)); в другом же относит это к Отцу: иных Бог поставил в Церкви во-первых, Апостолами и т. д. ((1 Кор 12:28)), и: я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог ((1 Кор 3:6)). А здесь относит к Сыну. Таким образом, едино действие трех.

Одних Апостолами, других пророками.

Первые — апостолы, потому что и дар пророчества имели, а пророки, именно новозаветные, не имели апостольства.

Иных Евангелистами.

Или написавшие Евангелие, или те, которые, хотя не ходили всюду, но благовествовали Евангелие, подобно Прискилле и Акиле ((Деян 18:2) и 3).

Иных пастырями и учителями.

Так называет тех, которым вверены Церкви, — епископов, как Тимофей, Тит и им подобные. Но можешь разуметь под пастырями и пресвитеров, и епископов, а под учителями — и диаконов даже. Ибо и они, имея звание очистителей (καθαρτικην τάξιν), посредством слова очищают народ.

К совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова.

Видишь ли, какое достоинство? Каждый говорит, совершает, каждый служит делу созидания Тела Христова, или Церкви. Зачем же ты скорбишь, как получивший меньший дар? Даже ведь и ты содействуешь совершению святых, то есть пользе верующих и их усовершенствованию. Итак, смотри, получив дар к созиданию других, из зависти к большим дарам не погуби самого себя. Притом, если к усовершенствованию верующих другой и получил больший дар, пойми, что и больший труд и служение соединяется с ним, и больше посему ответственность. А с другой стороны, не сатанинское ли свойство — завидовать тому, кто совершает и созидает Тело Христово? Богопротивнику ведь это прилично.

Доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия

До тех пор, говорит, должно всем нам, получившим дары, делать, трудиться и созидать, пока не придем к единству веры, то есть пока не явимся все имеющими одну веру, не отличаясь по догматам и не имея между собой разногласия в том, что касается жизни. Ибо тогда будет истинное единство веры, тогда познаем Сына Божия, когда будем иметь правое мнение в деле учения и будем сохранять союз любви. Ибо Христос есть любовь.

В мужа совершенного, в меру полного возраста Христова

Под образом совершенного мужа и меры возраста говорит он о совершенном познании догматов, равно как и под исполнением Христовым разумеет совершенное и всецелое познание Его и веру, что Он, один из Троицы и равный Отцу, стал Человеком, единой ипостасью в двух естествах, волях и действиях и что вместе с телом совосседает со Отцом и опять придет и все остальное, что право о сем мыслится и говорится. Как же после этого в другом месте он называет наше познание несовершенным? В отличие от будущего знания, а здесь в отношении неизменяемости познания называет его совершенным. Ибо, когда мы не будем колебаться, тогда будем совершенны, как видно из следующего.

Дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения.

Будем же, говорит, твердо и непоколебимо держаться той малой меры, которую мы получили, и не будем, подобно детям, колебаться и увлекаться всяким учением. На то и даны дары, чтобы строить и утверждать, дабы не колебалось здание. Словами дабы мы не были более показал, что прежде они были таковы. Включает даже и себя самого, чтобы не упреками, а добротой Исправлять. А говоря колеблющимися, показывает, в какой опасности находятся души нетвердых в православии. И, выражаясь образным языком, называет ветрами различные учения.

По лукавству (κυβεία) человеков, по хитрому искусству обольщения.

Словом «лукавый» (κυβευτής в греческом оригинале) называются те, которые получали прибыль от игры в кости. Таковы и лжеучители, которые обращаются с людьми очень простыми, как с костями, как им угодно. Итак, не будем, говорит, вращаться в этом лукавстве по хитрому искусству обольщения, то есть вращаться и склоняться к тому, чего желает обольстительное коварство лжеучителей. Ибо все их искусство и хитрость направлены ни к чему другому, как к обману. И прекрасно добавил: человеков, так как дело Божие не заключает в себе лукавства и обмана.

Но истинною любовью все возращали в Того, Который есть глава Христос.

