Эта статья, вследствие насыщенности содержания датами, названиями и именами, должна стать учебным материалом по теме в ее заголовке, вместо лекции, записанной на видео. Речь пойдет о создании нашей школы и ее историческом пути. Также мы расскажем об определении целей и поиске средств их достижения, о личных связях основателей и сотрудников школы с известными историческими лицами, и, конечно же, об идеях, которыми они вдохновлялись.
Во время нашей первой лекции мы говорили о связи оглашения со вступлением в церковь. Из евангельского свидетельства мы знаем, что прежде евхаристического хлебопреломления, которое стало одним из творческих актов по созданию церкви Божьей, Господь три года учил своих учеников. Даже не особо близкие современники называли Его учителем, а содержание новозаветной проповеди все, даже враги, называли учением. Научение предшествовало созданию церкви и осталось связанным с нею навсегда, подобно яйцу и курице, только вначале всего, как всегда и во всем, конечно, стоит Бог.
Переходя к истории нашей Огласительной школы, конечно, хочется подчеркнуть указанную выше природную, даже можно сказать, генетическую связь, называемую иногда живым преданием, хотя это скорее предмет богословия, чем истории. Я пишу здесь об этом, потому что не могу, как бы мне не хотелось, представить перед вами череду моих предшественников, восходящую к истоку Нового Завета. Более или менее точно мною будут представлены лишь три поколения; со значительной мерой неуверенности, возможными неточностями или даже ошибками, наберется четыре.
Если в качестве столба на историческом пути, для ориентировки, взять меня, родившегося в 1945 году, то у нас имеется поколение бывших катехуменов, ставших катехизаторами в нашей школе, родившихся в 70-х годах XX века; имеется также поколение моих катехизаторов, главным из которых была женщина, в те времена уже довольно преклонных лет. О ней пойдет речь далее. У нее также были учителя, которые родились в конце XIX века. Никого из них в живых уже не осталось.
Кое-что мне известно от самой моей учительницы, но осталось множество непроясненных деталей, которые выяснить и проверить едва ли удастся. Поэтому сведения о предшественниках моего катехизатора останутся пока скрытыми для нас в тумане истории.
О еще более отдаленных предшественниках мы вообще можем говорить лишь в категориях рассуждений о яйце и курице. Убеждать вас в их существовании я здесь не стану, хотя сам уверен, что они точно были, - и наша связь восходит к новозаветным корням церкви, а возможно даже еще дальше, - иначе нас как школы, выполняющей работу, о которой вы слышали на первых двух лекциях, просто не было бы.
Нина Николаевна Карпова
Итак, я учился в Огласительной школе, где главным катехизатором была Нина Николаевна Карпова. Слова «огласительная школа, в которой я учился», выглядят, пожалуй, слишком претенциозно, потому что Нина Николаевна, собственно, и была всей школой. Называя то, что у нее происходило, школой, я хочу сказать, что участие в моем воцерковлении принимали также и другие, дорогие мне люди, связанные с Ниной Николаевной, учившиеся у нее в разное время, но не занимавшиеся катехизацией как служением.
Вместе с тем, во всем этом процессе присутствовали основные атрибуты школы: программа, учебные пособия и списки литературы, контроль знаний. На дворе тогда стоял, успевший уже обветшать, но еще пытавшийся казаться верным своему марксизму-ленинизму и борьбе с религией, Советский Союз.
Родилась Нина Николаевна в 1895 году в Киеве, в верующей купеческой семье. Кроме нее в семье было еще двое сыновей - ее родные братья. До революции она успела окончить женское епархиальное училище. Затем уже в СССР окончила педагогический институт и работала школьной учительницей математики, ведя также классное руководство. Она говорила, что на своих уроках пересказывала евангельские притчи без ссылок на источник, а проводя экскурсии с классом и останавливаясь у христианских памятников, рассказывала детям о том, с какими событиями они связаны.
