2. Гробница и встречи

Есть две вещи, которые можно с уверенностью отнести к историческим фактам, когда мы говорим о той первой Пасхе, - это пустой гроб и встречи с воскресшим Иисусом. Если мы поместим первых христиан в мир иудаизма периода Второго Храма и представим себе, что они думали о своей будущей надежде и воскресении Иисуса, две эти вещи становятся несомненными. Доказательство этого можно разделить на семь пунктов, которые я сначала кратко сформулирую, а затем более развернуто изложу.

1. Подведем итог, к чему мы с вами пришли: мир иудаизма Второго Храма имел концепцию воскресения, но поразительные и стойкие изменения, внесенные христианством в иудейские представления о воскресении, исключают всякую возможность того, что это новое понимание могло спонтанно возникнуть внутри иудейского контекста. Когда мы спрашиваем самих первых христиан, откуда идет это новое представление, их ответы опираются на два момента: на рассказы о том, что гроб Иисуса оказался пуст, и рассказы о том, что он, вновь ставший живым, явился людям.

2. Однако сами по себе, взятые в отдельности друг от друга, ни пустой гроб, ни явления не могли породить веру первых христиан. Пустой гроб мог бы остаться загадкой и трагедией. Встречи с якобы ожившим Иисусом можно было бы классифицировать как видения или галлюцинации, хорошо известные в Древнем мире.

3. Однако пустой гроб и явления живого Иисуса, взятые вместе, дают мощное основание для появления этой веры.

4. Смысл воскресения в контексте иудаизма Второго Храма не позволяет думать, что видоизмененная вера в воскресение могла появиться у христиан, если бы они не знали, что тело исчезло, а погребенный вновь оказался совершенно живым.

5. Иные существующие объяснения возникновения этой веры не в силах столь же убедительно объяснить этот факт.

6. Следовательно, исторически весьма вероятно, что гроб Иисуса на третий день после казни оказался действительно пустым и что ученики действительно внезапно встретили его и увидели, что с ним все в порядке и он подлинно жив [2146].

7. Это ставит перед нами последний и самый важный вопрос: как можно объяснить два этих феномена? Есть ли альтернатива тому объяснению, которое давали сами первые христиане?

Тип аргументации, здесь мною предлагаемой, можно разместить на всем знакомой карте теорий для объяснения чего-либо, воспользовавшись инструментарием необходимых и достаточных условий. В самом кропотливом историческом исследовании, как и в поиске преступника детективом, эти инструменты хотя бы косвенно используются, и я думаю, что если открыто продемонстрировать их работу, это вносит ясность туда, где ее зачастую не хватает. Это способ разглядывать предмет под микроскопом. Существует основательная литература о различных видах и подвидах этих условий, но у нас нет возможности, как и необходимости, вникать тут во все детали [2147]. В любом случае, имея дело с историей - и в том числе с историей представлений и того, откуда люди их почерпнули, - едва ли мы сможем прийти к неопровержимым умозаключениям, которых требует символическая логика.

Существенное отличие необходимых условий от достаточных уловить нетрудно. Необходимое условие - это причина для заключения, которое воспоследует: так, для нормальной работы моего компьютера необходимо такое условие: надо, чтобы мой дом снабжался электричеством. Достаточное условие - это то, что несомненно и беспроигрышно приведет к заключению: достаточным условием для того, чтобы я провел ночь без сна, будет игра на волынке под окном моей спальни. Разница между этими двумя условиями становится особенно рельефной, если мы рассмотрим альтернативы. Подключить дом к электричеству - необходимое условие для работы моего компьютера, но, конечно, этого недостаточно: много чего может выйти из строя и в самой этой машине. Звук волынки посреди ночи - этого достаточно для моей бессонницы, но, конечно, он не является необходимым условием: кружка крепкого кофе или работа отбойного молотка на улице произвели бы такое же действие. Таким образом, поступление электроэнергии - необходимое, но недостаточное условие для работы компьютера; волынка - достаточное, но не необходимое условие для бессонной ночи.

Мое доказательство в семь пунктов, только что описанных, а точнее - его важнейшие пункты: 2, 3, 4 и 5, - можно рассмотреть с точки зрения этих же понятийных инструментов.

