Что вообще сейчас можно сказать о латинских переводах Ветхого и Нового Заветов? Прежде всего, в этих переводах и образовался тот латинский библейский язык, который стал основой всей латинской христианской письменности. В отношение Ветхого Завета (с цитатами из которого мы встречаемся у Тертуллиана и у Киприана) можно сказать, что приводимые цитаты свидетельствуют о существовании переводов Библии на латинский язык уже к концу второго столетия. В этом отношении особенно ценны «Testimonia» Киприана, представляющие собой сборник цитат.
Расхождения в тексте этих цитат с соответствующими цитатами у Тертуллиана объясняется, с одной стороны, определенной свободой, с какой Тертуллиан обращался с этими текстами, предлагая часто собственный перевод. С другой стороны, эти расхождения наводят и на ту мысль, что могли существовать различные более ранние переводы. Первый римский латинский христианский писатель Новаций приводит перевод, явно отличающийся от африканского. Этот перевод относится к более ранней эпохе, и можно предположить, что он сделан во втором столетии.
Переводы производились по греческому тексту Ветхого Завета - так называемой Септуагинте. На базе этого библейского перевода и сформировался греческий библейский язык. В этом смысле библейская латынь образовалась прямо из библейского греческого языка. Тем не менее, здесь может возникнуть новый вопрос. Ведь первоначальное христианство и в Риме, и в Африке распространялось прежде всего в иудейской среде.
Можно предположить с большой долей вероятности, что для евреев, говорящих по-латыни, с давних времен существовали латинские переводы Ветхого Завета. Известно, что в синагогах диаспоры Библия читалась сначала по-еврейски, а потом и на местном языке - по-арамейски, по-гречески, по-латыни. Эти переводы служили одновременно и толкованиями и имели довольно вольный характер.
Так что вполне возможно говорить о существовании иудейской письменности на латыни еще прежде возникновения латинской христианской письменности. Эти иудейские переводы сделаны не с греческого, а с еврейского языка. В связи с этим следует отметить, что некоторые исследователи - Баумштарк, Блондхейм, Спаркс - доказали, что отдельные христианские писатели пользовались в своих латинских переводах библейских текстов и еврейским оригиналом.
Как бы то ни было, эти древние латинские переводы Ветхого Завета имели решающее влияние на образование христианской латыни. И в самом деле, этот язык имеет свою специфику и отличается от классической латыни. Рассматриваемые нами переводы характерны своей строгой дословностью, являясь как бы слепком с еврейского. Они сохраняют даже порядок слов оригинала. Отсюда образовался и новый, собственный лексикон со множеством неологизмов, как лексикологических (т.е. с созданными новыми словами), так и семантических (т.е. с привнесением нового смысла в старые термины). Да и сам синтаксис содержит целый ряд заимствований из еврейского языка. К тому же эта латынь пренебрегает классическими формами языка, образовываясь из обиходной тогда народной латыни.
Это и придавало христианской Библии тот несколько варварский характер, который так шокировал слух образованных людей. Таким образом, эти переводы были предназначены прежде всего для народного употребления, и, в частности, в Риме еще в четвертом столетии официальным литургическим языком оставался греческий.
Существование в Африке латинского перевода Нового Завета уже с 180 года доказано «Мученическими актами Сциллия». На допросе у проконсула задержанные христиане отвечают, что найденные у них в сумке рукописи являются Посланиями апостола Павла [1]. У простых христиан речь могла идти лишь о латинском тексте. Примерно в ту же эпоху мы имеем свидетельство Канона Муратори [2] о существовании в Риме латинского перевода всего Нового Завета. Сведения об африканском тексте мы находим опять-таки в цитатах Тертуллиана и Киприана, а об «европейском» - в цитатах Новация. К тому же целый ряд кодексов сохранил новозаветные тексты, которые старше Вульгаты Иеронима.
Некоторые из этих текстов имеют сходство с сирийским вариантом.
Самый интересный случай представляет собой Везайский кодекс, во многих местах сходный с «Диатессароном» Татиана.
Вопрос о среде, в которой родились эти тексты, встречается с серьезными трудностями. Поскольку простой христианский народ того времени, проживавший в Римском регионе, говорил исключительно на латинском языке, не подлежит сомнению, что очень рано появились и переводы Библии на латинский язык. С другой стороны, существует гипотеза, согласно которой некоторые периферийные группы могли использовать латинский перевод как средство публичной проповеди. Это могло быть характерным для маркионитов. Такая гипотеза опирается на тот факт, что были найдены маркионитские прологи к Евангелиям, относящиеся к концу второго столетия.
Правда, в последнее время стали оспаривать столь древнее происхождение этих прологов, однако несомненно, что должны были существовать маркионитские латинские переводы. Не подтвердилось лишь то, что эти переводы были самыми древними, как предполагал Гарпак. Вероятнее всего, существовал латинский перевод «Диатессарона» Татиана, представлявший собой нечто вроде популярной «Жизни Иисуса». Это допущение могло бы объяснить наличие в некоторых латинских кодексах сборников разночтений или толкований, близких «Диатессарону» и сирийской традиции.
Если переводы Ветхого Завета способствовали образованию библейского латинского языка, то переводы Нового Завета были важны для формирования собственно христианского латинского языка. В них мы находим ту же заботу о дословности и точности перевода, что и в переводах Ветхого Завета. Такое отношение к переводам приводило сначала к простому переписыванию многих греческих слов, означающих определенные христианские реальности: «anastasis», «apostolus», «baptismus», «diabolus», «eremus», «episkopus», «martir».
Понятно, что эти слова, отражавшие те или иные христианские реальности и бытовавшие в обществе, говорящем на греческом языке, сохранились как специальные термины и тогда, когда в христианском обиходе стал внедряться латинский язык. Эти слова составляли соответствующий особый терминологический лексикон, непонятный для нехристиан, и писатели - ревнители классицизма избегали им пользоваться. Наряду с грецизмами, возникло также немалое количество семантических или лексикологических идеологизмов, вроде «reuelatio», «resurrectio», «saluator», «salutare». Такие слова, также чуждые обиходному лексикону, придают христианской латыни характер самобытного языка.
