Литература Мудрых - третья составляющая Ветхозаветного Предания. Мы познакомились с проповедью пророков Израиля, коснулись деятельности священников. Подводя итог разговору о них, можно сказать, что через эти два рода служения Израиль воспринимал и переживал важнейшую истину - истину Присутствия Бога в Израиле, Его постоянного внимания и участия в истории. Хотя священники и пророки служили этому весьма по-разному (в одном случае - разработанный жертвенный культ, в другом - вдохновенная проповедь, иногда граничащая с отрицанием культа), тем не менее это было две стороны одной медали.
Было и третье направление Священного Предания в ветхозаветном Израиле, ставшее в свое время Писанием, не менее древнее, чем пророческая и священническая традиции, но первоначально развивавшееся отдельно от них, вступив в контакт лишь в сравнительно позднее время. Это литература Мудрых, или Премудрости.
Она включает в себя пять книг: Иова, Притчей, Екклесиаста, Премудрости Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломона (последние две - неканонические). К ним присоединяли еще две: Псалтирь и Песнь Песней, «в которых мы видим ту же направленность мысли, выраженной в поэтической форме» [75].
На то, что эти три традиции развивались параллельно, есть намек, например, в книге Иеремии: «Они сказали: «придите, составим замысел против Иеремии; ибо не исчез же закон у священника и совету мудрого, и слово у пророка; придите, сразим его языком и не будем внимать словам его» (Иер. 18:18).
Период времени, которым принято датировать те или иные тексты литературы Премудрости, простирается от времен монархии (царствования Соломона) до послепленной, даже эллинистической эпохи. Мы сможем убедиться, как на всем этом протяжении литература Премудрости, начав свою историю отдельно от великих религиозных традиций Израиля, постепенно вливается в них и сплетается в единую симфонию, обретая такое звучание, которое служит опять же самому главному в ветхозаветном откровении: раскрытию вести о Присутствии Бога в Древнем Израиле.
Термины «мудрый», «мудрость». Что означает «мудрость», «мудрый» в ранних текстах литературы Премудрости?
«Когда от пророков VIII-VII века переходишь к изречениям приблизительно современных им мудрецов, собранным в Книге Притчей, то получаешь такое впечатление, точно потерян контакт с тем Присутствием, которое отличало Израиль от других народов. Вместо того, самые плоско земные заботы тут как будто завладевают всецело вниманием» [76].
Действительно, тот смысл, который имеет слово «Премудрость» (евр. hokma) в настоящем лексиконе библейского богословия (как важнейшее свойство Божие, проявление Присутствия Божия, или в конечном, новозаветном итоге - как термин христологии, и уж тем более, еще позднее в святоотеческом богословии - как одно из наименований Второго Лица св. Троицы), выявился далеко на сразу.
«Термин «хохма» встречается в писаниях предшествующих периодов в смысле несколько ином от того, который стал ему присущ в классическую хохмическую эпоху. Он обозначает в них: ловкость воина (Исх. 10:13), искусство мастера (Исх. 28:3; Исх. 31:5), умелость и способность администратора (Втор. 1:3; Втор. 16:19; Втор. 34:9) и т. д., т. е. все то, что мы теперь обозначаем понятием компетентности или технического совершенства.
Укажем далее, что в этих же писаниях понятие «хохмы» включает в себя знание, в частности, в области природоведения, как это можно усмотреть в характеристике мудрости Соломона, содержащейся в 2 Цар. 3:29-33. «Хохма» есть также умение говорить притчами, тонкость ума и даже хитрость (2 Цар. 14:2 и сл.; Суд. 9:7-15; 3 Цар. 3:11-28). Поскольку Исх. 7:11 называет египетских волхвов мудрецами, хакамим, постольку можно считать, что в Израиле некогда в «хохму» входила и магия» [77].
Таким образом, можно сказать, что изначально «мудрость», «мудрый» в этих древних библейских текстах не является религиозным понятием, тем более относящимся исключительно к уникальной религии Израиля.
Общность с литературой древнего Ближнего Востока. Здесь много общего с литературой древнего Ближнего Востока.
В самой Библии, в том числе и в литературе Премудрости, упоминаются великие внебиблейские традиции мудрецов Востока.
