Сия "дипломатическая" гибкость ап. Павла неоднократно высмеивалась (скажем, Вольтер называл иезуитов peres tout a tous), но перед нами не вид жонглирования. Эта формула вытекает непосредственно из парадокса креста Христова, которым Бог всех заключил в непослушание, "чтобы всех помиловать" (Рим. 11:32). Последуя Распятому, который стал всем для всех, - и для иудеев, и для язычников, и для христиан, - Его ученик-апостол также стремится к кафоличности-всеохватности. Крест не ставит грешников в положение неправых перед Богом - крест становится для них "праведностью и освящением и искуплением" (1 Кор. 1:30). Конечно, при этом зло не переоблачается в покров добра, но крест, объединяясь с частичкой добра, повышает ее ценность до полноты значения доброго деяния. "Прости им, ибо не знают, что делают" (Лк. 23:34). Как говорит ап. Павел, "для немощных был как немощный" (1 Кор. 9:22) единственно по причине любви.
И по внешнему виду апостол, "хотя во всем свободный", сотворил себя "рабом всех", ибо он хочет "быть соучастником Евангелия" так же, как и "Господь и Учитель", который прежде тоже сделался слугой всех. Не по видимости поэтому становится он "для Иудеев как Иудей, чтобы приобрести Иудеев", а по той причине, что "стоящий под законом" и сам встает там, куда его ставит Бог, ибо закон сам по себе и свят, и хорош. На самом деле фарисеи веруют в возможность воскресения из мертвых - так и ап. Павлу не составило труда исповедать себя фарисеем (Деян. 23:6). Он же позволяет Тимофею принять обряд обрезания (Деян. 16:3). Сам участвует в иудейском храмовом ритуале (Деян. 21:21-26). Все это для него - безразличные вопросы (adiaphora), и он открыто говорит об этом, одновременно и позволяя обрезать Тимофея, и объявляя христианам из язычников результаты апостольского собора (Деян. 16:4). Ап. Павел, иудей по рождению, следовательно, уже не "стоит под законом", но здесь он присоединяется к "стоящим под законом" в важном для них пункте, чтобы легче изнутри привести их к завершению закона во Христе. Между прочим, смысл христианского Аджорнаменто в том и состоит, чтобы подключаться ко всем людям, если есть шанс на взаимопонимание.
Но как он может быть с "чуждыми закона" как "чуждый закона"? Апостол сам поясняет, что он "не будучи чужд закона пред Богом", но "подзаконен Христу" (ennomos Christou) (1 Кор. 9:21). В "законе веры" (Рим. 8:2) мы "освобождены от закона греха и смерти", т.е. мы стали беззаконны ради положительной свободы, способной стать отправной точкой для язычников, не знающих закона. Им кажется, что они и так свободны, но, став христианами, они получают значительно большую свободу, - от греха и смерти, - "которую даровал нам Христос" (Гал. 5:1).
Находящиеся под законом люди и те, которые не признают никакого закона, - в равной мере "не сильны", ибо им не известны ни полнота закона, ни полнота свободы, которые в Христе совпадают. И тем не менее ни Христос, ни апостол не желают подчинять себе этих "слабых", встав в позицию превосходящего могущества. И Христос, и апостол ведут себя одинаковым образом: они нисходят до "слабости", чтобы "приобрести слабых". И не в презрительном снисхождении или в педагогических соображениях здесь дело, а именно в неисповедимости воли Божией. По этой воле "незнатное мира и уничиженное", "немудрие Божие" возводится в "более мудрое" и "сильное", чем премудрие и сила человеков (1 Кор. 1:25-28). И вовсе не для того, чтобы продемонстрировать парадоксальные силы человечества, а в соответствии с полностью сокрытым законом, по которому потеря силы на божественной, богочеловеческой стороне оборачивается выигрышем в силе на человеческой стороне. К этому закону неприложимы мерки физической причинносги, поскольку он осуществляется в сфере внутрибожественного жизнеобмена, из которого благодаря воплощению Сына нечто изливается в мир.
Отмеченный закон выполняется в Боге универсально, отчего Он и может сказать, что Он "всех заключил в непослушание, чтобы всех помиловать" (Рим. 11:32). А соответственно Христос с высоты Своего креста благовествовал, что всех привлечет к себе (Ин. 12:32). Что же касается ученика-апостола, то он, конечно, не собирается присвоить себе сей Божественный закон любви; для него достаточно просто сказать: "Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых" (1 Кор. 9:22).
