Глава 15

Сказую же вам, братие, благовествование, еже благовестих вам, еже и приясте, в немже и стоите

Сказую же вам –γνωριζω,– даю знать; но как они знали об этом, то Апостол хочет этим сказать: возбуждаю ваше знание, восстановляю в вашем сознании, напоминаю. Так все наши толковники. Феодорит: «Намереваюсь напомнить вам». Феофилакт и Экумений: «напоминаю». Святой Златоуст: «Внушает, что не преподает ничего нового, а напоминает о том, что уже было известно им».– Можно так: припомните, братие, благовествование, еже благовестих вам. Цель Апостола – напомнить, как шло у них благовестие, с чего началось, на чем утверждалось, как видно из слов: кацем словом благовестих; но здесь вообще говорит о том,– в той мысли однако ж, что и это напомнит им, около чего преимущественно вращалось благовестие. «Сущность благовестия состоит в том, что Бог сделался человеком, был распят и воскрес» (святой Златоуст). Это и было всегда первым словом благовестия; об этом и хочет напомнить святой Павел.

Еже и приясте. Я благовестил, а вы приняли. Если б я только благовестил, а вы не приняли, может быть, вы затруднились бы припомнить; а как приняли, то вам трудно не помнить, ибо то, что напоминаю, составляет основу веры, есть причина того, что вы приняли. В немже и стоите. Не только приняли, но и стоите в благовестии. Εστηκατε,– стали, установились, утвердились, или утверждены есте. Принять можно иную вещь и сложить ее в сокровищницу, но благовестие не таково: если принято, то уже составляет дух жизни; таково оно и у вас, оно у вас в действии, им живете и дышите. Никакого нет труда припомнить о том, что всегда на глазах.– Имже и спасаетеся. Погибали прежде, а теперь спасаетеся, видите и сознаете, что вышли из бездны пагубы и находитесь на пути спасительном, в уверенности, что, пребыв до конца на пути, улучите и вечное спасение. Следовательно, благовестие такой предмет, который должен быть дорог, как дорога жизнь, и жизнь вечная,– как не помнить?

Кацем словом благовестих вам. Итак, припомните, каким словом я благовестил вам. Ниже, с 3-го стиха он сам сказывает, каким словом благовестил, то есть что говорил о смерти Господа, а потом о Его воскресении. Нельзя было не говорить о смерти, ибо на ней стоит наше спасение; но сказать о смерти и не сказать о воскресении значит подсекать веру в самом ее зародыше. Проповедь Евангелия всегда и состояла в этом: умер Господь грех ради наших, потом воскрес, вознесся на небо, и взяв бразды правления, всех к Себе ведет, чтобы с Собою облаженствовать в вечном царстве Своем. Итак, говоря: припомните, каким словом я благовестил вам,– об этом слове напоминает святой Павел. Главное здесь – воскресение. Оно светом божественным освещает крест и вводит во вседержительство Христово. На нем и благовестие стоит. Кацем словом: прямо восстановляло в сознании слово о воскресении. Святой Златоуст и определяет смысл сего слова так: «Каким образом я проповедовал вам действительность воскресения».

Аще содержите.– Если содержите в памяти. Это обычный оборот: припомните, если не забыли.– Но он был уверен, что не забыли, а содержат, что доказывают все предыдущие слова. Он хочет этим выразить, что если б забыли, то это было бы ни на что не похоже. Некоторые переставляют эти слова с предыдущими так: аще содержите, кацем словом благовестих вам – и всю эту речь сочетавают с: имже и спасаетеся, в такой мысли: спасаетесь, если содержите, как я благовестил вам.– Никакой нет нужды в такой перестановке; речь Апостола и без того течет плавно. Не было у него в цели выставлять условия спасения, а напомнить лишь, на чем стояло благовестие, каким словом образовалась вера их. Кацем словом – зависит от: сказую, напоминаю, или припомните.

Разве аще не всуе веровасте. Если только вы не попусту уверовали, не легкомысленно приняли веру, а установясь наперед на твердом основании веры. Основание же веры есть воскресение Христово. Он говорит: если только вы разумно уверовали, то должны держать постоянно в мысли истину воскресения Христова. «Аще содержите. Содержите же конечно,– разве аще не всуе веровасте, то есть если только не тщетно именуетесь христианами. Ибо всецелость христианства держится на догмате о воскресении Христовом» (Феодорит). «Этим показывает, что зло касается главного предмета, что дело идет не о чем-нибудь маловажном, но о целой вере» (святой Златоуст).

имже и спасаетеся, кацем словом благовестих вам, аще содержите, разве аще не всуе веровасте.

См. Толкование на (1 Кор 15:1)

Предах бо вам исперва, еже и приях, яко Христос умре грех наших ради, по Писанием.

То их приглашал припомнить, а теперь и сам повторяет, как было дело, то есть кацем словом благовестил он; это было благовестие о смерти и воскресении Господа. С первых слов моих к вам речь началась об этом. Это смысл слова: исперва – εν πρωτοις. Но в этом слове могло скрываться для них особое некое внушение: «указывает на время и внушает, что крайне постыдно изменять вере после того, как верили столь долгое время, и не только это, но и то, что объясняемый догмат необходим, потому он и преподан между первыми и в самом начале» (святой Златоуст).

Предах, еже и приях. Ничего не вводил от своего ума; истина сошла с неба и расходится по земле; мы – передатчики. «Внушает, что в благовестие ничего не должно вводить от себя, и показывает, что из догматов нет ни одного человеческого» (святой Златоуст). «Не сам я изобрел проповедь, и не человеческим последовал рассуждениям, но от Владыки Христа приял учение о сем. Что же приял ты? – Яко Христос умре грех ради наших по Писанием. Сие предсказали и пророки, и Исаия взывает: Той язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наша (Ис 53:5)» (Феодорит).

Язычники с укором всегда обращались к христианам: вы в Распятого веруете. Апостолы знали, что убеждение веровать в Распятаго само себя разрушает – но однако ж с этого всегда начинали слово, не прикрываясь и говоря истину, как она есть. Был на земле человек – Иисус; и распят: веруйте в Него и спасетесь. Что в Коринфе так было, прежде поминал уже об этом святой Павел, говоря: не судих что ведети в вас, точию Иисуса Христа, и сего распята (2, 2). А между тем вера все росла и росла и обняла всю вселенную. Чем прикреплялась она к сердцам? – Тем убеждением, что Христос Иисус умер грех ради наших. Никто не мог скрывать от себя, что он грешен, и что грешнику нет спасения. Слух о смерти, подъятой ради грехов наших, отверзал дверь спасения. В нее и потекли все. Надлежало только уверение возыметь, что смерть та не именуется только смертию грех ради наших, но и действительно такова есть. А что она такова, об этом свидетельствовало воскресение Умершаго. Вот златая цепь спасительных истин и убеждений! Вот почему и слово о смерти смело было, и вера в Него дерзновенна!

По Писанием. «Крест был всем известен, потому что Христос распят в глазах всех, а причина не всем была известна; что Он умер, это все знали, а что Он претерпел смерть за грехи вселенной, этого многие не знали, посему Апостол и приводит свидетельство из Писаний» (святой Златоуст). Указывает на Писание, определяя им значение смерти Христовой. «Не станем исчислять порознь всех мест Писания, из которых одни прямыми словами, а другие прообразованиями, в них заключающимися, доказывают, что Христос умер плотию, и что Он умер за грехи наши. Ради беззаконий, говорится в Писании, людей Моих ведеся на смерть; и: Господь предаде Его грех ради наших; и еще: язвен бысть за грехи наша ((Ис 53:5))» (святой Златоуст). Слово: по Писанием показывает, что так издревле предречено; а древле предречено потому, что Бог так внушал предречь; а Бог так внушал предречь, потому что так положено в предвечном совете. Таким образом, вот куда возводило одно это слово. Дела идут во времени, а определение о них предначертано в вечности. Такое помышление тем паче необходимо было при слове о спасительной смерти Господа Иисуса Христа, умершего яко человек.

И яко погребен бысть, и яко воста в третий день, по Писанием.

И яко погребен бысть. «Желая показать, что смерть была истинная, а не кажущаяся, как думали некоторые еретики, Апостол прибавил и это слово: и яко погребен бысть. Погребение есть подтверждение действительности смерти» (Экумений). И яко воста в третий день. И это, говорит, я вам предал; и как вслед за сим приводит многие свидетельства о Его воскресении, то показывает тем, что в этом и проповедь его главным образом состояла, и теперь он поминает о том с тою особенно мыслию, чтоб они преимущественно этот предмет восстановили в сознании.– По Писанием относится и к: погребен и к: воста в третий день, и сказано не в доказательство истины погребения и воскресения, а в показание значения их, что это все случилось не просто, а по предначертанию предвечному и требует не веры только, но и благоговения, и углубления в созерцание всеобъятного значения сих событий.

Святой Златоуст говорит: «Где же сказано в Писании, что Христос будет погребен и в третий день воскреснет? – В прообразе Ионы, на который указывает Сам Христос, когда говорит: якоже бе Иона во чреве китове три дни и три нощи, тако будет и Сын Человеческий в сердцы земли три дни и три нощи (Мф 12:40); в прообразе купины в пустыне: как она горела и не сгорала, так и тело Христово было мертво, но не удержано смертию навсегда; в прообразе змия, бывшего при Данииле: как он, приняв пищу, данную ему пророком, расселся, так и ад, приняв тело Христово, распался, потому что оно расторгло чрево его и воскресло. Если же ты хочешь и в словах слышать то, что видишь в прообразах, то послушай Исаию, который говорит: яко вземлется от земли живот Его (Ис 53:8) (то есть Он погребается); и еще: Господь хощет очистити Его от язвы… и явити Ему свет (то есть воскресить) (10–11); также Давида, который еще прежде (Исаии) сказал: не оставиши душу мою во аде, ниже даси преподобному Твоему видети истления (Пс 15:10). Посему и Павел отсылает тебя к Писаниям, дабы ты знал, что это совершилось не просто и не без причины. Ибо могло ли быть так, если столь многие пророки преднаписали и предвозвестили это».

И яко явися Кифе, таже единонадесятим.

О явлении Господа святому Петру в Евангелии ((Лк 24:34)) упоминается; и нет сомнения, что оно было. Святой Павел мог слышать о том от самого Петра. Святой Златоуст говорит: «В Евангелии говорится, что Христос прежде всех явился Марии; но из мужей – прежде всех Петру, который особенно желал видеть Его. Кто первый сподобился видеть Господа, тому нужна была великая вера, чтобы не смутиться от необычного видения. Посему Христос явился прежде всех Петру. Кто первый исповедал его Христом, тот справедливо первый удостоился видеть и воскресение Его. И не поэтому только Христос явился прежде всех одному Петру, но и потому, что Петр отрекся Его; дабы совершенно утешить его и показать, что он не отвергнут, Христос удостоил его Своего явления прежде других».

«Кифа достаточное для свидетельства лицо, но оно одно. Посему Апостол прибавил: таже единонадесятим» (Феодорит). У святого Златоуста и всех других наших толковников стоит не одиннадцать, а двенадцать,– δωδεκα. Так обычно Писанию именовать все собрание Апостолов, по первоначальному числу их, хотя из числа их и пал Иуда; почему и Фома назван у Евангелиста Иоанна одним из обоюнадесяте (20, 24). Собранию Апостолов явился Господь вечером в самый день Воскресения и в осьмый день спустя после того, а может быть и еще когда, хотя не записано. Когда же явился Апостолу Петру? – Если принять, что святой Павел в перечислении явлений соблюдает порядок времени, то надо полагать, в самый день воскресения.

Потом же явися боле пяти сот братиям единою, от нихже множайшии пребывают доселе, нецыи же и почиша.

После упоминания о явлении Господа двенадцати,– «чтобы не стал кто подозревать, будто бы они о любимом учителе проповедали воскресение, которого не было, Апостол помянул и о явлении более чем пятистам братий,– не порознь, а всем вкупе. Свидетельство такого числа людей неподозрительно. И, чтобы не подумал кто, что он сам говорит, чего не было, прибавил, что из них многие живы доселе. Кому угодно, может дознать об этом от них самих» (Феодорит). «Хотя я, говорит, повествую о прошедших событиях, но имею свидетелей еще живущих. Нецыи же и почиша; не сказал умерли, но: почиша, утверждая и этим выражением истину воскресения» (святой Златоуст).

Потом же явися Иакову, таже Апостолом всем.

Иакову – «мне кажется, брату Своему; его, говорят, Он сам рукоположил и поставил первым епископом в Иерусалим» (святой Златоуст). «Это было лицо значительное не по одному родству, так как назывался братом Господним, но и по собственной своей добродетели, так как наречен был праведным» (Феодорит).

Таже Апостолом всем. «Ибо были и другие Апостолы (кроме 12-ти), именно семьдесят» (святой Златоуст). «Апостолами назвал здесь святой Павел не опять тех же двенадцать, ибо о них упоминал, но всех, приявших такое рукоположение» (Феодорит). «Были и другие Апостолы из учеников Господа по подражанию двенадцати, каковы например Варнава, Фаддей» (Экумений). Не избраны ли были они Самим Господом из числа уверовавших по воскресении?!

Обозрев все сии явления, святой Златоуст наводит: «Христос не вдруг всем явился по воскресении, но сначала являлся порознь, дабы посеять предварительно семена веры в немногих и чрез них приготовить к вере и всех. Ибо кто первый увидел Его и совершенно удостоверился, тот сказал о том другим; потом сказанное распространялось, производило в слышавших ожидание великого чуда и пролагало путь вере в явление. Посему Христос явился не вдруг всем вместе и немногим в начале. Те, которые увидели после того, как видели другие и когда уже слышали от них, в свидетельстве их имели немалое пособие, располагающее к вере и предуготовляющее душу. Прежде всех явился Он одному только верховному. После Петра являлся и другим порознь, и вместе,– немногим и многим, дабы он сделались друг для друга свидетелями и учителями в этом деле. Так шло дело. Достовернейшие же свидетели и проповедники воскресения суть, без сомнения, Апостолы».

Последи же всех, яко некоему извергу, явися и мне.