«Библия, восхваляя мудрость Соломона, сопоставляет ее с мудростью сынов Востока и даже приводит имена наиболее известных восточных мудрецов (3 Цар. 4:30). Друзья Иова, несомненно, носят имена некогда знаменитых представителей этой внеизраильской древней мудрости. Пророки допленной и пленной эпохи как будто намекают, что мудрость составляла особую славу сынов Едома (Иер. 49:7; Авд. 8). Современные же археологические находки привели к обнаружению и литературных памятников древней восточной мудрости» [78].
«И Соломон имел разум выше разума всех сынов востока и всех мудрых Египтян» (3 Цар. 2:35).
Что означало это утверждение, можно было лишь предполагать до расшифровки египетских иероглифов и нахождения папирусов с изречениями Египетских мудрецов. То, что указание на мудрость Египта уместно, сегодня подтверждено документально огромным богатством руководств и приказов (заповедей), которые подтверждают репутацию Египта в этой литературной области.
Древнейшим примером египетской мудрости является сборник мудрых изречений, примерно за XV веков до Соломона. Он назван по имени Птех-хотпе, визиря у одного царя из пятой династии; изречения адресованы его сыну, который должен ему наследовать в качестве первого советника царя. Птах-хотпе достиг идеального возраста 110 лет и мог оглядываться назад, на длинную успешную жизнь на службе у царя. Все, что он приобрел в мудрости и чему научился в красноречии, он передавал своему сыну. Он все повторял свое напоминание ему: «Никто не родится мудрецом».
Этот документ является руководством (путеводителем) к успеху. Главная цель в жизни индивидуума - приобретение видимых, материальных ценностей. При этой грубой философии мирского успеха визирь рекомендует законное правильное поведение, ибо «незаконность не приводит к цели». Многие изречения книги Притчей вполне созвучны такой мудрости.
Вспомним также повествование об Иосифе, где все время подчеркивается его превосходство над египтянами в знаниях и премудрости, потому что это знание от Бога (Быт. 40:8; Быт. 41:16).
Израиль в его лице - обладатель высшей мудрости, потому что эту мудрость дал Бог (Втор. 4:5-6).
Также распространена была подобная литература в Месопотамии (в Вавилоне и Ассирии): как сборники мудрых изречений, так и цельные произведения («Вавилонская теодицея»).
Начало традиции. Собрания мудрых изречений. Школы мудрости. Непосредственно разговор о литературе Премудрости в самых древних ее формах можно начинать тогда, когда перед нами тексты, обобщающие жизненный опыт человека. В Библии это не философские размышления, как у греческих философов, а именно собрания мудрых изречений, афоризмов, пословиц, советов, как себя вести. Мудрый - тот, кто внимает этим советам и накопленному опыту, а глупый, неразумный - тот, кто их не слушает. Ясно, что речь идет о наставлении младших старшими, например, отец наставляет сына (Притч. 1:8; Притч. 4:1; Притч. 31:1; Сир. 3:1).
Появляются школы мудрости (Сир. 51:33, 36; ср. Притч. 7:1 сл.; Притч. 9:1 сл.). Иисус, сын Сирахов, был главой одной из таких школ.
Особое значение такие школы мудрости (житейского опыта; опыта работы с людьми) имели для царской службы, для становления самой монархии.
«Ветхозаветные исторические и пророческие книги показывают все более и более часто встречающуюся роль мудрецов как царских советников (см., напр., Ис. 3:1-4; Ис. 29:3-4). И если у Израильских пророков бывали конфликты с «хакамим», то это именно тогда, когда последние, действуя как политические советники, поддерживали царей в их чисто человеческих политических увлечениях, а народ в его чисто земной устремленности (см.: Ис. 5:21; Ис. 29:14; Иер. 4:28; Иер. 8:8-9 и Иер. 9:23). Однако вполне понятно, что мудрецы, как особое сословие и особое служение, приняли начало в связи с институтом монархии.
Израильская монархия, как и все древние монархии, явилась объединительницей большого числа колен, кланов и семейств, которые она преобразовала в государство и в нацию. Для выполнения этой задачи ей было необходимо содействие аппарата чиновников, помогавших ей в центральном государственном управлении и представлявших ее на местах. Образовался особый класс, царевы люди, на что и указывал в момент установления монархии пророк Самуил (1 Цар. 8:11-12). Естественным порядком эти царевы люди превратились в своего рода касту со своими традициями и со своим передававшимся из поколений в поколения опытом. Опыт же этот тоже предполагал своего рода «хохму» в смысле умения, знания или техники. Он выражался в искусстве управлять людьми, укреплять царскую власть и, попутно, строить собственную карьеру.
