Однако нельзя забывать и о том, что приведенные предания содержат скорее призыв к тому, чтобы народ Божий, объединенный вокруг своего царя, царствующего в Иерусалиме, верно служил своему Богу, поступая по Его Закону. В действительности же и народ, и царь слабо откликались на этот призыв. Так что здесь больше надежд, обращенных в будущее.
Служение Исайи дает яркое подтверждение тому, насколько были желанны и дороги эти идеи, ожидания и священные ценности для таких, как сам пророк Исайя и круг его учеников. В то же время, история пророка заставляет увидеть, какие горькие разочарования он должен был пережить, взирая на реальность, которая его окружала. Именно эта двойственность характерна в целом для такой важной составляющей Ветхого Завета как мессианизм, мессианские пророчества, впервые явственно зазвучавшие в проповеди Исайи.
Термин мессианизм, мессианство происходит от еврейского слова «Мессия» (Машиах), что буквально означает «Помазанник», по-гречески Χριστός. Слово «помазанник» мы уже несколько раз употребили, имея в виду царя в Иерусалиме. Терминами мессианизм, мессианские пророчества выражается идея надежды на то, что народ действительно придет к познанию истинного Бога и к необходимости жить в соответствии с этим познанием, то есть в Завете с Богом. И случится это может, если на то будет помазан, то есть избран и поставлен, некто достойный и верный своему Богу. В контексте описанных столичных традиций, и для Исайи в том числе, таким избранником и помазанником мог быть только царь, царствующий в Иерусалиме.
Посмотрим, как выражал эти мессианские надежды Исайя, какие в связи с этим у него были переживания и какое они имеют глубинное, библейско-богословское значение.
Исайя и царь Ахаз. Первая половина служения Исайи пришлась на правление Ахаза (736-716 гг. до Р. Х.). Этот царь никак не соответствовал требованиям священных традиций. Вместо верности JHWH и веры в Его обетование Давиду, он «даже сына своего провел чрез огонь, подражая мерзостям народов, которых прогнал Господь от лица сынов Израилевых» (4 Цар. 16:3).
Исайя призывал Ахаза иметь твердую веру в JHWH. «Шеар-Ясув» (Ис. 7:3), что значит «остаток спасется» - так назвал своего сына Исайя, выйдя с ним навстречу Ахазу, чтобы укрепить его в вере. Но тщетно. Второго сына Исайя должен был назвать не менее символично: «Магер-шелал-хаш-баз» (Ис. 8:1), что значит: «Спешит грабеж, ускоряет добыча». Опять подтверждаются слова Господни о грозящей гибели. Но на Ахаза это не действует.
Другой, более яркий и знаменитый пример - пророческая весть Исайи в годы Сиро-Ефремской войны.
Весть Исайи во время Сиро-Ефремской войны. Этого военно-политического конфликта нам уже приходилось касаться в связи с проповедью Осии, пророчествовавшего в Израиле. На этот раз, вместе с Исайей, мы оказываемся «по другую линию фронта» - в Иудее.
Напомним суть. Около 734 г. цари Дамаска (Сирия) и Самарии (Израиль) предприняли попытку вовлечь Иерусалим в антиассирийскую коалицию. Но Иуда отказывается от этого союза, не очень-то пока обеспокоенный северной (ассирийской) угрозой.
Тогда оба союзника (Сирийский царь Рецин и Израильский Факей) обращают свои войска против Ахаза, царя Иудейского, чтобы свергнуть его и поставить на его место одного из его придворных. Страх и растерянность царили в Иерусалиме. В великой спешке готовятся к осаде. Кроме того, Ахаз отваживается на рискованный шаг. Согласно 4 Цар. 16:5 слл., Ахаз призывает на помощь царя Ассирии, добровольно покоряется ему, что влечет за собой обязанность платить дань и принятие ассирийских государственных богов.
«Наблюдай и будь спокоен; не страшись...» (Ис. 7:4-9). В то время, как при иерусалимском царском дворе еще заняты размышлениями о грозящей осаде, Исайя преграждает царю путь
словами:
«Наблюдай и будь спокоен; не страшись...» (Ис. 7:4-9).
