Ко времени Иисуса и Павла иудаизм вот уже два столетия как находился в эпицентре бурных культурных и политических вихрей. Завоевания Александра Македонского в IV веке и Антиоха во II веке до нашей эры вместе со всеми социальными и культурными переменами, которые это принесло, бросали вызов благочестию, вере и пониманию в такой же мере, как они бросали вызов политическим структурам [570]. Здесь историку легко скатиться в упрощенный подход - отчасти потому, что его придерживаются и некоторые ключевые тексты: они делят иудеев на православных и капитулирующих перед эллинизмом как мировоззренчески, так и политически. Однако даже иудейские противники ассимиляции не избежали ее влияния. К I веку нашей эры все многочисленные разновидности иудаизма стали в большей или меньшей степени эллинистическими, даже и те, что прочно коренились в земле и культе Палестины.
Однако есть разница между тем, заставляют ли тебя пить грязную воду или же ее разливают по бутылкам для продажи, - или, если взглянуть с другой стороны, между благодарным принятием данной Богом премудрости всего окружающего мира и упрямым цеплянием за устаревшие концепции. Можно полагать, что многие иудеи лишь смутно догадывались об этих величайших культурных вопросах и их отражении в повседневной жизни, которые историку легко видно задним числом. Мы же, на основании наших ограниченных сведений, можем предположить: некоторые иудеи того периода отвергали как саддукейское отрицание загробной жизни, так и все более распространявшуюся веру в воскресение. Они восхваляли будущую блаженную жизнь праведных, где душа, избавленная от своего спутника - материального тела, насладится совершенной и вечной жизнью.
Для того чтобы такая мысль могла прийти в голову, нужно было предпринять шаг более определенный, чем где–либо еще в Ветхом Завете, - описать, как душа или дух могут покинуть тело в миг смерти и сохранить способность не просто сойти в Шеол, но и к каким–то иным, более богатым переживаниям [571]. Существует несколько свидетельств о том, что кое–кто сделал такой шаг в период Второго Храма. «Душа продолжает жить после смерти», - возглашает Псевдо–Фокилид:
Ибо души остаются неврежденными среди умерших.
Ибо дух на время Богом дается смертным, и образ его.
Ибо тело у нас из земли, и когда потом мы вновь обратимся в землю, мы не более чем прах;
а потом воздух принимает наш дух…
Все - трупы, но Бог правит душами.
Аид - наш общий вечный дом и отчизна;
одно место для всех, бедных и царей.
Человек недолго живет, всего лишь проходящее время.
Душа наша бессмертна и живет всегда и вечно [572].
Однако двумя строками раньше тот же текст провозглашает нечто такое, что может смутить наш слух:
Нехорошо разрушить оболочку человека;
ибо надеемся, что останки умершего
вскоре выйдут из земли на свет;
а потом они станут богами [573].
Так же и Завет Авраама (более поздний текст, возможно, отражающий христианское влияние) провозглашает, что Авраам после смерти был взят в Рай:
…Где пребывают шатры праведников Моих и где обители святых Моих Исаака и Иакова в лоне его, и нет там страдания, печали и стонов, но мир, веселье и жизнь бесконечная [574].
Пример дальнейшего развития этой новой перспективы во взгляде на природу и участь человека можно найти в эфиопской Книге Еноха. Хотя в том же отрывке далее есть явные отзвуки Дан 12:2-3, тут мы встречаемся с более ярким выражением эллинизма, где бессмертная душа выходит из тела на блаженство или на мучения:
…для них уготовано всякое благо, и радость, и почесть и… записанные относительно духов тех, которые умерли в правде… И будут жить ваши души, вы, умершие в правде; и будут радоваться и ликовать их души, и память о них будет перед лицом Всевышнего на все роды мира… Горе вам, грешники, когда вы умираете в своих грехах!.. Не знаете ли, что их [другие рукописи: ваши] души сойдут в Шеол, и найдут его невыносимым, и велика будет печаль их… Ваши души придут на великий суд для всех родов мира [575].