Хитрые и лукавые на словах все имеют фальшивое и ложное, и ничего в них нет здравого и устойчивого. Мы же, будучи искренни в любви к Богу и ближнему, не ложное имея учение и живя нелицемерно (ибо здесь, кажется, он дает и уроки жизни), да возрастим во Христа все наше — и жизнь, и догматы. Ибо с Ним, как Главой, мы должны сообразовать все свое, чтобы не приносить ничего несогласного и не гармонирующего с Главой, но все иметь возращенным по Нему.

Из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви.

Мысль этого места такова, хотя и неясно высказана: как в теле дух, нисходя из головного мозга по нервам, не просто сообщает всем членам чувствительность, но сообразно свойствам каждого: одному, способному воспринять больше, — больше, а способному воспринять меньше — меньше; так и Христос нашим душам, которые суть Его члены, раздает Свои благодатные дары не просто, но при действии в свою меру каждого члена, то есть сколько каждая в состоянии вместить, и таким образом все тело получает приращение для созидания самого себя в любви. Да иначе и невозможно воспринять вспоможение свыше нисходящего Духа, Который нас оживляет и возращает, если мы не будем соединены и объединены любовью, как одно тело. Подобно тому, как если бы примерно рука, отделенная от тела, не могла бы более воспринимать воздействия от духа, потому что она отрешена от тела; так и мы, если не будем иметь единения, не получим исходящей от Главы нашей Христа благодати Духа. Для того-то и сказал: тело составляемое и совокупляемое, чтобы показать, что члены не просто положены один подле другого, но соединены между собой, и каждый занимает свое место, и не вывихнут и не обезображен. Итак, наше дело самих себя скреплять и соединять посредством любви, а дело Христа — Главы нашей — ниспосылать Духа. Итак, вся речь о смирении и единении. Слова же посредством всяких взаимно скрепляющих связей показывают, что Дух, разливаемый и подаваемый Главой, осязательно касается всех. Итак, тело растет и созидается чрез то, что подаяние Духа касается членов и что Он действует в них (ибо сие значит при действии), или что им доставляет силу действовать.

Посему я говорю и заклинаю Господом, чтобы вы более не поступали, как поступают прочие народы, по суетности ума своего.

Учителю свойственно не только увещевать, но и устрашать, показывая, что сам Бог предстоит своим ученикам, как это и делает здесь Павел. Заклинаю, говорит, вас Господом, то есть привожу в свидетели Господа, что я не скрыл от вас, что следовало сказать. И не сказал: не живите так, как вы живете, чтобы не уязвить их, но: как поступают прочие народы, примером других вразумляя их. По суетности же ума поступали, потому что служили идолам, были рабами страстей и предавались суете мира. А то, что называется суетой, потому так называется, что мы пользуемся им суетно; ибо не по своей природе оно суетно, так как все создано хорошо весьма.

Будучи помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией.

Хотя и сиял свет богопознания и чистой жизни, но они омрачили себя, обессилив душевное зрение мглой страстей и житейских попечений. Да, великий и неудобопроходимый поток представляют страсти и мирские заботы, помрачающие разум. Посему живущие так и отчуждены от жизни Божией, то есть от жизни по Богу. Потому что жизнь разумная состоит в том, чтобы уразумевать истину. А слепой по отношению к ней в подлинном смысле и не живет, так как истина есть сущность и свет разума.

По причине их невежества и ожесточения сердца их.

Итак, если они находятся в неведении, за что же ты их винишь? Несведущего должно научить, а не обвинять. Но это неведение, говорит, произошло в них вследствие ожесточения, то есть бесчувственности; а бесчувственность вследствие наклонности их к нечистой жизни, так что они достойны обвинения. Да послушай, и что дальше следует.

Они, дойдя до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью.