Пункты 2 и 3 посвящены вопросу, можно ли рассматривать, и в какой степени, пустой гроб и явления Иисуса как достаточные условия для появления веры первых христиан; пункты 4 и 5 поднимают вопрос, можно ли их рассматривать как необходимые условия [2148]. В обоих случаях ответ требует высокой точности, но в целом я утверждаю следующее: что, сделав необходимые оговорки, можно считать пустой гроб в сочетании с явлениями Воскресшего достаточным условием для возникновения первохристианской веры (2 и 3) и что, сделав еще более существенные оговорки, можно считать это также и условием необходимым (4 и 5). Оговорки тут важны; это значит, что моя аргументация далека от математически точного доказательства; однако утверждение сохраняет свое значение: из исторической потенциальной возможности оно перемещается ближе к вероятному в высокой степени событию.

Теперь можно рассмотреть семь пунктов аргументации подробнее.

Пункт 1 устанавливает контекст вопроса, который встал перед нами, когда линии предыдущих глав сошлись в одной точке. Убеждения первых христиан зародились и были сформулированы в контексте иудаизма Второго Храма; они представляют собой видоизмененные представления одной из позиций внутри иудаизма, которая нам хорошо известна; но никакие другие иудеи эпохи Второго Храма не пришли к чему-либо, хотя бы отдаленно напоминающему убеждения христиан. Если бы мы спросили самих первых христиан, что заставляет их в это верить, они бы в ответ сослались на странные истории, которые завершают четыре канонических евангелия. Гробница была пуста, говорят они (стараясь показать нам, что это была, бесспорно, та самая гробница, в которую до того положили умершего Иисуса из Назарета), и они видели его живым, говорили с ним, ели и пили с ним.

Это ведет нас к пункту 2 и к моему двойному аргументу, что ни пустой гроб, с одной стороны, ни явления, с другой, по отдельности не образуют достаточного условия для возникновения раннехристианской веры [2149]. Давайте рассмотрим каждое из них по порядку.

2а. Пустой гроб без встречи с Иисусом был бы обескураживающей загадкой, но не долговременной проблемой [2150]. Это ничего бы не доказало; это не говорило бы ни о чем, кроме как о весьма распространенном ограблении могил. Конечно, это бы не породило того феномена, который мы до этого изучали. В Древнем мире могилы грабили часто, что добавляло шок и боль к скорби об умершем. Никто в языческом мире не истолковал бы пустой гроб как косвенное указание на воскресение; все знали, что о воскресении тут нечего и думать. Но никто и в древнем иудейском мире не попытался бы истолковать это событие подобным образом; согласно общим представлениям, «воскресение» не происходит с отдельным человеком, в то время как в мире продолжается обычная жизнь [2151]. Конечно, - чего часто не замечают критики, - ученики вовсе не ожидали, что такое произойдет с Иисусом. Окажись гробница пустой, если бы не было и других необычных происшествий, ни один человек бы не стал утверждать, что Иисус - Мессия или Владыка всего мира. Никто бы себе не вообразил, что Царство уже настало. И тем более ни один человек не стал бы моментально создавать радикальную и целостную версию, притом версию обновленную, иудейской надежды на воскресение тела [2152]. Сам по себе пустой гроб - недостаточное условие, для того чтобы объяснять последующие достоверные события.

Это ярко иллюстрирует поразительный пример, доказывающий обратное, из Ин 20:8. Любимый ученик приходит к пустому гробу и видит то, что увидел и Петр секундой ранее (лежащие погребальные пелены, отдельно от головного платка), и к нему приходит вера. Может быть, в данном случае - или хотя бы в мыслях евангелиста, записавшего это, - одного пустого гроба оказалось достаточно для возникновения веры ученика? Ответ, который предлагает нам текст, - «нет». Похоже, тут погребальные пелены указывают на случившееся с Иисусом, и по воздействию это равноценно настоящим явлениям Иисуса (Ин 20:19-23). Возлюбленный ученик изменил свои представления, как дает нам понять текст, не просто на основании пустого гроба (Мария в стихе 2 объясняет это тем, что тело перенесли в неизвестное место), но сделав вывод из того факта, что погребальные пелены остались на месте, и из их положения. Он, как и Фома в конце главы, увидел нечто, что пробудило в нем веру. Тот факт, что погребальные пелены остались в гробнице, показал, что тело не унесли - ни враги, ни друзья, ни садовник (стих 15). Их расположение, тщательно описанное в стихе 7, заставляет думать, что их не разворачивали, но тело каким-то образом прошло сквозь них, подобно тому, как позднее оно появлялось и исчезало, проходя сквозь запертые двери (стих 19). Итак, мы делаем следующее заключение: сам по себе пустой гроб не мог стать достаточным условием для возникновения веры первых христиан в воскресение Иисуса.