По преданию, Гиллель (I век до н. э.) говорил, что душа - гостья в доме жизни [576]; а Иоханан бен Заккай (конец I века н. э.) плакал под конец жизни, поскольку боялся судии, который имел власть отправить людей либо в Эдемский сад, либо в геенну [577]. Следует думать, принимая во внимание то, что мы знаем о предании фарисеев (см. ниже), что эти великие мудрецы верили в конечное воскресение; похоже, тут они вводят новые концепции дуализма тела/души, чтобы объяснить, что происходит между смертью тела и окончательным состоянием блаженства. Точно то же самое мы видим и в Четвертой книге Ездры, где определенно говорится о конечном воскресении, но есть и слова о духе или душе, покидающей «тленный сосуд», т. е. смертное тело, причем нечестивые души осуждены скитаться в муках, а праведные души входят в радостный покой в предвосхищении конечной славы [578]. Идея о душе, способной отделяться от тела, вкупе с различными теориями о том, что происходит с ней потом, была широко распространена в различных направлениях иудаизма на пороге нашей эры [579]. Несколько погребальных надписаний свидетельствуют об этом [580].
Это было одним из способов осмысления страданий и гонений. Как мы увидим, Вторая книга Маккавейская, описывая гонения при Антиохе, прямо говорит о телесном воскресении, но более поздняя Четвертая книга Маккавейская выбирает другое направление: хотя тело можно изувечить и убить, это не относится к душе [581]. Это означает, что можно охотно отказаться от своего тела: истинный дар Бога - это душа, которую нельзя отнять. Так, в отрывке, в котором люди, знакомые с Новым Заветом, услышат любопытную перекличку с другими текстами, автор Четвертой книги Маккавейской увещевает:
От всего нашего сердца посвятим себя Богу, давшему нам жизнь, и используем наши тела как крепость Закона. Не убоимся думающего, что он убивает нас, ибо велико борение души и опасность вечного наказания для тех, кто нарушает заповедь Божью. Итак облечемся во всеоружие самообладания, которое есть Божий разум, ибо если мы так умрем, Авраам, Исаак и Иаков примут нас и все отцы восславят нас [582].
Здесь умоляется значение тела и возвышается роль души [583]. Те, кто отдают свою жизнь за Бога, разделяют бессмертие патриархов:
Они верят, что, подобно патриархам, Аврааму, Исааку и Иакову, не умрут для Бога, но живы у Бога…
Они знали также, что умирающие ради Бога живы у Бога, как Авраам, Исаак и Иаков и все патриархи [584].
Книга заканчивается выражением все той же веры:
Но сыны Авраамовы с их победоносной матерью собраны вместе в сонме отцов и получили чистые и бессмертные души от Бога, Ему же слава во веки веков. Аминь [585].
Если исходить из того, что автор знал и использовал Вторую книгу Маккавейскую, можно с уверенностью сказать: он сознательно устранил упоминания о телесном воскресении, заменив его учением о бессмертной душе (или хотя бы о душах, которые могут стать бессмертными, если взыщут премудрости). Для нас здесь важно следующее: в то время как во Второй книге Маккавейской присутствуют два этапа надежды (за смертью мученика следует период ожидания, а в будущем, в какой–то момент, - телесное воскресение), в Четвертой книге Маккавейской отчетливо виден единственный этап: мученики сразу же после смерти обретают блаженное бессмертие, которым уже наслаждаются Авраам, Исаак и Иаков. И тогда перед нами не просто нечто похожее на то, что мы найдем в некоторых текстах Флавия, а именно «перевод» веры в воскресение на язык языческой философии; похоже, что тут автор не просто передает непривычную идею непонимающей аудитории, но на самом деле хочет изменить саму эту идею [586]:
…Исцелит ГОСПОДЬ рабов своих,
и они восстанут и увидят множество мира.
И они изгонят врагов своих,
и увидят праведные и воздадут хвалу,
и радостию возрадуются во веки веков,
и увидят, что все их суды и все их проклятия настигли врагов их.
И кости их упокоятся в земле,
а их дух возрадуется еще сильнее,
и познают они, что ГОСПОДЬ вершитель суда;
но Он явит милость сотням и тысячам,
всем любящим Его [587].
По мнению английского переводчика, последние пять строк можно понимать двояко. Тут может говориться о духах, которые остаются в сознании и блаженствуют в посмертном бесплотном состоянии, или же здесь, с помощью поэтической гиперболизации, говорится о праведниках, которые счастливо умирают, зная, что в какой–то будущий момент Бог их оправдает. Начальные строки, особенно «они восстанут и увидят множество мира», склоняют ко второму варианту: «они восстанут» - предсказание будущего воскресения, а «кости их упокоятся… а их дух возрадуется еще сильнее» - упоминание о промежутке между смертью и воскресением. На мой взгляд, такое толкование вполне вероятно. Тем не менее Книгу Юбилеев часто упоминают в качестве примера «бесплотного бессмертия»; если это так и слова «кости их упокоятся в земле, а их дух возрадуется еще сильнее» относятся к конечному состоянию праведников, в этом случае надо признать, что «они восстанут» в предыдущем стихе - единственный случай в соответствующей литературе из всего известного, где «воскресение - не есть новое телесное существование [588].