Не видишь ли, что по доброй воле они сделались столь бесчувственными? Дойдя до бесчувствия, то есть совсем разленившись, не желая делать ничего доброго, дойдя до полной бесчувственности и как бы обезумев, предались распутству. Для чего же? Чтобы совершать нечистоту, потому что ее (нечистоту) поставили себе занятием и беспрестанным делом, и не один вид ее, но всякую. Как же после этого могли они не потерять чувствительности, предавшись всякого рода нечистоте? Ибо нечистая жизнь есть причина и лукавого учения и приводит к непониманию всего хорошего. Поэтому, когда в другом месте услышишь, что Бог предал превратному уму ((Рим 1:28)), помни и эти слова и, сопоставляя то и другое, разумей, что Бог называется предающим тех, которые сами себя предают, то есть попустил и оставил их, так как они сами сделали себя достойными того. И даже выражением с ненасытимостью указывает на добровольную в них бесчувственность. Ибо, говорит, им можно было и деньгами, и удовольствиями пользоваться умеренно, а они, предавшись неумеренности, во всем огрубели и стали бесчувственными ко всему доброму.

Но вы не так познали Христа; потому что вы слышали о Нем и в Нем научились, — так как истина во Иисусе, — отложить прежний образ жиани ветхого человека.

В таком-то положении находятся язычники; но вы не так познали Христа; потому что вы слышали о Нем и в Нем научились, то есть после того, как познали Христа. И не сомневаясь, но вполне уверенно говорит так. Ибо в том и состоит познание Христа, чтобы жить добродетельно; равно как и худо живущий не знает Христа. Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются ((Тит 1:16)). Слова же так как истина в Иисусе понимай так: не как язычники ходят, так бы и вам в том же оставаться. Ибо не суета — дело Христово, но истина, учение и жизнь. Грех есть ложь, так как лишен существенности и не имеет цели; добродетель же — истина, так как устойчива и имеет цель. Чему же вы научились, в чем состоит Христова истина? В том, что вы отложили ветхого человека, то есть обычаи прежней жизни и жизнь ветхую и повинную греху.

Истлевающего в обольстительных похотях.

Двояко это можешь понимать: или как похоти тлеют, так и сам человек, то есть рассудок, растлевает. Каким же образом похоти тлеют? От болезни и старости увядает красота, и крепость точно так же, и вообще все наконец разрушается смертью. Ибо в тот день, говорит Давид, исчезают все помышления его ((Пс 145:4)). Или же: в похотях сказано вместо: от похотей. Так как от них растлевается ваш ветхий человек, как хлопчатая бумага и железо, от чего рождаются, от того и гибнут. Ибо и любовь к славе губит, что касается души — всегда, но бывает иногда и телесно; и удовольствия тоже. Прекрасно же назвал и обольщением наслаждение, происходящее от них. Ибо все это есть подлог и обман, потому что удовольствием только представляется, а в сущности есть горечь. Обольщение в том и состоит — казаться одним, и быть другим.

потому что вы слышали о Нем и в Нем научились, – так как истина во Иисусе

См. Толкование на (Еф 4:20)

отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях

См. Толкование на (Еф 4:20)

А обновиться (άνανεουσθαι) духом ума вашего.

Чтобы кто-нибудь не подумал, что вводит другого человека, он говорит: обновиться, то есть само обветшавщее обнови и сделай другим. Так что предмет — один и тот же, перемена же только в характере и мысли. Каким же образом могло бы произойти это обновление? Чрез Святого Духа, Который поселяется в нашем уме, потому что Дух не терпит ветхих деяний. Сказанное такой имеет смысл: обновляйтесь духовным обновлением в уме вашем, а не телесным и в теле происходящим.

И облечься в нового человека.

Видишь ли, предмет один, который вовлекает с себя и облекается: но одежды различны, именно: порок и добродетель? Ибо как легко раздеться и одеться, так же легки порок и добродетель, если пожелаем. Почему же представляет порок и добродетель под образом человека? Потому что делами характеризуется человек, и они не менее естества показывают человека — добрый ли он, или злой. Итак, новый человек — это обновленный крещением, который должен быть и крепким, и не имеющим повреждения, и здоровым, ибо все это свойственно молодости.

Созданного по Богу, в праведности и святости истины.

