Иисус Христос прокладывает Себе путь, со всех сторон окруженный народом. Конечно, Его теснят. И вдруг Он оборачивается и спрашивает: "Кто прикоснулся ко Мне?" (Мк. 5:31). Он говорит: "Прикоснулся ко Мне некто, ибо я чувствовал силу, исшедшую из Меня" (Лк. 8:46). Отсюда видно, что испытанное Им прикосновение было особого рода. Об этом свидетельствует весь эпизод: кровоточивая женщина, которой не могли помочь врачи, с верою прикоснулась к краю одежды Его, и Христос отпускает ее со словами: "Дщерь! вера твоя спасла тебя; иди в мире" (Мк. 5:34). Когда Иисус употребляет слово "вера", Он всегда вкладывает в него богословский смысл, имея в виду веру в силу Божию. Другой веры (скажем, в магические силы человека) Библия не знает. И эта-то вера и является сосудом, в который способна излиться сокрытая во Иисусе Божественная мощь.
В то же время Христос говорит об исхождении силы из Себя. И отсюда видно, что сила эта не просто протекает сквозь Его человеческое естество. Речь идет о силе Его Богочеловечества, так что ее исхождение уподобляется потере или ослаблению. Из того, что Иисус задает свой вопрос, можно усмотреть, что не Он Сам высвободил из Себя эту силу. Вера женщины как бы вытянула ее из Него. Следовательно, она воспользовалась некоторой неосознанной ею. властью над Христом! Отсюда, конечно, нельзя заключать, что у Господа может быть нечто украдено против Его воли. С другой же стороны, надо думать, что у Христа уже присутствовала глубоко сокрытая воля предоставить Себя в распоряжение человечества всем Своим существом Богочеловека. Точно такая же не щадящая себя открытость видна и в другом эпизоде, когда "сошлось множество народа послушать Его и исцелиться от болезней своих, и весь народ искал прикасаться к Нему, потому что от Него исходила сила" (Лк. 6:17 и сл.).
Невозможно не сопоставить это истечение силы из Христа с Его распятием на кресте, а также с евхаристией, когда потеря силы переходит в самоотдачу, в смерть или в преобразование всего Его существа в пищу и питие для верных. С момента Своего воплощения Христос никогда не желал жить среди людей как в Себе и для Себя замкнутое существо. Скорее наоборот: вочеловечение само по себе уже есть результат самоопустошения (как об этом говорит ап. Павел, Флп. 2:7) и соответственно преобразования Его превечной Божественной самоотдачи Богу-Отцу в форму человеческого существования. Но и эта последняя должна еще раз истощиться "вплоть до смерти крестной" (Флп. 2:8), и тогда внутрибожественное самоистечение будет приведено к его последней инкарнационной форме. Пронзенное сердце - таково ее олицетворение. Отсюда видно, что человеческое естество Иисуса Христа не было простым каналом для истечения Божественных сил, потому что оно само включено в это истечение. Этот способ бытия - решение, которое нельзя отменить, и состояние, из которого невозможно вернуться в прежнее. Соответственно в евхаристии, понимаемой как истечение силы через все времена и пространства, человеколюбие Христа стало совершеннейшим средством внутрибожественного тринитарного самоистечения. И при этом Ипостась Сына в Троице остается ясно определенной и личная действительность Богочеловеческого Посредника ничуть не страдает.
Но как на земле Христос предоставил себя в распоряжение верующей женщине, так и в евхаристии Его сила находится в распоряжении верующей общины. При этом, конечно, бывает таинственная взаимность. Действительно, если человек верит, то это значит, что он поставляет себя под власть Бога, так что когда сила Христова истекает в такого истинно верующего, то Христос этой "потерей силы" приобретает Себе данного человека, теперь ставшего членом Его тела - Церкви. И это важно, потому что, когда Бог-Отец позволяет Богу-Сыну отдать Свою жизнь, Он одновременно дает Ему и власть принять ее снова - благодаря "потере силы", переданной воспринявшим Его верующим (Ин. 10:18). Нечто подобное происходит и в "таинственном обмене" таинства исповеди: здесь исповеданные человеком грехи, если они изложены по вере, принимаются Иисусом на Себя, - и они изглаживаются Его смертью на кресте, - так что исповедь завершается преподанием человеку дара Божественного "жизненного бессилия": "Иди и впредь не греши" (Ин. 8:11).