2б. Подобным же образом «встречи» с Иисусом сами по себе можно было истолковать по-разному. Большинство людей в Древнем мире (однако похоже, что в современном мире это не так) думали, что призраки и явления умерших людей возможны [2153]. Для этих феноменов существуют самые разные объяснения. Это различные теории о психологическом состоянии испытавшего такое, хотя свидетельства заставляют думать, что, по меньшей мере, в отдельных случаях эти феномены определенно связаны с актуальными событиями (например, неожиданная смерть любимого человека, находящегося вдали, когда о ней не знают и этому нет объяснения), когда это не просто проекция чувства вины или печали [2154]. Но как бы там ни было, о том, что подобные «видения» и даже «встречи» происходят и что в истории, оставившей по себе письменные памятники, люди об этом знали, - это вещь бесспорная.

Конечно, подобные вещи случались не столь часто, как то пытаются доказать иные современные авторы [2155]. Кроме того, видения подобного рода обычно не включали в себя физический контакт, не говоря уже о том, чтобы недавно умерший человек ел и пил на глазах у зрителей; на самом деле, рассказы о видении умерших иногда ясно говорят, что этого не бывает. Но такие «встречи», даже если недавно умершего видели, к нему прикасались или даже ели и пили с ним, можно было прямо истолковывать как посещение «ангела», - примерно так подумали ученики, увидев Петра в главе 12 Деяний Апостолов. Это особый случай, может быть, даже ободряющий и согревающий сердце, из общеизвестной и всеми признаваемой категории кратковременных встреч с чем-то, что кажется умершим. Конечно, в ответ на рассказ о подобном видении - что в Древнем, что в современном мире - слушатели могли усомниться в психическом равновесии или, скажем, задуматься, не скуден ли пищевой рацион рассказчика-свидетеля. Как мы уже неоднократно отмечали, Древний мир, так же как и современный, знал разницу между видениями и тем, что происходило в «реальном» мире [2156]. Тем не менее видения встречались.

Однако поскольку такие встречи были достаточно общеизвестны (и это укрепляет позицию тех, кто в последнее время пытается доказать, что именно это «действительно произошло» на Пасху), они вероятно, не могли сами по себе породить веру в то, что Иисус был воздвигнут из мертвых. Это явно недостаточное условие для появления веры первых христиан. Чем «привычнее» были эти «видения», тем меньше вероятности, что кто бы то ни было, каким бы сильным расстройством в когнитивном плане он ни страдал, мог бы сказать то, чего никто о подобном умершем никогда прежде не говорил, что этого умершего воскресили из мертвых [2157]. На самом деле, как это понимают люди и Древнего, и современного мира, подобные видения могут означать именно то, что человек умер, а не то, что он жив [2158]. И даже если бы случилось несколько таких феноменов, а в гробнице бы оставалось мертвое тело, они сказали бы себе по окончании подобной «встречи»: «Мы видели крайне странные видения, но он по-прежнему мертв и погребен. То, что мы пережили, по сути не отличается от слышанного нами в древних рассказах и стихах» [2159].