Этот человек, говорит, создан не по похоти, а по Богу, то есть от Бога то создание, которое Ему благоугодно, в купели не от воды и земли, но в праведности и святости. Ибо в том — сущность такового человека. Правда — вообще добродетель, как обыкновенно мы и называем праведным человеком безупречного. И Господь, говоря: если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев ((Мф 5:20)), — разумеет здесь всякую добродетель. Святость же есть чистота и исполнение всего должного; как например по отношению к умершим мы говорим: οσίαν - когда кто по отношению к ним исполнил должное, и еще άφιοσάμην (я отделался — все совершил). Но так как в Ветхом Завете говорилось о правде, то он говорит, что она была образом сей праведности. Я же говорю тебе о правде истины и Евангелия. Или в противоположность наружной и лицемерной правде он указал на правду истинную. Хотя сей человек и создан в крещении в правде и преподобии, но ему и теперь следует облекаться ими чрез жизнь и дела. И когда ты слышишь, что должно облечься, то уже помышляй, что никогда не следует разоблачаться, как и сказано: облечется проклятием, как ризою ((Пс 108:18)), и Ты одеваешься светом, как ризой ((Пс 103:2)). И мы имеем обыкновение говорить: такой-то надел на себя личину такого-то.

Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу.

Сказав о ветхом человеке вообще, потом описывает его и по частям. И, во-первых, устраняет ложь в отношении друг к другу и, что особенно важно и способно пробудить стыд, потому что мы члены друг другу, — как бы так говоря: неужели глаз, увидев зверя, лжет - ногам и препятствует им бежать? Или же нога, ощутив глубокий ров, скрывающийся под тростником и землей, неужели лжет и не дает знать глазу, чтобы он посмотрел в другую сторону и нашел обход? И вообще во всем ты найдешь то же самое. Посему и мы также не будем лгать друг другу, ибо мы — члены одного тела.

Гневаясь, не согрешайте.

Сказав: «не лгите», потом, так как от лжи часто происходит гнев, он говорит: хорошо было бы совсем не гневаться, но если случится, то, по крайней мере, не доводите себя до греха, неумеренно предаваясь гневу. А некоторые говорят, что один только есть безгрешный гнев, — именно против демонов и страстей, который и предлагает нам здесь святой апостол.

Солнце да не зайдет во гневе вашем.

Да не остается, говорит, в тебе надолго это чувство, и пусть не оставляет вас врагами заходящее солнце, дабы свет его не осиял вас недостойными и чтобы ночь еще боле не разожгла сего огня посредством помыслов и не способствовала возникновению злых умыслов.

И не давайте места диаволу.

Враждовать друг с другом — значит давать место диаволу. Ибо до тех пор, пока мы соединены и сплочены, он ничего не приносит своего, так как не находит места; когда же заметит какой-нибудь раздор в нас, тогда, находя место, просовывает сначала голову, подобно змею, а потом забирается и всем своим извивающимся телом.

Кто крал, вперед не кради.

Видишь, какие члены у ветхого человека: ложь, злопамятство, воровство? И не сказал: да будет наказан крадущий, — но: да отстанет, говорит, от этого зла. Ибо то дело внешних судилищ, а это — учение Христово. Где же так называемые катары (καθαροί — чистые), а на самом деле исполненные всякой нечистоты, отвергающие покаяние? Пусть они услышат, что снять с себя позорное имя — значит не отстать только от греха, но и делать нечто доброе. Ибо послушай, что говорит далее.

А лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся.

Ибо не достаточно отстать от греха, а нужно вступить на противоположный ему путь добра. Прежде он делал зло? Теперь пусть совершает добро, — и не просто, а с усилием: чтобы, с одной стороны, сокрушить тело, которое прежде вследствие бездействия навыкло ко злу, а с другой — чтобы в достаточном количестве иметь способы к жизни и продовольствию, дабы уделять и другим, — и дабы тот, кто прежде других обирал, теперь благотворил другим. Чудное дело! Евангелие превращает в ангелов чуть не демонов!

Никакое гнилое слово да не исходит иа уст ваших.

Гнилым называет слово праздное: безрассудное и неуместное, каковы — шутка и пустословие. Но еще более гнило и, так сказать, зловонно — срамословие, брань и клевета. Ибо не за дело только, но и за слова дадим ответ.

