Индус проклинает карму. Мусульманин проклинает кисмет [1]. Христианин проклинает грех. Все проклинают проклятие свое, ибо, воистину, всякое проклятие суть несвобода.
Все проклинают несвободу свою, проклятие несвободы - единственное благословенное проклятие.
Все восстают против тленности, засасывающей в себя, подобно трясине, и празднующей победу свою. Но не любят игроки того, кто играет с тем, кто его слабее и знает о победе своей над немощным.
Не проклинает индус неволю - проклинает порабощение тому, что ниже его. Не проклинает мусульманин неволю - проклинает порабощение тому, что ниже его. И христианин не проклинает неволю, проклинает порабощение тому, что его ниже. Ни один не восстает против господина как господина, но противится господству того, что ниже его.
Мир господина ищет и в поиске его попадает под пяту рабов и, получая от них в пищу тлен, бунтом пытается доказать достоинство свое.
И вновь держал я совет с собою, вопрошая: разве невозможно сбросить с плеч своих карму - гору превысокую, древнюю, как мир, и, как мир, тяжкую, разве невозможно сбросить ее с плеч своих?
Разве невозможно малой капле воды отыскать путь из‑под горы к свету белому? Разве невозможно пламени в недрах горных проложить себе путь и к вершине вырваться, на которой ждет его солнце?
И вновь держал я совет с собою, вопрошая: разве невозможно стать проклятием проклятию? Разве невозможно погонщику верблюдов спасти себя и животных своих от самума, возвратившись назад с пути, не имеющего оазисов?
Разве невозможно сыну войти в имение отца своего с властью отца?
Разве невозможно исполняющему закон стать законодателем?
И снова советовался я с собою, вопрошая: разве невозможно тебе покинуть ниву греха, где семя единое дает жатву стократную?
Разве невозможно нашедшему ниву лучшую худшую оставить?
Разве невозможно тому, кто узнал злодея в своем спутнике, назад повернуть и бежать от него?
Но страх мой отвечает мне: а что, если нет нивы иной? Что, если не найдется другого спутника?
Мужество мое отвечает мне: когда о Брахме говоришь, не говоришь ли о ниве иной? И когда об Аллахе говоришь, не говоришь ли об ином спутнике? Когда говоришь о Христе, не говоришь ли о спасении?
Вседержитель Небесный, приими душу мою к Себе в рабыни. Се, свобода моя единственная, да Тому служу, Кто меня выше.
Примечания:
[1]. Cудьбу