Как и в случае пустого гроба, теперь мы рассмотрим возможные контраргументы. Разве Павел не пришел к вере в воскресение Иисуса на основании просто его явления? Опять все не так просто. Если не отбрасывать свидетельство Деяний Апостолов, следует заключить, что пустая гробница Иисуса и повторяющееся утверждение, что его тело не подверглось тлению, занимали важнейшее место в проповеди и в образе жизни христиан, которых Павел прежде преследовал. И, скорее всего, он, по меньшей мере, знал, что последователи Иисуса заявляли: его гроб пуст, - и что это не было фальсификацией. Поэтому видение воскресшего Иисуса произошло в определенном контексте, где можно допустить хотя бы знакомство Павла с фактом пустого гроба. Подобным образом рассказ о встрече Марии с Иисусом в Ин 20:11-18 включает сбивающую с толку фразу: «не прикасайся ко мне»; если, как часто думают, эти слова следует понимать как «не цепляйся за меня», тогда данный отрывок особенно подчеркивает, что это было не просто явление призрака, бестелесного духа, подобного тому, которого пытался схватить Одиссей, но не смог. Конечно, если рассмотреть эту историю в контексте, Мария сама видела пустой гроб, тем не менее тот, кто рассказывал эту историю в древности, уже заранее знал: этот рассказ содержит указание на то, что тело, которое она увидела, было не просто призраком. Тот же момент подчеркивается у Луки, Иоанна и в Деяниях в рассказах об Иисусе за трапезой с учениками [2160]. Похоже, у всех авторов всегда сохранялось ощущение, что «явления» сами по себе свидетельствуют о том, что увиденное было реальным телом, покинувшим пустой гроб. Это достаточно прямо показывает, что по отдельности ни пустого гроба, ни видимых «явлений», - как бы мы их ни определяли, - не достаточно для появления веры первых христиан, которую мы изучили. Это тесно связано с тем, о чем мы уже бегло говорили: мне кажется неправдоподобным, чтобы рассказ только о пустом гробе или только о «явлениях», одно без хотя бы намека на другое, мог бы возникнуть или распространяться среди первых христиан. Суть рассказов о пустом гробе всегда была в том, что Иисус ожил; суть рассказов о явлениях всегда была в том, что тело Иисуса, которого видели, сохраняло преемственность относительно того мертвого тела, которое лежало в гробнице. Ни то, ни другое по отдельности не обладало тем смыслом, который видели тут первые христиане. Это как две части дорожного знака: стрелка, указывающая путь, и вертикальный столб, который ее поддерживает. Без столба стрелку не увидишь; столб без стрелки ничего вам не скажет. Соедините их вместе, и они укажут истинное направление.

3. Сочетание двух недостаточных условий, конечно, ничего не гарантирует. Тот факт, что дом подключен к электричеству и что компьютер работает нормально, не гарантирует, что компьютер заработает сейчас. Кто-то может выдернуть шнур, соединяющий компьютер с розеткой. Немного воображения - и можно представить себе всевозможные события и перипетии подобной ситуации. Но бывает и так, что два недостаточных условия, взятые вместе, порождают условие достаточное. Тот факт, что самолет с технической точки зрения находится в полном порядке, не гарантирует безопасной посадки. Наличие прекрасно обученного и бдительного пилота также недостаточно. Первоклассный самолет, пилотируемый новичком, или некачественный самолет, пилотируемый первоклассным летчиком, может разбиться. Но доверьте первоклассному летчику первоклассный самолет, и - благодаря другим обстоятельствам, таким как погодные условия и хорошее состояние взлетно-посадочной полосы, - такое сочетание составляет достаточное условие для надежной посадки.

Это, думаю, можно сказать и о пустом гробе в сочетании с явлениями. Мы увидели, что по отдельности этих условий недостаточно для того, чтобы породить веру первых христиан. Но соедините одно с другим, и они в сочетании образуют достаточное условие [2161]. Из всего того, что нам известно о контексте иудаизма периода Второго Храма и убеждениях учеников относительно Иисуса и его миссии, мы можем уверенно сделать вывод: если они, с одной стороны, обнаружили пустой гроб, а с другой, какое-то время встречали его и видели, что он уже не мертв, но на самом деле жив, неизбежно должно было возникнуть то убеждение, которое мы изучали, рассматривая два первых века христианства [2162].