Выслушав все сказанное доселе, мог иной подумать: ты все говоришь по слухам. Слух – не верный свидетель. Чтоб этого кто не сказал, или чтобы кто-либо сам себя не смутил такими мыслями, святой Апостол выставляет и себя очевидцем и свидетелем воскресения Господня, придав словам своим обычную ему скромность в образе мыслей (Феодорит). Изверг – не злодей, а выкидыш. «Уподобляет себя выкинутому зародышу, который не включается и в число людей» (Феодорит). «Что хочет он сказать здесь такими смиренномудрыми словами, и по какому поводу? Если он хочет показать себя достоверным и причислить себя к свидетелям воскресения, то следовало бы сделать противное, следовало бы превознести и возвеличить себя, как он делает во многих местах, когда требуют обстоятельства. Но здесь он унижает себя потому, что намеревается сделать то же самое, только не вдруг, а с свойственным ему благоразумием. Ибо, уничижив наперед себя и высказав на себя много укоризн, он потом возвеличивает дела свои. Для чего? – Для того, чтобы когда он скажет о себе великое и высокое изречение: паче всех потрудихся, слова его были несомненными и приняты, как бы сказанные по ходу речи. Кто говорит что-нибудь великое о других, тот говорит смело и дерзновенно, а кто принужден хвалить самого себя, особенно когда представляет себя в свидетели, тот стыдится и краснеет. Потому и этот блаженный муж наперед уничижает, а потом возвеличивает себя. Он делает это как для того, чтобы смягчить неприятность самохваления, так и для того, чтобы сделать чрез то достоверными следующие слова свои; ибо, сказав неложно о том, что достойно осуждения, и не скрыв ничего такого, например что он гнал Церковь, что истреблял веру, он делает чрез то несомненными и достохвальными дела свои. И смотри, как велико его смиренномудрие. Сказав: последи же всех явися и мне, он не удовольствовался этим,– ибо мнози будут, говорит Господь, последни первии и перви последнии (Мф 19:30),– но присовокупляет: яко некоему извергу; и на этом не останавливается, но присоединяет собственное осуждение, и приводит причину» (святой Златоуст).

Аз бо есмь мний Апостолов, иже несмь достоин нарещися Апостол, зане гоних церковь Божию.

Перечисление очевидцев-свидетелей воскресения кончено. Их так много, что не верить воскресению Господню будет то же, что называть день ночью. Следовало бы теперь сказать только то, что сказал чрез два стиха: так проповедуем, и так вы уверовали. Но, коснувшись себя и своего призвания, Апостол не мог удержаться, чтобы не остановиться на этом и по своему чувству смирения и благодарности, и по цели, с какою приводил свидетельства воскресения. Гоних церковь, говорит, и потому Апостолом не стою именоваться. Сильное выражение смирения; но между тем, если прежде гнал Церковь, а теперь стал проповедником веры, основанием которой служит воскресение Христово, то для всякого отсюда выходило наведение: верно, этот гонитель имел поразительное удостоверение в воскресении, когда из гонителя сделался проповедником веры. Это наведение придавало свидетельству святого Павла о воскресении Христовом высшую цену пред всеми другими; оно и их всех возвышало и венчало собою. Святой Златоуст говорит на это: «Аз есмь, говорит, мний Апостолов. Не сказал: только двенадцати, но и всех прочих (в (Еф 3:8) – и всех святых). Все это он говорит как по смирению, так и с тем намерением, дабы расположить слушателей к скорейшему принятию последующих слов. Ибо если бы он вместо этого сказал: вы должны верить мне, что Христос воскрес, потому что я видел Его, и я достовернее всех,– свидетелей, потому что потрудился более всех: то мог бы такими словами оскорбить слушателей. А теперь, изображая наперед обстоятельства, служащие к его уничижению и осуждению, он и смягчает речь свою, и пролагает путь к вере в его свидетельство».

Благодатию же Божиею есмь, еже есмь, и благодать Его, яже во мне, не тща бысть, но паче всех их потрудихся: не аз же, но благодать Божия, яже со мною.

Опять то же, и обнаружение смиренномудрия, и возвышение своего свидетельства до несомненности, заграждающей уста всякому пререканию. Благодатию Божиею есмь еже есмь, а он есть Апостол языков, огласивший до того времени всю Малую Азию, Македонию, Грецию и некоторые острова. После этого он мог сказать, что благодать Божия, избравшая его, не тща бысть в нем, что она не напрасно его избрала, что она чрез него успешно делает, что преднамерила сделать. Потому хотя и указывает на то, что потрудился больше всех Апостолов, но видит в этом не плод своего усердия, а тоже дело благодати. Ибо не достало бы у его собственного духа силы возгревать так напряженно это усердие, и у его воли энергии к продолжению таких неимоверных трудов. Это искреннее исповедание: не аз, но благодать яже со мною. Сведите теперь воедино: благодатию Божиею есмь, еже есмь,– благодать во мне не тща бысть, благодатию Божиею потрудихся, и вы должны убедиться, что это есть лицо, носящее благодать и носимое благодатию. Если так, то что есть в устах его свидетельство о воскресении, если не то же, что свидетельство свыше, от Самого Бога? Таким образом, обнаружение смирения стало непреоборимым удостоверением в несомненности свидетельства о воскресении Христа Господа.

Аще убо аз, аще ли они, тако проповедуем, и тако веровасте.

Сводит все сказанное. Припомните, говорит, каким словом благовестил я у вас Евангелие. Я говорил вам, что Христос Господь умер грех ради наших, потом погребен и воскрес в третий день, свидетели чему бесчисленны,– не одни Апостолы, но и множество верующих, которые доселе живы, наконец и я сам. И вот слово, которым мы оглашаем всех, которым оглашены и вы, и которому поверили. Это значило: если вы верующие, то несомненно стоите на твердом камне веры в воскресение Христа Господа. Апостолом очень достаточно сказано для того, чтобы возобновить в сознании коринфян истину воскресения Господня и оживить убеждение в ней. Экумений пишет: «аще аз, аще ли они, тако проповедуем. Мы согласны, говорит, в проповеди,– согласны все и проповедуем так не где-либо в углу, а открыто, всем всюду. Так и вы уверовали вместе со всеми. Эту самую веру их призывает теперь Апостол в свидетели истины (воскресения). Ибо говоря: веровасте, дает разуметь, что они не обманчивыми и лживыми словами были увлечены, а убеждены верными доказательствами в истине проповеди, и потому поверили».

Аще же Христос проповедуется, яко из мертвых воста, како глаголют нецыи в вас, яко воскресения мертвых несть?

Всюду проповедуется воскресение Христово, несомненными свидетельствами удостоверяемое, всюду веруют ему, веруете ему и вы. Так как же говорят у вас некоторые, что воскресения мертвых нет? – Вот оно: Христос воскрес из мертвых. Ибо Он, будучи Бог, был и человек; как человек, умер и погребен и затем восстал; чем умер, тем и воскрес; телом умер, телом и воскрес, тем самым, которое имел, обращаясь среди нас, и в котором распят; и по воскресении оно имело язвы, принятые в распятии. Итак, вот вам воскресение мертвого! Как же говорят у вас, что воскресения мертвых нет? Надо полагать, что смысл слов их был такой: воскресение мертвых невозможно. Указав им на действительное воскресение, Апостол вполне опроверг их: ибо если есть – совершилось, то возможно; ab esse ad posse valet consequentia (умозаключение от действительного к возможному имеет силу).

Блаженный Феодорит пишет: «Мы проповедали, говорит Апостол, что Христос не только Бог, но и человек; ибо во образе Божии сый, приял Он зрак раба ((Флп 2:6)); и сказали, что Он и умер и восстал. Но очевидно, что Божество бесстрастно, сраданию же подлежит тело. Его-то и кресту предал Христос, и воздвиг от гроба. Посему как же продолжает Апостол, некоторыми подвергается сомнению воскресение тел, когда мы уверовали в воскресение Владыки Христа?» Святой Златоуст говорит: «Не сказал: как говорите вы, но: како глаголют неции в вас; не всех укоряет, и укоряемых не открывает, дабы не ожесточить их, и не скрывает их совершенно, дабы исправить их. Для того он, отделив их от всех, устремляется против них, и, таким образом, с одной стороны, обессиливает и поражает их, а с другой – утверждает других в истине для борьбы с ними, не допуская верующих уклоняться к тем, которые старались развратить их; против таких людей он приготовился сказать сильную речь».

И аще воскресения мертвых несть, то ни Христос воста.

Возьмем, говорит, вашу мысль с другой стороны. Пусть она истинна. Смотрите теперь, что из нее должно следовать? Если невозможно воскресение мертвых, то и воскресение Христа невозможно; если невозможно, то его не было. Ибо a non posse ad non esse заключение идет само собою. Или: что есть неотъемлемая принадлежность рода, то имеет место в каждом неделимом. Если по-вашему воскресение мертвых немыслимо, то оно немыслимо и во Христе; следовательно Он не воскрес. Вы не можете ссылаться на то, что Христос был Бог. Он был не Бог только, но и человек, и тело было у Него настоящее, наше тело, со всеми его существенностями. Если по-вашему телам существенно не воскресать, то то же должно принадлежать и телу Христову. Блаженный Феодорит пишет: «Если невозможно одно (то есть воскресение мертвых), то не было и другого (то есть воскресения Христова), потому что Владыка Христос имел тело (одинаковое с нашим)».

Аще же Христос не воста, тще убо проповедание наше, тща же и вера ваша.

Если же Христос не воста, то отсюда выходят страшные заключения. Первое – то, что, стало быть, проповедь наша пуста, ничего истинного и существенного не содержит, пуста и вера ваша, ничего существенного вам не дает; мы рассказываем вам мечты, а вы мечты приняли; все у нас одно сновидение. На этом одном и останавливается Апостол. Надлежало бы прибавить: так думать нельзя ни о проповеди нашей, ни о вере вашей. Но это он предполагал столь очевидным, что и говорить о том находит излишним. Уверование коринфян основывалось не на одних словах, а было подтверждено знамениями и чудесами, из которых они уразумели, что пред ними Божии послы и возвещают им волю Божию, и вера их не была пуста, и сопровождалась очевидными удостоверениями, что они вступили на путь истинный, Божий. Осязательнее всего это доказывали чрезвычайные дары Духа Святого. Если же вера так явно не пуста, то и проповедь. То и другое было так очевидно, что нечего было и разъяснять эти пункты. Святой Златоуст и говорит: «Он хочет потрясти души их. Мы, говорит, все потеряли, все погибло, если Христос не воскрес. Видишь ли таинство домостроительства? Если Христос, умерши, не мог воскреснуть, то и грех не истреблен, и смерть не побеждена, и клятва не разрушена, и не мы только тщетно проповедовали, но и вы тщетно уверовали».

Обретаемся же и лжесвидетеле Божии, яко послушествовахом на Бога, яко воскреси Христа, Егоже не воскреси, аще убо мертвии не востают

Но не тщета только нашей проповеди и вашей веры отсюда выходит, а еще и большее нечто, именно: мы лжесвидетели, вы во грехах еще, и мертвые о Христе погибоша. Обретаемся лжесвидетеле Божии, то есть о Боге; яко послушествовахом, потому что засвидетельствовали, удостоверяли; на Бога,– κατα του Θεου,– против Бога. Свидетельствовали будто в славу Божию, а вышло против Бога, в хулу на Него, будто воскресил, когда не воскрешал. Феодорит пишет: «Мы подлежим наказанию за клевету, осмелившись утверждать, что Бог воскресил Христа, Егоже не воскреси». Не воскреси, как это следует по вашей мысли, то есть, аще мертвии не востают. Ибо то уже непременно должно следовать, как я сказал: аще мертвии не востают, ни Христос воста. Апостол часто повторяет это умозаключение с намерением утвердить его в мысли, ибо оно очень впечатлительно и в таком, отчасти ужасающем, а более нелепом виде представляет мысль о невоскресении мертвых; потому что она ставится чрез то в противоречие с очевидностию воскресения Христова, столь неопровержимо доказанного, свидетель которого есть сам веру утверждавший в коринфянах и пишущий сии убеждения.

аще бо мертвии не востают, то ни Христос воста.

См. Толкование на (1 Кор 15:15)

Аще же Христос не воста, суетна вера ваша, еще есте во гресех ваших.

А вот и для вас что выходит из того, если Христос не воскрес: суетна вера ваша, еще есте во гресех ваших. Вы уверовали в надежде получить отпущение грехов и приять силы на противустояние греху и истребление его в себе новою жизнию. Эта надежда ваша суетна. Ибо на чем основывается надежда, что верующему отпущаются грехи? – На том, что Христос, умерши на кресте, принес за все их искупительную жертву: се Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин 1:29). А что сия жертва принята, это чем свидетельствуется? – Воскресением Умершего за грехи. Если Он не воскрес, жертва не принята. Смерть Его, как и смерть всех. С другой стороны, избавление от грехов имеет две стороны: первая есть отпущение грехов, а вторая – семя новой жизни во истребление греха. Первое подается приобщением смерти Христа, а вторая приобщением воскресения Его. То и другое приемлют верующие в купели крещения – омываются от грехов и возвращаются к новой жизни, чтоб по крещении ходить в новой жизни, светлой, как светло состояние Христа по воскресении. Если же не воста Христос, то и общения воскресению Его нет; а если этого нет, то нет и семени в нас новой жизни; если этого нет, то грех по-прежнему нами обладает, то мы во грехах еще. Грехи, кои на нас, смываются, когда грех в нас пресекается. Из этого выходит, что, хотя бы смерть Христова и цену имела, мы все бы оставались во грехах, ибо не могли бы получить новой жизни, на коей стоит и самое отпущение грехов. Итак, аще Христос не воста, еще есте во гресех ваших.

Убо и умершии о Христе погибоша.

Вот и еще страшное следствие вашей мысли, приводящей к тому, что Христос не воста. Если Христос не воста: убо умершии о Христе погибоша. Почему погибли? – Потому что умерли во грехах. Если вы, живые, еще есте во грехах, без воскресения Христова, то и они, когда живы были, оставались во грехах; если же живые были такими, то такими и отошли отселе; если такими, то есть сущими во грехах, отошли, то какая им отрада там? Погибли, пошли в пагубу, в ад, на вечные мучения. В вере же Христовой то и отрадно, что она избавляет от ада и делает наследниками царства небесного со Христом, по воскресении и вознесении седящим одесную Отца. Одна ваша пустая мысль о невоскресении мертвых расстраивает всю цепь утешительных христианских истин и надежд.

Умершими о Христе называет Апостол не верующих только, но и потерпевших за веру,– тех и других. Так святой Златоуст: «Выражение – умершии о Христе означает умерших или в вере, или за Него претерпевших многие опасности и великие страдания, шедших путем тесным». Феодорит всю мысль текста изображает так: «Напрасно, по-видимому, умерщвлены за исповедание Христово добродетельные мученики; и хотя с усердием подъяли подвиги, но венцов не прияли; потому что, если нет воскресения, то нет возглашения и о победе». Кто будет раздавать венцы, когда Сам Подвигоположник не увенчан? А Он не увенчан, если не воскрес.

И аще в животе сем точию уповающе есмы во Христа, окаяннейши всех человек есмы.