В этой речи Исайи названы цари, выступившие против Иерусалима. Но кто они такие против правящего в Иерусалиме Сына Давидова? «Дымящимися головнями» называет их пророк. Их дым скоро рассеется. Рецин-царь арамеев и правит в Дамаске. Неизвестный сын неизвестного Ремалии - царь Севера и правит в Самарии. А в Иерусалиме правит тот, кого поставил на Своей святой горе Сам JHWH (Пс. 2:6), сын из рода Давида. Его предку Давиду Бог некогда дал обетование, что его дом и царство будут всегда перед лицом Его (2 Цар. 7:16). Как Ахаз может сомневаться? Как может он страшиться и призывать на помощь чужака? Исайя в своей речи не доводит сравнение до конца. Он не прямо упоминает великие обетования Нафану. Но умалчивая о них, он предполагает, что слушатели понимают его слова и домысливают сравнение до конца. Поэтому в конце он добавляет лишь короткое предложение, напоминающее об обетовании Божием и явно предостерегающее:
«Если вы не верите, то и не устоите (не пребудете)» (ст. 9). Исайя здесь использует игру слов [которую невозможно сохранить в русском переводе без утраты смысла - А. С., см. ниже].
Дважды повторяется глагол 'mn, но в разных формах. Второй раз: «...то не пребудете» - в форме нифал, выражающей возвратный или пассивный залог: оказываться крепким, надежным; быть верным, надежным; состояться, пребывать.
В этой форме глагол напоминает царю Ахазу обетование, данное царю Давиду пророком Нафаном:
«И будет непоколебим дом твой и царство твое на веки пред лицем Моим» (2 Цар. 7:16).
Знает ли Ахаз об этом обетовании? Готов ли он положиться на него и поверить? «Если вы не верите, то...» Здесь тот же глагол, но в форме хифил (активный): считать надежным, доверять, верить. Таким образом, вопрос к Ахазу следующий: доверяет ли он обетованию Божию? Исайя предостерегает его, как бы он из страха перед противниками не возложил своего упования на иную помощь. Ибо если он и жители Иерусалима более не считают JHWH верным и надежным, то и они не устоят.
Эта игра слов показывает, на что нацелено ветхозаветное понятие веры. Верить означает говорить чему-либо или кому-либо «Аминь» со всеми следствиями для объекта и субъекта. Верить означает считать безусловно надежным какое-либо лицо или слово. Это библейское понятие веры глубоко отлично от нашего.
Ведь мы под верой понимаем «считать нечто не точно известное истинным». Библейская вера - не предположение и не мнение, не некая форма знания, но направлена на то, что никогда не возможно знать, на то, чему можно только верить: верность и постоянство партнера, истинность и надежность обещания, любовь и верность Божия.
«Господь, Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный (евр.: верный)» (Исх. 34:6).
«Знай, что Господь, Бог твой, есть Бог, Бог верный, Который хранит завет [Свой] и милость <...> до тысячи родов» (Втор. 7:9).
Верить в JHWH отныне означает считать Его верным и надежным, доверять Его слову и обетованию. Быт. 15:6: Авраам поверил Господу - Авраам утвердился в JHWH» [45].
К сожалению, глагол «верить» в русском языке не имеет возвратной или пассивной формы: вериться [46]. Однако, если теоретически представить такую возможность, то мы поймем, что имеется в виду. Если «верить» означает считать что-либо надежным и твердым, то обратно, «вериться» - значит самому быть надежным и твердым. В русском Синодальном переводе Ис. 7:9 сохранена игра слов, но тем самым полностью утрачен смысл, тогда как разумнее, наверное, было бы сохранить смысл, пожертвовав бессмысленной игрой слов: «Если вы не верите, то и не устоите (не пребудете)».
Итак, Исайя ставит пребывание, устойчивость под знак веры.
Знамение: рождение сына. «Согласно Ис. 7:10 слл., пререкания между Исайей и Ахазом идут дальше. Исайя предлагает нерешительному царю знамение справедливости своего пророчества. Но Ахаз, желая быть свободным в своем решении, отказывается от знамения. Очевидно, он про себя уже принял решение призвать на помощь ассирийцев. Но пророк все же предлагает царю знамение, которое должно освободить от страха перед обеими приближающимися «головнями» Иерусалим и также предсказать колеблющемуся царю суд Божий.