В ту пору большая часть старших по возрасту преподавателей, директора киевских школ, получали образование еще в царской России и чаще всего происходили из христианских семей. Они не могли не знать о происходящем на ее уроках и, хотя мало кто из них сам решался на такое же, смотрели на то, что она делала, с молчаливым одобрением, стараясь как бы не замечать. Кроме того, доносы еще не стали нормой в тот период истории и вызывали осуждение среди интеллигенции, однако так продолжалось недолго.
В 1922 году было положено начало высылкам интеллигенции, которую в нашей истории немного игриво связали с видом транспорта, говоря: «…он уехал на философском пароходике». Действительно, в этом процессе однажды присутствовал немецкий пароход, на котором отправили в Европу из Петрограда ряд известных гуманитариев, деятелей науки и культуры.
Производились такие высылки без суда, просто на основании местных административных решений. Не позволялось брать ни денег, ни вещей, только две смены белья и две пары носков. Высылали, кстати, не только из Питера, морем в Польшу, но также из Москвы и Киева поездами в Германию, из Одессы, Севастополя и Грузии морем в турецкий Константинополь.
Однако большинство менее именитых интеллигентов отправлялись во внутреннюю ссылку, главным образом, на восток и на север. Такими удивительными маршрутами плавал этот «философский пароходик». В результате, в Западной Европе оказались Николай Бердяев, Семен Франк, Иван Ильин, Сергий Булгаков, Лосские, Лев Карсавин и еще многие другие. Уехал туда также старший брат Нины Николаевны, имени которого я не знаю, известно только, что он был инженером.
Вероятно, вам хорошо известно, что еще раньше машина преследований была развернута против церкви, духовенства и активно проявляющих себя верующих. Закрывались монастыри и храмы, многие физически уничтожались. Большая часть духовенства, оказавшаяся в странах Европы, попала туда вместе с остатками армий Врангеля и Юденича. Некоторые представители образованной интеллигенции, как например, отцы Сергий Булгаков, Николай Афанасьев, Георгий Флоровский и др., приняли священный сан уже в эмиграции. В 1925 году в Париже был создан Свято-Сергиевский православный богословский институт.
Табличка на фасаде Свято-Сергиевского института в ПарижеИдеологическая основа наиболее массовых репрессий - концепция «усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма» - была сформулирована в 1928 году, после чего все стало быстро меняться. К концу 1938 года в результате преследований уже погибли миллионы людей, чаще всего - лучшие представители народа, и особенно, интеллигенция.
Захватив Киев в 1941 году, немцы стали проводить выборочную депортацию в Германию трудоспособных, относительно молодых людей, имеющих полезную квалификацию. В числе депортированных оказалась Нина Николаевна.
По прибытии в Германию в 1942 году она была определена гувернанткой и учительницей детей в зажиточную немецкую семью. Каких-либо жалоб от нее на условия жизни там я не слышал. Она пользовалась определенной свободой и даже могла иногда посещать православные храмы, которые в годы войны действовали в Германии, и иметь какие-то контакты с их прихожанами.
В 1945 году, когда союзники с разных сторон вступили на территорию Германии, и исход войны практически всем был уже ясен, хозяева ее отпустили и помогли уехать в Париж, где ее ждал брат. Там, на свободе, она оказалась в плотном кругу своих соотечественников и единоверцев, как тех, кто был выслан из России в 1922 году, так и тех, кто прибыл туда позднее. Это было время ожидания грядущих перемен.
Профессора и студенты Свято-Сергиевского православного богословского института, 1931 г.
Сидят (слева направо): Б. П. Вышеславцев, В. В. Зеньковский, о. Сергий Булгаков, митр. Евлогий (Георгиевский), о. Иоанн (Шаховской), А. В. Карташев, Е. М. Киселевский. Стоят (слева): Л. А. Зандер, В. Н. Ильин, Б. И. Совэ, С. С. Безобразов. Стоят (справа налево): Г. П. Федотов, М. М. Осоргин, Г. В. Флоровский.
Сидят (слева направо): Б. П. Вышеславцев, В. В. Зеньковский, о. Сергий Булгаков, митр. Евлогий (Георгиевский), о. Иоанн (Шаховской), А. В. Карташев, Е. М. Киселевский. Стоят (слева): Л. А. Зандер, В. Н. Ильин, Б. И. Совэ, С. С. Безобразов. Стоят (справа налево): Г. П. Федотов, М. М. Осоргин, Г. В. Флоровский.