Тут две мысли возможны. Или такая: если все наши надежды, какие питаем мы, прилепляясь верою ко Христу, ограничим только сею жизнию, только в сей жизни будем чаять получить от Него что-либо, то, сами видите, мы несчастнее всех людей; и образоваться невозможно такой надежде, ибо нас всех теснят, гонят, лишают всего, и мы сами себя подвергаем всякого рода лишениям в видах нравственного преспеяния. Как кто может прийти к мысли чаять чего-либо от Христа в сей жизни? И если бы кто стал ее питать, неразумнее и жалче такого человека и вообразить нельзя.– Или такая: если, живя здесь, в сей жизни, всю надежду нашу мы имеем во Христе,– εν Χριστω,– в том, что после сей скорбной жизни от Него получим утешение в будущей, а между тем и мы, как умершие уже, умрем во грехах и погибнем, по сказанному пред сим,– то есть если Христос не воста,– то мы самые несчастные из людей. Здесь всего лишаемся, и там ничего не получим, и это тем горше, что чаем там получить то, чего и вообразить невозможно. Не так горько не получить нечаемого, сколько горько не получить, что чаешь несомненно получить. Блаженный Феодорит пишет: «Мы проходим жизнь среди опасностей всякого рода: томимые голодом, терпя непрестанно обиды, переходя из темницы в темницу по вселенной, не имея приюта, скитаясь, борясь с непрестанными треволнениями. Нас поддерживает добрая надежда (на упокоение в будущем), и в воскресении Спасителя нашего имеем мы залог нашего воскресения (и будущего прославления)». А если Христос не воскрес,– дополним сию речь,– то и прославления в будущем не будет. И останемся мы ни при чем.– Что может быть горше такой участи?!

Ныне же Христос воста от мертвых, начаток умершим бысть.

Ныне же. То выводил я следствия из того, если Христос не воста; теперь беру истину, что Христос воста, и покажу вам, что отсюда выходит.– Или ныне же, на деле же, в настоящей действительности вот что есть. Из вашей мысли мрачная картина выходит; а в действительности не то есть, не то выходит по истинному исповеданию веры нашей.– И живописует α) картину воскресения всех (стихи 20–23) и β) преславное изменение всего по возустроении всяческих (стихи 24–28).

Понеже бо человеком смерть бысть, и человеком воскресение мертвых:

Объясняет, почему воскресший Христос есть такой начаток умерших, в Котором положено основание воскресению всех. Для сего выставляет двух родоначальников: праотца Адама, в котором все умерли, и Христа Господа, в Котором все оживут. Умирают все, кои от Адама, по той причине, что умерли уже в нем; и оживут все о Христе, по той причине, что оживлены уже в Нем все. Умирание всех есть явление в действительности того, что в Адаме совершилось в возможности; и оживление всех будет исполнением в действительности того, что во Христе воскресшем положено в возможности. Феодорит пишет: «Обратите внимание на основание рода, и увидите, что за прародителем последовали и потомки, и все стали смертными, потому что он приял смертность. Так все естество человеческое последует за Владыкою Христом и приобщится воскресения, потому что и Он перворожден из мертвых (Кол 1:18), как Адам есть первородный. Не без причины же Христа наименовал здесь Апостол человеком, зная, что Он Бог; но чтобы, показав соестественность, подтвердить учение о воскресении».

Эти последние слова блаженного Феодорита относятся к первому положению: человеком смерть и человеком Воскресение, в сопоставлении его с последним: во Адаме все умирают, во Христе все оживут. Тамошнему: человеком воскресение, соответствует здесь: во Христе оживут. Выходит: во Христе человеке получат воскресение, или оживут. Лежащая в основании мысль та, что надлежало обоженному человеческому естеству пройти весь путь восстановления, чтоб проложить дорогу восстановляемым. Для того Христос умирает, чтоб разрушить силу смерти, для того воскресает, чтобы для всех положить основание воскресения; для того входит в славу, чтоб и всем открыть дверь ко вступлению в сию славу. Древние святые не входили в рай, а сходили в особое место – шеол, и там ждали, пока придет Обетованный и проложит им туда путь. Пришел, прошел и ввел их в рай, только человеческою душою, потому что то есть еще предначинательный рай. Так всюду прошло обоженное человеческое естество, чтоб собою проложить путь восстановлению всех людей. Это и выражает Апостол, когда говорит: человеком смерть, человеком и воскресение.– Сим воскресением положено основание, проложен путь воскресению всех.

якоже бо о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут

См. Толкование на (1 Кор 15:21)

Кийждо же во своем чину: начаток Христос, потом же Христу веровавшии, в пришествии Его.

Слова: кийждо же во своем чину, двояко понимать можно. Если поставить их в связи с предыдущим, они будут значить, что во Христе все оживут; но участь получит по воскресении всякий по своему достоинству; все оживут о Христе, но не все вкусят блаженной жизни о Нем, оживут прежде для суда, а по суде – для приятия участи, какую кто заслужил. Святой Златоуст говорит: «Дабы ты не подумал, что и грешники спасутся, он присовокупляет: кийждо же в своем чину. Слыша о воскресении, не подумай, что все получат равное воздаяние, ибо если наказание не все понесут равное, но весьма различное, то тем более между грешниками и праведниками будет великое различие». И Феодорит пишет: «Поелику сказал: вси оживут, по воскресении же будет разделение живших целомудренно и предававшихся в жизни невоздержанию, страдавших неверием и просиявших верою и, одним словом, стремившихся к делам похвальным и к делам укоризненным, то по необходимости присовокупил: кийждо же в своем чину. Так и Господь в священном Евангелии учит, что агнцев поставит одесную, а козлов ошуюю ((Мф 25:33))». Так и все и другие наши толковники. Оправдывает такое толкование слово: ταγμα, которое означает воинский отряд, полк. Это подает вместе мысль, что самое воскресение уже укажет каждому свой отряд и полк, к которому он сам собою и понесется.

Другие поставляют сии слова в связи с последующим, как общее указание на порядок, в каком будет идти воскресение. Все оживут о Христе, но это оживление будет идти в своем порядке: сначала воскрес Христос, потом во второе Его пришествие воскреснут те, кои Христовы суть, затем кончина,– то есть, как думают иные, последует и окончательное всех воскресение,– воскресение и тех, кои после воскресения Христовых оставались еще невоскресшими. Что касается до значения слов: кийждо же в своем чину, то их можно поставлять в такой связи, только не в той мысли, как иным кажется, что тут означаются отряды воскресающих: то есть воскресает Христос, потом верующие, потом неверы и грешники, а в той, что всему свое время. Все оживут во Христе, но не вместе с воскресением Христовым, а в свое время,– когда придет череда, придет же она во второе пришествие Христово. Святой Златоуст говорит: «Теперь, по воскресении Христовом, дела человеческие остаются в обычном порядке, а тогда, во второе пришествие, и все воскреснут, и всему будет конец».

Христос воскресший есть начаток, в котором положено основание и указан путь всеобщего воскресения; а чрез это воскресение совершится окончательное восстановление падшего человечества, и явление его в предназначенной ему славе и в свойственном ему свете и совершенстве. Воскресение Христово потому есть ручательство за верность всех христианских надежд, почему и славится христианами паче всего. Воскресши и вознесшись на небеса, Господь повелел ждать второго Его пришествия. Мы и ждем,– каждый час и каждую минуту. Никто не знает, когда протрубит труба, возбуждающая мертвых. Но когда протрубит, все подымутся из гробов, или из того места, где чьи сложены кости. Тогда исполнится то, что говорит Апостол: потом же Христу веровавшии, οι του Χριστου,– Христовы, «то есть верующие и благочестивые» (святой Златоуст). «Не только уверовавшие во Христа после Его вочеловечения, но и просиявшие благочестием и добродетелию под законом и прежде закона» (Феодорит). Но это только одна часть человечества спасенного, где же другая часть – неверов и грешников погибающих? – Иные говорят: воскресение этой части разумеется в словах: таже кончина, которые означают: потом последует окончательное всех воскресение, и, таким образом, вводят два момента Воскресения, а иные – даже два периода, разделенные немалым пространством времени. Совершенно произвольно. О двух воскресениях и намека нет в Писании; а слова: таже кончина, означают, что за воскресением последует конец всему,– суд, распределение оправданных и осужденных по своим местам, прекращение теперешнего порядка бытия вещей и начало нового, когда откроются новое небо и новая земля. Другую какую мысль соединять с сими словами и в ум не должно бы приходить. Святой Златоуст говорит: «Тогда всему будет конец». Феодорит пишет: «Тогда все примет конец, и настоящий порядок вещей, и предречения пророков». Где же воскресение грешников и неверующих? – Его надо доразумевать при словах: потом же Христу веровавшии, доразумевать – то есть не без исключения и тех, кои не суть Христовы. Мысль всего будет такая: теперь Христос воскрес, а во второе Его пришествие воскреснут и Христовы, но не одни, конечно, а со всеми другими людьми. При этом останется только решить, чего же ради Апостол не помянул об них особо? – На это ответим: так ему было угодно; помянул он о Христовых, потому что говорил к тем, кои Христовы суть, и их надежды оживлял, а о нехристовых промолчал, чтоб не омрачать светлой картины воскресения, давая доразуметь о них читающим самим,– из того, что впереди сказал, что о Христе все оживут, без различия. Но из-за того, что он об них не помянул, разделять воскресение на два момента, прикрываясь кривотолкованием слова: таже кончина, совершенно несправедливо. Святой Златоуст и намека не делает на такие моменты; то же, кажется, и Феодорит. Экумений и Феофилакт, хотя полагают, что праведные не много упредят воскресением грешников и неверующих, для того, чтобы сретить Господа на воздухе; но как они тут же говорят, что грешники останутся внизу, то этим подают мысль, что время воскресения умерших и по их разумению будет одно: – в пришествие Господне,– только одни изыдут из гробов впереди, а другие позади, как выходящие из какого дома все находятся в состоянии и действии исхода, но выходят одни впереди, а другие позади. Новым толковникам, незнать почему, нравится навязывать святому Павлу мысль о двух моментах, или временах, воскресения мертвых.

Таже кончина, егда предаст царство Богу и Отцу, егда испразднит всяко началство и всяку власть и силу.

Таже кончина. То есть конец настоящему порядку вещей, конец и царству благодати! По воскресении – суд, по суде – приговор, одним – приидите, другим – отыдите. И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный. Этим кончится все.

Егда предаст царство Богу и Отцу. Когда это егда?

Когда все кончится, тогда предаст царство Богу и Отцу; и когда Он предаст его Ему, тогда все кончится. Это неотделимые современности, или события, одно другое вызывающие, взаимно себя предполагающие. Какое царство предаст? – То, которое принял яко основатель, устроитель и совершитель царства благодатного. По воскресении Он сказал: дадеся Ми всяка власть на небеси и на земли,– яко победителю ада и смерти. По вознесении и седении одесную Бога Отца, Он взял в руки бразды правления Своего царства, во исполнение всего предначертанного в предвечном совете об устроении спасения человечества. По сей власти устроена Церковь на земле, по ней обращаются народы, по ней совершаются все благодатные действия обычные (чрез таинства) и необычные– непосредственно и по молитве Церкви, по ней все человечество ведется к последнему концу, по ней разрушится окончательно власть сатаны истреблением антихриста, по ней и смерть упразднится воскресением, и последним судом завершится участь всего. Итак, когда все это предназначенное совершится в царстве благодати, тогда Господь Иисус Христос предаст царство Богу и Отцу, то есть тогда Он отдаст то, что получил по воскресении. Этим выражается, что царство благодати кончится, и начнется царство славы. Царство сие есть царство Пресвятой Троицы, в коем и Сыну такая же часть принадлежит, как и Отцу и Духу Святому. Но Апостол всего не говорит, а только то, что касается Христа Спасителя. Если разуметь под царством всех, вошедших в сие царство, в той мысли, что тогда изречет Господь: се аз и дети,– то от этого главная мысль нисколько не изменится. Ибо царство Христово конечно имеет подцарственные лица, а они и суть все верующие, из коих составится Его царство. К этому прибавить только можно: когда все предназначенные к сему царству войдут в него, тогда и конец царствованию Христову яко Искупителя и Спасителя. Искупительных и спасительных сил Его приложение прекратится: будет только непрерывное и нескончаемое действие их в спасенных уже и прославленных.

Сие предание царства Богу и Отцу будет последним действием Христа Господа, Царя благодатного царства. Ему предшествовать должно покорение и упразднение всех врагов сего царства: диавола, смерти, греха. Все продолжение царства Христова есть постоянное их побеждение. В своем лице Он победил их Своею смертию, воскресением и вознесением. Непрерывно же их побеждает и будет побеждать до скончания века в лице Своих верующих. В конце веков восстанет антихрист, совместить имеющий в себе всю сатанинскую и бесовскую силу. Его Господь убиет духом уст Своих, и тем во главу поразит сатану и все полчища его. Вслед за тем последует воскресение мертвых, которое есть упразднение смерти, или окончательная над нею победа. Остается еще грех. И он, в лице грешников, будет упразднен окончательным решением: отъидите от Мене проклятии в огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его. Царство Божие очистится от всего противного и богоборного, и свет славы Божией воссияет во всех областях бытия. После всего этого уже Господь предаст царство Богу и Отцу.

О таком упразднении Господом Спасителем врагов и говорит далее святой Павел. Егда испразднит всяко началство и всяку власть и силу. Этим указывается на окончательное уничтожение сатаны и клевретов его. Они будут заключены в ад еще прежде суда, ибо на суде об них и помина не будет, а только о месте, в котором они уже находятся. Святой Златоуст говорит: «Об упразднении какого начальства говорит здесь Апостол? Ангелов? – Нет! Верующих? – Нет! Какого же? – Начальства бесов, о котором он же говорит: несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем и к миродержителем тмы века сего (Еф 6:12). Теперь оно еще не совершенно упразднено, ибо они еще действуют часто; а тогда перестанут действовать».

Подобает бо Ему царствовати, дондеже положит вся враги под ногама Своима.

Так, говорит, положено в предвечном совете, чтобы Господу царствовать, пока положит всех врагов под ногами Своими; и, следовательно, прежде этого не следует и нельзя Ему предать царство Богу и Отцу. Надобно при сем иметь в мысли, что как предаст царство, так и подобает Ему царствовати, дондеже… должно разуметь, по домостроительству спасения. Ибо, как Сын Божий и Бог, Господь имеет над всем неизменное царство, как Бог Отец и Бог Дух Святой. Мы можем не ясно себе представлять, что есть приятие царства и предание его по домостроительству нашего спасения; но не можем не разуметь, что это не может касаться изменения беспредельной власти и силы вседержительной, принадлежащих Господу Иисусу Христу, яко Богу; не можем также не полагать, что многое о Христе Спасителе и говорится, и имеющим в Нем место представляется, чего не можем мы ни понять, ни пояснить, а должны принимать, как оно преподается нам в слове Божием. Так то, что Господь Иисус Христос приял царство яко Спаситель, и предаст его яко Совершитель спасения человечества, верою примем, не умея до ясности представить, в чем это и как. Одно будем содержать, что это точно так есть, и что это нисколько не нарушает Его Божеского над всем царствования. На этой мысли особенно останавливаются наши толковники. Святой Златоуст говорит при слове: предаст царство: «Если мы будем принимать это просто, а не богоприлично, то следует, что Христос после того уже не будет иметь царства, ибо кто отдаст что-либо другому, тот сам уже перестает владеть тем. И не одна только эта следует нелепость, но и та, что принявший также не имел того прежде, нежели получил; то есть, по их мнению, ни Отец не был прежде Царем и только еще ожидает царства над нами, ни Сын после того не останется Царем. Как же Он Сам сказал: Отец Мой доселе делает и Аз делаю (Ин 5:17)? – Также из слов: подобает Ему царствовати, дондеже положит, и проч.– выйдет иная нелепость, если мы будем принимать это не богоприлично. Ибо дондеже означает конец времени и предел, а этого нет в Боге. Дондеже – сказал он не в том смысле, чтобы означить конец царствования, но чтобы сделать сказанное несомненным и внушить надежду. Когда, говорит, ты слышишь, что Христос низложит всякое начальство, не опасайся, что у Него не достанет на то силы: Ему надлежит царствовать, доколе Он совершит это. Он владычествует, управляет, и царство Его не прекращается». Феодорит пишет: «Бог всяческих вечен, совечен Ему Единородный Сын Его. И царство имеет также вечное; и сему именно научил нас пророк Даниил, когда сказал: царство Его царство вечное (Дан. 7, 27), оно не разрушится в вечное время!»