И вновь тут напрашивается один контрпример. Согласно Иоанну, когда тот говорит о Фоме, и Матфею в рассказе об учениках, встретивших Иисуса на горе, на самом деле поверили не все - и в первом случае, когда сообщения о пустом гробе были дополнены сообщением о явлениях, и во втором, когда, после обнаружения пустого гроба, Иисус явился ученикам [2163]. Более того, по мере распространения христианской Доброй вести в мире огромное множество людей, разумеется, отказывалось верить, даже перед лицом исполненного энтузиазма свидетельства очевидцев, которые видели и пустой гроб, и явления. Значит ли это, что даже и сочетание пустого гроба и явлений, в конце концов, не составляет достаточного условия для рождения веры первых христиан?

На сей раз контрпример предполагает, что мы вносим изменение в изначальное положение. Сочетания пустого гроба и явлений Иисуса, очевидно, недостаточно для зарождения христианской веры в каждом слышавшем об этом. Однако, думаю, мы рассматривали несколько случаев, где эти условия действуют сильнее. Видевшие пустой гроб и явления воскресшего Иисуса были иудеями эпохи Второго Храма, большинство из них следовали за Иисусом в надежде, что он окажется Мессией Израиля, поэтому двух этих фактов было достаточно для того, чтобы большинство из них пришло к заключению, что он воскрес из мертвых в том смысле, о котором мы уже говорили. Сомнения некоторых их современников и, позднее, нежелание кого-то верить свидетельству христианских проповедников по существу дела не меняют. (То обстоятельство, что из-за погодных условий или состояния взлетно-посадочной полосы, а также небрежных или мешающих поступков других действующих лиц не все первоклассные самолеты под управлением первоклассных летчиков благополучно приземляются, не влияет на основную идею.) Пустого гроба и явлений было достаточно не для того, чтобы каждый, слышавший об этом, пришел к христианской вере, но для того, чтобы эта вера родилась в общине, которую составляли те, кто ходил по земле за Иисусом, и чтобы эта вера распространялась отсюда далее.

4. Если пустой гроб и явления Иисуса - в определенном смысле достатокнов условие для рождения христианской веры, мы должны теперь спросить: является ли это и условием необходимым? Эта задача сложнее, поскольку требует доказательства от противного. Показать, что электропитание есть необходимое условие работы компьютера, - это одно. Вы можете не только попробовать альтернативные возможности и показать, что ничто другое не действует; вы можете изучить сам компьютер и обнаружить, что он предназначен к работе с помощью электричества и только электричества. Но с историей все не так просто. Более того, когда наши главные данные - это широко распространенные представления, а мы ищем причину их возникновения, все становится куда более неоднозначным. Люди верят во многие странные вещи в силу множества случайных причин. Чтобы показать, что сочетание пустой гроб плюс явления - еще не достаточное условие для рождения раннехристианской веры, достаточно всего-навсего найти другое обстоятельство или же сочетание обстоятельств, которые могут породить такую веру. Когда есть два и, более того, совершенно различных наборов условий, каждый из которых достаточно хорошо объясняет наши данные, ни один из них нельзя считать необходимым.

Тут мы должны сказать, что наш предмет не подлежит четкому историческому доказательству. Всегда найдутся искусные историки, которые предположат свои вариации на тему того, как вера первых христиан могла возникнуть и обрести свой характер без пустого гроба или явлений Иисуса.

Однако, с другой стороны, у нас есть два сильных момента. Во-первых (пункт 4), значение «воскресения» в Древнем мире в целом, а в частности - внутри иудаизма Второго Храма, исключает большинство альтернатив. Во-вторых (пункт 5, если его расширить), основные теории, служащие альтернативными объяснениями, при ближайшем рассмотрении оказываются недостаточными. Подобно пункту 3, пункт 4 можно разбить на две части, посвященные двум ключевым элементам дискуссии - пустому гробу и явлениям.