В Париже Нина Карпова поступила в Свято-Сергиевский православный богословский институт, который не окончила, проучившись в нем до 1949 года. Чтобы у вас было представление об уровне института в ту эпоху, о его преподавателях, перечислю наиболее известные имена. Вы еще не раз столкнетесь с ними в процессе оглашения в списках рекомендуемой литературы и ссылках из программы оглашения на определенные разделы трудов некоторых из них.
В эти годы церковную историю в Свято-Сергиевском институте преподавал профессор Антон Карташев. Бывший последний обер-прокурор Священного синода (в течение целых одиннадцати дней в июле-августе 1917 года), министр исповеданий во Временном правительстве, этот выдающийся ученик Василия Болотова являлся автором таких значительных трудов как «Вселенские Соборы» и двухтомник «Очерки истории РПЦ».
Догматическое богословие читал отец Сергий Булгаков - автор многих ярких и спорных работ, в частности книги «Свет невечерний», где подробно представлен его собственный богословский взгляд на софиологию. Патрологию читал и великолепнейшим образом писал о ней в своих книгах отец Георгий Флоровский. Священное Писание Нового Завета преподавал игумен (а позднее епископ) Кассиан (Безобразов). Василий Зеньковский и Владимир Ильин читали в Свято-Сергиевском Богословском институте философию.
Георгий Федотов - автор замечательно интересной и честной книги «Святые древней Руси» - читал историю западных исповеданий и агиологию. Автор книг «Этика преображенного эроса», «Кризис индустриальной культуры», «Философская нищета марксизма», «Вечное в русской философии» - Борис Вышеславцев - преподавал нравственное богословие. Отец Николай Афанасьев - крупный экклезиолог, автор ряда книг, имеющихся в нашей библиотеке - преподавал студентам каноническое право. Борис Сове и Евграф Ковалевский - преподавали древние языки.
Владимир Николаевич Лосский
Кроме занятий в институте, Нина Николаевна посещала также богословские курсы. В частности, она была довольно близко знакома с известным богословом и преподавателем Владимиром Лосским, автором хорошо известных книг и важных статей: «Очерк мистического богословия Восточной Церкви», «Догматическое богословие», «Спор о Софии», «По образу и подобию», «Боговидение» и др.
В конце 1949 года Нину Николаевну неудержимо повлекло на родину. Многие отговаривали, в частности старший брат прямо предупреждал: «Они тебя посадят». Но она склонна была верить советской пропаганде, громко заявлявшей, что бояться возвращения на родину должны только предатели. А какой же она предатель?
В 1950 году Нина Николаевна вернулась. Причем правы оказались как те, кто ее отговаривал (в ссылку все-таки отправили), так и она сама (ссылка была сравнительно недолгой, кажется, около полугода или немного больше, в условиях намного лучше лагерных). Там что-то долго выясняли, наконец, отпустили, и она приехала в Киев. В школах было множество вакансий, но Нина вернулась к своей математике. Родители ее к этому времени уже умерли, и она поселилась со своим братом Яковом.
Во время войны ожесточенное гонение на церковь, духовенство и верующих заметно уменьшилось. Во вновь открывшихся при немцах храмах богослужения продолжались также и после освобождения советскими войсками. Однако в этих храмах не было практически никакой христианской литературы. Даже Евангелие найти было практически невозможно.
Для нужд церкви и верующих не издавалось ничего, кроме малотиражной периодики, публикации в которой проходили тщательную фильтрацию в КГБ. Поэтому Нина Николаевна решила перепечатывать на пишущей машинке прежде всего краткий молитвослов, отдельные акафисты и «Пространный православный катихизис» митр. Филарета (Дроздова). Для такой работы она организовала группу женщин-волонтеров.
