1. В своем христологическом исповедании святой Кирилл исходит из живого и конкретного образа Христа, как он запечатлен в Евангелии и хранится в Церкви. Это - образ Богочеловека, Воплотившегося Слова, сшедшего с небес и ставшего человеком. С полною отчетливостью определяет и описывает святой Кирилл смысл Воплощения уже в своих ранних творениях (в частности в толковании на Евангелие Иоанна).
"Слово плоть бысть"... Это значит, что человеком стал и назвался Единородный... Плоть бысть, поясняет святой Кирилл, "чтобы кто не подумал, что Оно явилось таким же образом, как в пророках или в других святых, но Оно по истине стало плотью, т. е. человеком". Не вышло при этом Слово из собственной и неизменной Божественной природы и не превратилось в плоть. Божество Слова никак не умалилось воплощением.
В воплощении Сын Божий не потерял божественного достоинства, не оставил небес, не разлучился со Отцем, - допустить умаление Божества Слова в Воплощении значило бы разрушить весь смысл Воплощения, ибо это означало бы, что в воплощении не совершилось действительного и полного соединения Божества и человеческой природы. Слово есть Бог по природе и во плоти и с плотию, имеет ее, как собственную и вместе отличную от Себя.
И когда Сын Божий в образе человека, "зрак раба приим", вселился и обращался среди людей на земле, слава Его Божества неизменно исполняла небеса и Он сопребывал со Отцом, - "и видехом славу Его, славу яко Единородного от Отца"... Неприкосновенным остается Божественное достоинство Воплотившегося.
"Посему, - замечает святой Кирилл, - хотя и говорит Евангелист, что стало Слово плотью, но не утверждает, что Оно было побеждено немощью плоти, или Оно лишились изначальной силы и славы, как скоро облеклось немощным нашим и бесславным телом", когда снизошло до братства с рабами и тварями.
Напротив, во Христе освобождается рабское естество, восходя в таинственное единство с Тем, кто принял и носил "зрак раба"; и по родству с Ним и на всех нас распространяется Его Божественное достоинство, переходит и на все человечество. Ибо "все мы были во Христе, и общее лицо человечества восходит к Его лицу", - и Он обогащает всех к благополучию и славе общностью своей природы с людьми.
Это не был какой-то "другой сын", но один и тот же Сын Отчий, принявший на себя ради нас человеческую плоть, - "совершенный по естеству Божества, и затем как бы умаленный в мерах человечества"... "Все таинство домостроительства состоит в истощании и уничижении Сына Божия", - говорил святой Кирилл... И чрез этот "кенозис", чрез это неизреченное и вольное снисхождение и уничижение воплощенное Слово занимает "как бы среднее место" между Богом и людьми, между вышним Божеством и человечеством...
Чрез Него, как чрез Посредника, мы "соприкасаемся со Отцом"... Ибо Он и нас имеет в Себе, так как совоспринял нашу природу, "преображая ее в свою собственную жизнь", чрез некое неизреченное соединение и соитие... С этим телом земным, которое стало телом Слова, Он был и явился сразу Богом и человеком, соединил в Себе разделенное и расстоящееся по природе. По природе плоть, т. е. человечество, во Христе есть нечто "другое", отличное от Сущего из Отца и во Отце Бога Слова.
Но вместе с тем, "мы разумеем Слово, как нечто единое с Его собственной плотью". В этом неизреченном "соитии" (συνδρоμή) и "единстве" (ένωσις) и заключается "все таинство Христа", "единого из двух" (έν τι τό έξ αμφоιν)... Сын Божий, Христос имеет одно лицо и одну ипостась, я к этой единой ипостаси Воплотившегося Слова относится все, что говорится в Евангелии. Святой Кирилл поясняет это единство примером нераздельного соединения в живом человеке души и тела, различных между собою, но не допускающих обособления.
Душа и тело слагаются во единого человека. Богодухновенное Писание проповедует единого Сына и Христа.
"Поскольку Он есть Бог Слово, Он мыслится другим сравнительно с плотью; поскольку же Он есть плоть, Он мыслится как нечто другое сравнительно со Словом. Поскольку сущее из Бога Отца Слово стало человеком, должно совершенно упраздниться это "другой и другой", в виду неизреченного единения и соития. Один и единствен Сын и прежде сочетания с плотью, и когда соединился с плотью".
Не делится Христос на "двоицу Сынов", и "собственное человечество" Слова нельзя отсекать от "истинного Сыновства". Христос был истинный и полный человек (τέλειоς άνθρωπоς), - "целый человек", из разумной души и тела... Не по видимости и не в умопредставлении был он человек, хотя и не был только "простым человеком" (ψιλός άνθρωπоς)... Он был человеком истинно и природно, И обладал всем человеческим, кроме греха.
Он воспринял "целую природу человека", и в этом весь смысл Его спасительного дела, ибо, за святым Григорием Богословом повторяет святой Кирилл, - "что не воспринято, то не спасено". Во Христе воспринятая им плоть преобразовалась в "собственное качество" животворного Слова, т.е. в жизнь, и сама стала животворящею. И потому животворит и нас.
"Неизреченно и сверх разумения человеческого Слово, соединившись со своею плотью и всю ее как бы перенесши в себя по силе, могущей животворить нуждающееся в жизни, из нашей природы изгнало тление и удалило смерть, изначально получившую силу (над нами) по причине греха. Подобно тому, кто взяв искру, насыплет на нее много мякины, чтобы сохранить семя огня, так и Господь наш Иисус Христос чрез свою плоть скрывает в нас жизнь и влагает бессмертие, как бы некое семя, всецело уничтожающее в нас тление".
