1. В мир египетского подвига лучше всего вводит "Лавсаик". Эта книга составлена Палладием, епископом Еленопольским, в Вифинии. Палладий был родом из Галатии; родился около 363 года, в 80-х годах принял монашество в Иерусалиме, но вскоре переехал в Египет. Жил сперва в Александрии, затем в Нитрийской пустыне и в Келлиях, под руководством Евагрия. После его смерти (399) вернулся в Палестину и вскоре был возведен на епископскую кафедру. Возможно, что посвящал его Златоуст.
Во всяком случае Палладий был дружески с ним близок, и последствии (писал его жизнь. После собора под Дубом он ездил в Рим апеллировать в защиту Златоуста. Из за этого впал в немилость в не только лишился кафедры, но и подвергся заточению. Выпущенный на свободу, Палладий снова уезжает в Египет, снова возвращается в Палестину, и вторично получает кафедру (в Аспуне, в Галатии).
Здесь в 420-м году он издает свою книгу о египетских подвижниках, известную под именем "Лавсаика" (от имени Лавса, кубикулярия имп. Феодосия младшего, для которого она была написана). Палладий писал для назидания. По памяти он рассказывает о подвижниках, которых лично знал и встречал; о других сообщает со слов людей верных. Он развертывает в ярких и живых образах картину египетского подвига, но не умалчивает и о падениях. Пишет Палладий просто, ровно, немного отрывисто.
В его рассказах есть бытовая правда. Но он не был только бытописателем. В лицах он изображает аскетический идеал, идеал "бесстрастия". Ученик Евагрия по монашеству, Палладий был близок с Руфином и Меланией. Этим объясняется, почему блаженный Иероним обвинял его в "оригенизме". Тем более, что Палладий был со Златоустом и против Феофила.
Другой характер имеет вторая книга о египетском монашестве, - "История монахов". Писанная по-гречески, вероятно, александрийским архидиаконом Тимофеем (см. у Сократа), она была тогда же переведена, вернее обработана по-латыни Руфином, и именно в латинском тексте всего более и была известна (по-гречески издана впервые уже в конце ХІХ-го века). Это скорее повесть, чем история или житие. Рассказ ведется в формах описания путешествия по Нилу.
Другой характер имеет вторая книга о египетском монашестве, - "История монахов". Писанная по-гречески, вероятно, александрийским архидиаконом Тимофеем (см. у Сократа), она была тогда же переведена, вернее обработана по-латыни Руфином, и именно в латинском тексте всего более и была известна (по-гречески издана впервые уже в конце ХІХ-го века). Это скорее повесть, чем история или житие. Рассказ ведется в формах описания путешествия по Нилу.
Возможно, что это литературный прием, в подражание эллинистическим новеллам. Впрочем, достоверности сообщаемых фактов это еще не умаляет. Гораздо больше вредить обилие сказочных мотивов.
Уже в ІV-м веке начинается собирание и запись "изречений" египетских старцев (см. уже у Евагрия, "изречения святых монахов" в его "Практике"). Первоначальные сборники подвергаются дальнейшей обработке. Такие сборники известны в разных редакциях и под разными именами. Обычно их называли "Апоффегмами". Историю этих сборников проследить пока еще трудно. Можно различать два типа сборников: "алфавитные", по именам старцев, и систематические, "по главам".
Уже в ІV-м веке начинается собирание и запись "изречений" египетских старцев (см. уже у Евагрия, "изречения святых монахов" в его "Практике"). Первоначальные сборники подвергаются дальнейшей обработке. Такие сборники известны в разных редакциях и под разными именами. Обычно их называли "Апоффегмами". Историю этих сборников проследить пока еще трудно. Можно различать два типа сборников: "алфавитные", по именам старцев, и систематические, "по главам".
Это запись устных преданий и воспоминаний. И в общем источник довольно достоверный (только имена старцев не очень надежны, "изречения" очень часто становятся летучими или бродячими). Всего важнее, что в этих сборниках чувствуется теплота непосредственных наблюдений и впечатлений. В подборе изречений незаметно никакой тенденции. Передаются разные и часто противоречивые взгляды. Не скрываются темные стороны монашеской жизни. Много бытовых подробностей.
Много позже Иоанн Мосх, палестинский монах, подолгу бывавший и в Египте, составил свой "Луг Духовный" (или Лимонарь), - свод рассказов и изречений подвижников разных стран. Личные впечатления здесь сливаются с воспоминаниями и устным преданием...
2. Среди египетских подвижников IV-го века писателей было немного. И на общем фоне резко выделяется образ Евагрия. В Египте Евагрий был пришельцем. Родом из Понта (родился около 346 г.), он был в молодости близок к великим Каппадокийцам. Василий поставил его во чтеца, Григорий Богослов во диакона, и взял с собою в Константинополь, где Евагрий отличился, как проповедник.