Печатали, главным образом, на папиросной бумаге. Купить ее можно было не всегда, но когда удавалось найти, покупали сразу много. Из десяти таких листов и девяти листов копирки делали закладку. Чтобы добиться отпечатка на всех копиях, по клавишам машинки ударяли с силой, как будто забивали гвозди, из-за чего у переписчиц хронически болели пальцы.
Одно из писем Нины Николаевны Карповой своим ученикам, 1978-1979 г.
Изготовленную литературу передавали из рук в руки знакомым просто под обещание перепечатать, переписать или, по крайней мере, передать полученные тексты другим. Все, конечно, принимали с благодарностью и давали обещание, однако выполняли его далеко не все. Тем не менее, работа эта как-то продвигалась.
Дело это было не только трудоемкое, но и опасное, поскольку передача печатных материалов другим лицам квалифицировалась в СССР как распространение вредной для советского строя литературы, чреватое многолетними сроками. Постепенно коммунистический режим вновь стал затягивать узду, ослабленную во время войны. В 1953 году умер Сталин, ему на смену пришел Хрущев, но до февраля 1956 года, когда состоялся ХХ съезд партии, осудивший культ личности, никаких заметных перемен во внутренней политике не было.
Когда я познакомился с Ниной Николаевной, печатала она на собственной пишущей машинке. Происходило это обычно на заставленном вещами большом застекленном балконе. Задолго до этого, в 1955 году, она решила воспользоваться школьной машинкой, но ее застукали за этим занятием коллеги и, страшась друг друга, донесли. Было открыто дело. Далее запустилась карательная машина, последовали арест, следствие, суд и осуждение по 2-й части, 54 статьи УК УССР, которая соответствовала 58 статье УК РСФСР, на 10 лет колонии строгого режима.
Решение было вынесено, кажется, в конце 1955 года. А в апреле 1956 году она была уже освобождена по указу о реабилитации как несправедливо осужденная жертва культа личности. Пока выполнялись судебные процедуры по срокам подачи и рассмотрения апелляций, ожидание, и наконец, этапирование к месту заключения, почти сразу, вслед за нею, в лагерь пришел указ об освобождении.
По милости Божьей вернулась в Киев, получив при этом даже какие-то льготы, и вновь принялась за свое дело. Действовать Нина Николаевна стала при этом даже более смело, но вот историю своих отношений с властями с учениками обсуждать избегала. Мне, по крайней мере, услышать от нее самой об этом ни разу не удалось.
В 1957 году инспектором Киевской духовной семинарии был назначен бывший тогда еще игуменом Филарет (Денисенко), о котором я упоминал на предшествующей лекции. Судя по дошедшим свидетельствам, учитывая огромный дефицит подготовленных священнослужителей, учебных пособий и квалифицированных преподавателей, он энергично взялся за дело, пытаясь создать условия для продуктивной работы семинарии.
Новоназначенный инспектор заводил и поддерживал разные полезные для этой цели контакты, искал различные средства и возможности обучения студентов. Через год он был возведен в сан архимандрита и назначен ректором.
Отец Георгий Едлинский
Мне неизвестно точно, кто и когда познакомил Нину Николаевну с Филаретом. Предположительно, этим человеком мог быть отец Георгий Едлинский, настоятель Макарьевской церкви на Юрковице, пользовавшийся у киевского духовенства и прихожан большим авторитетом и любовью. Известно, что сам Филарет временами у него исповедовался.
Отец Георгий был осведомлен о деятельности Нины Николаевны. Ее брат Яков, архитектор по образованию и роду деятельности, примет участие в восстановлении Макарьевской церкви, а позднее будет служить в ней алтарником. Оба они - брат и сестра, были прихожанами и духовными чадами отца Георгия. Как бы там ни было, это знакомство произошло и сыграло немаловажную роль в жизни Нины Николаевны и создании Огласительной школы.
В конце 50-х внутренняя политика СССР вновь разворачивается против церкви. В 1960 году киевская семинария была закрыта, Филарет был переведен на должность управляющего делами Украинского Экзархата, а студенты - в одесскую семинарию. Немного позднее Филарет покинул Киев. Вернулся он 1966 году, уже как глава Украинского Экзархата и в сане архиепископа.