Молодая женщина понесет и родит сына, которому она даст имя Эммануил, «С нами Бог».
Прежде чем ребенок научится отличать добро от зла, оба царства, которых так боится Ахаз, будут опустошены» [47].
Буквальный и пророческий смысл Ис. 7:14. На первый взгляд, Исайя прежде всего имел в виду именно этот политический инцидент, предсказывая царю Ахазу избавление Иудеи и, как на удостоверяющее знамение этого, указывая на предстоящее рождение его супругой сына Езекии. Но за этим буквально-историческим смыслом пророчества Исайи стоит, во-первых, надежда Исайи действительно увидеть в Езекии того Помазанника (Мессию), через которого Израиль подлинно станет народом Божиим, а во-вторых, и глубинный смысл прообраза Благовещения и Рождества Христова. Новозаветный богодухновенный смысл этого пророчества как бы постепенно кристаллизуется по мере того, как текст проходит через определенные редакционные стадии.
«Странно и, конечно, не случайно решение тех благочестивых иудейских переводчиков этого места Исайи на греческий язык, которые упорно поставили здесь неожиданное по смыслу для зачинающей женщины и неожиданное вообще для юдаизма слово παρθενος, т. е. дева, переводя здесь так еврейское слово га-алма.
Прямое еврейское слово для обозначения девства и девы - «бетула». Слово «алма» шире по своему значению. Оно означает зрелую девицу брачного возраста и уже состоящую в браке молодую женщину, по-русски «молодицу». Из семи случаев употребления в Ветхом Завете слова «алма» только еще раз в Быт. 24:43 греческие переводчики перевели его словом παρθενος по требованию ясного смысла речи (речь шла о невесте Исаака, Ревекке).
В пяти других случаях они всегда переводили νεανις, т. е. молодица (по слав. отроковица. Исх. 2:8; Песн. 1:3; юнота - Песн. 6:8; Притч. 30:19 - юность (неточно); Пс. 67:25, слав. не точно «девы», в греч. παρθενος. Но вот глаз евангелистов, читавших Библию уже обычно по-гречески, вонзился в слово παρθενος и возвестил нам, что этот смелый неточный перевод не случаен, провиденциален, прообразователен. Недаром весь александрийский перевод, называемый LXX, принят с любовью церковью, а иудейством, его создавшим, с мистическим ужасом отвергнут и заменен другим (Аквилой, Симмахом), антихристиански переработанным» [48].
Исайя и царь Езекия. Итак, надежды Исайи увидеть исполнение своих мессианских пророчеств в Ахазе не оправдались. Взоры Исайи обращены в будущее. Он надеется на то, что обетования Божии о мессианском будущем обязательно должны исполниться на царстве Иуды - и на его царе, а, значит, и на самом народе, слугой которого должен быть царь.
Поначалу это будущее вырисовывается перед взором Исайи в ближайшем историческом плане.
Действительно, Езекии - сыну и преемнику Ахазу - удается на какое-то время восстановить политическую независимость (4 Цар. 18:7) и истинную религию. В Иерусалимском Храме восстанавливается чистота культа JHWH (4 Цар. гл. 18-20 и 2 Пар. гл. 29-32). Последнее могло быть продиктовано не только духовными, но и политическими причинами. Скорее всего, этот царь все-таки очень доверял Исайе, хотя были периоды, когда влияние пророка нейтрализовалось какими-то придворными политиканами. Как бы там ни было, восстановлены однозначно яхвистские формы культа.
«И делал он угодное в очах Господних во всем так, как делал Давид, отец его; он отменил высоты, разбил статуи, срубил дубраву и истребил медного змея, которого сделал Моисей, потому что до самых тех дней сыны Израилевы кадили ему и называли его Нехуштан. На Господа Бога Израилева уповал он; и такого, как он, не бывало между всеми царями Иудейскими и после него и прежде него. И прилепился он к Господу и не отступал от Него, и соблюдал заповеди Его, какие заповедал Господь Моисею. И был Господь с ним: везде, куда он ни ходил, поступал он благоразумно» (4 Цар. 18:3-6; ср. 2 Пар. 29:2-31, 21).