Много позже Иоанн Мосх, палестинский монах, подолгу бывавший и в Египте, составил свой "Луг Духовный" (или Лимонарь), - свод рассказов и изречений подвижников разных стран. Личные впечатления здесь сливаются с воспоминаниями и устным преданием...
2. Среди египетских подвижников IV-го века писателей было немного. И на общем фоне резко выделяется образ Евагрия. В Египте Евагрий был пришельцем. Родом из Понта (родился около 346 г.), он был в молодости близок к великим Каппадокийцам. Василий поставил его во чтеца, Григорий Богослов во диакона, и взял с собою в Константинополь, где Евагрий отличился, как проповедник.
В египетской пустыне он является около 382-го года, после недолгого пребывания в Иерусалиме; и является, как кающийся грешник, ищущий исцеления от своих соблазнов и искушений. Семнадцать лет прожил он здесь, сперва на Нитрийской горе, потом в Келлиях. Всего ближе он был к обоим Макариям, Египетскому и Александрийскому. Умер в 399-м году... Евагрий много писал, обычно в типе "глав" или "изречений", часто почти афоризмов.
Сочинения Евагрия сразу получили очень широкое распространение, и на Востоке, и на Западе, - по-латыни Евагрия переводили Руфин и Геннадий. Особенно важны его книги: "Монах или о жизни деятельной" и "Гностик" (эта книга сохранилась только в сирийском переводе; впервые издана совсем недавно). Кроме того нужно назвать его "Антирретик" (или "О восьми основных пороках") и шесть сот изречений о "Гностических вопросах". Евагрию принадлежит известное 8-ое письмо в сборнике писем Василия Великого.
Некоторые сочинения Евагрия сохранились под именем Нила Синайского, в сборниках его творений (см. ниже). На V-м Вселенском соборе Евагрий был осужден, как оригенист, вместе с Дидимом. Однако, его влияние сильно сказывается и у позднейших аскетических писателей, особенно у Максима Исповедника (срв. сочинения Евагрия в русском "Добротолюбии").
Вслед за Оригеном Евагрий различает в духовной жизни три ступени: жизнь деятельная, жизнь "естественная" или созерцательная; и предел духовного восхождения есть богословие, т. е. ведение Святой Троицы (или "гнозис").
"Царствие Божие есть ведение Пресвятой Троицы, сопростирающееся соответственно состоянию ума и исполняющее его нескончаемо блаженной жизни"...
Это есть высшее "состояние" души или, лучше сказать, ее "стояние" (κατάστασις), - высший покой и молчание, выше всякого раздумья и всякого созерцания, выше дискуссии и интуиции, недвижимость и неподвижность ума, - "единое и тожественное видение, и нет в нем подъемов и спусков". Это есть видение или ведение без образов, выше образов (ύπέρ τά είδη). Это есть чистая молитва. Лучше сказать, чистая молитвенность души. И она недоступна для стяжания. Она подается в дар, свыше, как харизма.
Вслед за Оригеном Евагрий различает в духовной жизни три ступени: жизнь деятельная, жизнь "естественная" или созерцательная; и предел духовного восхождения есть богословие, т. е. ведение Святой Троицы (или "гнозис").
"Царствие Божие есть ведение Пресвятой Троицы, сопростирающееся соответственно состоянию ума и исполняющее его нескончаемо блаженной жизни"...
Это есть высшее "состояние" души или, лучше сказать, ее "стояние" (κατάστασις), - высший покой и молчание, выше всякого раздумья и всякого созерцания, выше дискуссии и интуиции, недвижимость и неподвижность ума, - "единое и тожественное видение, и нет в нем подъемов и спусков". Это есть видение или ведение без образов, выше образов (ύπέρ τά είδη). Это есть чистая молитва. Лучше сказать, чистая молитвенность души. И она недоступна для стяжания. Она подается в дар, свыше, как харизма.
Душа может принять этот дар, ибо создана по образу Божию, - именно в этой способности познавать Святую Троицу Евагрий и усматривает богообразность духа, не в его невещественности. Но приемлет в дар. В молитвенном восторге и исступлении, в "экстазе", душа вдруг озаряется единым Троическим светом. И уже нет здесь учителей и учеников, все уже боги ("феозис")... К этому духовному пределу ведет долгий и крутой путь подвига. В нем два этапа: действие и созерцание, (πράξις и θεωρία).
"Действие" начинается верой и кончатся "бесстрастием" и любовью. Весь смысл "действия" в преодолении и погашении страстей. Иначе сказать, в успокоении души, в подчинении ее беспорядочных "движений" законам естества. Страстность и есть "движение" или блуждание ума (κίνησις). Бесстрастие (или "апатия") есть стояние. Страстность есть рассеяние или рассеянность, подвластность внешним впечатлениям. А бесстрастие есть независимость и стойкость.
"Не та душа имеет бесстрастие, которая не пленяется вещами, но та, которая и при воспоминании о них, пребывает невозмущенной"...