Именно у этой категории хакамим получили особое развитие та наблюдательность и то знание человеческой психологии, которая впоследствии сделались присущими всей классической хохмической мысли» [79].
Почему многие ветхозаветные книги Мудрости (Притч., Екк., Песн., Прем.) надписываются именем Соломона? Именно потому, что с этим именем в истории Израиля связано становление монархии в классическом смысле слова. Он оформил монархию по типу всех царских дворов Востока, прежде всего египетского, а значит, положил начало и придворной традиции мудрости. Он сам был образцом такой мудрости.
Притч. 16:12-15 - типичная придворная мудрость. Другого рода свидетельство - упоминание в Притч. 25:1 «мужей Езекии, царя Иудейского», собравших притчи Соломона.
Перелом. «Связь древней хохмы с монархией объясняет, как последняя в Израиле, будучи первоначально чисто секулярной, постепенно окрасилась в религиозные тона. В этом, конечно, сказалось влияние пророков. Кроме того, монархия в Израиле всегда имела религиозный характер. Царь Израилев, сперва только военный вождь, вырос в помазанника Божия, сына Ягве (Пс. 2:6-7; Пс. 109:1). Решающей также была и вдохновленная теми же пророками девтерономическая реформа (4 Цар. гл. 22-23), радикальным образом изменившая в Израиле все обычаи и взгляды. Придворные хакамим постепенно пришли к сознанию, что вовсе не житейский опыт, но преимущественно страх Господень является началом премудрости.
Но окончательно перевели на религиозный путь первоначально отнюдь не религиозную хохму катастрофа 586 года и последовавший за ней вавилонский плен. В катастрофе погибли не только государственные чаяния Израиля, но и вообще вся его государственность: после плена Израиль, сведенный к Иерусалиму и его окрестностям, возродился в рамках огромной персидской, а потом эллинской империи. Добившись на краткое время национальной независимости при Маккавеях, он окончательно ее потерял в римскую эпоху.
Совершенно понятно, что при таких обстоятельствах те, которые размышляли над государственным опытом и старались выработать правила мудрого ведения государственных дел и угождения земным царям, перешли, лишившись государства, к размышлению над законами, по которым строятся самые судьбы государств и отдельных человеческих личностей, и стали задумываться над тем, как оказаться праведными перед вершителем этих судеб небесным царем, Богом. В Израиле родилась религиозная и потому, в подлинном смысле слова, хохмическая мысль» [80].
Как Девтероисайя стоял перед Израильской аудиторией, почти полностью разуверившейся в том, что Господь видит Израиль и заинтересован в дальнейших с ним отношениях, так и мудрые Израиля неизбежно столкнулись с бездной, существующей между мудростью Божественной и той, пусть благочестивой, но человеческой мудростью, которая была лишь накопленным человеческим опытом. Как далеки они оказались! Более того, оказалось, что божественная мудрость, которую Израиль считал неотъемлемым даром, данным ему Богом, неподвластна ему, а та мудрость, которую Израиль накопил за свою историю и согласно которой праведность - залог благополучия, а грех - несчастья, т. е. мудрость, в которой Израиль искал поддержки своей веры, ополчилась против самого Израиля.
Подобный окончательный разрыв Божественной Премудрости и чисто человеческой мудрости знаменует, например, книга Иова.
Разнородность в смысле отношения к религиозным темам. В свете вышеизложенной краткой истории литературы Премудрости в ее развитии от нерелигиозных истоков до сердца религии Израиля понятна разнородность содержания литературы Премудрости, которая сейчас входит в канон Ветхого Завета. С одной стороны, древнейшие тексты, времен становления монархии. В этих текстах содержатся «одни только предписания человеческой мудрости. Самые важные богословские темы Ветхого Завета: Закон, Союз-Завет, Избрание, Спасение - в этих книгах почти не затрагиваются... Израильские мудрецы как будто бы не интересуются историей и будущим своего народа» [81].
Это особенно резко отлично от того историчного духа, которым проникнуты Пятикнижие, писания пророков, которые «дышат» историей, потому что в ней участвует Господь (тема Исхода и т. д.)
Здесь мы видим, как в яхвистскую веру вторгается типично нееврейский, неисторичный элемент, поэтому неудивительно, что книги Премудрости контрастируют с тем историческим подходом, который неотделим от других книг Ветхого Завета.