Последний же враг испразднится смерть.

Смерть испразднится воскресением, после уже того как испразднятся начальство, власть и сила бесовская чрез поражение антихриста. Феодорит пишет: «Диавола и споспешников его послав во тьму кромешную, Христос положит конец смерти, воскресив всех усопших». Святой Златоуст говорит: «Как последний? – После всех, после диавола, после всего прочего, ибо и в начале смерть вошла после всего: прежде совет диавола, потом преслушание, а затем и смерть. Сила ее и теперь упразднена, но действие прекратится тогда». Смерть испразднится не в отношении только к людям, но и в отношении ко всем тварям, ибо нельзя телу нашему сделаться чуждым смерти и тления без того, чтобы тление и смерть совсем не были изгнаны из всех областей бытия. Настанет период бытия неба и земли и всего, что в них, нетленный.

Вся бо покори под нозе Его. Внегда же рещи, яко вся покорена суть Ему, яве, яко разве Покоршаго Ему вся.

Апостол приводит слова Писания в подтверждение, что Господу Спасителю все должно покориться. Место взято из Псалма 8-го, стих 7, где говорится, что все твари земные покорил Бог человеку. К Господу Спасителю применяет это место Апостол по той причине, что Он есть первообраз восстановленного человека и что в нем совершеннейшим образом осуществляется то, чем должен быть человек по первоначальному предназначению. Но как Он есть не человек только, но и Бог, то и человеческие принадлежности не могли оставаться в Нем в тех пределах, в каких прилично им быть в человеке, а принимают необычайные размеры. Посему и власть человека над тварями только земными в Христе Спасителе, яко Богочеловеке, стала властию над всем сотворенным. Эту мысль особенно и выясняет Апостол в последующих словах. Чтобы из приведенного места кто не подумал, что и Ему, как бы простому человеку, покорена только земная тварь, он говорит: внегда же рещи, яко вся покорена суть Ему, яве, яко разве Покоршаго Ему вся, то есть когда говорит Писание, что все покорено Ему, то под этим все надо разуметь все сотворенное, все, кроме Самого Творца, покорившего Ему все.

Выше сказал Апостол, что Господь Спаситель Сам покорит под ноги Свои всех врагов Своих, Сам испразднит всяко начальство, власть и силу, а здесь говорит, что Бог Отец покорил все под ноги Его. Но здесь нет разномыслия, а одно и то же утверждается в разных отношениях. Вся покори Бог,– предназначил покорить, или предназначил, чтобы все Ему было покорно. В сем предназначении участвовал и Сын столько же, сколько Отец по единодействию Пресвятой Троицы. В исполнение же это определение приводится Сыном Божиим Самим по воплощении, смерти, воскресении и седении одесную Отца. С сего момента воспринята Им власть над всем покорным и началось покорение непокорного, именно греха, диавола, смерти. Покорение сие в действие идет к концу, но еще не совершилось: не у видим Ему всяческая покорена (Евр 2:8), говорит сей же Апостол. Если мы будем смотреть только на видимость, то можем подумать: никакого покорения нет,– все враги Христа Господа и наши свирепствуют, и власть их с вражеством не только не умаляется, но возрастает. Но не на это надо смотреть, а на то, что совершает Господь в верующих; в них Он попирает грех, побеждает диавола и отъемлет силу у смерти. Число же истинно верующих когда умаляется, когда увеличивается, но всегда они есть, и покорение врагов сих и исторжение из рук их жертв их идет непрерывно. Трофеи победы над ними – сонмы святых, которые зреют в Церкви на земле, а просиявают победною славой на небе. Враги наши думать могут, что они берут силы, а Господь оставляет их еще действовать в видах приготовления чрез них победителей их. Когда же исполнится все по преднаписанному, тогда и все враги сии в собственном их лице будут положены Господом под ноги Свои. Пока покорит таким образом Господь всех врагов Своих и наших, до тех пор подобает Ему царствовати. А что говорится: покори,– это значит дал власть покорять, сделал властелином и Царем.

В предыдущем стихе говорится: последний враг испразднится смерть; в настоящем вся бо покори. Основание указывается верить, что смерть точно испразднится. Не смотри, что смерть еще царствует. В числе преданных во власть Господу и она состоит. Придет время, и ей конец будет. В послании к Филиппийцам Апостол прямее выражает ту же мысль. Ибо сказавши: иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его – это то же, что упразднит смерть и воцарит нетление,– присовокупил: по действу еже возмогати Ему и покорити Себе всяческая (3, 21),– это то же, что: ибо Ему в руки предана власть покорить всяческая. Этою властию и силою изгонит Он и смерть и украсит тленное нетлением (Феодорит).

Егда же покорит Ему всяческая, тогда и сам Сын покорится Покоршему Ему всяческая, да будет Бог всяческая во всех.

Все, говоренное Апостолом,– в стихах 25–27,– направлялось к тому, чтобы пояснить слова: егда предаст царство Богу и Отцу. Сущность дела в следующем: Ему предано все во власть, чтобы всех врагов Бога и человечества упразднил. Когда это исполнено будет, тогда и цель вручения означенной власти будет достигнута и самой той власти продолжаться нужды не будет, почему она и сложена должна быть. И сложится: Сын покорится Покоршему Ему всяческая,– или, что то же, предаст царство Богу и Отцу. В чем именно будет сие состоять, мы не можем ясно себе представить, но что так будет, не можем сомневаться; не можем сомневаться и в том, что хотя это будет по домостроительству спасения, однако покорится сам Сын,– так впрочем, что этим ни мало не будет явлено, и тем паче делом совершено какое-либо умаление славы, силы и державы Божества Единородного. Святой Златоуст говорит: «Покорится так, как прилично Сыну Богу, и не по-человечески, но свободно и с полною властию. Иначе как Он седит на престоле вместе с Отцем? Как Он живит, ихже хощет, якоже и Отец (Ин 5:21)? Как все принадлежащее Отцу принадлежит и Ему, и принадлежащее Ему принадлежит и Отцу ((Ин 17:10))? – Это показывает нам совершенную власть Его наравне с Отцем».

То, что здесь говорится: егда покорит, то есть Отец, а прежде сказано: дондеже покорит Сам Сын,– «выражает как совершенное согласие Сына со Отцем, так и то, что Родивший столь могущественного и совершающего такие дела Сына есть начало и первая причина всех благ» (святой Златоуст).

И будет Бог всяческая во всех. И теперь Он во всех: о Нем бо живем, движемся и есмы. Но тогда это совершится и проявлено будет особым некиим образом, столько совершеннейшим, что настоящее исполнение всяческих Богом сравнительно с тем есть будто неисполнение. И это непонятно, но так должно быть и будет. Ибо такие всемирные изменения, как упразднение всех врагов добра, истребление всех следов зла из всех областей бытия, с заключением производителей его в одно неисходное место где-то, как говорит святой Златоуст, на последних границах сущего, а в заключение всего покорение Сына Отцу и предание Ему Царства (хотя это действие мы не можем хорошо представить),– такие изменения не могут не сопровождаться приискреннейшим Бога приобщением ко всем могущим вмещать Его общение.– Бог всегда есть сокровеннейший; и тогда Он пребудет таковым. Но есть степени Его откровения. Иначе Он в нас, иначе в Ангелах, и из Ангелов иначе в Херувимах, Серафимах и Престолах. Если мы тогда подвигнемся несколько повыше по лестнице совершенства, то что дивного, если Он в нас откроется тогда столь полно, что настоящее будет сравнительно с тем незначительно.

Мы отпали от Бога; для воссоединения беспредельная благость Божия ввела Богочеловечество Сына Божия. В настоящий период времени сим неизреченным посредством совершается воссоединение, состоит в действии, в ходу есть. В лице Его человечество воссоединено с Божеством ипостасно, как невозможно ему быть соединену ни в ком другом. Все, однако же, воссоединяются по образу Его, и этим показывается, как сему воссоединению предназначено быть приискренним. На земле оно совершается таинственно, посредством таинств, благодатию Святого Духа. На небе, в прославленных, оно существеннее является,– но должно быть не во всей полноте, ибо они находятся еще не в целостном естестве своем. Когда облекутся все в нетленные тела, тогда и с человечеством Спасителя сочетаются полнее, а чрез Него и с Божеством приискреннее. Господь Спаситель, как глава, все тело спасаемых проникнет и с Собою сочетает, а оно все чрез сочетание с Его человечеством к Божеству ближе, живее и существеннее прикоснется.– Вот это и есть: будет Бог всяческая во всех. Все подобные соображения суть детские лепетания. Но что будет нечто изумительно великое и преславное в самых отношениях Божества к нам и нас к Нему, это есть несомненный предмет надежд, сколько дивный, столько же и верный.

Блаженный Феодорит пишет на эти слова: «Теперь по сущности Бог повсюду есть, потому что естество Его неописанно, и о Нем, по Апостольскому слову, живем и движемся и есмы (Деян 17:28); но не во всех по благоволению, потому что благоволит в боящихся Его, и во уповающих на милость Его (Пс 146:11). Но и в них Он – не всяческая, потому что никтоже чист от скверны (Иов 14:4); и не оправдится пред Тобою всяк живый (Пс 142:2) и аще грехи назриши Господи, Господи, кто постоит (Пс 129:3)? – Посему, хотя благоволит за то, в чем преуспевают, но не благоволит за то, в чем прегрешают. В жизни же будущей, когда прекратится тление и преподастся бессмертие, не будет места страстям, а по конечном изгнании страстей не воздействует уже ни один вид греха. Так наконец будет Бог всяческая во всех, когда все избавлены будут от грехопадений, и к Нему обратятся, и не будут уже принимать в себя наклонности к худшему. Но что божественный Апостол сказал здесь о Боге, то в другом месте изрек о Христе, говоря: идеже несть Еллин, ни Иудей, обрезание и необрезание, Варвар и Скиф, раб и свобод, но всяческая и во всех Христос (Кол 3:11). Принадлежащего Отцу не приписал бы он Сыну, если бы благодатию Божиею не научен был Его равночестию.»

Понеже что сотворят крестящиися мертвых ради? Аще отнюд мертвии не востают, что и крещаются мертвых ради?

Это место темновато. Видно, что святой Павел выводит необходимость веры в воскресение из таинства крещения; а в какой силе, не видно.– Не так ли? – Крещаемся в смерть Господа с приобщением и силы воскресения Его, ибо выходящий из купели новою уже живет жизнию. Это обновление жизни есть залог воскресения, как воскресение Христово основание воскресения мертвых. Апостол говорит им: вы крещаете себя мертвых, но имеющих ожить, здесь духовно, а потом и телесно. Положите теперь, что кто-нибудь крещается без сей надежды воскресения и, следовательно, без приобщения силы воскресения Христова, что он делает? – Мертвый входит в купель, мертвый и выходит. Таковые крестятся мертвых ради, себя то есть, и больше ничего. Что же и креститься? Так объясняет блаженный Фотий у Экумения. «Что, говорит, творят крещаемые, чтоб не быть навсегда мертвыми и навсегда содержимыми во аде? То есть если нет воскресения, то крещаемые в таких надеждах что делают? Если мертвые не восстают,– что и крестятся, чтобы восстать? Но он выражается разительнее, говоря: что и крестятся мертвых ради, говоря как бы,– тех ради, которых вы, по своему неверию в воскресение, отчисляете к имеющим вечно быть мертвыми. Отчисляя же к мертвым и других, и себя самих, и к мертвым вечно, что делаете вы, крестясь за себя самих, никогда не имеющих воскреснуть, а навсегда осужденных пребыть мертвыми? – Не к ним же прямо говорит, а будто о сторонних (то есть не во втором, а в третьем лице), чтоб не слишком поразить их».

Почти в этом же смысле берет сие и святой Златоуст. Вот его пространная об этом речь: – «Апостол приступает теперь к другому доказательству дела, самих противников приводя во свидетельство истины. Что же говорит он? Но я наперед скажу вам, как искажают эти слова зараженные ересию Маркиона. Когда у них умирает кто-нибудь из оглашенных, то они, спрятав живого под одром умершего, приступают к мертвому и спрашивают его, желает ли он принять крещение? Спрятанный под одром вместо его отвечает за него, что он желает принять крещение; тогда этого живого крестят вместо умершего, разыгрывая как бы представление на зрелище. Потом когда их осуждают за это, они указывают на слова Апостола и говорят: Апостол сказал: крестящиися мертвых ради. Видишь ли, как это смешно. И стоит ли опровергать их? – Не думаю. Что же говорит святой Павел? Но припомните прежде, что делаем мы, приступая к святому крещению. Мы исповедуем пред тем принесенные с неба догматы, в числе коих произносим и следующее: верую в воскресение мертвых. В такой вере мы и крещаемся, ибо после сего исповедания мы сходим в источник тех священных вод. Это самое припоминая, Апостол говорит: если нет воскресения, то для чего и крестишься ты мертвых ради, то есть тел? Ибо при крещении ты веруешь воскресению мертвого тела,– тому, что оно уже не останется мертвым. Ты словами исповедуешь воскресение мертвых, а священник, как бы в образе, показывает тебе самим делом то, чему ты веровал и что исповедал словами; ты веруешь без знака, а он тогда же представляет тебе знак; ты делаешь зависящее от тебя, и Бог тогда же удостоверяет тебя. Как и каким образом? – Водою. Ибо нисхождение и погружение в воду, а потом восхождение от воды есть знак нисхождения во ад и восхождения оттуда. Посему Павел и называет крещение гробом, когда говорит: спогребохомся Ему крещением в смерть (Рим 6:4). Этим он удостоверяет и в несомненности будущего, то есть воскресения тела. Ибо изгладить грехи гораздо труднее, нежели воскресить тело. В бане же пакибытия благодать касается самой души и с корнем исторгает из нее грех. Душа крещеного чище самых солнечных лучей, бывает такою, какою была в начале, или даже гораздо лучше, ибо она получает Духа, который совершенно воспламеняет ее и делает святою. Как ты, переплавляя железо или золото, делаешь чистым и новым, так точно и Дух Святой, переплавляя душу в крещении, как бы в горниле, и истребляя грехи, делает ее чистейшею и блистательнейшею всякого чистого золота. Отсюда теперь ты можешь убедиться и в истине воскресения тел. Так как грех ввел смерть, то по истреблении корня, без всякого сомнения, истребится и плод его. Посему ты и говоришь наперед об оставлении грехов (исповедую едино крещение во оставление грехов), а потом исповедуешь и воскресение мертвых (чаю воскресения мертвых), переходя от первого к последнему далее, так как слово: Воскресение, еще не показывает всего,– то тебе повелевается говорить и в жизнь вечную (и жизни будущего века), дабы никто не думал, что смерть будет и после того воскресения. Таким образом, припоминая эти слова, Павел говорит: что сотворят крестящиися мертвых ради? Если нет, говорит, воскресения, то эти слова – шутка; если нет воскресения, то как мы убеждаем других верить тому, чего не даем? Заставляем подтверждать согласием истину Воскресения, которого они не получат? Какая нужда в самом исповедании, если бы за ним не следовало дело?»

