Вспомним эту сцену, когда грешница своим поведением нарушает трапезу у фарисея. Она помазывает Христа миром, целует Его ноги, омывает их слезами и отирает волосами своими. Мы наблюдаем недовольство хозяина. И затем Христос рассказывает притчу о двух должниках: одному был отпущен долг в пятьсот динариев, а другому в пятьдесят. Припомним, наконец, как Христос оценил поступок грешной женщины. Он обратился к фарисею: "Видишь ли ты эту женщину?" (Лк. 7:35-50). Ты Мне недодал многого, а она же, напротив, "не перестает" всячески свидетельствовать о любви своей. И далее произносится решающее заключение: "А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому мало прощается, тот мало любит". И только после этого следует обращение ко грешнице: "Прощаются тебе грехи".
Итак, сначала мы слышим слова Иисуса: "Ей прощаются многие грехи", и только затем указывается причина прощения: ее великая любовь. А затем следует второе недвусмысленное речение: "Прощаются тебе грехи". Если первая фраза - это обычная объективная констатация, то из второй "возлежавшие с Ним" справедливо делают заключение, что отпущение грехов совершил Иисус Христос лично. Первое - констатирующее - слово прощения является следствием из небольшой притчи: прощенный больший долг (пятьсот динариев) вызывает большую любовь из благодарности. Притча, однако, рассказана Иисусом, она неотделима от Его личности. Следовательно, лишь от Него отягощенная грехами женщина узнаёт, что и для нее не закрыто искупление. Она узнаёт об этом, правда, не на примере рассказанной притчи, а благодаря прозрению, полученному ею ранее, когда она наблюдала за Господом. Если бы не прозрение, то она не осмелилась бы на, по-видимому, бесстыдный поступок в доме знатного хозяина. Женщина распростерлась перед Христом, она открыла Ему все свое бытие. В глубочайшем покаянии она исповедала всю свою жизнь. И ей было решительно все равно, что другим людям она давно известна как откровенная грешница.
Вот здесь-то мы и наблюдаем парадигму таинства исповеди. Если грешник имеет волю ничего не утаивать во время таинства, если он готов покаяться из любви к прощающему Богу, увиденному им во Христе, то такой грешник уже получил отпущение своих грехов. Действительно, когда в покаянии содержится также и воля к искреннему предъявлению грехов, - а такая воля требует большого мужества, - то произносимая во время таинства отпустительная формула на самом деле изглаживает старые грехи. Своей притчей и вытекающими из нее следствиями Христос ни в коем случае не говорит, будто бы имеется некое общее, от Него не зависящее взаимодействие между Богом-Отцом и человеком. Нет, Ему одному передал Отец власть судить мир, а также, принимая на себя грехи мира, и спасти мир. Конечно, от этого возникает недоумение у окружающих. И оно такого же рода, как переданная Церкви власть отпускать грехи. Мы видим, что Христос наделен властью разрешать грехи еще до распятия на кресте. Пусть нас это удивляет столь же мало, как и то, что Господь также до распятия раздает становящейся Церкви Свое - лишь на кресте преданное - Тело и Свою - лишь там пролитую - Кровь.
Если фарисея и можно сопоставить с человеком, который должен всего лишь пятьдесят динариев, т.е. значительно меньшую сумму, все же по контексту не следует, что он меньше грешен перед Богом. Об этом допустимо судить на основе удивительного речения: "Кому мало прощается, тот мало любит". Если теперь применить его к таинству исповеди, то сказано следующее: если человек приступает к нему, имея в душе слишком мало раскаяния, то в его сердце Божественное прощение вмещается лишь поверхностно, а из полученного отпущения грехов будет вынесена лишь малая любовь.
Точное обобщение всего сказанного содержится в речении Христа: "Не здоровые (имеется в виду: считающие себя здоровыми) имеют нужду во враче, но больные. Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию" (Мф. 9:12 и сл., Лк. 5:31 и сл.).