Величайшим представителем глубоко эллинистического мировоззрения был александрийский философ Филон. Его тонкие и захватывающие труды содержат достаточно пищи для размышлений по нашему вопросу и по многим другим. Но поскольку нет сомнений в том, что он утверждал скорее бессмертие души, нежели воскресение из мертвых, в настоящем обзоре мы посвятим ему лишь краткую формулировку вместо полноценного рассмотрения, которого он заслуживает [589].
Филон был высокообразованным философом, а одновременно культурным и уважаемым старейшиной в социальном и политическом мире александрийских иудеев. Утонченный мыслитель опирался не только на Платона и Аристотеля и их последователей в эллинистической философии, но и на стоиков и неопифагорейцев. При этом он хранил верность иудаизму и противостоял отклонениям от специфически иудейских обычаев и ожиданий [590]. Именно из этого замечательного сочетания влияний, смешавшихся в космополитическом мире Александрии и ее иудейской общины, выросли глубокие размышления Филона о многих проблемах, в том числе о природе и назначении человека.
Тут его мысль определенно дуалистична. Душа бессмертна - или, строго говоря, душа состоит из нескольких частей, одна из которых бессмертна [591]. Тело есть темница, в которой заключен дух, тот дух, который Бог вдохнул в человека. Более того, тело есть могила или гроб для души: обычная для платонизма игра слов soma/sema (тело/могила) встречается также и у Филона [592]. У него даже есть намеки на мысль, популярную среди платоников того времени, о том, что нынешний мир - это на самом деле Аид, о котором говорили греческие поэты [593]. Таким образом, человек призван с Божьей помощью пробудить душу или дух к видению Бога. И тогда для достижения совершенства остается только одно - получить освобождение от тела, так чтобы душа могла вернуться к своему изначальному бесплотному состоянию. Это Божья награда для тех, кто во время своей жизни во плоти не запятнал себя чувственным осквернением [594]. Те, кто следуют по этому пути за патриархами, после смерти станут равны ангелам; бессмертная душа в конечном итоге не умирает, но просто уходит. Подобно Аврааму, призванному оставить свою страну и пойти в другой край, душа покидает свою земную обитель и отправляется на небеса, на «родину» [595].
Филон почти на два столетия предвосхитил труды таких александрийских христианских мыслителей, как Климент и Ориген, которые также стремились соединить озарения своей веры с окружавшей культурой мысли. Они многое почерпнули из его трудов, и следовательно, история последующих христианских попыток решить некоторые из этих проблем во многом восходит к этому замечательному, воистину неповторимому еврейскому мыслителю [596]. Но с точки зрения интересующего нас вопроса Филон среди иудеев I века остается самым ярким представителем того направления, которое не стало ведущим. В его мышлении для воскресения тела остается не больше места, чем в мышлении самого Платона.
Люди, знакомые с научными спорами о бессмертии души в иудаизме эпохи Второго Храма, могут удивиться, куда подевался их хороший знакомый - Книга Премудрости Соломона. Разве она не относится к этой же категории? И разве это не труд александрийского еврея, который верил в бессмертие души, а не в воскресение тела? Ответ не столь однозначен, как обычно думают. Но чтобы подойти к этому вопросу с нужной стороны, мы должны обратиться к нашей основной категории. Одновременно с разных точек зрения мы видим удивительный факт: из маленького семени Дан. 12:2-3 и других ветхозаветных отрывков, которые мы рассматривали выше, вырос большой куст. Или применим другую метафору: воскресение витало в воздухе. Поскольку тем же воздухом дышали и первые христиане, утверждавшие свою веру в то, что произошло с Иисусом, нам жизненно важно внимательно его изучить.
Примечания:
[570]. Краткое описание этого периода см. в NTPG, гл. 6.
[571]. Мы не можем здесь детально рассмотреть многочисленные проблемы, вызванные тем, что LXX постоянно переводят «nephesh» как psyche, например, в Пс. 15:10, «не оставишь nephesh / psyche мою в Шеоле», где еврейское слово, похоже, обозначает всю жизнь, в то время как греческое, прочитанное в границах послеплатоновской эллинистической культуры, подталкивает читателя в направлении к дуализму тела/души.