Заметим, что подобную характеристику («и такого, как он, не бывало между всеми царями Иудейскими и после него и прежде него») автор книг Царств дает еще только одному царю (кроме самого Давида) - Иосии (4 Цар. 23:25).
При Езекии впервые после долгого перерыва была отпразднована Пасха и притом были созваны жители разрушенного Северного Царства, хотя, правда, не все из них откликнулись (2 Пар. 30:1-12), вероятно, в силу давнего противостояния столичным амбициям.
Проповедь Исайи во время антиассирийского восстания. После некоторого периода молчания Исайя протестует против участия Иудеи в антиассирийском восстании, вдохновляемом Египтом и поднятом филистимлянами (714 г.). В Ис. гл. 20 - пророчества о поражении Египта, которые Исайя возвещал не столько словом, сколько действием, ходя нагим и босым по Иерусалиму и тем самым знаменуя плачевную участь Египта, на который уповали Иудея и ее союзники.
Проповедь Исайи в дни осады Иерусалима Сеннахерибом в 701 г. Царствование Езекии было небезоблачным. Упоминание в 4 Цар. 18:7 о том, что Езекия отложился от царя Ассирийского, вероятно, относится к одному только краткому историческому мгновенью, когда на Ассирийском троне происходила смена власти - в 705 г. Саргона II сменил Сеннахериб (в Синодальном переводе - Сеннахирим), один из самых свирепых восточных властителей. Езекия хотел воспользоваться моментом для восстановления полной политической независимости. Великие державы Востока (Вавилон, Египет) - соперницы Ассирии - вроде бы обещали поддержку. Из Вавилона было приглашено посольство, против чего резко выступил Исайя. Сеннахериб вторгся в Сиро-Палестину с жестокой карательной кампанией.
Сначала он обрушился на Аскалон и Екрон, потом разбил колесницы египтян западнее Иерусалима. Египтяне после этого вышли из конфликта. Затем Сеннахериб обратился против Иуды. Отрезав от Иерусалима Иудею, расчленив ее и раздав оставшимся ему верными филистимским князьям, он запер Езекию в Иерусалиме, «как птицу в клетке», - собственное выражение Сеннахериба, запечатленное им на глиняном цилиндре. Казалось, пришел конец Иерусалиму и последнему остатку народа Израиля.
«Верующий в него не постыдится» (Ис. 28:16). «Исайя и теперь, как во время Сиро_Ефремской войны, страстно протестовал против такой политики союзов и пророчествовал о неизбежной гибели (например, Ис. 29:15 слл.; Ис. 30:15-17; Ис. 31:3). Он призывал Езекию, как некогда царя Ахаза, к спокойствию и вере (ср. Ис. 30:15 слл.). Кто «верит», кто утверждается на JHWH, тот «не постыдится». Об этом говорится в Ис. 28:14-18.
В этом слове пророк описывает самоуверенность иерусалимлян (а не веру), влагая в их уста разоблачительные слова:
«Мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор» (ст. 15).
Возможно, Исайя этими словами намекал на культ мертвых Египта или некие языческие ритуалы, которыми иудеи желали обезопасить себя от сил погибели. Но скорее всего этими образами пророк указывал на те смертельные следствия, которые вызывали политические решения. Иерусалимляне связали себя союзом с тем, что могло принести лишь смерть и уничтожение.
Они соединились с той инстанцией, которая могла лишь низвести в царство мертвых. Конечно, Иерусалим рассматривал это иначе.
Здесь верили, что союз со смертью и царством мертвых избавит от смерти и царства мертвых, как это делают полагающиеся на смерть и уничтожение эксперты безопасности всех времен. Но пророк разоблачает эту ложную безопасность. Он срывает маску с этого ложного союза как с поиска укрытия во лжи. Господь, JHWH, сделает суд мерилом и правду отвесом. Он будет измерять ложь и обман мерою верности общения с Ним (ст. 17). И тогда воды и потоки смоют криво и косо построенную хижину лжи. Ассирийский поток сметет Иерусалим с лица земли и разобьет его ложный союз. Ибо народ Иерусалима прошел мимо краеугольного камня, положенного на Сионе; он не поверил в единственное место безопасности, которое ему дал JHWH» [49].
