Иеремия вещает так, что даже исчезает четкое различие между словами Бога и словами самого пророка, очень свободно произносящего слова Бога, как бы от себя. Иеремия жалуется на черствость, греховность и глухоту народа, но в конечном итоге оказывается, что эти жалобы выражают скорбь Самого Господа о таком Своем народе. Бог жалуется на Свой народ. Разве мы встретим такое у Исайи или у Амоса? С этим тесно связано и настроение, свойственное многим речам Иеремии - жалобно-плачевное. Именно поэтому пророчества Иеремии, как ни у кого другого, носят глубоко личный характер. Таким образом, классическое пророчество у Иеремии входит в совершенно новую фазу.
Господь судится с Израилем, как с неверной женой. Темы пророчеств Иеремии в ранние годы его служения (626-621) (Иер. гл. 1-6) можно обобщить так: беда с севера надвигается на Израиль, который отошел от поклонения Богу и предался поклонению Ваалу. Однако мысли Иеремии обращены внутрь-к своему сердцу и к сердцу неверного народа.
Молодой Иеремия, как бы продолжая речь пророка Осии, говорит о том, что Господь помнит время первой любви Израиля.
Вероятно, Иеремия общался с учениками Осии.
«Иди и возгласи в уши дщери Иерусалима: так говорит Господь: Я вспоминаю о дружестве юности твоей, о любви твоей, когда ты была невестою, когда последовала за Мною в пустыню, в землю незасеянную» (Иер. 2:2; ср. Ос. 2:15; Ос. 9:10; Ос. 11:1-2).
Бог как будто судится с Израилем - Своей супругой - на процессе. Израиль оставил Господа. Но где было видано, чтобы люди меняли своих богов:
«Переменил ли какой народ богов своих, хотя они и не боги? А Мой народ променял славу свою на то, что не помогает» (Иер. 2:11-12).
Этот кульминационный аргумент, обличающий Израиль в отступничестве, исходит из здравого смысла. Также аргумент закона: жена, ушедшая от мужа, не имеет права к нему вернуться (Втор. 24:1-4):
«Говорят: «если муж отпустит жену свою, и она отойдет от него и сделается женою другого мужа, то может ли она возвратиться к нему? Не осквернилась ли бы этим страна та?» А ты со многими любовниками блудодействовала, - и однако же возвратись ко Мне, говорит Господь» (Иер. 3:1).
В речах Иеремии в этот первый период мы почти не встретим политических предсказаний и угроз, разве что в самом начале книги (Иер. 1:13-14; ср. Иер. 4:5-8; Иер. 5:15-17; Иер. 6:1-5).
Боль пророка - зеркало всеобщей катастрофы (Иер. 4:5- Иер. 6:26).
«Утроба моя! утроба моя! Скорблю во глубине сердца моего, волнуется во мне сердце мое, не могу молчать; ибо ты слышишь, душа моя, звук трубы, тревогу брани» (Иер. 4:19).
Этим криком Иеремия как будто прерывает описание грядущей войны, но на самом деле жалоба не является прелюдией к чему-то «более содержательному». Нет - она сама является главным содержанием речи пророка. Внешние бедствия показаны сквозь внутренние страдания пророка:
«Смотрю на землю, и вот, она разорена и пуста, - на небеса, и нет на них света.
Смотрю на горы, и вот, они дрожат, и все холмы колеблются.
Смотрю, и вот, нет человека, и все птицы небесные разлетелись.
Смотрю, и вот, Кармил - пустыня, и все города его разрушены
от лица Господа, от ярости гнева Его» (Иер. 4:23-26).
Насколько более объективными и беспристрастными были возвещения более ранних пророков, даже когда они говорили не менее эмоционально! У Иеремии мы явно чувствуем солидарность с народом (даже с землей) находящимся в опасности, такую солидарность, которой мы больше нигде не встретим.
Хотя Иеремия был призван Богом, «чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать» (Иер. 1:10), сердцем он страдал вместе со своим народом. Этот мучительный парадокс проходит через всю его жизнь.
В этот ранний период Иеремия совсем не говорит о каком-либо конце отношений Бога с Иерусалимом и Иудой. Задача Иеремии - предупредить (Иер. 6:8). Здесь, в этой части книги, много «увещаний».
История, пропущенная через сердце (Иер. 8:18 - Иер. 9:1). В этих пророчествах Иеремия смотрит в будущее и наблюдает за движениями на горизонте всемирной истории. Так же, как и его предшественники, он говорит о Боге как о прямом участнике событий. Но в то время, как у Амоса или Исайи сущность пророчества можно узнать из описания событий будущего, у Иеремии все не так. Наряду с пророчествами мы встречаем много пассажей, относящихся исключительно к настоящему и в особенности к самому пророку, а также к тому, что он наблюдает прямо перед собой своими собственными глазами.