[572]. Псевдо–Фокилид 105–115 (пер. ван дер Хорста в Charlesworth 1985, 578). Эту вещь трудно датировать, но вероятнее всего она создана примерно в I в. до н. э. — I в. н. э.
[573]. Псевдо–Фокилид 102–104. См. следующий раздел ниже.
[574]. Завет Авраама [геc. А] 20:14 (пер. Сандерса в Charlesworth 1983, 895). См. NTPG 331, п. 168. Об употреблении «лона Аврамова» в Лк. 16:22сл. см. ниже, с. 477.
[575]. 1 Ен 103:3–8 (цитируется по переводу А. Смирнова с небольшими изменениями. — Прим. пер.); о более полной картине этого текста см. ниже, с. 17бсл.
[576]. Вайикра Рабба 34:3 (на 25:25).
[577]. В. Т. Берахот 28b.
[578]. 4Езд. 7:75, 78-80, 88, 95; см. ниже, с. 180.
[579]. Краткое резюме по этой теме см., например, в Dihle, TDNT 9.633–635.
[580]. См. Williams 1999, 90сл.
[581]. 4Мак. 10:4 (не все рукописи содержат этот стих). О явной параллели с Мф. 10:28/Лк. 12:4сл. см. ниже, с. 468.
[582]. 4Мак. 13:13–17.
[583]. 4Мак. 3:18; 6:7; 10:19сл.
[584]. 4 Макк 7:19; 16:25; ср. 9:22; 14:5; 16:13; 17:12. О явной параллели между «жить у Бога» и словами Иисуса в Лк. 20:38 см. ниже, с. 277, 458. Ср. Рим. 6:10; Рим. 14:8сл., Гал. 2:19. Grape 2001, 60–71, подробно останавливается на мотиве «жизнь для Бога».
[585]. 4 Макк 18:23сл.
[586]. Барр (Barr 1992, 54) прав, когда видит в Четвертой книге Маккавейской утешение гонимым, однако (учитывая Вторую книгу Маккавейскую) совершенно неправ, полагая, что учение о бессмертии души тут получает более широкую основу. О «понимании» воскресения как бесплотного бессмертия при описании веры иудеев язычниками см. Тацит, История 5.5. Hengel 1989 [1961], 270, показывает, что Тацит связывает эту веру с мученичеством.
[587]. Юб 23:30сл. (пер. Уинтермут в Charlesworth 1985, 102).
[588]. В переводе Sparks 1984, 77 (то есть Charles, rev. Rabin), стоит «они возвысятся и обильно процветут», явная аллюзия на Ис. 52:13.
[589]. О Филоне см. свежие обзорные работы с исчерпывающей библиографией: Borgen 1984; Morris 1987; Dillon 1996, 139–183; Barclay 1996b, 158–180; Mondesert 1999.
[590]. Обычаи: Migr. Abr. 89–93. Ожидания (возвращение в Иерусалим и на Святую землю в эсхатологическом веке): Рrает. 165; см. Vit. Mos. 2.44. О том, что Филон осознавал тонкую границу между чисто философским созерцанием и своими необходимыми политическими действиями, см. в особенности Goodenough 1967 [1938].
[591]. Qu. Gen. 3.11 (см. Dillon 1996, 177). Насчет гипотезы о том, что Филон, как (возможно) и авторы Книги Премудрости Соломона и Четвертой книги Маккавейской, рассматривал душу как потенциально бессмертную, которая становится таковой лишь в стремлении к премудрости, см., например, Qu. Gen. 1.16; Op. Mund. 154; Conf. Leng. 149.
[592]. Тюрьма: Ebr. 26 (101); Leg. All. 3.14 (42); Migr. Abr. 2 (9). Дух или душа от Бога: Quod Det. 22 (80); Op. Mund. 46 (134сл.); Spec. Leg. 1.295; 4.24 (123). Могила: Migr. Abr. 3 (16). Тело как sema: Leg All. 1.33 (108).
[593]. Quis Hexes 45, 78; Somn. 1.151, 2.133. См. Dillon 1996 [1977], 178.
[594]. Cm. Abr. 44 (258); Leg. All. 1.33 (108) (приведено в Morris 1987, 888, η. 83).
[595]. Равны ангелам: Sacr. 5; отход души: Quis Hères 276; душа покидает тело: Quis Hères 68–70; родина (metropolis): Qu. Gen. 3.11.
[596]. См. особенно Chadwick 1966.