Камень на Сионе. «Вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится» (Ис. 28:16).
Это еще одно место в книге пророка Исайи, в котором пророк использует глагол верить. Важнейшим образом здесь является камень, встречающийся в Библии не один раз, в том числе и в Новом Завете, с одной стороны, как символ основательности, надежности (ср. 1 Пет. 2:6), а потому тесно связанный с верой, а с другой стороны, как камень преткновения, соблазна (ср. Рим. 9:33). Интересно, что оба указанных новозаветных текста, кажется, противоположных в своем значении, являются цитатой одного и того же Ис. 28:16.
Кроме того, как не вспомнить слова Иисуса Христа, обращенные к Симону:
«Ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18).
Речь вновь идет о вере, на которой созидается Церковь.
Исайя-политик и Исайя-пророк. «Во время угрожающих и вызывающих возбуждение событий своего времени Исайя требовал от Израиля только обращения, спокойствия и доверия (Ис. 30:15-17). Был ли он аполитичным фантазером? Не мог оценить политическую ситуацию? Уже современники бросали ему этот упрек (ср. Ис. 5:18 f; Ис. 28:9, 14; Ис. 30:9-11). Но как бы это ни казалось справедливым, прежде всего надо заметить, что пророк и политически был прав. Его предостережения против союза с Египтом, который в конце концов разочаровал искавших у него помощи, было оправдано. Египет после поражения колесничного отряда быстро вышел из игры и предоставил Иуду, Аскалон и Екрон своей собственной судьбе. Исполнилось и предвидение того, что попытка к восстанию и заключение союзов приведет в действие ассирийскую военную машину. Исайя трезвее политиков его времени оценивал сверхмощь Ассирии, Египет и союзников.
Но трезво судить Исайе позволяла не только политическая проницательность. К выражению предостережений и слов о погибели его побуждал прежде всего иной масштаб суждений. Исайя видел погибель в ложном доверии своим собственным планам, в иллюзорной надежде на человеческую, а именно на военную власть и силу. Израиль его времени в безмерной переоценке своих возможностей полагал обеспечить свое существование собственной рассудительностью и стал слепым к историческому действию JHWH, слепым и по отношению к своим ограниченным возможностям. Следствием должно было быть низвержение, падение и гибель (Ис. 31:1-3)» [50].
Возвещение гибели и спасение. Исайя возвещал гибель, и эти его пророчества исполнились, хотя и спустя некоторое время.
Спустя чуть более ста лет Иерусалим был разрушен, население было переселено в Вавилон, и начался Вавилонский плен. Говорить об этом Исайе было тем более тяжело, что в ответ он слышал лишь еще более безрассудные речи:
«Но вот, веселье и радость! Убивают волов, и режут овец; едят мясо, и пьют вино: "будем есть и пить, ибо завтра умрем!"» (Ис. 22:13).
И тем не менее в его речах есть и надежда на обращение народа и уверенность в мессианском будущем. Так мы снова возвращаемся к мессианской теме.
«...из Иерусалима произойдет остаток, и спасенное - от горы Сиона» (Ис. 37:32).
«И покраснеет луна, и устыдится солнце, когда Господь Саваоф воцарится на горе Сионе и в Иерусалиме, и пред старейшинами его будет слава» (Ис. 24:23).
Спасение - новая страница. Конечный эсхатологический план. Именно потому, что проповедь Исайи вызывает лишь еще большее ожесточение, его пророчества относятся не столько к его современникам, сколько нацелены на более отдаленный план.
Но и этот отдаленный план имеет несколько качественно различных перспектив.
Во-первых, это восстановление Израиля после Вавилонского плена, после совершившегося возмездия Божия, орудием которого стали Ассирия и Вавилон. Здесь прямым продолжателем великого Исайи будет его ученик, проповедовавший в конце Вавилонского плена, чьи речи составляют главы Ис. гл. 40-55 (Девтероисайя). Конечно, это не просто очередная милость Бога (повторение цикла), а новая история, возможная лишь после подлинного покаяния:
«И скажешь в тот день: славлю Тебя, Господи; Ты гневался на меня, но отвратил гнев Твой и утешил меня. Вот, Бог - спасение мое: уповаю на Него и не боюсь; ибо Господь - сила моя, и пение мое - Господь; и Он был мне во спасение» (Ис. 12:1-2).