«Когда утешусь я в горести моей! сердце мое изныло во мне.
Вот, слышу вопль дщери народа Моего из дальней страны: разве нет Господа на Сионе? разве нет Царя его на нем? -
Зачем они подвигли Меня на гнев своими идолами, чужеземными, ничтожными?
Прошла жатва, кончилось лето, а мы не спасены.
О сокрушении дщери народа моего я сокрушаюсь, хожу мрачен, ужас объял меня.
Разве нет бальзама в Галааде? разве нет там врача?
Отчего же нет исцеления дщери народа моего?
О, кто даст голове моей воду и глазам моим - источник слез!
я плакал бы день и ночь о поражениях дщери народа моего» (Иер. 8:18 - Иер. 9:1).
Приведенный отрывок очень показателен, особенно в орфографии Синодального перевода. Если мы обратим внимание на написание заглавных и прописных букв местоимения Я/я, Меня/меня и т. д., то мы увидим, что выбор в том или ином случае достаточно условен. Заглавная буква всегда имеет в виду Бога.
Для древнего текста такой проблемы нет. А вот современному переводчику приходится выбирать и думать, кого же имел в виду пророк - себя или Бога, когда говорит, без всякого перехода:
«Когда утешусь я в горести моей!
сердце мое изныло во мне.
Вот, слышу вопль дщери народа Моего...» и т. д.
Именно внутри сердца Иеремии происходят все важные события. Здесь ощущаются бедствия, обрушившиеся на землю.
Пророк ждет избавления. Затем ему становится ясно, что все потеряно; наконец, он выражает желание выплакать свои глаза в горе. Вот «событие», о котором нам поведано!.. Все это сближает пророчества Иеремии с лирической поэзией.
Реформа Иосии и Иеремия. Интересным является вопрос, как Иеремия отнесся к реформе Иосии-ведь он должен был быть ее современником и свидетелем. Однако на этот вопрос ответить однозначно сложно. Просто потому, что в годы после реформы Иосии (621) Иеремия, вероятно, молчал (до самой смерти Иосии в 609).
Тем не менее вопрос от этого не перестает быть правомерным и интересным. Существует два кардинально противоположных объяснения.
Это могло быть одобрительное молчание: возможно, Иеремия верил, что реформа служит нравственному возрождению народа... Может быть, поэтому его враждебно встретили дома, куда он приехал из Иерусалима...
Но это могло быть, напротив, молчаливой оппозицией, если Иеремия рассматривал храмовую реформу как чисто культовую, косметическую, поверхностную, не затрагивающую нравственный облик. В пользу такой возможности говорит множество текстов, где осуждается ложная религиозность народа и его священников (ср. Иер. 2:8; Иер. 8:8-13). Это молчание похоже на уход Исайи от общественной жизни в период Сиро-Ефремской войны при Ахазе (Ис. 8:16-22). Некоторые исследователи предполагают, что Иеремия активно противодействовал реформам Иосии, но этому нет прямых подтверждений в тексте.
Слово во вратах дома Господня. К этому времени (периоду раннего правления Иоакима - ок. 605) относится знаменитая «храмовая проповедь» Иеремии, или «слово во вратах Дома Господня», которая записана в гл. 7 (в некоторых деталях) и в гл. 26 (конспективно, с описанием реакции окружающих).
Одним из направлений реформы Иосии, как мы уже отметили была централизация религиозного культа в Иерусалимском Храме - там, где народ встречает Бога для поклонения. Однако в народе это привело к удивительным искажениям, близким по духу к магизму и идолопоклонству. Это была ложная вера в то, что Иерусалиму не угрожает никакое зло. Выражение «Храм Господень» (Иер. 7:4) рассматривалось уже как синоним «права убежища».
«Вот, вы надеетесь на обманчивые слова, которые не принесут вам пользы. Как! вы крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи и кадите Ваалу, и ходите во след иных богов, которых вы не знаете, и потом приходите и становитесь пред лицеем Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и говорите: «мы спасены», чтобы впредь делать все эти мерзости» (Иер. 7:8-10).
Храм почитался чем-то вроде магического гаранта спасения. Пришедший в него и соблюдающий культовые нормы автоматически спасен. По словам Иеремии, Храм, очищенный Иосией от языческих мерзостей, превратился в вертеп разбойников (Иер. 7:11).
