Здесь уместно обратиться к современнику Исайи, другому «рождественскому» пророку - Михею. Его проповедь была во многом созвучна проповеди Исайи. Он также говорит о том, что все должно начаться сначала, что Мессия должен произойти из Вифлеема:
«И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных» (Мих. 5:2).
Эти слова, как и пророчество Исайи об Эммануиле, приводит евангелист Матфей в рассказе о Рождестве Христовом (Мф. 2:6), что делает Михея также «рождественским пророком».
Господь начинает Свое дело даже не с Иерусалима, а оттуда, откуда был родом Давид - с Вифлеема. В этом сходство пророческих прозрений Исайи и Михея. Но не только в этом, а еще и в том, что постепенно образ Мессии наполняется таким содержанием, которое явно выходит за рамки образа политического или военного вождя. Так, Михей говорит о Мессии, «которого происхождение из начала, от дней вечных» (Мих. 5:2).
В добавление скажем, что Михей был последним из четырех пророков VIII в. Если первые три пророка (Амос, Осия, Исайя) пророчествовали о наказании, то за Михеем также закрепилась репутация пророка неотвратимой погибели, о чем свидетельствует Иер. 26:18-19.
Для Исайи залогом спасения остатка Израиля является неприкосновенность Иерусалима. Напротив, Михей говорит о полном разрушении Иерусалима, чтобы затем началась история действительно с самого начала (см. выше пророчество о Вифлееме):
«Посему за вас Сион распахан будет как поле, и Иерусалим сделается грудою развалин, и гора дома сего будет лесистым холмом» (Мих. 3:12).
Интересно, что далее (Мих. 4:1 слл.) следуют слова, имеющиеся в Ис. 2:2 слл. о центральном значении Сиона и Иерусалима. Вероятно, эти слова употреблялись как сионский гимн, но были вставлены в книги Исайи и Михея в мессианском смысле.
Заключение: вера Исайи. Подводя итог разговору об Исайе, можно сказать, что он был человеком, жившим более чем за 100 лет до падения Иерусалима и разорения Иудейского царства, но чувствовавшим эту неминуемую катастрофу как историческую реальность (осуществляющуюся через Ассирию и Вавилон). Над всеми его мрачными предчувствиями возвышается твердая, непоколебимая, как камень, вера в JHWH, которой дышат мессианские пророчества Исайи. Эта вера по преемству передалась тому пророку, речи которого составляют Ис. гл. 40-55. Движимый такой верой Девтероисайя обращался к усталым и отчаявшимся в своем спасении соплеменникам, находящимся в Вавилонском плену, со словами новой немыслимой надежды.