Во-вторых, это еще более далекий эсхатологический план, о котором мы можем говорить, имея перед глазами всю Библию, весь план спасения, включая его новозаветную эру. В отношении последнего плана читатель Библии, который знает о приблизившемся Царстве Божием (в Иисусе Христе), находится в положении, отличном от Исайи. Ведь Исайя не мог говорить о точном исполнении своих пророчеств - он имел лишь твердую веру JHWH, к которой призывал, хотя и тщетно, других.
Постепенно теократический идеал Иерусалима - града Божия на земле - уступает место эсхатологическому Иерусалиму - символу Царства Божия, понимаемого как преображенный мир, творение, восстановленное в своем совершенстве и гармонии.
В таких мессианских пророчествах старые символы теократии наполняются новым эсхатологическим значением. Здесь можно опять вспомнить уже приведенные тексты о горе Сион, которая «будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы», и тогда все народы «перекуют мечи свои на орала, и копья свои - на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Ис. 2:2-4).
Этим эсхатологически-универсальным значением наполняются и другие концептуальные понятия.
Новый Давид. «Книга Эммануила». Ис. 11:1 гласит:
«И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его».
Набирает силу тезис о том, что вместо явно неудавшегося царства в Иудее (всей царской династии) должен явиться новый Давид. Все должно начаться с самого начала, от самого корня (Иессей - отец Давида).
Теме Мессии и мессианского мира посвящено несколько глав в книге пророка Исайи. Это главы 6-12, которые принято условно называть книгой Эммануила, так как в ней содержится, кроме знаменитого пророчества о рождении Эммануила (Ис. 7:14), еще и подробные характеристики его правления.
Даже если пророк, произнося свои слова, действительно думал о Езекии, то очень скоро он должен был убедиться, что сказанное не исполнилось и в этом царе, не говоря уже о его наследнике - Манассии, одном из самых нечестивых царей в иудейском царстве. Тем не менее Исайя не отказался от этого обетования. Оно осталось неисполненным, но высказанным пророчески, ибо указывало на будущее, лежащее за пределами жизни Исайи.
Надежда на будущего царя, в котором исполнится обетование, оставалась открытой.
Каким представляется Мессия в «Книге Эммануила»?
Ис. 9:1-7. Эти слова могли быть сказаны Исайей в связи с восшествием на престол молодого Езекии, подобно тому как этому посвящены некоторые из царских псалмов (Пс. 2; Пс. 19; Пс. 20; Пс. 44).
«Прежнее время умалило землю Завулонову и землю Неффалимову; но последующее возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет» (Ис. 9:1-2).
Речь идет о Северных коленах, на которые распространяется обетование. В рамках исторического контекста звучит достаточно амбициозно. Но в библейской перспективе текст приобретает подлинно универсальное значение, сравнимое с универсализмом Яхвиста.
Люди, живущие «в тени смертной», - к ним обращены эти слова. Это прежде всего Северное царство, разоренное, порабощенное, но, главное, лишенное истинного Боговедения. Однако шире, в мессиански-эсхатологической перспективе, здесь подразумеваются те люди, которые ощущают себя оторванными от жизни и уже введенными в сферу власти смерти. Ибо это мир смерти, шеол, который в Ветхом Завете назван «страной тьмы и сени смертной» (Иов. 10:21 слл.). Она не только лежит по ту сторону земной жизни, но своею чудовищной властью распространяется также и на земную жизнь и объемлет ее, так что в ней исчезает радость, надежда и любовь (Пс. 21:16 слл.; Пс. 54:5; Пс. 87:4-7; Пс. 101:12; Пс. 108:22 слл.; но и песни благодарения: Пс. 29:4; Пс. 115:3, 8; Ион. 2:6 слл.). Но теперь именно эти люди, преступившие порог мира тени и смерти, могут надеяться на новое будущее.
