Тут не может быть и речи о том, чтобы дать хотя бы только общий обзор вопросов, ставящихся по поводу еврейского Предания. Но мы хотели бы по крайней мере отметить то значение, которое оно должно иметь в глазах христианского читателя всей Библии.
В прениях с протестантами, каждый раз, когда дело идет о Слове Божией, католическая точка зрения определяется отказом отделять Священное Писание от живого Предания, которым оно было овеяно при своем возникновении и которое одно только позволяет еще и теперь понять его, ставя его обратно в свойственные ему атмосферу и освещение.
В прениях с протестантами, каждый раз, когда дело идет о Слове Божией, католическая точка зрения определяется отказом отделять Священное Писание от живого Предания, которым оно было овеяно при своем возникновении и которое одно только позволяет еще и теперь понять его, ставя его обратно в свойственные ему атмосферу и освещение.
Однако, особенно в наши дни, слишком часто думается, что католики не доводят до конца логику своей точки зрения, какой бы основательной та ни была. Действительно, она позволяет избегать в одно и то же время и гнетущей дух мертвой буквальности, и хаотичности личных толкований с их не поддающимися проверке фантазиями. Но есть опасность лишиться вытекающих из этого положительных результатов, если данная позиция, до такой степени твердая, принимается лишь наполовину.
Отсюда — раздирающий нас конфликт между научным истолкованием, признающим только тексты и систематически игнорирующим постоянно живой народ Божий, к которому эти тексты обращались все время, и так называемым «духовным» или «аллегорическим» истолкованием, искусственно переосмысливающим тексты, потому что у него нет корней в том прошлом, из которого сами они исходят.
Не то, чтобы католическое толкование перестало предки более или менее различных направлений, как Псалмы Соломона, Садокийское писание, Книга Юбилеев, Завещания Двенадцати Патриархов и др. Все эти произведения, по-видимому, палестинского происхождения и были первоначально написаны на семитическом языке (чаще всего еврейском).
Не то, чтобы католическое толкование перестало предки более или менее различных направлений, как Псалмы Соломона, Садокийское писание, Книга Юбилеев, Завещания Двенадцати Патриархов и др. Все эти произведения, по-видимому, палестинского происхождения и были первоначально написаны на семитическом языке (чаще всего еврейском).
Но становится все более и более ясным, что для серьезного изучения живой еврейской религиозной мысли той эпохи нельзя также оставлять в стороне или недооценивать произведения на греческом языке, в это же время возникшие в Александрии, среди которых на первое месте следует поставить экзегетический труд Филона.
Все же сводом собственно раввинистических преданий, окончательно сложившимся за первые пять веков нашей эры, является Талмуд, составленный по-еврейски и имеющийся в двух сборниках, Иерусалимском и Вавилонском. Оба, впрочем, совпадают в основном и одинаково делятся на три раздела:
1) Мишна, представляющая собою основоположную часть;
2) Гемара, комментирующая Мишну;
3) дополнительные элементы, из которых в первую очередь следует назвать Тозефту, параллельную Мишне, которую она разъясняет эпизодическими рассказами.
Весь Талмуд представляется как толкование Писаний. Значительная часть его изложена в форме комментариев на определенные тексты, — это то, что по-еврейски называется Мидраш. Но существует и целая литература типа Мидраш, далеко выходящая за пределы Талмуда.
Все же сводом собственно раввинистических преданий, окончательно сложившимся за первые пять веков нашей эры, является Талмуд, составленный по-еврейски и имеющийся в двух сборниках, Иерусалимском и Вавилонском. Оба, впрочем, совпадают в основном и одинаково делятся на три раздела:
1) Мишна, представляющая собою основоположную часть;
2) Гемара, комментирующая Мишну;
3) дополнительные элементы, из которых в первую очередь следует назвать Тозефту, параллельную Мишне, которую она разъясняет эпизодическими рассказами.
Весь Талмуд представляется как толкование Писаний. Значительная часть его изложена в форме комментариев на определенные тексты, — это то, что по-еврейски называется Мидраш. Но существует и целая литература типа Мидраш, далеко выходящая за пределы Талмуда.
Еврейская традиция различает Мидрашим двух родов: те которые относятся к разряду халака, т.е. юридических и моральных комментариев в прямом смысле слова, и те, гораздо более свободные, которые носят характер хаггады, т.е. пояснений в порядке духовных бесед и ярких примеров, часто колеблющихся между благочестивым воображением, мифологией и метафизикой.
С хаггадой можно сблизить как Древние апокалипсисы, так и гностическую или мистическую еврейскую литературу, пользовавшуюся таким успехом в талмудическую эпоху и в Средние века. Ее два главнейших произведения, в период современный Отцам христианской Церкви, — Сефер Йетцира (книга Творения), и в средневековую эпоху — Зохар, высший образец так называемой каббалистической литературы, хотя он и не исчерпывает всех ее сторон.
Необходимо отметить, наконец, уже в совсем недавнее время, не далее как в XVIII веке, в Польше, духовное движение хасидов — своего рода еврейский пиэтизм, вполне подлинным преемником которого несомненно является наш современник философ Мартин Бубер.
Среди всего этого изобилия и разнообразия письменных памятников, оказалось возможным различить три главных направления, которые все восходят бесспорно к до-христианским временам: законническое направление фарисеев, памятником которого во многих отношениях является Талмуд, — мистическое и пиэтистское направление апокалипсисов, — гностическое направление Каббалы.
С хаггадой можно сблизить как Древние апокалипсисы, так и гностическую или мистическую еврейскую литературу, пользовавшуюся таким успехом в талмудическую эпоху и в Средние века. Ее два главнейших произведения, в период современный Отцам христианской Церкви, — Сефер Йетцира (книга Творения), и в средневековую эпоху — Зохар, высший образец так называемой каббалистической литературы, хотя он и не исчерпывает всех ее сторон.
Необходимо отметить, наконец, уже в совсем недавнее время, не далее как в XVIII веке, в Польше, духовное движение хасидов — своего рода еврейский пиэтизм, вполне подлинным преемником которого несомненно является наш современник философ Мартин Бубер.
Среди всего этого изобилия и разнообразия письменных памятников, оказалось возможным различить три главных направления, которые все восходят бесспорно к до-христианским временам: законническое направление фарисеев, памятником которого во многих отношениях является Талмуд, — мистическое и пиэтистское направление апокалипсисов, — гностическое направление Каббалы.
Но чем дальше мы восходим к истокам еврейского предания, чем больше обогащается наше знание древних памятников письменности, тем более ошибочным представляется разделение и в особенности противопоставление этих тенденций. Они соответствуют различным, но в равной степени основным сторонам израильской духовности, какою народ Божий переживал ее по крайней мере со времени Вавилонского пленения.