К его чести следует сказать, что на всех занимаемых им должностях он был эффективен, весьма деятельно заботился о церкви, духовенстве и храмах. Он искренне любил и хорошо понимал смысл богослужений, был одним из лучших проповедников в городе.
Однако при этом, не только никогда и ни в чем не шел ради церкви и ее людей против воли партийного руководства и КГБ, но также ревностно выполнял их поручения, о чем свидетельствует его блестящая карьера, частые поездки и продолжительное пребывание за границей. В те времена такая карьера без согласования с КГБ состояться никак не могла. Занятие высокого положения в церковной иерархии в ту эпоху предполагало согласие на сотрудничество и ответственность за исполнение заданий и поручений. Исключений быть не могло.
Несомненно, что именно по инициативе Филарета, Нина Николаевна была привлечена к подготовке священнослужителей для киевской епархии, отчасти заменив собою закрытую семинарию. Думаю, что начало этой деятельности было положено не ранее 1967 или 1968 годов. Мы знали не всех, но многих будущих или уже рукоположенных священнослужителей, учившихся у Нины Николаевны. Среди них не было пришедших на обучение ранее указанной даты.
Учились будущие священнослужители у нее дома. Учили догматику в рамках катехизиса, немного историю церкви, и конечно же, литургику. Насколько известно, Нине Николаевне за все это не платили, но время от времени один из дьяконов кафедрального собора приходил с сумкой продуктов, где было то, что обычно приносили на панихиды. Замужем она никогда не была, выглядела весьма аскетично. В общем, являла собой образец всецелой преданности своему учительскому служению, встречавшемуся иногда у православных старых дев-учительниц и бывшим своеобразным подобием монашества.
Предположительно в 70-е, а более вероятно около 1972 года, вокруг нее сформировался еще один круг обучаемых из числа молодых людей - прихожан разных киевских храмов. В этой работе ей стали помогать по собственной инициативе некоторые ее ученики. Среди них особо выделялся молодой священник отец Петр Здрилюк, принимавший, в частности, активное участие в моем оглашении, позднее крестивший всю нашу семью, с которым мы впоследствии стали близкими друзьями.
Протоиерей Петр Здрилюк
Программа занятий с оглашаемой молодежью практически не отличалась от программы подготовки священников. Разве что литургики было меньше. Местами занятий всегда были чьи-то квартиры, но постоянных пристанищ не было. Постоянное место, прежде всего, было небезопасно, окружающие рано или поздно доносили. Кроме того, вечерние собрания, затягивающиеся иногда допоздна, были не всегда приемлемы для обитателей квартиры.
Лучше всего, по-моему, бывало у Нины Николаевны. Она хорошо готовила и пекла, устраивая по праздникам угощения, хотя дело было конечно не в этом, а в ее удивительной теплоте, внимании и разговорах о молитве, служении, текущих событиях в церкви. Дома она умеряла обычную свою строгость. В других местах, выговаривая нерадивым ученикам, она говорила пронзительным, слегка скрипучим учительским голосом, но у нее в гостях все менялось.
Жила она в коммунальной квартире в старом доме в небольшом, довольно уютном и живописном районе, называемом киевлянами Татаркой. Там у нее с братом Яковом была большая комната и застекленный балкон. Их большой пузатый холодильник и вешалка для верхней одежды находились в общем коридоре. Кухня, ванная и туалет, как во всех коммуналках, были общими, но на соседей она никогда не жаловалась.
В попытках увидеть смысл давних событий тебе нередко открывается промысл Божий, это как взлет, как отрыв от земли. В таком состоянии ощущаешь руку Господню, переживаешь соучастие в Его вечности. Важность открытого смысла происшедшего немедленно заполняет собою весь передний план, сдвигая куда-то все остальное! Имеют ли там значение какие-то исторические даты? Не в этом ли одна из причин их потери? Впрочем, все такие события одной из своих сторон повернуты и принадлежат также истории.
Кажется, я переступил порог дома Нины Николаевны в 1978, и мы с женой вошли в упомянутый мною круг. Через два года мы все крестились, и со мной сразу произошли события, радикально изменившие мою жизнь, открыв для меня смысл крещения по образу смерти и воскресения Христа и создав, наверное, наилучшие условия для моего воцерковления.