Блаженный Феодорит своим образом выражает мысль Апостола, держась все той же исходной мысли – силы крещения. По нему Апостол говорит: «Крещающийся спогребается со Владыкою, чтобы, приобщившись смерти, соделаться общником и воскресения. Если же тело мертво и не воскреснет, то для чего и креститься?»

Итак, в пояснение сего места или надобно принимать какое-либо мнение из наших толковников, или оставлять его в числе непонятных. Новейшие толковники очень дурно делают, полагая, будто Апостол говорит здесь о крещении за мертвых, то есть о том, что так осмеивает святой Златоуст. Можно ли допустить, чтобы апостол Павел оставил без обличения такое нелепое нововведение, если бы оно было в Коринфе? И сообразно ли с его характером пользоваться заблуждением для подтверждения истины, очень твердо доказанной им уже из других источников?»

Почто же и мы беды приемлем на всяк час?

Второе убеждение берет святой Павел из самоотверженных трудов апостольских в проповеди Евангелия, к предметам которой принадлежит и догмат о воскресении мертвых. Он говорит как бы: как бы мы решились переносить беды, лишения, смерти, если б не было осязательно достоверно Евангелие, и в нем истина воскресения, после коего трудящихся в Евангелии ожидает светлое воздаяние?! – Это немыслимо. «Смотри, чем еще старается он подтвердить догмат,– собственным решением (то есть решимостию на все беды и смерти), или, лучше, не своим только, но и прочих Апостолов. И это немаловажное доказательство – указывать на учителей, вполне уверенных в истине и подтверждающих ее не только словами, но и делами. Посему он не просто говорит: и мы убеждены в этом,– одного этого недостаточно было для убеждения,– но представляет доказательство от дел и как бы так говорит: исповедовать это словами, может быть, кажется вам нисколько нудивительным; но если мы представим вам доказательство от дел, то что вы скажете против этого? Послушайте же, как мы проповедуем это каждый день своими страданиями. Не сказал: аз, но мы, имея в виду всех Апостолов вместе, и, таким образом, с одной стороны показывая свое смирение, а с другой – делая достоверными слова свои. Что вы можете сказать? Не обманываем ли мы вас, проповедуя это, и не из тщеславия ли учим так? Но допустить такое мнение не позволяют наши страдания, ибо кто стал бы непрестанно подвергаться страданиям тщетно и напрасно? Посему и говорит: почто же и мы беды приемлем на всяк час? Из тщеславия, может быть, кто-нибудь решился бы на это один или два раза, но не на всю жизнь, подобно нам, а мы посвятили на это всю жизнь свою» (святой Златоуст).

По вся дни умираю, тако ми ваша похвала, братие, юже имам о Христе Иисусе, Господе нашем.

После указания на всех Апостолов, на себя одного упирает взор, своим примером подтверждая и страдания прочих Апостолов. Вот я, говорит, умираю всякий день,– из-за чего, если нет воскресения? Умираю по вся дни – значит: по вся дни нахожусь в таких обстоятельствах, что мне угрожает смерть; но я не отступаю, а предаю себя в решение воли моей на сию смерть и так себя держу, как имеющий тотчас умереть. Таким образом, хотя смерти и не бывает, но я все испытываю чувства умирающего, как будто прохожу сень смертную. Святой Златоуст говорит: «Как же он умирает по вся дни? – Ревностию и готовностию к тому. А для чего он это говорит? Опять для того, чтобы и таким образом подтвердить истину воскресения. Кто решился бы, говорит, подвергаться столь многим родам смерти, если нет воскресения и будущей жизни? Если и для верующих воскресению нужно великое мужество, чтобы за него подвергаться опасностям, то тем более неверующий не решился бы подвергнуться столь многим и столь тяжким родам смерти».

Тако ми похвала ваша – удостоверительный оборот речи. Значит или: вы сами мне отдадите сию похвалу, потому что и у вас я был всегда в таком же положении. Или: клянусь вашею похвалою (Фотий), будто прозакладую похвалу, какую имею о Христе Иисусе в вас, ради вашего обращения и спасения,– если говорю неправду. Первая мысль самая удобная, ибо таковое усиленное доказывание сего, всем известного обстоятельства, какое предполагает вторая мысль, совершенно излишне. Достаточно указать на него.

Аще бо по человеку со зверем боряхся в Ефесе, кая ми польза, аще мертвии не востают? Да ямы и пием, утре бо умрем.

По течению речи ожидается, что здесь Апостол поминает о чем-либо большем, нежели о чем давал знать прежде словами: беды приемлем на всяк час, и умираю по вся дни. Потому слова со зверем боряхся в Ефесе надо понимать в прямом, а не в переносном смысле. Святой Златоуст говорит: «Показывает Апостол, какими родами смерти он умирал: я боролся, говорит, со зверями. Бог избавил меня от опасностей; но что из того?» То же и блаженный Феодорит: «Я делался пищею зверей, но чудесно спасен. Какой же для меня плод от сей опасности, если нет воскресения мертвых?». То, что в Деяниях об этом не поминается, и что сам святой Павел не поминает о том во втором послании к Коринфянам, в 11 главе, это не мешает так понимать сие место, потому что ни Деяния не говорят всего об Апостоле, ни сам он. Как это могло случиться? – По человеку, κατα ανθρωπον,– по человеческому навету. Раздражились недоброжелатели и решили предать его зверям. Бог избавил, заградив уста зверей. Иным думается, что Бог расстроил самое злоумышление, и Апостол хотя не боролся действительно, тем не менее, однако ж, в решимости имел себя преданным зверям. Но боряхся дает мысль о действительности события.

Слово: по человеку, трудно здесь улаживается. Святой Златоуст говорит: «Сколько возможно человеку». Феодорит: «По человеческому рассуждению». Фотий у Экумения, как святой Златоуст, и еще: «Если не для будущей надежды и воздаяния боролся я со зверем, а для человеческой славы, какая мне польза?»

Кая ми польза? «Если не придет время воздаяния и все наши дела ограничиваются настоящим, то мы терпим больший вред; вы уверовали без опасностей, а мы закалаемся каждый день. Впрочем все это он говорит не потому, чтобы подвизался для награды, но по немощи многих, дабы их утвердить в истине воскресения. Для него достаточным было воздаянием делать угодное Богу. И подлинно (для верующего), великая награда уже в том, чтобы во всем угождать Христу, и без награды для него великое уже воздаяние в том, чтобы за Него подвергаться опасностям» (святой Златоуст).

Да ямы и пием, утре бо умрем. Если нет воскресения, нет другой жизни и воздаяния, которое может быть полно только при целости естества в человеке, то есть чтоб он был не дух только и душа, но и тело, то из-за чего лишать себя каких-либо удовольствий? Ешь и пей, умрешь – и всему конец. «Этими словами теперь Апостол пристыжает их и говорит не от себя, но приводит слова великого пророка Исаии против беспечных ((Ис 26:13))» (святой Златоуст). «И Апостол привел сии слова кстати, как бы так говоря: излишен пост, излишне воздержание, насладимся удовольствиями настоящей жизни, если любителям добродетели не уготовано никакого воздаяния» (Феодорит). Это следствие прямо выходило из неверия в воскресение. Ибо хотя и при этом возможно еще верить в бессмертие души, но этого недостаточно. Одна душа – не человек, и жизнь душою – неполная человеческая жизнь. Все святые в настоящее время живут душою и духом и, Божиим укрепляемые могуществом, помогают призывающим их, но и действование сие, и вкушение благ, до воскресения не совершенно, есть только начаток и залог того, что будет по воскресении. Оно и есть потому, что есть воскресение. Не будь сего, и того не было бы. Святой Павел не различает бессмертия души от воскресения, но полагает, что коль скоро сего нет, нет и того; следовательно, смертию все кончается, а отсюда прямо выходит: да ямы и пием, утре бо умрем.

Не лститеся; тлят обычаи благи беседы злы.

Не лститеся μη πλανασθε, не обманывайтесь, не впадайте в заблуждение, не поддавайтесь обману. Беседы злыя – собеседование с людьми злыми, у которых ум развращен, потому обладает бесовскою хитростию вкрадываться в умы других и развращать их понятия, а за понятиями и жизнь. Или беседы означают вообще сообращение, интимные сношения с людьми, превратно о всем рассуждающими. Впереди привел Апостол слова людей предавшихся отчаянию. Теперь говорит как бы: таких людей всегда много можно встречать; смотрите, берегитесь. Речь идет у Апостола о здравых и нездравых понятиях, и беседы злые понятия развращают, потому ожидалось бы, что он скажет: злые беседы растлевают умы, изгоняя из них истину и посевая ложь; а он говорит: растлевают обычаи добрые, то есть добрые навыки, нравы, доброе поведение, добрую жизнь. Нрав утвердившийся нельзя расстроить не расстроив понятий. Злые беседы точно прямо умы развращают, но когда ум развратится, чем поддержишь нрав? Он тотчас и начнет портиться. Апостол, минуя это посредствующее звено развращения ума, прямо указывает на большую опасность развращения нрава. Благий нрав и очевиднее, и дороже. Если б Апостол сказал: беседы злые попортят ваши понятия, иной мог бы сказать или подумать: как попортят? В одно ухо вошли, в другое вышли; хоть так никогда не бывает. Но когда сказал, что они портят нравы, то всякого заставил призадуматься и с одного уже этого слова заготовляться опасением от злых бесед и людей. Или под благими нравами он разумеет и души легкомысленные, удобопреклонные ко всякому ветру учения (святой Златоуст, Феодорит и другие). «Этими словами, с одной стороны, он укоряет коринфян, как неразумных (легко увлекающихся), а с другой – сколько можно извиняет их в прежних заблуждениях, снимая с них большую часть вины и возлагая на других, дабы и таким образом обратить их к покаянию (к оставлению заблуждения)» (святой Златоуст).

Истрезвитеся праведно, и не согрешайте; неведение бо Божие нецыи имут, к сраму вам глаголю.

Истрезвитеся: прогоните ложные мысли, восстановите здравые о всем понятия, как научены мною, рассуждайте о всем трезвенно, верно, твердо, не колеблясь, не так, как пьяные, которым незнать что мерещится. Праведно значит: как должно, как правда Божия требует, как Бог повелел в откровении. И не согрешайте, не погрешайте в образе мыслей ваших. «Как заблудившимся и упоенным неверием, сказал: истрезвитеся» (Феодорит). «Говорит, как опьяневшим и неистовствующим. Ибо опьяневшим и неистовствующим свойственно не видеть того, что прежде видели и не верить тому, что прежде исповедали» (святой Златоуст).

Не согрешайте можно поставлять в отношении к истрезвитеся, как средство к цели. Не грешите, чтобы и возыметь, и всегда хранить здравый образ мыслей о всем, и о самом воскресении мертвых, и будущем воздаянии. Святой Златоуст говорит: «Справедливо прибавил он: не согрешайте, показывая, что отсюда происходили у них семена неверия. Он во многих местах выражает, что развратная жизнь порождает худые мысли, например говорит: корень всем злым сребролюбие есть, егоже нецыи желающе, заблудиша от веры (1 Тим 6:10). (Так и здесь.) Многие, сознавая свои пороки и не желая понести наказание, от страха перестают верить и воскресению; напротив, делающие много доброго желают увидеть его каждый день».

С другой стороны, и трезвение можно поставлять в отношении к несогрешению, как средство к цели.– Так оно стоит у всех святых. Хотя у них трезвением означается неблуждание мыслями туда и сюда, стояние умом и вниманием на едином, но такого рода состояние не иначе возможно, как по утверждении ума во всех истинах. Тогда прекращается блуждание мысли, или пустомыслие и суетномыслие. Но переход вниманием ума от одной святой истины к другой не считается нарушением трезвения; он, напротив, способствует к возгреянию его. Влияние же трезвения на несогрешение зависит от того, что трезвенный ум не допускает не только страстных, но и пустых мыслей; когда же нет помыслов, страсти молчат; а когда страсти покойны, откуда быть греху? Ибо всякий грех есть осуществление страсти.

Неведение бо Божие нецыи имут.– Неведение Божие есть неведение о Боге, о свойствах Божиих и делах. Если б они знали это как следует, то никак не впали бы в неверие о воскресении тел. Ибо если Бог открыл о сем, а Он есть истина, то как не верить сему? Кто, понимающий как следует, что есть Бог, посмеет поперечить умом своим уму Божию? Когда Бог говорит, тварь должна принимать слово Его беспрекословно, с теплою покорностию. С другой стороны, кто знает Бога, тот не может допустить ни малого сомнения о возможности воскресения, ясно понимая, что Создавшему из ничего ничего не стоит воссоздать из готового уже, хотя распавшегося вещества. «Не верить воскресению свойственно тому, кто не имеет совершенного понятия о непобедимой и вполне достаточной на все силе Божией. Ибо если Он сотворил сущее из несущего, то тем более может воскресить разрушившееся» (святой Златоуст). Феодорит то же заключение выводит с другой стороны. «Весьма премудро неверование воскресению назвал Апостол неведением Бога. Кто исповедует Бога ведети (Тит 1:16), тот верует, что Он праведен. Праведному прилично воздаяние (праведное). Но праведного воздаяния в настоящей жизни не видим. Посему исповедающему, что верует в Бога, должно ожидать воскресения».

Такое неведение, говорит, нецыи имут, и тем смягчает укор, но потом прибавляет: к сраму вам глаголю, внушая, что хотя виновны в этом нецыи, но вина эта такого рода, что срамит всех вас. Как допускаете вы, чтобы был кто-нибудь среди вас такой? – Если они не по упорству таковы, то как доселе не исправлены вами; а если по упорству, то как доселе терпимы среди вас? Надобно или исправить их, или очистить общество от них. Святой Златоуст находит, что слова сии прибавлены для смягчения обличения. «К сраму глаголю, то есть чтобы исправить, чтобы вразумить, чтобы вы, устыдившись, сделались лучшими. Ибо он опасался, чтобы, поразив более надлежащего, не отвратить их от себя».

Но речет некто: како востанут мертвии? коим же телом приидут?