4а. Как мы уже видели в первой части книги, смысл слова «воскресение» как в еврейском, так и в нееврейским мире поздней античности, никогда не заключался в том, что человек просто «ушел на небо» или же был каким-то образом «вознесен», не получив новой телесной жизни. Существовали представления о множестве бестелесных посмертных состояний, для их описания существовала богатая терминология, но сюда не входило «воскресение». «Воскресение» означало телесное существование; этот смысл тут видели и отрицавшие его язычники, и иудеи, среди которых хотя бы некоторые на него надеялись. Главным образом именно по этой причине некоторые ведущие нехристианские историки пришли к трезвому выводу, что гробница должна была оказаться пустой (иначе говоря, что это необходимое условие для последующих феноменов). В том мире трудно представить себе «воскресение» иначе:

Когда каждый довод рассмотрен и взвешен, единственно приемлемое для историков заключение должно состоять в том, что воззрения ортодоксальных и либеральных сторонников, как и критических агностиков - и даже, быть может, самих учеников, - это попросту интерпретация одного приводящего в совершенное замешательство факта: а именно, что женщины, собравшиеся отдать последний долг Иисусу, нашли, к своему ужасу, не тело, но пустую гробницу [2164].

Мы на самом деле можем уверенно сказать: если бы тело Иисуса из Назарета оставалось во гробе, что бы еще ни произошло, - не возникла бы вера первых христиан, такая, какую мы знаем. Не стоит думать, например, что поскольку ученики жили в мире, где ожидали воскресения, это объясняет, почему они стали употреблять это слово в отношении Иисуса. Многие другие еврейские вожди, герои и якобы Мессии умерли в том же самом мире, но ни в одном случае никто не думал, что они восстали из мертвых. Можно было бы представить себе иные варианты верований, которые бы породили события, среди которых не было бы пустого гроба. Но особую веру первых христиан не могли вызвать обстоятельства, среди которых пустой гроб не играл бы никакой роли. Поэтому я рассматриваю пустой гроб как необходимое условие (хотя само по себе, как видим, недостаточное) для зарождения совершенно особой веры первых христиан.

4б. Но можно ли то же самое сказать о явлениях? Можно ли утверждать, что они тоже необходимое условие для рождения веры первых христиан? Я думаю, что это так, хотя показать это и труднее. Они представляются мне чем-то вроде необходимого дополнения к пустому гробу; это дополнительный элемент, который превращает первое недостаточное условие (пустой гроб) в достаточное. Наличие электроснабжения в доме - необходимое, но недостаточное условие для работы компьютера. Это условие требует дополнения в виде других условий, самих по себе также необходимых, но недостаточных, - чтобы был подходящий соединительный кабель, да и чтобы сам компьютер был в порядке, - прежде чем сочетание условий станет и достаточным, и необходимым. Так же, полагаю, обстоит дело и с явлениями Иисуса.

Опять же, это куда труднее показать. Нет пределов человеческой изобретательности, и всегда кто-нибудь может измыслить теорию, где явление пустого гроба могло бы дополнить какое-то другое событие или явление, и такое сочетание создало бы достаточное условие для зарождения веры первых христиан. Например, можно было бы придумать альтернативную версию, ссылаясь на сновидения. Кто-то мог бы сказать: ученикам снились очень яркие сны об Иисусе (в конце концов они долгое время были с ним неотлучно вместе, и он оказал огромное воздействие на их жизнь). Может быть, сновидения были настолько яркими, что он казался им совершенно живым, так что они начали говорить о нем как о живом, а не умершем, а потом мало-помалу стали использовать язык воскресения…

Но это на самом деле не могло бы породить ту веру, которую мы рассматривали. Как мы уже видели, сновидения о недавно умерших - и теперь, и в I веке - столь же обычны, как сама скорбь. В таких сновидениях можно увидеть знак того, что умерший перешел в посмертное состояние и именно в таком смысле - «жив». Но никогда, ни у язычников, ни у иудеев, это не называли «воскресением» и сопутствующими словами.

В дополнение нам следует также объяснить одно из потрясающих изменений, которое, как мы заметили, христиане внесли в иудейское представление о воскресении. Они во многом стали говорить не только о преемственности, но и о трансформации; и мы уже видели многочисленные тому примеры в пасхальных историях евангелий, которые дают странный образ Иисуса, несомненно - телесного, но тело которого получило небывалые свойства, которые раньше никто бы не мог себе представить. Как мы показали в главе 13, невозможно объяснить эти образы вымышленной проекцией первохристианского богословия. Тут нужно искать иное объяснение. Наиболее ясное объяснение тому - что именно сами явления Иисуса изменили представления учеников о воскресении. Язык «воскресения», а также специфические изменения, внесенные в иудейские представления о воскресении, которые мы видим у первых христиан, могли возникнуть, как я считаю, только в том случае, если первые христиане располагали неопровержимыми свидетельствами - вопреки всем своим собственным ожиданиям, как и ожиданиям других, - свидетельствами как тесной преемственности между умершим и снова ставшим живым Иисусом, так и трансформации его телесности. Явления живого Иисуса и были таким свидетельством. Ничто иное его бы не заменило.