«Сияет» великий свет, свет сияет на них.
Далее идет обоснование великой радости, почему свет воссияет на живущих в стране тени смертной. Следуют несколько «ибо», главное из которых третье:
«Ибо младенец родился нам - Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира (ειρηνη). Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его и укрепить его судом и правдою отныне и до века» (Ис. 9:6-7).
«Младенец» иногда понимается в смысле «сын», как в Пс. 2.
Ребенок, о котором здесь говорится, происходит из царского рода. Ему пророк приписывает все качества, отличающие великих правителей. Здесь употребляются эпитеты, применявшиеся по отношению к царям и владыкам Древнего Востока.
«Чудный Советник» - ему дана от Бога особая Премудрость. Эпитет «Бог крепкий» постоянно применялся на Востоке к властителям того времени. Но для евреев это нетипично (еще один такой случай, правда, зависящий от перевода, - Пс. 44:7).
«Отец вечности» соотносится с обещанием утвердить престол Давида навеки (пророчество Нафана).
«Князь мира» - речь вновь идет о мессианском мире, в смысле покоя, который утверждается не на насилии, а на правде Божией.
Итак, это было сказано, когда Езекия был мал, или же в день его воцарения, и в словах Ис. 9:6-7 слышатся мотивы царства Мессии, понимаемого в земном смысле.
Но с самых ранних времен христианская церковь понимала эти слова как описание такого царства Мессии, которое наступило с пришествием Иисуса Христа - Сына Божия. Так, евангелист Матфей, начиная рассказ об общественном служении Иисуса Христа, приводит начальные слова Ис. 9:1-2 как бы в качестве эпиграфа к истории земного служения Христа (Мф. 4:14-16). Хотя Исайя и произносил эти слова в связи с соответствующим событием в истории царства Иуды, тем не менее, ясно, что ни один из царей династии Давида в Ветхом Завете не достиг идеала, нарисованного пророком. И только в Иисусе Христе исполняется этот идеал в полной мере. Только Он через боговоплощение является в подлинном смысле слова «Богом Крепким».
Только Он есть подлинно «Князь мира» (Лк. 2:14). И таким образом, «младенец» ст. 6 понимается как пророческое указание на младенца, родившегося в Вифлееме. Церковь, причем не только Восточная, но и Западная, читает этот текст в ряду других Ветхозаветных текстов в праздник Рождества Христова. Благодаря этому Исайя - один из, так сказать, самых «рождественских» пророков. Во многом, хотя и не только, поэтому Исайя стяжал эпитет Ветхозаветного евангелиста. Это еще один пример того, что пророки часто изрекали Божественную правду с намного более глубоким и универсальным смыслом, чем они, может быть, сами осознавали это.
Ис. 11:1-9. В праздник Рождества Христова читается и другой текст из Исайи, историческая канва которого во многом схожа с только что разобранным текстом. Он тоже, вероятно, был гимном в честь царя, скорее всего, все того же Езекии. Этот текст вместе с уже рассмотренными Ис. 7:10-17 и Ис. 9:1-7 составляет своеобразное трио, которое выявляет большое христологическое значение:
«И почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится, и будет судить не по взгляду очей Своих и не по слуху ушей Своих решать дела. Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого. И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его - истина» (Ис. 11:2-5).
Здесь речь идет не просто о справедливом и мудром царе, которого надеялся увидеть Исайя. В отличие от Ис. 9:6-7, это было сказано Исайей, как считают экзегеты, во время нашествия Сеннахериба, т. е. когда Езекия был уже взрослым и Исайя уже понял тщетность своих надежд на земное исполнение царства Мессии в лице Езекии. И действительно, в последующих стихах это царство описывается в совершенно идеальных тонах, в тонах той божественной правды и гармонии, которая объемлет не только Израиль как человеческое общество, но весь мир, универсум, как творение Божие:
«Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (Ис. 11:6-9).
Мир Господень - не только мир между людьми, но и во всем творении.
Вновь отметим упоминание Святой горы (Сиона) - для Исайи это центр Нового Царства.
Также вспомним и начало этой речи - ст. 1, где говорится об «отрасли от корня Иессеева», т. е. о возвращении к самому началу.