А только доброе для назидания в вере (χρείας), дабы оно доставляло благодать слушающим.

То есть будем говорить то, что назидает ближнего, потребно в предлежащей нужде, и не безвременно и бесполезно, дабы слушающие остались нам благодарными. Потому что, если мы будем говорить душеполезное, то слушающие, как получившие пользу, будут благодарны. Или: чтобы слово ваше, говорит, сделало их облагодатствованными. Ибо как миро подает благодать получающим его, так точно и душеполезное слово. Видишь ли, как Павел, к чему убеждает всегда, о том и теперь просит нас, чтобы мы назидали ближнего, то есть самих себя. Ибо тот, кто советует душеполезное другому, конечно, гораздо прежде то делает самому себе.

И не оскорбляйте Святаго Духа Божия.

Если ты, говорит, скажешь слово гнилое и недостойное уст христианина, не человека ты оскорбишь, но Духа Божия, Которым ты облагодетельствован и Которым освящены твои уста. Затем указывает, чем мы облагодетельствованы.

Которым вы запечатлены в день искупления.

Ибо Дух запечатлел нас в показание, что мы принадлежим к царскому стаду: не оставил Он нас в числе повинных гневу Божию, но изъял от них и печать наложил, чтобы избавить от сего гнева. Не устыдимся ли после этого оскорблять его? Твои уста запечатлены Духом, чтобы не говорить тебе ничего недостойного Его; не отрешай сей печати.

Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас.

Хотя и тем, что выше сказано, он отверг гнев, но теперь как бы с корнем его вырывает; потому что раздражение (то есть суровость) есть корень ярости и гнева. Ибо, когда горькая жидкость (желчь) бывает раздражена, она выступает из заключающего ее сосуда, разливается по всему телу, и делает человека зверем. Итак, раздражение (πικρία) есть внутренняя испорченность, лукавство, подготовка к злодеянию; а ярость есть начало гнева, как бы некоторое воспламенение; гнев же — такое состояние, когда он переходит в действие. А так как гнев, если не сопровождается криком, разжигающим его, быстро угасает; то (апостол) говорит: и крик да будет удален от вас, то есть пусть исчезнет и не останется никакого следа. Ибо крик — это конь, а гнев — всадник: задержи коня, и ты низверг всадника. Отыми также и злоречие, то есть злословие, которое, хотя порождается гневом, но само еще более его разжигает посредством крика. Но так как много бывает людей тайно уязвляющих, которые ничего не говорят, но тайным образом причиняют вред, которые выжидают незаметно из-за угла причинить зло, посему он присовокупил: со всякою злобою, то есть и с малой, и с большой.

Но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга.

Так как недостаточно только удерживаться от зла для получения Царствия, но нужно и делать добро (ибо, если мы будем пренебрегать деланием добра, то попадаем в геенну, если даже и не сделаем зла, как это видно из многих мест в Евангелии ((Мф 3:10)), посему Павел, отвергая дурное, склоняет к деланию добра и говорит: будьте добры, в противоположность гневу, сострадательны, в противоположность жестокости, прощайте друг другу, то есть бывайте снисходительны и прощайте согрешающих против вас, в противополож­ность злобе и злословию.

Как и Бог во Христе простил вас.

Так как пример гораздо убедительнее, то он и представляет в образец Бога. Он мог даже указать на то, что Бог сказал: прощайте, и прощены будете ((Лк 6:37)), но так как многие сомневаются в будущем, то он указывает на то, что совершилось, говоря: Бог простил нам. Каким образом? Во Христе, то есть с опасностью для Сына Своего и даже закланием Его. Ты, может быть, прощаешь без опасности для тебя, а Он не так; ты прощаешь брату своему, а Он отпустил и простил тебе, когда ты был врагом. Заметь также, как он вместо того, чтобы сказать: прощайте друг другу, сказал: «себе самим» (так в церковнославянском переводе), показывая, что, когда мы прощаем (χαριζώμεθα) друг другу, этим самым и себе заслуживаем милость.