Мы приходим к заключению, что сочетание пустого гроба и явлений живого Иисуса образует то стечение обстоятельств, которое само по себе и необходимо, и достаточно для возникновения веры первых христиан. Без этих феноменов невозможно объяснить, почему эта вера появилась и приобрела именно такие черты. С их же помощью мы можем это объяснить точно и определенно.

5. Чтобы проверить этот вывод, нам нужно расследовать, могло ли что-либо иное породить веру первых христиан. Является ли сочетание пустого гроба и явлений просто одним из факторов, который мог бы породить первохристианскую веру, или же оно - единственный фактор, который мог пробудить ее к жизни?

Значительная часть исследований посвящена такой задаче - поиску альтернативных объяснений возникновения веры первых христиан. Любая такая правдоподобная теория ставит под вопрос доводы предыдущего раздела, и тогда пасхальные повествования превращаются в этиологические или апологетические попытки оправдать представления, появившиеся на ином основании. Если, однако, можно показать, что самые сильные из этих теорий не справляются со своей задачей, тогда наше соображение о сочетании пустого гроба и встреч с Воскресшим как необходимом условии становится значительно сильнее.

Мы уже косвенно сталкивались с некоторыми из важнейших альтернативных объяснений. Несколько раз я уже говорил, например, что первые христиане не пришли бы к представлениям такого рода, если бы они просто создали их на основе чтения иудейских Писаний I века, а затем, задним числом, придумали бы рассказы о том, что «должно было бы» произойти, чтобы все это осуществилось [2165]. Однако есть еще два типа альтернативных объяснений, которые еще больше заслуживают нашего внимания. Они заслуживают отдельного рассмотрения, а затем мы вернемся к дальнейшему ходу нашей аргументации, а именно - к пунктам 6 и 7.

Примечания:

[2146]. Я пользуюсь словом «вероятно» в том же смысле, в каком его обычно употребляют историки, а не философы, решающие крайне проблемные вопросы (ср., например, Lucas 1970); иначе говоря, оно указывает, что исторические факты довольно редко позволяют говорить об их «бесспорном» характере и, как правило, располагаются на шкале от, скажем, «крайне маловероятно» к «возможно», «правдоподобно» и от «вероятно» — к «в высшей степени вероятно».

[2147]. Существует большая литература, посвященная смыслу и употреблению необходимых и достаточных условий: см., например, Lowe 1995, Sosa and Tooley 1993. Впервые я столкнулся с вопросом о необходимых и достаточных условиях в трудах Маки, теперь собранные в Mackie 1980.

[2148]. О подобном подходе к постановке вопроса см., например, Williams 1982, 106.

[2149]. Именно так в Stuhlmacher 1993, 48. Однако Штульмахер загадочным образом полагает, что большинство явлений (за исключением явления Марии в Ин 20) были «с неба».

[2150]. Schillebeeckx 1979 [1974], 381: «исчезнувшее тело» само по себе не есть воскресение. (О Схиллебексе, однако, см. далее.) См. также McDonald 1989, 140; Macquarrie 1990, 407сл., ср. Polkinghorne 1994, 116–118. Перкинс (Perkins 1984, 84) права, когда говорит, что пустой гроб сам по себе не породил бы веры в то, что кого–то воскресили, но поскольку она обосновывает это на том, что наличие или отсутствие тела в гробнице не имеет отношения к христианской Вести, это снижает ценность ее вывода.

[2151]. Странный рассказ в Мк. 6:14-16 кажется исключением, которое подтверждает правило, см. выше, с. 227, 269.