Протоиерей Михаил Бойко
Еще через два года по благословению моего светлой памяти духовника, отца Михаила Бойко, одного из протоиереев Покровского женского монастыря, возник тесный кружок из нескольких близких по возрасту христианских семей, собиравшийся во все воскресные и праздничные дни, после служб, вместе с детьми за общей трапезой, чтением и толкованием книг Нового Завета.
Там я впервые попробовал себя в качестве учителя, пытаясь преподавать детям основы христианского вероучения. Это было, пожалуй, моим самым трудным делом. Немного позднее появился также опыт оглашения взрослых. Это были случаи перехода инославных в православие, готовящихся к принятию крещения и даже уверовавших на смертном одре.
Хочу отметить, что при огромном дефиците христианской литературы в церкви и обществе в то время, мы имели все необходимое. Как только появлялась нужда в какой-то книге, она немедленно приходила к нам. Очень много и бескорыстно помогал, всячески способствуя работе школы, во многом поддерживая нас, отец Федор Шеремета, бывший также одним из протоиереев Покровского монастыря и друживший с отцом Михаилом Бойко.
Протоиерей Федор Шеремета
Впоследствии отец Федор покинул Покровский, став настоятелем воссозданного им прихода на территории бывшего Кирилловского монастыря. Нам приходили как дореволюционные издания из библиотек живых и умерших священнослужителей, так и современная христианская литература, изданная на Западе.
Внутриполитическая ситуация была уже несколько иной, однако идеологическая машина продолжала работать. Проводились обыски, аресты, наезды в дни наших собраний товарищей из КГБ, «разъяснительные» беседы, запугивания, а также другие средства давления из богатого репертуара этой организации.
В 1964 году Никита Хрущев был лишен всех своих властных полномочий и отправлен в отставку. На его место был поставлен Леонид Брежнев. Никаких значимых перемен не происходило, при нем СССР уже догнивал. Брежнев умер в 1982 году. После него, не занимая надолго кресло генсека, на нем побывали Юрий Андропов и Константин Черненко. Затем на историческую сцену вышел Михаил Горбачев, и при нем СССР распался. Союзные государства получили независимость. Это уже было очень серьезно, многое из категории запретного стало разрешенным.
В 1986 году, проболев около года, Нина Николаевна скончалась и, думаю, упокоилась со святыми. Погребена она была на Байковом кладбище, рядом со своим братом Яковом, умершим, кажется, на полтора или два года раньше нее.
В 1988 году, перед 1000-летием крещения Руси, глава Украинского экзархата, уже давно ставший митрополитом и постоянным членом Священного Синода, Филарет потребовал у настоятелей приходов открывать воскресные школы для прихожан и их детей. Понятие об Огласительной школе церковному начальству не было тогда известно. Создать даже самую обычную воскресную школу, где рассказывают о календарных событиях, о житиях святых и праздниках, на пустом месте было вовсе не просто, но у нас было все готово.
Когда отец Михаил Бойко, договорившись предварительно с настоятельницей Покровского монастыря игуменьей Маргаритой, благословил нам открыть там Огласительную школу, мы радостно вышли из своего подполья на Божий свет.
Старший из четырех Покровских протоиереев - отец Тимофей, знавший нас наглядно, но совершенно никак о нашей деятельности не осведомленный (потому что ему никто не доверял), доложил начальству, что у него уже открыта школа. За это он получил публичные похвалы и ставился в пример другим как открыватель первой школы в экзархате. Именно тогда Филарет дал нашей деятельности архиерейское благословение. Надо сказать, что у нас в школе никогда не было такого количества учеников, как тогда в Покровском.
Никольский собор Покровского монастыря, сооружен в 1896-1911 гг. (Бехтеревский пер., 15)
Интерес у людей был огромный! Конечно, у большинства этот интерес был вызван невиданной и неслыханной до тех пор новацией, однако при этом было много и тех, кто искренне хотел узнать основы веры православной церкви. Многие, кто пришел тогда в Покровский, еще и сейчас связаны с нашей школой.