Это обычные вопросы относительно воскресения тел, верующий ли ищет научения, или неверующий думает озадачить верующего, полагая, что нечего ответить на такие вопросы. Апостол предполагает вопрос со стороны последних. «Здесь он опровергает возражения, представляемые язычниками (принятые и поколебавшимися в вере в воскресение тел уверовавшими коринфянами). Не сказал: но может быть вы скажете (хотя их прямо имел в виду), а неопределенно указывает на какого-то возражателя, дабы прямым резким указанием не слишком поразить виновных. Он приводит два недоумения: касательно образа воскресения и касательно качества тел, ибо возражавшие сомневались в том и другом и говорили: как воскреснет разрушившееся и в каком явится виде? Что значит: коим телом? То есть в этом ли истлевшем, разрушившемся, или в каком-либо другом?» (святой Златоуст).

Безумне, ты еже сееши, не оживет, аще не умрет.

«С такими строгими словами обращается он к ним потому, что они спрашивают не о чем-либо сомнительном, но о том, что достоверно известно. Так обыкновенно поступаем и мы с теми, которые противоречат чему-нибудь достоверно известному. А почему он не тотчас указывает на силу Божию? – Потому, что рассуждает с неверующими. Когда он говорит с верующими, то не прибегает к умозаключениям. Так в другом месте, сказав: преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну Телу славы Его, и открыв здесь нечто более воскресения, он не привел сравнений, а вместо всякого доказательства указал прямо на силу Божию, прибавив следующее: по действу, еже возмогати Ему и покорити Себе всяческая (Флп 3:21). Здесь же он употребляет и умозаключения. Доказав истину словами Писаний, он теперь с силою направляет речь против неверующих Писаниям и говорит: безумне, ты еже сееши; то есть ты сам у себя имеешь доказательство воскресения в том, что делаешь ежедневно, и еще ли сомневаешься? Безумным я называю тебя за то, что не знаешь совершаемого ежедневно самим тобою и, тогда как сам ты бываешь виновником воскресения семян, сомневаешься в том по отношению к Богу. Весьма выразительно говорит: ты еже сееши, то есть, ты смертный и разрушающийся. И смотри, как сами выражения его соответствуют настоящему предмету: не оживет, говорит, аще не умрет. Не употребляя выражений, относящихся к семенам, как то: прозябает, произрастает, согнивает, истлевает, он приводит соответствующие плоти нашей: не оживет, аще не умрет, что свойственно не семенам, а телам. И не сказал: оживет после того, как умрет; но, что выражает более, потому оживет, что умрет. Видишь ли, как он выводит противное? Из чего другие выводили заключение против воскресения, то самое он обращает в доказательство воскресения. Они говорили, что тело не воскреснет, потому что умерло. Что же он говорит вопреки этому? – Если бы оно не умерло, то и не воскресло бы, и потому воскреснет, что умрет. Подобным образом и Христос ясно показывает то же самое, когда говорит: аще зерно пшенично пад на земли не умрет, то едино пребывает, аще же умрет, мног плод сотворит (Ин 12:24). Отсюда же и Павел заимствуя сравнение, не сказал: не будет жить, но не оживет (ου ζωοποιειται, не оживотворится); указывает опять на силу Божию и внушает, что не земная природа, но сам Бог совершает все» (святой Златоуст).

И еже сееши, не тело будущее сееши, но голо зерно, аще случится, пшеницы, или иного от прочих

На вопрос, как воскреснут умершие, Апостол в предыдущем стихе ответил: так же, как из брошенного в землю семени и умершего там возрождается и вырастает живое тело какое-либо. Как из умершего семени, и под условием умертвия сего, возрождается новое тело, так и из умершего тела человеческого в свое время возродится новое живое тело. Но таким сравнением выясняется только ход дела, а как и какою силою это совершается,– не видно. Это теперь и указывает святой Павел, говоря: ты сеешь голое зерно пшеничное или другое какое, а когда оно умрет в земле, Бог потом в свое время дает ему тело, каждому семени свое, так совершится и воскресение мертвых: из каждого умершего тела силою Божиею восстанет новое тело. Этим вопрос о как совершенно решается. Может родиться недоумение: но в возрождении растений из семени действует природа; как в возрождении тела будет она действовать, когда до сих пор она не явила никакого следа такого действования? На это надо сказать, что слово: природа – пустое слово. Воля Божия положила законы, воля Божия хочет, чтобы они действовали; они и действуют, и производят то, что угодно Богу, чтоб они производили. Приписываемое обычно природе принадлежит Богу. Если же теперь Бог действует в возрождении растений, на каком основании сомневаться, что Он не может действовать таким образом и в возрождении умерших тел человеческих? Чтобы доселе Он не являл опытов сего, никто не может говорить; а что не являет над всеми, то это потому, что еще не все тела посеяны и еще не пришла весна, в которую подобает им возродиться и восстать к новой жизни. Святой Златоуст говорит на это возражение, что в растениях действует природа, следующее: «Какая, скажи мне, природа? И здесь все совершает Бог, а не природа, не земля, не дождь. Посему-то Апостол, не упоминая ни о земле, ни о дожде, ни о воздухе, ни о солнце, ни о руках земледельца, говорит: Бог дает ему тело. Не исследывай же и не допытывайся, как и каким образом, когда слышишь, что это – дело силы и воли Божией».

Святой Златоуст замечает еще при сем, что некоторые еретики, не понимая хорошо значение слов Апостола: не тело будущее сееши, пришли к такому заключению, будто иное тело умирает, а иное тело воскреснет, и учить так стали. На это он говорит им: какое же это будет воскресение? Это новое творение, а не воскресение, тогда как тела воскреснут. Вот его слова: «Но что это за воскресение? Воскресение относится к тому, что умерло. И где та чудная и славная победа над смертию, если одно умрет, а другое воскреснет? Тогда уже не видно будет, что она возвратит то, что держала в своем плену. Нет; не иное существо сеется, а иное возрастает, но возрастает то же самое в лучшем виде. Иначе и Христос, быв начатком воскресающих, воскрес не в том же самом теле, но, по вашему, одно тело Он оставил (во гробе), хотя оно было без всякого греха, а другое принял (воскресши). Откуда же Он взял другое? То – от Девы, а это откуда? Видишь ли, до каких нелепостей доводит такое мнение? Также для чего показал Он язвы гвоздиные? Не для того ли, чтобы доказать, что это самое тело было пригвождено ко кресту и оно самое воскресло? И что значит прообраз Ионы? Без сомнения, не иной Иона был поглощен, а иной извергнут на землю. И еще, почему Христос говорит: разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Ин 2:19)? Он, конечно, воздвиг тот самый храм, который разрушен, потому Евангелист и присовокупил: Он же глаголаше о церкви Тела Своего (стих 21). Итак, что же означают слова: не тело будущее сееши? Не колос целый и не пшеницу новую. Сеешь голое зерно; из него уже после возрождается новый колос с новою пшеницею. Спрашивается, как сей колос относится к зерну посеянному? Он тот же с ним и не тот же: тот же потому, что одного существа с зерном; не тот же потому, что он лучше: существо осталось то же, но явилось большее благолепие, и он восстал в новом виде. Так и будущее тело будет то же, но явится в совершеннейшем виде. То же видно и из того, что Бог каждому семени дает свое тело. Где же чужое (иное) тело? Дает свое. Посему – когда Апостол говорит: не будущее тело сееши, утверждает не то, будто вместо одного воскреснет другое существо; воскреснет то же, но в лучшем, славнейшем виде». Ту же мысль проводит здесь и Феодорит: «Как от пшеницы родится пшеница, от чечевицы – чечевица, и от каждого вида тот же вид, так и наши тела воскреснут те же самые, но с большею силою, нетлением и бессмертием».

Бог же дает ему тело, якоже восхощет, и коемуждо семени свое тело.

См. Толкование на (1 Кор 15:37)

Не всяка плоть, таже плоть; но ина убо плоть человеком, ина же плоть скотом, ина же рыбам, ина же птицам.

Перечисляет все почти классы земных организмов, или тел, чтоб нагляднее представить, что хотя они разнятся по степени совершенства, но все одного чина, грубы, плотяны, скорогиблющи, удоборазлагаемы. Существенное во всех их, как организмах, одно; разности касаются внешнего проявления существенного.

И телеса небесная, и телеса земная: но ина убо небесным слава, и ина земным.

Под небесными телесами разумеет Апостол солнце, луну и звезды, как само собою видно по течению речи, а никак не тела Ангелов, как полагают иные. Под земными же те, которые перечислил, и все другие, подобные им. Он говорит: есть и небесные тела, как есть земные. Но небесные – совсем другое, чем земные. Они светоносны, неизменны, тверды, постоянны. Довольно простого взгляда, чтоб увидеть, как небесные тела славнее земных. Этот пункт, кажется, у Апостола и есть главный. И говорит он это за тем, чтобы навесть на мысль, что как небесные тела разнятся от земных, так будущие тела – от теперешних.

Ина слава солнцу, и ина слава луне, и ина слава звездам; звезда бо от звезды разнствует во славе.

Как выше, говоря о земных телах, не удовольствовался Апостол сказать вообще об них, но перечислил разные их роды; так, говоря о телах небесных, не удовольствовался сказать о них вообще, а тоже перечисляет их, как они представляются простому глазу: солнце, луна и звезды. Разных степеней они, но все одного ранга – светящие на земле тела. Перечисляет их, чтоб подольше подержать на них внимание и утвердить в мысли, что они совсем не то же, что земные. Небо с телами своими, в общем мнении, есть представитель всего лучшего и совершеннейшего, как земля – представительница всяких недостатков и немощей.

Во всех этих текстах (39–41) Апостол не имел намерения указывать различие в славе воскресших по нравственному их различию; цель его речи выяснить, что воскресшее тело будет хотя то же, но по совершенствам будет несравненно выше теперешнего. Это и обозначает он двумя родами тел земных и небесных. Но можно это место брать и как указание на различие будущих тел по нравственному состоянию. Так и толкуют все наши толковники. Земные тела, говорят они, представляют грешников, а небесные праведников; разные же виды тех и других – разные степени грешности и праведности. Святой Златоуст говорит: «Доказав истину воскресения, Апостол теперь доказывает, что великое будет тогда различие в славе, хотя воскресение одно. Разделив всех на два разряда, на праведников и грешников, он потом разделяет эти два разряда на многие части, показывая, что праведники и грешники получат не одинаковую участь, что ни праведники все не будут равны с праведниками, ни грешники с грешниками. Первое деление – праведников и грешников – он делает в словах: телеса небесная и телеса земная, разумея под земными последних, а под небесными первых. Потом показывает различие между самими грешниками в словах: не всяка плоть таже плоть, но ина убо плоть рыбам, ина же птицам и скотом: хотя все они суть тела, но одни более, другие менее маловажны, как в образе жизни, так и в устройстве. Сказав об этом, он обращается затем к небу и говорит: ина слава солнцу, ина слава луне. Как в земных телах есть различие, так и в небесных; есть различие не только между солнцем и луною, между луною и звездами, но и между самими звездами, ибо хотя все они на небе, но одни имеют более славы, другие менее. Чему же мы научаемся отсюда? – Тому, что хотя все праведники будут в царстве небесном, но не все получат одинаковое блаженство; и грешники, хотя все будут в геенне, но не все будут одинаково мучиться. Потому он и присовокупляет: такожде и воскресение мертвых; так и тогда будет великое различие».

Наведши на мысль о различии будущих тел от нынешних, как разнятся небесные тела от земных, Апостол определенно высказывает самые черты различия.

Такожде и воскресение мертвых. Сеется в тление, востает в нетлении;

Таковы черты различия! Нынешнее тело тленно, нечестно, немощно, душевно; будущее будет нетленно, славно, сильно, духовно.

Такожде. Чему отвечает это сравнение? – Кажется, должно отнести его к стихам 36 и 37. Ты, что сеешь, не оживет, если не умрет,– и сеешь ты не будущее тело, а голое зерно, которое должно умереть, чтобы из него вышло новое лучшее тело. Так, говорит, и в воскресении будет: восстанет тело наше совсем не с теми свойствами, с каким полагается в землю.– Затем стихи 39–41, указание на различие тел не лучше ли счесть вводною речью, по поводу слова, что Бог каждому семени дает свое тело, предоставляя себе свободу понимать их, не стесняясь течением речи? Святой Златоуст и говорит о них: «Зачем Апостол уклонился здесь от воскресения?» – И хотя вслед за сим говорит: не уклонился; но понимает их независимо от течения речи. Замечается сие потому, что во всем этом отделении трудно установить определенность в понятиях и сочетании их.

Словом: сеется указывается на погребение в земле мертвых тел (святой Златоуст). Но в сравнение берутся вообще нынешние тела, какими они являются на земле, а не то только, какими оказываются в гробе и могиле, хотя здесь очевиднее всего открывается, что такое они суть. Так надо думать потому, что между чертами сеемых тел стоит и то, что они душевны, когда в них уже нет души; да и то, что они в немощи, не совсем уже приложимое к телам, опускаемым в могилу.

Противополагаемые черты нынешних и будущих тел понятны сами собою.

Сеется в тление, затем, чтоб разложиться на стихии, из коих сложено. «В два или три дня подвергается оно зловонному тлению» (Феодорит). Но оно и в существе своем тленно. Будучи само составляемо и поддерживаемо чрез разложение потребляемых яств и потом чрез насильственное их сочетание внутри действием жизненной силы, а не простого химического сродства, оно обречено уже на то, чтобы, коль скоро отойдет от него это животворящее начало, распасться и разложиться действием химического процесса, властного вовне, наперекор которому оно существовало дотоле.

Востает в нетлении. Так восстанет, что его уже нельзя будет почитать обреченным на разложение. Оно будет составлено и поддерживаемо не чрез разложение и сочетание грубых принимаемых внутрь веществ, потому и само свободно будет от разложения. Апостол прежде сказал, что чрево Бог упразднит: иным способом будет поддерживаться тогда жизнь иной будет образ и сложения тела. Жизненная сила, которая теперь работает над сооружением и поддерживанием тела, борясь с грубым веществом, чтобы доставить из него способные оживотворяться частички,– тогда в непосредственной будет связи с самою источною всеоживляющею силою, и пить из нее жизнь, или что нужно для жизни.

Сеется не в честь. «Что безобразнее мертвого, разрушившегося тела?» (святой Златоуст). Тело наше, и помимо тления, хотя честнее всех земных тел, но настоящая его честь потеряна. Оттого твари и не отдают ему должной чести. Ему надлежало бы быть светлым, но оно померкло, одебелевши от грубых веществ, входящих в него. Тела святых, в часы сильного возбуждения духовной жизни, просветлялись, подобно просветлению Спасителя на Фаворе; и свет этот видим был для других. И животные покорствовали им, обоняв в них воню тела Адамова, каково оно было до падения, как объясняют повествующие о сем. Это и подобное сему, например раскрытие зрения до способности видеть далекое и сокрытое, слуха – до способности слышать пение ангельское, обоняния – до способности обонять в вещи запах страсти, с которою она дана, движения – до способности быть в другом месте не выходя из своего,– все сие и подобное, проявляющееся в теле у святых, облагодатствованных, не нынешнему веку принадлежит, а будущему, и свидетельствует лишь о том, как умалено в чести и славе нынешнее тело наше, в обычном его состоянии.