[2152]. Как справедливо заключает Wedderburn 1999, 65, сами факты заставляют думать, что в первый день Пасхи нечто произошло, а затем неверно предполагает, что это «нечто» могло быть просто «бесплодными поисками тела». Я утверждаю, что этого самого по себе не было бы достаточно, чтобы объяснить последующие события.

[2153]. Классическое современное исследование — Jaffe 1979. Как ни интерпретируй эти события (книга вышла в серии «юнгианской классики» — «Jungian Classics Séries»), явления, о которых идет речь, широко известны, хотя о них часто не принято говорить в мире, где люди боятся показаться жертвами легковерия или фантазии.

[2154]. Lüdemann 1994, 97–100, ставит опыт подобного рода во главу своего объяснения первоначальных «видений» Петра и Павла.

[2155]. Ср. Riley 1995, 58–68, за которым следует, например, Crossan 1998, xiv–xix.

[2156]. Деян. 12:9сл. Об опасности рассматривать опыт мистиков как парадигму для понимания «встреч» с Иисусом см., например, Schneiders 1995, 90сл.

[2157]. Так, например, настойчивое утверждение Кроссана, что люди с трудом воспринимают опыт такого рода (1998, xviii), свидетельствует против использования таких «видений» для объяснения того, почему первые христиане заговорили о «воскресении». Он, что примечательно, многократно говорит об опыте первых христиан как о «видении умершего человека» (xiii, xiv, и т.д.), и создается впечатление, что вопрос уже решен прежде изучения фактов. О «когнитивном расстройстве» см. обсуждение Фестинжера ниже.

[2158]. См., например, Харитон, Повесть о любви Херея и Каллирои 3.7.4сл. Джаффе (Jaffe 1979) приводит множество современных примеров и типичных случаев, когда человек внезапно видит у себя в комнате друга или члена семьи и затем узнает, что они умерли в этот самый миг.

[2159]. Дискуссия о пустом гробе в Lindars 1993 изобилует недостатками. Когда мы читаем (119), что эти рассказы были «рационализацией веры в воскресение среди людей, которые имели склонность выражать абстрактные истины в конкретных формах», мы уже понимаем, что далее не стоит ждать серьезного исторического обсуждения иудейских представлений I века. О'Коллинз (O'Collins 1997, 13–17) перечисляет ученых, считавших, что гроб был пуст, и убедительно возражает против теории, согласно которой Марк сам выдумал этот рассказ (как полагал, например, Α. Y. Collins 1993).

[2160]. Лк. 24:41-43Ин. 21:1-14 (текст не говорит прямо, что Иисус ел, но это несомненно подразумевалось в «придите, позавтракайте» Ин. 21:12, ср. Ин. 21:13с Лк. 24:30), Деян. 10:41. Я благодарен профессору Бэйлорского университета Чарлзу Талберту за то, что он подчеркнул этот момент в частном разговоре.

[2161]. С чем не согласен Vermes 2000, 173, полагавший, что рассказы о пустом гробе теряли вес по мере того, как стали распространяться рассказы о явлениях. См. также старую традицию, представленную, например, Schillebeeckx 1979, 332сл., который предполагает, что Мф, Лк и Ин соединили изначально независимые предания о видениях и пустом гробе, чтобы выглядело так, будто они вместе дают основание для веры в воскресение, хотя на самом деле (говорит он) рассказы о пустом гробе суть позднейшие проекции, а «видения» представляют собою субъективный опыт. См. далее.

[2162]. В этом пункте я, по сути, целиком согласен с Sanders 1993, 276–281, написавшим краткое объяснение, которое, тем не менее, содержит более основательное историческое суждение, чем многие гораздо более объемистые труды.


[2164]. Vermes 1973, 41. В 2000, 170–175 Вермеш и не утверждает этого вновь, и не отказывается от своего заключения. См. также O'Neill 1972; Rowland 1993, 78. Carnley 1987, 60сл., заявляет, что мы не можем достигнуть этого, «прибегая лишь к критическим техникам научной историографии»; я же, не зная точно, какие предпосылки сюда, таким образом, протащили, тем не менее утверждал бы, что мы пришли к этому пункту посредством пошаговой аргументации на основании фактов.

[2165]. Выше, гл. 13.

к оглавлению