С другой стороны, в более поздних текстах Премудрости уже появляется то, что ясно отличает мысль мудрых Израиля от ее внешне близких ближневосточных небиблейских «аналогов».
Эти тексты, как уже было отмечено, нужно датировать временем после переломной эпохи плена, и они уже гораздо ближе связаны с проповедью пророков и с историей Израиля, которая есть история отношений Израиля с Богом, религиозная история.
«В прологе Притчей слышится тон пророческой проповеди, в кн. Сир. (44-49) и Прем. (10-19) содержится много размышлений над священной историей; сын Сирахов почитает священство, ревнует о культе и даже отождествляет Премудрость и Закон (Сир. 24:23-24)» [82].
Мудрость как человеческий опыт и мудрость как страх Божий. И все же какой смысл в том, что эти пространные писания древних мудрецов, которые так, на первый взгляд, перекликаются с мудростью неизральской, небиблейской, вошли в священный канон?
В частности, этот вопрос можно поставить о последних главах Притч, которые считаются наиболее древними и явно параллельными египетским и вавилонским произведениям мудрых [83].
Очевидно, «Книга Притчей не есть воспроизведение древней внерелигиозной хохмы: один из основных моментов ее учения заключается в осмыслении в свете страха Ягве (Притч. 1:7 и т. д.) накопившегося опыта прежних поколений мудрецов. Это одна из причин вхождения ее в канон» [84].
Итак, в школах мудрых Израиля этот распространенный на Ближнем Востоке род умственной деятельности приобретает совсем другое значение. Ценности житейского опыта, житейской мудрости, мудрые Израиля рассматривают как нечто большее, чем имеющее чисто утилитарное или интеллектуальное значение.
«Тонкость ума, имея своим началом и корнем «страх Божий» (Притч. 1:7; Притч. 9:10; ср. Притч. 15:33 и сл., также Иов. 28:28 и проч.), представляет собой прежде всего иного особую чуткость к постижению воли Божией и особую способность к ее исполнению. Самый прозаичный здравый смысл, ограждающий человека от глупостей и безумств в каждодневной жизни, имеет высшей задачей оградить от греха. Премудрость проявляется в точном следовании Торе...» [85]
«Вот, я научил вас постановлениям и законам, как повелел мне Господь, Бог мой, дабы вы так поступали в той земле, в которую вы вступаете, чтоб овладеть ею; итак храните и исполняйте их, ибо в этом мудрость ваша и разум ваш пред глазами народов, которые, услышав о всех сих постановлениях, скажут: только этот великий народ есть народ мудрый и разумный» (Втор. 4:5-6).
Ясно, что на противоположном полюсе немудрый, неразумный, тот, кто не имеет страха Божия и не поступает по заповедям Божиим, заповедям закона.
«Сказал безумец в сердце своем: "нет Бога"» (Пс. 13:1; Пс. 52:1)
Характерным фарисейским искажением этой библейской истины является заключение Талмуда: «Невежда не может быть свят» [86].
Итак, один из самых важных и принципиальных выводов, к которому приводит литература мудрости, это: «Начало мудрости - страх Господень» (Притч. 1:7; Притч. 9:10 и др.).
Здесь, во-первых, имеется в виду, что быть мудрым - значит, следовать Закону, заповедям Божиим. Но не только. Есть и еще один важный момент. Он связан с тем, как углубляется понимание самой мудрости в Ветхом Завете. Это мы можем проследить на примере книги Притчей.
Основные литературные жанры. Если кратко сказать об основных жанрах литературы Премудрости, то здесь можно прежде всего выделить два больших типа.
Притчи. Во-первых, это притчи, евр. машал (пословицы, афоризмы, краткие изречения, иногда в форме совета). Это то, чему должен следовать человек, чтобы быть мудрым. Здесь не критикуется общество, не ставятся глубокие вопросы о смысле бытия. Общество принимается таким, какое оно есть, без попытки изменить его. В этом отличие от проповеди пророков.
Трактаты. Во-вторых, это писания мудрых в форме трактатов, жанр которых, впрочем, - отдельная проблема. Два наиболее ярких, но очень разных примера - книги Иова и Екклесиаста.
Здесь не затрагиваются мелкие вопросы, а поднимаются фундаментальные проблемы. Решение типично Израильское: подчинение божественному плану, хотя подход совсем неисторичен.
