Момент призвания в жизни и служении каждого пророка занимает особое место. В хронологическом отношении это начальная точка, но на самом деле в призвании пророка, как в зародыше, содержится вся суть и весь пафос его пророческой вести. Это как бы сконденсированная программа служения пророка, причем не только в смысле объективного содержания, но и в субъективном смысле: как будут складываться отношения этого пророка с Богом. Мы видели это на примере призвания Моисея, увидим еще на примере призвания пророка Иеремии. А сейчас перед нами призвание Исайи, описанное в 6-й главе его книги.
Святость Бога и греховность человека (пророка). Придя в Храм, Исайя видит Господа, восседающего на престоле высоком и превознесенном. Края риз Его наполняют весь храм, серафимы поклоняются Ему, взывая:
«Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!» (ст. 3)
Храм наполняется дымом. Пророк восклицает:
«Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, - и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (ст. 5).
Пророк погружается в Присутствие Божие. Мы уже сталкивались с тем, как материально, «осязаемо» библейский древнееврейский язык выражает невыразимые духовные истины о Боге («рукою крепкою и мышцею высокою...»), но здесь эта материальность подчеркнута в своих подробностях-престол, края риз, дым, шестикрылые серафимы («двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал»). Эта предельная материализация говорит о реальности бытия Божия, о том, что речь идет о вещах онтологических. В этом - святость Бога.
Не как нравственный идеал, а как онтологическая преисполненность, полнота бытия. Святость - совершенная инаковость, отличность Бога от мира.
Употребляя такие материальные термины, пророк совсем не боится риска оказаться среди нарушителей 2-й заповеди. Ведь он говорит не о «материализации» незримого Бога в видимом образе, которому нужно поклоняться как истукану, а лишь пользуется доступными языковыми средствами, чтобы выразить то невыразимое, говоря о котором мы предпочитаем подбирать как можно более абстрактные термины.
В описываемой превосходящей реальности пророк чувствует свою не просто слабость, а полное ничтожество, несостоятельность. Его человеческая природа не может приблизиться, существовать рядом с Богом, как с Солнцем.
Это ощущение усугубляется осознанием своего нравственного несовершенства («я человек с нечистыми устами»). Так понятие о святости Бога перекочевывает из области онтологии в область этики. Святость означает не только онтологическую инаковость, но и нравственный идеал, возможный опять-таки только в Боге.
Нагорная проповедь подводит этому итог, ставя знак равенства между совершенством Бога и нравственным идеалом человека:
«Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48).
Освящение. Итак Исайя увидел эту страшную святость. Она поставила его перед выбором: или утвердиться в самом себе (попытаться самому стать как Бог), или признать свое ничтожество и несостоятельность и полностью предаться Богу.
Исайя выбирает второе. В ответ Бог сообщает ему Свою святость - освящает его: к нему подлетает один из серафимов с горящим углем в клещах и касается уст пророка, говоря:
«Вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен» (Ис. 6:7).
Все, на что оказался способен Исайя в этой истории, называется верой в самом глубоком, библейском смысле слова.
Весть к народу. История призвания Исайи, как в капле воды, отражает содержание его проповеди, обращенной к его народу.
Он постоянно будет говорить о святости Бога, часто называя Его «Святый Израилев», как, кстати, и его ученики, чьи речи содержатся в 40-66 глл. Тем самым он будет ставить народ перед таким же выбором, с каким столкнулся сам: или надеяться на себя, или верить, опираться на Бога. Неслучайно мы не раз встретимся с таким образом, как камень. Он очень удобен, так как его можно употребить в двояком смысле. Если народ выберет путь гордыни, то Бог становится камнем на пути, камнем преткновения. Если же выбор будет сделан в пользу веры, доверия Богу, то камень станет камнем несокрушимого основания, опоры.
«Господа Саваофа - Его чтите свято, и Он - страх ваш, и Он - трепет ваш! И будет Он освящением и камнем преткновения, и скалою соблазна для обоих домов Израиля, петлею и сетью для жителей Иерусалима. И многие из них преткнутся и упадут, и разобьются, и запутаются в сети, и будут уловлены» (Ис. 8:13-15).
«Вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится» (Ис. 28:16).
Таким «освящением и камнем преткновения» (Ис. 8:14) станет Иисус Христос (см. Лк. 2:34; Лк. 20:17-18).
В Своей святости Господь - единственный царь Израиля. А все претенденты на такую славу - ничтожны пред ним (идея, доведенная до завершения у Девтероисайи). У Исайи много пророчеств о крушении всего превозносящегося. В политическом плане чаще всего речь идет об Ассирии, иногда о Вавилоне:
«Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней» (Ис. 14:12-15).