Востает в славе. Славно – светло и светоносно. Те проявления славы тела в облагодатствованных уже дают разуметь, коль славно будет будущее тело, освободившись от дебелости вещества грубого; но вполне определить и представить той славы мы теперь не можем. Не у явися, что будем. Пиша к филиппийцам, святой Павел определил это так: Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти ему сообразну Телу славы Его (3, 21). Будет смиренное, униженное и посрамленное тело наше славно, как тело Господа Спасителя.– Этого для нас достаточно.

Сеется в немощи. Уж какая там мощь, когда ни движения, ни чувства нет! – Но и вообще тело наше многонемощно: немного труда, и утомляется; немного бдения, и сном одолевается; мало какое неблагоприятное прикосновение чуждых стихий, и болезнию поражается; сколько времени потребно, чтоб перейти с места на место, сколько усилий, чтобы подъять что-либо, сколько предосторожностей, чтоб избавиться от неприятных воздействий совне – одежда, кров! Мы привыкли ко всему этому и кажется нам это в порядке вещей. Нет, не пристало являться в такой немощи царю тварей земных.

Востает в силе. «Тогда уже ничто не одолеет его» (святой Златоуст). «Восприимет оно негиблющую силу» (Феодорит). Не всемогущество обещается, а что для нас понятно, упразднение всего того, чем оно немощно ныне. Будет оно деятельно без утомления, бодренно без потребности сна, не подвержено болезненным и разрушительным влияниям совне, быстродвижно, как мысль, мощно столько, что в исполнении должного не встретит преград со стороны сторонних вещей и стихий, и подобное сему.

Сеется тело душевное, востает тело духовное. Из многих понятий, какие соединяют с словами: тело душевное и тело духовное, кажется, самое здесь пригодное будет видеть – тело страстное и тело безстрастное.

Наши толковники так изъясняют слова сии. Феодорит пишет: «Душевным называет Апостол, что управляется душою, а духовным, что домостроительствуется Духом». Святой Златоуст говорит: «Что говоришь ты? А это тело разве не духовно? Оно духовно, но то будет гораздо больше. Теперь великая благодать Святого Духа часто отлетает, когда кто впадает в тяжкие грехи; но тогда не так, а, напротив, Дух будет непрестанно пребывать во плоти праведников и станет господствовать в ней, хотя и душа будет присутствовать. Таким образом, Апостол разумел или что-нибудь подобное, когда сказал: духовное,– или то, что оно будет легче, тоньше, и будет способно носиться даже по воздуху – или, лучше, то и другое». То же говорят Экумений и Феофилакт. Фотий у Экумения толкует: «Сие смертное тело наше душевно, потому что работает страстям; восстанет же душевное тело духовным, потому что не будет уже работать страстям,– и это не только у праведных, но и у грешников». Седалище страстей, опора их и орудие – это тело, когда душа не исполнена Духа. Духом Божиим исполненная, душа вооружается против страстей и изгоняет их из тела. Потому духовный – то же, что бесстрастный, а душевный – то же, что страстный.

Перечислив и пояснив все означенные противоположности в чертах тел – нынешнего и будущего, святой Златоуст прибавляет: «Если не веришь сказанному, то посмотри на тела небесные, столь светлые, неизменные и никогда не стареющие, и веруй, что Бог может и тленные тела сделать нетленными и гораздо лучшими видимых». Сделаем отсюда наведение, что и по святому Златоусту приведенные выше различия тел были сделаны лишь для того, чтобы показать превосходство тел небесных над земными и в этом представить отображение превосходства будущих тел над нынешними.

Есть тело душевное, и есть тело духовное. Ныне стали читать: если есть тело душевное, то есть и тело духовное. К мысли это нисколько не прибавляет ни ясности, ни силы. Апостол мог изречь сие и прямым утверждением. И это понятнее. Есть, то есть бывает, или возможно,– тело, как душевное, так и духовное. Обусловливать же так, что коль скоро есть тело душевное, то есть и духовное, не совсем удобно.

Феофилакт приводит мнение Оригена, что духовное тело значит тело эфирное, наитончайшее, а душевное – наш грубый организм, грузный, неподвижный, многими потребностями бременящий. И так можно, но это не представляет большой разности от нашего понимания – душевного страстным и духовного бесстрастным.

сеется не в честь, востает в славе; сеется в немощи, востает в силе;

См. Толкование на (1 Кор 15:42)

сеется тело душевное, востает тело духовное.

См. Толкование на (1 Кор 15:42)

Тако и писано есть: бысть первый человек Адам в душу живу, последний Адам в дух животворящ.

Что Адам бысть в душу живу, это написано в книге Бытия 2, 7,– а что Господь Спаситель бысть в дух животворящ, этого нигде не написано слово в слово так. Посему святой Павел или говорит это от себя, прилагая к сказанному в Писании, без обозначения, где кончилось слово Писания и где началось его собственное: для нас и в таком случае это будет слово Божие; или он совмещает в этом слове смысл многих изречений Писания о грядущем Избавителе, яко преизобильнейшем помазаннике от Духа,– как то: помаза тя, Боже, Бог Твой елеем радости (символ Духа) паче причастник твоих (Пс 44:8); еще: почиет на нем Дух Божий, Дух премудрости и разума, и проч. (Ис 11:2); также: Дух Господень на мне, егоже ради помаза мя, и проч. (Ис 61:1). И о рождении Его сказано: Дух Святый найдет на тя и сила Вышняго осенит тя (Лк 1:35); и во время крещения сошел на Него Дух в виде голубине. Или, как говорит святой Златоуст и все наши, он взял это из события: таким явился Господь, что о Нем надлежало сказать, что Он бысть в дух животворящ. Вот слова святого Златоуста: «Первое (то есть бысть Адам в душу живу) действительно написано, а последнего не написано; как же Апостол сказал: писано есть? – Он вывел это из событий, как и часто делает. Так обыкновенно поступают и пророки; например, пророк сказал, что Иерусалим наречется град истинный (Зах 8:3); однако он не назывался так. Что же? Неужели пророк сказал неправду? – Нет, он говорит о названии посредством событий. Так же: Христос наречется Эммануил (Ис 7:14); и однако же он не назывался так; но дела дают Ему это название. Так и здесь».

Но какая мысль у Апостола в сих словах? – Он указывает на два периода бытия человечества, представителями коих служит душевный Адам первый и животворимый Духом Христос – Адам второй. Свойство того и другого периода означает после, а здесь только указывает на представителей, как бы так: бысть Адам в душу живу,– вот тебе человек душевный, и тело душевное, а второй Адам – в дух животворящ,– вот тебе человек, животворимый Духом, и тело духовное. Вникни, что значит тот и другой, и поймешь, что есть тело душевное, и что духовное, и почему в будущем веке уместно быть только телу с последним свойством, то есть духовному. Фотий у Экумения пишет: «Не колеблись, говорит, в вере, что нынешние душевные тела наши тогда соделаются духовными. Имеем уже тому доказательства. Адам имел душевное тело, а Христос имел тело духовное, бывшее приятелищем всей полноты Святого Духа. Это показывает пребывший на Нем голубь. Ибо поколику Иисус Христос есть и познается человеком, Он есть вместилище Духа, хотя Дух с Ним, поколику Он есть и познается Богом, пребывает в едином Божеском существе». То же говорит и святой Златоуст: «Апостол сказал это для того, дабы ты знал, что уже знамения и залоги как настоящей, так и будущей жизни: настоящей – Адам и будущей – Христос. Так как лучшие блага он поставляет в будущем, то теперь доказывает, что начало их уже пришло, что корень и источник их уже явились. Если же корень и источник для всех очевидны, то не должно сомневаться и о плодах. Посему он и говорит: последний Адам в дух животворящ; и в другом месте: оживотворит и мертвенная телеса ваша живущим Духом Его в нас (Рим 8:11)».

Настоящую мысль Апостола определенно представить очень трудно. Но очевидно, что, по нему, в лице Христа Спасителя человечество начинает новую жизнь не душевно только, но и телесно, так как это явилось и в Нем самом. Когда явился Господь Иисус Христос, все люди были, по первому Адаму, душевны. Он первый бысть в Дух животворящ. Но Он чрез воскресение и вознесение на небо стал Главою нового человечества, от Него рождаемого. Характеристическая черта сего нового человечества есть духовность,– то, что оно носит в себе Духа Божия; Сей Дух есть залог будущего оживления и тела, которое явится тогда одуховленным. Духовные тела готовятся в области душевного Адама; явятся же в духовной славе в свое время. Надлежит совсем прекратиться сему душевному периоду. Прежде качествовала в человечестве одна душевность; от Христа Спасителя из душевного, благодатию Духа, образуется человечество духовное; во второе Его пришествие душевность престанет, воссияет духовность. Всему свое время!

Но не прежде духовное, но душевное, потом же духовное.

Уж так, говорит, закон проявления жизни требовал, чтоб душевное предшествовало, а из него, действием Божиим, возникло и духовное. Так Богу угодно было постановить. «Не говорит: почему, но довольствуется указанием на распоряжение Божие, имея во свидетельство превосходства домостроительства Божия опыт событий и чрез то доказывая, что все с нами происходит к лучшему, а вместе с тем придает еще более достоверности словам своим» (святой Златоуст). Если б не пал Адам, душевность претворялась бы в духовность там же, в раю. По падении же назначен особый продолжительный период душевный, чтоб в течение его, то особыми промыслительными действиями (во всех народах), то особыми учреждениями (в иудейском народе), то, наконец, чрезвычайным домостроительством спасения чрез воплощение Бога Слова, постепенно выработалось человечество духовное, и в свое время явилось в славе. Душевному необходимо предшествовать духовному, как низшей степени к высшей.

Первый человек от земли перстен; вторый человек, Господь с небесе.

Как первый человек от земли перстен, это известно из образа сотворения первого человека; отчего и назван он Адам – земляной, перстный. А как второй человек с небесе? Разве не от Пречистыя Девы Богородицы принял Он человеческое естество? Разве с неба Он принес плоть? Были какие-то еретики, которые так думали. Но из слов Апостола такой мысли выводить нельзя. Первый человек разве весь был только из земли перстен? – Нет; он бысть и в душу живу. И так как он не весь был из земли перстен, хотя и называется здесь таким, но имел в себе и другую сущность – высшую, небесную, Богом в него вдохнутую, так рассуждай и о втором человеке, что Он не весь есть Господь с небесе, хотя и именуется таковым, но имеет и другую сущность – низшую, земную, с нами сродную, взятую Им в утробе Матери действием Духа Божия. Говорит же так Апостол о том и другом, чтобы резче выставить отличия их, почему в первом указывает одну низшую сторону, а во втором одну высшую. О Христе Спасителе можно говорить, что Он Господь с небесе по причине единства Лица при двух естествах.

Впереди сказал: первый человек бысть в душу живу; здесь говорит: первый человек – от земли перстен. Выходит, что отличительная черта жизни первого человека, или по первому человеку, есть душевнотелесность.– О втором Адаме впереди сказал, что Он в дух животворящ, а здесь – что Он Господь с небесе.– Отсюда отличительная черта жизни второго человека, или по второму человеку, есть животворная духовность и Богодейственная небесность. Цель у святого Апостола та, чтобы провесть мысль, что если бы человечество оставалось только живущим по первому человеку, пребывая лишь душевно-телесным, то конец его был бы: земля еси и в землю пойдеши; перстное возвращалось бы персти, а душа одна – не человек; вследствие того человека не стало бы. Но когда в среду жизни, по первому человеку, вторым человеком введены начала жизни животворно-духовной и Богодейственно-небесной, тогда вместе с сим человечеству открыта возможность вместо тления наследовать небесную, духовную, божественную жизнь.

Яков перстный, таковы и перстнии; и яков небесный, тацы же и небеснии

В каком это смысле? – Святой Златоуст говорит: «По перстному перстные, то есть также все погибнут и умрут, а по небесному небесные, то есть также все пребудут бессмертными и светлыми». Каким глаголом дополнить положения Апостола: суть, бывают, или должны быть? По отцу дети, по родоначальнику поколение, и суть, и бывают, и должны быть. Святой Павел пишет естественную историю человечества. Все мы являемся на свет по первому родоначальнику, но потом перерождаемся и становимся такими, каков второй родоначальник,– таковы есмы, таковыми и быть должны, духовными, небесными, для нетленной вечной жизни предназначенными, зачатки которой и приемлем. Апостол не ограничивает взора одними уверовавшими, а смотрит на Господа Спасителя по силе Его и значению, или по идее,– как на Спасителя всего человечества, и на человечество смотрит в его целости, как ему следует быть, по намерению Бога, в Троице поклоняемого, то есть перерожденным и обновленным в Господе Спасителе.

И якоже облекохомся во образ перстнаго, да облечемся и во образ небеснаго

Вместо: да облечемся, по-гречески читается облечемся. С ходом речи это будто сообразнее. Апостол не нравственные уроки пишет, а выясняет основания, по которым воскресшим телам следует быть такими, как он их изобразил – нетленными, славными, живодейственными, духовными. И в этом месте последнее слово его объяснений. Облечемся, говорит, не сомневайтесь. Облечемся во образ небесного, то есть станем таковыми, как Он есть. Удостоверение в этом возьмите из того, что мы облеклись во образ перстного Адама. Во образ перстного облеклись мы путем естественного рождения; во образ небесного духовно облекаемся в купели крещения, а всецело явимся таковыми по воскресении в будущем веке. Приняв залог духовного облечения в небесного, не сомневайтесь, что явитесь вполне облеченными в Него, подобно, как облеченными являетесь в перстного. «Как стали мы участниками и общниками смерти перстного, так сделаемся причастниками славы небесного Владыки. Ибо сие: да облечемся, сказал Апостол в виде предречения, а не увещания» (Феодорит). «Образ перстного Адама есть: земля еси и в землю пойдеши, а образ небесного Христа есть воскресение из мертвых и нетление. Апостол предрекает имеющее быть, в виде однако ж решительного определения, говоря: всеконечно облечемся мы во образ небесного, как облеклись и во образ перстного. Образ перстного есть смерть, а образ небесного воскресение. В смерти – образ Адама; ибо он первый был причиною того, что стали умирать все другие. А в воскресении и нетлении образ Христа; ибо Он первый воскрес, победив смерть, и чрез то всему роду человеческому даровал воскресение и нетление» (у Экумения Мефодий – в слове о воскресении).

Сие же глаголю, братие, яко плоть и кровь царствия Божия наследити не могут, ниже тление нетления наследствует.

«Плотию и кровию называет Апостол природу смертную. А ей, пока она смертна, невозможно улучить небесного царства. Сие-то и присовокупил Апостол: ниже тление нетления наследствует. Но явно, что, сделавшись нетленною, насладится обетованных благ» (Феодорит). Так же судит и Фотий у Экумения.