Бесстрастие есть невозмутимость, неразвлекаемость. И о бесстрастном муже нельзя сказать: терпит. Терпит тот, кто страждет, кто еще страстен, "страдателен" или пассивен... "Движения" родятся в низших частях души. И оттуда подымаются "помыслы" или помышления (λоγισμоί). Их подсказывают и внушают бесы, всегда окружающие человека. Евагрий много говорит о борении помыслов и о бесовских приражениях. Всего опаснее бес гордости и помысл тщеславия.
"Не та душа имеет бесстрастие, которая не пленяется вещами, но та, которая и при воспоминании о них, пребывает невозмущенной"...
Бесстрастие есть невозмутимость, неразвлекаемость. И о бесстрастном муже нельзя сказать: терпит. Терпит тот, кто страждет, кто еще страстен, "страдателен" или пассивен... "Движения" родятся в низших частях души. И оттуда подымаются "помыслы" или помышления (λоγισμоί). Их подсказывают и внушают бесы, всегда окружающие человека. Евагрий много говорит о борении помыслов и о бесовских приражениях. Всего опаснее бес гордости и помысл тщеславия.
Всего тяжелее бес уныния, "бес полуденный", который томит однообразием и старается развлечь душу. Врачуется душа через исполнение заповедей и чрез смирение, чрез пост, милостыню и молитву...
"Ум не узрит места Божия в себе, если не станет выше всех помышлений о вещественном и тварном. Но не станет выше, если не совлечется страстей, связывающих его с предметами чувственными и распложающих помыслы о них. Страстей совлекается он посредством добродетелей, а помыслов силой духовного созерцания"...
Предел и расцвет деятельной жизни есть бесстрастие, и от бесстрастия родится любовь (άγάπη). Любовь есть начало гностического восхождения, начало "естественной" жизни... Бесстрастие не есть бесчувствие, или нечувствие, или равнодушие, как то казалось подозрительному Иерониму. Бесстрастие есть независимость души, независимость или свобода от внешних и чувственных впечатлений. Но никак не пассивность. Только вся энергия обращается внутрь... Бесстрастие раскрывается в любовь.
"Ум не узрит места Божия в себе, если не станет выше всех помышлений о вещественном и тварном. Но не станет выше, если не совлечется страстей, связывающих его с предметами чувственными и распложающих помыслы о них. Страстей совлекается он посредством добродетелей, а помыслов силой духовного созерцания"...
Предел и расцвет деятельной жизни есть бесстрастие, и от бесстрастия родится любовь (άγάπη). Любовь есть начало гностического восхождения, начало "естественной" жизни... Бесстрастие не есть бесчувствие, или нечувствие, или равнодушие, как то казалось подозрительному Иерониму. Бесстрастие есть независимость души, независимость или свобода от внешних и чувственных впечатлений. Но никак не пассивность. Только вся энергия обращается внутрь... Бесстрастие раскрывается в любовь.
И любовь есть прежде всего влечение познать Бога. Любовь и гнозис сращены неразрывно (срв. уже у Оригена)... В гнозисе есть своя последовательность, последовательность "созерцаний". Душа освобождается от чувственных впечатлений. Но иной и высший мир открывается для неё, мир в его "естественных" основаниях и глубинах. "Естественное" созерцание мира есть прежде всего знание о промышлении Божием, о промысле и суде (πρόνоια и κρίσις).
Иначе сказать, это есть видение и ведение мира, как он изволен и создан Богом. И от созерцания вещей видимых ум восходит к созерцанию невидимых, чтобы на высотах достигнуть "богословия"... В этом "духовном познании" преображается и преобразуется самая душа. И даже тело преобразуется, становится "духовным", уже бесстрастным. Весь человек преображается или обновляется, умирает и воскресает, становится новым. Евагрий называет это "малым воскресением".
И это есть предварение великого и всеобщего воскресения, которое в избранных и преуспевших начинается уже теперь.
Прямая зависимость Евагрия от александрийцев вполне очевидна. Его религиозный идеал тот же, что у Оригена и даже у Климента: идеал гностика, созерцательный и отшельнический идеал. Зависимость от Оригена чувствуется в самом языке, в выборе слов и определений... В своих книгах Евагрий описывает весь путь духовной жизни, от начала и до конца. И много говорит не только об идеале, но именно об аскетической борьбе.
Прямая зависимость Евагрия от александрийцев вполне очевидна. Его религиозный идеал тот же, что у Оригена и даже у Климента: идеал гностика, созерцательный и отшельнический идеал. Зависимость от Оригена чувствуется в самом языке, в выборе слов и определений... В своих книгах Евагрий описывает весь путь духовной жизни, от начала и до конца. И много говорит не только об идеале, но именно об аскетической борьбе.
У него впервые находим мы схему восьми основных пороков, которую вслед за ним воспроизводят более поздние авторы... Историческое место Евагрия определяется его влиянием. Он сохранил и оживил для позднейших поколений александрийские предания 3-ьего века.