Как это созвучно гневу Иисуса Христа, пришедшего в Храм шесть столетий спустя и вспомнившего те же самые слова! Наверное, это обличение актуально всегда.
В гневной храмовой речи Иеремия «договаривается» до того, что «покушается« на саму святыню и говорит о полном отвержении Иерусалима (Иер. 7:29; Иер. 8:3). Он приводит пример жертвенника в Силоме, который был разрушен (древнее святилище, где некоторое время находился ковчег, разрушенное филистимлянами, видимо, около 1050 г. во время битвы при Афеке; ср. 1 Цар. гл. 4; Пс. 77:60).
Реакция на такое «кощунство» в отношении к святыне была мгновенной и резко отрицательной:
«И когда Иеремия сказал все, что Господь повелел ему сказать всему народу, тогда схватили его священники и пророки и весь народ, и сказали: «ты должен умереть; зачем ты пророчествуешь именем Господа и говоришь: дом сей будет как Силом, и город сей опустеет, останется без жителей?» И собрался весь народ против Иеремии в доме Господнем» (Иер. 26:8-9).
Ситуация была угрожающей. В свое время плачевная судьба постигла пророка Урию (Иер. 26:20-23), обвинявшего дворцовую знать. О нем, правда, кроме этого упоминания, мы больше ничего не знаем. Иеремию спас другой прецедент: Михей, пророчествовавший примерно о том же (о разрушении Иерусалима), не был наказан (Иер. 26:7-19).
Вспомнить здесь нужно и о том, что и Иисус Христос аналогичными словами и действиями в Храме подписал себе смертный приговор (Мк. 11:17-18).
Иеремия - один против всех. Годы царствования Иоакима, Иехонии и Седекии - последних царей Иуды -для Иеремии были самыми тяжкими годами его невыносимого пророческого служения. Он чувствовал себя отверженным людьми, а иногда даже и забытым Богом. Он ощущал себя в ситуации один против всех.
После смерти Иосии, которого, по свидетельству 2 Пар. 35:25, Иеремия оплакивал вместе со всем народом, на трон восшел Иоаким. К сожалению, он был полной противоположностью своему отцу во всех отношениях, и потому был совсем не по душе тем, кто в свое время поддерживал Иосию. Несмотря на вассальную зависимость от Египта, а затем Вавилона, Иоакиму удавалось находить ресурсы для удовлетворения собственных аппетитов. Он перестроил дворец до огромных размеров, заставив работать горожан (Иер. 22:13-17). С другой стороны, он совсем не заботился о чистоте богослужения, чем заслужил порицание Второзаконнического историка (4 Цар. 23:37).
В конце концов, он попытался отложиться от Вавилона. Вавилон ответил не сразу. Иоаким успел умереть, когда Иерусалим был взят. Это случилось при Иехонии, который воцарился в 18 лет, в 597 г. Кара, которая постигла Иерусалим, была сравнительно мягкой, но на пределе возможного: город не был разрушен, но значительная партия населения была переселена в Вавилон, в том числе и сам Иехония. На трон Иуды был посажен Седекия - сын Иосии, а следовательно дядя Иехонии (поэтому, кстати, в Мф. гл. 1 Седекии нет), последний иудейский царь.
Седекия правил десятилетие и был не очень верным подданным Вавилона. Он участвовал в антивавилонских заговорах, чем вызвал негативную реакцию Иеремии (Иер. 27:1-11). В знак этого Иеремия возложил ярмо себе на шею: так Господь - Творец всего - покорит все народы Вавилону (Иер. 27:5-8). Неудивительно, что на Иеремию смотрели как на предателя народа и пораженца.
Наконец, Седекия решил открыто отложиться от Вавилона, чувствуя поддержку среди определенных слоев. На этот раз дело кончилось гораздо хуже, чем после восстания Иоакима. Навуходоносор обрушил на Иудею карательный ураган. Седекия был ослеплен, перед этим увидев казнь своих сыновей, и в кандалах уведен в плен. Иерусалим и Храм были разрушены. Большая часть населения была также переселена в Вавилон.
Навуходоносор не пожелал посадить на трон Давида нового царя. Был назначен губернатор Годолия, сын Ахикама, который служил еще при дворе Иоакима и однажды послужил освобождению Иеремии (Иер. 26:24). В скором времени Годолия был убит иудейскими фанатиками-патриотами, которые считали его политику провавилонской. Убийцы бежали в Египет, захватив Иеремию, которого также считали симпатизирующим Вавилону, в качестве заложника. Последние слова Иеремии, которые дошли до нас, были сказаны им в этом египетском плену.