Сие же глаголю,– все это, начиная с 45 стиха, я говорил вам для того, чтоб убедить вас, что плоть и кровь,– это тело наше, в том виде, как оно теперь есть – грубое, многостихийное, грузное, и всегда готовое распасться, негоже для царствия Божия. Если предназначено ему участвовать в сем царствии, то оно наследовать его иначе не может, как претворено будучи. Тленное должно быть отдано тлению. Наследники нетленного царства должны облещися в нетление, ибо тление нетления не наследует. Не то хочет он сказать, что все воскресшие в нетленном теле непременно и царство наследуют, но что без воскресения и облечения в нетление, хотя бы и свят кто был, царствия, как оно устроено, не увидит. Он смотрит на человека целостного – в полном составе. Душа одна – не человек; тело же, как оно теперь есть, грубо и негоже для царствия. Ему и положено истлеть; вместо его дастся нетленное тело. Для сего был новый Адам, который воскрес и положил основание воскресению всех. Воскресением своим Он дал возможность быть наследниками нетленного царства Его. Участие в наследии подлежит другим условиям; но не будь воскресения в нетлении, исполнение этих условий не ввело бы в наследие его. Надобно облещись в нетленное тело и тогда войти в царство, если достоин того. Так оно устроено, что иначе сему быть нельзя, хотя устроено тоже сообразно с природою человеческою.

По ходу речи Апостола может родиться мысль, что кто не присвоился новому Адаму, небесному, тот не будет иметь участия и в нетлении. Надо поиметь в мысли, что Апостол берет человечество в целом его составе и в его предназначении: оно все предназначено к перерождению в Господе Иисусе Христе. Для того и сила воскресения Христова такова, что в Нем воскрешено уже все человечество. Это уже всем принадлежит, к славе ли кто воскреснет, или не к славе. Сила воскресения Христова и не может быть инакова: ибо воскресший есть Бог. Божеское нельзя ограничить каким-либо пределом времени или места. Воскресение Христово имеет всемирное значение и ввело чин бытия, на все простирающийся.

Во всем этом отделении, стихи 45–50, святой Павел рассуждает догматически, как выражается блаженный Фотий. Но вне контекста, все эти места, особенно же последние тексты: плоть и кровь царствия Божия наследити не могут, и: да облечемся во образ небеснаго, также: яков небесный, тацы же и небеснии,– могут быть принимаемы в смысле нравственных уроков, как принимались всегда и доселе принимаются. Святой Златоуст в этом смысле и толкует их; Фотий и Мефодий у Экумения параллельно проводят и догматические мысли, и нравственные уроки.

Се тайну вам глаголю: вси бо не успнем, вси же изменимся.

Се тайну вам глаголю. «О страшном и неизреченном, о том, что не все знают, намеревается говорить Апостол, и оказывает слушателям великую честь, беседуя с ними о предметах неизреченных» (святой Златоуст). «Тайною называется, что не всем объявлено, но вверено одним друзьям». Посему Апостол утешает коринфян.

«Что же это такое: вси бо не успнем, вси же изменимся? – Смысл слов его следующий: не все мы умрем, но все изменимся, даже и те, которые не умрут, ибо и они смертны. Итак, когда умираешь, не бойся этого, как будто не воскреснешь; есть, несомненно есть такие, которые избегнут смерти, но для воскресения им будет того недостаточно, а необходимо, чтобы тела и тех, которые не умрут, изменились и сделались нетленными» (святой Златоуст). «Ибо не только скончавшиеся восстанут нетленными, но и остающиеся еще в живых облекутся в нетление» (Феодорит).

Вскоре, во мгновении ока, в последней трубе: вострубит бо, и мертвии востанут нетленни, и мы изменимся.

Вскоре, εν ατομω, в такой короткий момент времени, которого и делить нельзя. Между повелением Божиим о воскресении и самим воскресением и мгновения времени не пройдет (Феодорит). Они современно последуют. Как глас трубы, возвещающий Божие повеление, прозвучит, так в то же мгновение мертвые восстанут, а живые изменятся, то есть примут нетленное тело, в каковом воскреснут и умершие. «Слово – мы здесь относит Апостол не к себе, а к тем, которые тогда окажутся живыми. Так, после многого сказанного о воскресении он теперь открывает в нем весьма дивное. Ибо не то только удивительно, что тела сперва сгниют, а потом воскреснут, и не то, что восставшие после гниения будут лучше нынешних, и не то, что живые перейдут в лучшее состояние, и не то, что каждый получит собственное, а не чужое тело, но и то, что столь многие и столь великие дела, превосходящие всякий ум и всякое разумение, совершатся вскоре, то есть во мгновение времени, или, как он яснее выражает это, во мгновении ока, так быстро, как смежаются вежды» (святой Златоуст).

Подобает бо тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в безсмертие.

Подобает – неотложный закон. Как бы на тело свое указывая, говорит: это мертвенное, это тленное должно стать нетленным и бессмертным. «Тленное есть тело, и мертвенное есть тело. Тело остается телом, потому что оно есть то, что облекается; исчезают же смертность и тленность, когда оно облечется в бессмертие и нетление. Посему не сомневайся, как тело будет жить бесконечно, когда слышишь, что оно будет нетленно» (святой Златоуст).

Вместе же тут и та мысль подтверждается, что восстанут именно эти тела, а не другие. «Апостол ясно дал знать, что воскреснет не другое что, но то самое, что истлевает, ибо как бы некиим перстом указал на то словом: сему, говоря: тленному сему, и мертвенному сему» (Феодорит).

Егда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в безсмертие, тогда будет слово написанное: пожерта бысть смерть победою.

Когда тление таким образом изгнано будет из всех областей бытия и всюду воцарится бессмертная жизнь, тогда все преисполнено будет радостию жизни. Освободившись от уз тления, страхом смерти обдержавшиеся дотоле, как бы свободно вздохнув, скажут: слава Богу! Смерть поглощена вконец. Слова сии взяты у Исаии 25, 8, где он обещает иудеям полную победу над врагами и такое спокойное житие, что неприятели их не станут губить их как ни вздумается. Это прилагает Апостол к светлому состоянию по воскресении. Смысл слов его: тогда будет слово написанное, таков: тогда можно будет сказать словом Писания: пожерта бысть смерть победою. Победою,– так будет побеждена и поражена смерть, что не встать ей более, то же, что вконец, смерти не будет ктому. Святой Златоуст говорит: победою, то есть окончательно, так что не останется ни следов ее, ни надежды на возвращение, когда тление будет поглощено нетлением».

Где ти, смерте, жало? где ти, аде, победа?

Смерть представляется под образом ядовитого змия, который жалом своим убивал всех, а когда отнято у него жало, стал не страшен и в посмешище детям. Ад, по обычному тогдашнему представлению, вместилище всех отходящих из сей жизни, представляется забирающим всех в свою власть посредством смерти. Теперь и его жертвам конец. Апостол олицетворяет их и словами пророка Осии (13, 14) обращает к ним такую уничижительную речь. «Он как бы созерцает уже самое исполнение, видит и победу Владыки, и воскресение мертвых и, воспевая торжество над врагами, изрекает эту пророческую песнь» (Феодорит). «Видишь ли величие души? Как бы торжествуя победу, он воодушевляется и, созерцая будущее, как бы уже совершившееся, восхищается, попирает ногами низложенную смерть и над главою поверженной произносит победный клик, громко взывая: где ти, смерте, жало? Где, ти, аде, победа? Она прошла, погибла и исчезла совершенно. Господь не только обезоружил и победил смерть, но истребил ее и обратил в ничто» (святой Златоуст).

Жало же смерти, грех; сила же греха, закон.

Чрез грех вошла смерть. Были мы поставлены в раю на бессмертную жизнь. Согрешили, и осуждены на смерть. Грех ужалил нас на смерть; он есть смертное, смертельное жало. Истина сия осязательно испытывается грешащими: и душу, и тело расстраивает и поражает грех, душу во всех ее способностях, тело в корне жизни; жизнь от него становится вялою. Сила греха закон. От чего? – От действия совести. Совесть Бог всадил в душу нашу, как руководящую, а потом как судящую, осуждающую и карающую силу Свою. К ней идет то, что говорится о слове Божием: проходит до разделения души же и духа, членов же и мозгов. Это и бывает, когда, вооруженная словом Божиим, изрекающим закон, она находит человека преступником закона. Она действует в это время, как разъедающая и разлагающая какая стихия. Вот чем грех оказывается столько сильным, что причиняет смерть. Закон проясняет совесть; им просветленная, она зорче смотрит за деяниями человека, и не дает ему покоя, коль скоро он является нарушителем закона; а чрез это возмущает жизнь и души, и тела и, расстраивая ее, ведет к смерти. Быть же сему так положил Бог. Совесть исполняет закон правды Божией.

С какою целию приложил сии слова Апостол? Не продолжает ли он вопрос: Где ти, смерте, жало? Где ти, аде, победа? Где жало смерти, то есть грех? И где сила греха – закон? Ибо тогда ни греха не будет, ни закона, потому что будет царствовать правда вечная и святость всесовершенная. Ничто не мешает и так взглянуть на дело. Но прямее, может быть, будет положить так: переносясь мыслию в созерцание преславного состояния по воскресении, когда всюду будет преизобиловать радость жизни, он восхитился тем состоянием и воззвал: где ти, смерте, жало? Но тотчас же припомнил, что то состояние еще впереди, хотя несомненно верно; мы же еще на пути к нему должны исполнять условие, чтобы, вступив в область бессмертия, начать вкушать блаженство, а не мучение. При этой мысли жало смерти навело его на грех, а отсюда родилось побуждение напомнить всем: торжествуя над смертию, пойте: где ти, смерте, жало? но не забывайте, что жало смерти – грех. Для нас пока торжество над смертию есть победа над грехом в себе самих. Воодушевляйтесь же на такую победу, чтобы потом на радость, а не на ужасы вступить, и в состояние торжества над смертию. Жало смерти – грех: сила же разрушительная греха от того, что он есть нарушение закона, за которое правда Божия караетчрез совесть и отнимает или умаляет жизнь. Будьте же стражами закона и верными исполнителями всех его велений! Это прямой путь к торжеству над смертию.

С таким пониманием связи означенных слов, в прямом согласии стоят и следующее благодарение, и дальнейшее еще увещание (в стихе 58).

Богу же благодарение, давшему нам победу Господем нашим Иисус Христом.

Торжество победы над смертию еще в будущем, но оно так верно, что Бог как бы уже отдал ее нам в руки. Победа в действии. В лице Христа Спасителя она уже состоялась; верою и мы усвояем ее себе, не уповательно только, но и действенно чрез приобщение жизни Иисус Христовой в крещении и причащении. Исторжение нас из челюстей смерти идет, основания блаженному бессмертию прочные кладутся. И все сие Господом нашим Иисус Христом! – Благодарение Богу, все сие тако устроить благоволившему. Святой Златоуст говорит при сем: «Трофей воздвигнул сам Христос, а венцев удостоил и нас, не по обязанности, а по одному человеколюбию».

Благодарит Апостол Бога за дарование победы, но над чем, не сказывает. Можно разуметь, и над смертию; можно разуметь, и над грехом, жалом смерти. Благодарение Богу, давшему нам в Господе Иисусе Христе грехопобедительную силу, которая ведет нас к радостному торжествованию победы над смертию. Впереди в словах: жало же смерти грех, он сказал: смотрите, однако ж, жало смерти отсекайте. При этом могла родиться мысль: где с ним сладишь? Это могло навесть на домостроительство спасения, которое все направлено к тому, чтобы побеждать и искоренять в себе грех. А отсюда и: благодарение Богу! Не бойтесь! Все у нас есть под руками. Бог в Господе Иисусе Христе дает нам полную победу и над грехом.

Темже, братие моя возлюбленная, тверди бывайте, непоступни, избыточествующе в деле Господни всегда, ведяще, яко труд ваш несть тощ пред Господем.

Темже, ωστε, так что, – поставляет сии уроки в прямой зависимости от непосредственно предшествующего. Там – торжество над смертию, и вместе – мимоходное внушение побеждать наперед грех, к чему и силы даны в Господе. С этим последним внушением прямо и состоит в связи, что говорит теперь Апостол.

Тверди бывайте, непоступни. Как Апостол не указывает предмета, то ограничивать твердость и непоступность только в отношении к вере в воскресение не будет справедливо. Скорее положить должно, что, как впереди благодарение возносилось к Богу за дарование победы и над грехом, а к этому ведет все домостроительство спасения в Господе Иисусе Христе,– то здесь твердость и непоступность разумеется всесторонняя: и в вере, и в жизни по вере, и в принятии таинств, и в участии во всех освятительных чинах Церкви,– твердость и непоступность во всем этом не такая, что поревновал и бросил,– опять начал, но поревновал и опять бросил,– перемежающаяся, а постоянная, неизменная, ровная.

Избыточествующе в деле Господни всегда. Какое это дело Господне? – Дело спасения. А оно в чем? – Отложити вам, по первому житию, ветхаго человека, тлеющаго в похотех прелестных… и облещися в новаго… созданнаго по Богу в правде и преподобии истины (Еф 4:22). Это и есть то, что разумеет святой Златоуст под делом Господним. Он говорит, что избыточествование есть избыточествование «в чистой жизни». Та же мысль и у Феодорита: «Трудолюбно собирайте богатство благочестия». Дела Господня делание будет делание всякого добра. Надо делать добро не кое-как, не как случилось, а избыточествовать в делании его, «чтобы добро было совершенно обильно и выше предписанных пределов» (святой Златоуст).

Ведяще, яко труд ваш несть тощ пред Господем. «Справедливо это увещание, ибо ничто столько не колеблет (твердости и непоступности), как мысль, что трудишься тщетно и напрасно» (святой Златоуст). Итак, говорит, не колеблите! Твердо стойте в вере, в доброделании и терпении на пути сем. Плод трудов ваших верен. «Судия правдив и подвижникам соплетает венцы ((2 Тим 4:8)), делателям уготовал уже мзду ((Мф 20:8))» (Феодорит). Откуда ведяще? – Из того, что сказал о воскресении и будущей жизни. Пред Господем – дает мысль, что, следовательно, весь труд свой так и надобно направлять, чтобы он был пред Господем,– Ему был посвящаем и совершаем так, как бы все, что ни делалось, делалось на глазах у Господа. Такой труд всегда свободен бывает от всякой примеси нечистых побуждений и всегда бывает приятен Господу. Он и не допустит, чтобы труд для Него и пред Ним был тощ и здесь, и тем паче там.

«Не будем же, возлюбленные, предаваться сну: невозможно, совершенно невозможно беспечным сподобиться царствия небесного, равно и преданным роскоши и невоздержанию. Скорее, изнуряя и измождая свое тело и перенося бесчисленные труды, мы можем получить небесные блага. Разве не видите, какое расстояние между небом и землею, какая предстоит нам брань, как склонен человек ко злу, как окружает нас грех и какие расставляет сети? Разве не знаете, что обещанное вам выше человеческого? Разве не знаете, какому предстанем мы судищу? Разве не помните, что нам должно будет дать отчет в словах и помышлениях? – Ведайте, что если мы будем беспечны, то нас не защитит никто, ни праведник, ни пророк, ни апостол; если же будем ревностны, то, имея достаточную защиту в собственных делах, с дерзновением удостоимся благ, уготованных любящим Бога» (святой Златоуст).