Ответ народа. Увы, в той же истории призвания имеется пророчество и о том, что народ не услышит призыва к вере и освящению святостью истинного Бога Израилева.
«...ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис. 6:10).
Исайя отвечает вопросом:
«Надолго ли, Господи?» (Ис. 6:11).
«В этом вопросе выражено, что Исайя не мог понимать своей последней задачей такое действие, которое встретит лишь глухие уши, слепые глаза и ожиревшие сердца, или такое действие, которое само произведет все это. Он все же исполнен надежды, что в любом случае остаток Израиля обратится и вернется к JHWH.
Но ответ, который получил Исайя при своем обращении, звучал иначе» [42]:
«Доколе не опустеют города,
и останутся без жителей,
и домы без людей,
и доколе земля эта совсем не опустеет.
И удалит Господь людей,
и великое запустение будет на этой земле.
И если еще останется десятая часть на ней и возвратится,
и она опять будет разорена;
но как от теревинфа и как от дуба,
когда они и срублены, остается корень их,
так святое семя будет корнем ее» (Ис. 6:11-13).
Парадоксальность проповеди Исайи. Может быть, этот ответ Божий имело бы смысл рассматривать после того, как мы познакомимся с главными моментами продолжительного служения пророка. В этих нескольких строчках содержатся, кажется, две взаимоисключающих вести, которые парадоксально предстоит возвещать Исайе: он будет говорить то о неминуемой полной гибели (ст. 13 а), то о надежде на спасение (ст. 13 с). И названное колебание отражено в ключевом коротком тексте.
«Ис. 6:11-13 - такой текст, который уже при его передаче в веках давал повод для вопросов и снова и снова получал разные толкования. И это не удивительно. Вероятно, первоначальный ответ Божий содержался только в ст. 11. Стихи 12 и 13 а.б, где о JHWH говорится в 3-м лице, - вероятно, добавки позднейшего времени, может быть, самого Исайи, который имел уже новый опыт. Население Северного царства в 722 г., а население Иуды в 701 г. было уведено. В стране царило опустошение. Но и остаток, последняя десятая часть (не нумерически, а просто как обозначение малого числа; ср. Ам. 5:3; Ам. 6:9) не обратилась к JHWH. Поэтому остаток этот тоже будет разорен. Как ростки срубленного дерева, хотя и вырастают, но пожираются скотом, так придет суд и на оставшихся» [43].
«И открыл мне в уши Господь Саваоф: не будет прощено вам это нечестие, доколе не умрете» (Ис. 22:14).
Но Ис. 6:13 с пробуждает маленькую надежду.
«Святое семя будет корнем ее» (Ис. 6:13)
Здесь, в конце истории призвания, светит надежда на то, что из корневища дерева, которое было срублено и отростки которого съедены скотом, произрастет еще новый отпрыск. Так мы возвращаемся к теме, о которой говорили в связи с пророком Нафаном, - к мессианской теме, теме пророков Южного царства, теме Иерусалима и его царя-помазанника Божия (Мессии).
Место истории призвания в Книге пророка Исайи. О пророческом призвании говорится не в начале книги (как, например, в Иер. гл. 1), а в 6-й главе - после некоторых важнейших пророчеств, в том числе сказанных в зрелые годы, а может быть, и вообще в конце жизни или даже после смерти (учениками). Во-первых, это лишний раз говорит о том, что книги большинства пророков не являются хронологической записью их проповеди, и восстановить хронологию бывает очень сложно, порой и невозможно.
Во-вторых, вполне возможно, что к познанию смысла своего призвания Исайя возвращался не раз, и лишь спустя какой-то промежуток времени он не только понял его, но и нашел ту словесную форму, в которой можно было бы рассказать об этой встрече с Богом - святым, неприступным и неописуемым. А найти эту форму действительно было трудно - так трудно, что ап. Павел в аналогичной ситуации даже не пытается найти слова:
«Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли - не знаю, вне ли тела - не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю - в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор. 12:2-4).
Периоды проповеди Исайи. Исайя проповедовал не непрерывно. По крайней мере, такое впечатление оставляет книга.
Были долгие периоды молчания. Но затем он вновь оказывался в изменившейся исторической ситуации, чтобы вновь говорить слово JHWH.
Различают несколько (3 или 4) периодов проповеди Исайи в перерывах между временами молчания.