Нераздельное объединение и как бы "сплетение" в едином лице и ипостаси Христа Божества и всецелого человечества, преобразивши человеческую природу в святость и нетление, совершает подобное преображение и во всех людях, в меру их соединения со Христом. Ибо во Христе существенно освящена и преображена человеческая природа.
Святой Кирилл в описании Богочеловеческого Лика Христа, двойного и вместе с тем нераздельно единого, подобно святому Афанасию, руководится сотериологическими мотивами, и в своей христологии он вообще очень близок к Афанасию. Только "единый Христос", Воплощенное Слово, Богочеловек, а не "богоносный человек", может быть истинным Спасителем и Искупителем. Ибо спасение состоит прежде всего в оживотворении твари, и потому самосущая Жизнь должна была нераздельно открыться в тленном по природе.
"Неизреченно и сверх разумения человеческого Слово, соединившись со своею плотью и всю ее как бы перенесши в себя по силе, могущей животворить нуждающееся в жизни, из нашей природы изгнало тление и удалило смерть, изначально получившую силу (над нами) по причине греха. Подобно тому, кто взяв искру, насыплет на нее много мякины, чтобы сохранить семя огня, так и Господь наш Иисус Христос чрез свою плоть скрывает в нас жизнь и влагает бессмертие, как бы некое семя, всецело уничтожающее в нас тление".
Нераздельное объединение и как бы "сплетение" в едином лице и ипостаси Христа Божества и всецелого человечества, преобразивши человеческую природу в святость и нетление, совершает подобное преображение и во всех людях, в меру их соединения со Христом. Ибо во Христе существенно освящена и преображена человеческая природа.
Святой Кирилл в описании Богочеловеческого Лика Христа, двойного и вместе с тем нераздельно единого, подобно святому Афанасию, руководится сотериологическими мотивами, и в своей христологии он вообще очень близок к Афанасию. Только "единый Христос", Воплощенное Слово, Богочеловек, а не "богоносный человек", может быть истинным Спасителем и Искупителем. Ибо спасение состоит прежде всего в оживотворении твари, и потому самосущая Жизнь должна была нераздельно открыться в тленном по природе.
Святой Кирилл называет Христа новым Адамом, подчеркивает общность и братство всех людей с Ним по человечеству. Но главное ударение он делает не на этом врожденном единстве, но на том единстве, которое осуществляется в верующих через таинственное соединение со Христом в приобщении Его животворящего Тела. В таинстве святого Благословения (Евлогии или Евхаристии) мы соединяемся со Христом, как расплавленные кусочки воска сливаются между собою.
Не по настроению только и не по любви соединяемся мы с Ним, но существенно, "физически", и даже телесно, как ветви животворной лозы.
И как малая закваска квасит все тесто, так и таинственная Евлогия заквашивает все наше тело, как бы замешивает его в себя и наполняет его своею силою, "так что и Христос пребывает в нас и мы в Нем, ибо со всею справедливостью можно сказать, что и закваска находится во всем тесте, и тесто подобным же образом оказывается во всей закваске". Чрез святую Плоть Христа "проникает в нас свойство Единородного, т. е. Жизнь", и все живое существо человеческое преобразуется в жизнь вечную, и созданное для всегдашнего бытия человечество является выше смерти, освобождается от мертвенности, вошедшей со грехом.
Единое Лицо иди ипостась Христа, как Воплощенного Слова, - это для святого Кирилла не отвлеченная или спекулятивная истина, к которой он приходит путем рассуждений, - это прямое и непосредственное исповедание веры, описание опыта и созерцания. Единого Христа святой Кирилл созерцает прежде всего в Евангелии.
"Поскольку Единородный, Слово Божие, плоть бысть, Он как бы подвергся разделению, и речь о нем исходит от двоякого созерцания... Но хотя речь о Нем и стала как бы двойною, однако, Сам Он во всем один и тот же, не разделяемый на двое после соединения с плотью"...
В евангельском образе таинственно сочетается слава Единородного с ничтожеством человеческого естества, до времени сокрывающего Божество Слова. Но для верующих сквозь уничиженный зрак раба от начала ясно просвечивает Божественная Слава. В непосредственном созерцании для святого Кирилла открывается "взаимообщение свойств", и он не выходит за пределы опыта, когда переносит имена с одной природы на другую. Ибо собственным Слову является воспринятое Им человеческое естество.
Единое Лицо иди ипостась Христа, как Воплощенного Слова, - это для святого Кирилла не отвлеченная или спекулятивная истина, к которой он приходит путем рассуждений, - это прямое и непосредственное исповедание веры, описание опыта и созерцания. Единого Христа святой Кирилл созерцает прежде всего в Евангелии.
"Поскольку Единородный, Слово Божие, плоть бысть, Он как бы подвергся разделению, и речь о нем исходит от двоякого созерцания... Но хотя речь о Нем и стала как бы двойною, однако, Сам Он во всем один и тот же, не разделяемый на двое после соединения с плотью"...
В евангельском образе таинственно сочетается слава Единородного с ничтожеством человеческого естества, до времени сокрывающего Божество Слова. Но для верующих сквозь уничиженный зрак раба от начала ясно просвечивает Божественная Слава. В непосредственном созерцании для святого Кирилла открывается "взаимообщение свойств", и он не выходит за пределы опыта, когда переносит имена с одной природы на другую. Ибо собственным Слову является воспринятое Им человеческое естество.