Среди учащихся вначале были почти все молодые монахини и послушницы монастыря, но позднее игуменья Маргарита стала этому препятствовать. Какое-то время они посещали занятия тайком, однако потом вынуждены были и это прекратить. Им Маргарита объясняла запрет тем, что участие в занятиях отнимает много времени у служений. Нам она говорила о том, что дело монахов - молитва, а учение - мирская суета. Наверное, настоящая причина была прозаичнее и состояла в том, что старшие, включая саму игуменью, сами не учились и мало что знали, а потому и не хотели, чтобы младшие знали больше их.
Первоначально школа в Покровском действовала после служб и размещалась в притворах огромного верхнего и нижнего храмов. Затем места занятий несколько раз меняли, и в конце концов школа оказалась в помещении старой больничной церкви, о существовании которой большинство прихожан даже не знали.
В результате таких действий число учащихся уменьшилось, а в их составе остались преимущественно те, кто хотел изучать основы веры. Изменилось и время занятий, они стали проходить по будням, после работы, с 19:00. Все это длилось примерно полтора года, после чего игуменья попросила нас покинуть монастырь, сославшись на необходимость ремонта в больничной церкви, который в действительности и был произведен.
В 1989 году вновь открылась Киевская духовная семинария, а наша Огласительная школа перебралась на другой берег Днепра - в Дарницу. Там в парке строился Михайловский храм, куда был по совместительству назначен настоятелем отец Михаил Бойко.
В это время нами уже разрабатывались разные программы оглашения. Базовым циклом обучения был один год, но с учетом особенностей обучаемых в какой-либо группе он увеличивался и приближался к двухлетнему. В ту пору мы, по преимуществу, видели свою аудиторию состоящей из постоянных прихожан, имевших солидный церковный опыт.
В 1990 году Русскую Православную Церковь (РПЦ) возглавил патриарх Алексей II (Ридигер), а в Украине развернулось мощное движение за автокефалию, в результате чего Украинская Православная Церковь (УПЦ) получила статус автономной в управлении.
Это, однако, не удовлетворило ту часть православных, гражданских активистов и политических лидеров, которые добивались ее полной независимости. В 1992 от УПЦ, уже имевшей автономный статус, часть ее приходов и епархий выделилась в церковное образование под названием Украинская Православная Церковь Киевского Патриархата (УПЦ КП).
Масштабный раскол возглавил митрополит Филарет (Денисенко), из-за чего в мае 1992 года он был смещен с поста предстоятеля архиерейским собором УПЦ в Харькове, а уже в июне извергнут из сана и предан анафеме архиерейским собором РПЦ. Новым предстоятелем УПЦ стал митрополит Владимир (Сабодан), давший свое архиерейское благословение нашей школе.
Отец Михаил пробыл настоятелем в Михайловском храме недолго. С его уходом оттуда ушла и школа, перейдя в Кирилловскую церковь, вокруг которой создавался новый приход.
Изменилась ситуация в церковной среде в целом. В церковь приходило все больше сравнительно молодых людей, крещенных в младенчестве, но церковного опыта, практически, не имевших - поколение советских пионеров и комсомольцев, а не их бабушек. Изменялась и программа, пока наконец не стала такой, как вы видите на нашем сайте в разделе «Школа». Эта программа, рассчитанная на трехлетний цикл оглашения, осуществляется нами уже более 15 лет, возможно лишь с определенными уточнениями и степенью детализации проработки некоторых тем.
Вокруг школы возникло общество хорошо по-христиански образованных людей со сформированным понятием о ценности единства веры, способной соединить всех нас в едином теле Церкви Божьей. За годы работы школы нам нередко приходилось менять места занятий, были случаи, когда помещение приходилось арендовать.
Мы не считали, что кто-то должен предоставлять нам его или какие-либо другие ресурсы, воспринимая возникшую проблему как вызов именно нам, а не кому-то другому и те, кто осознавал это, стремились на него ответить. Денег с учащихся мы не брали никогда и ни под какими видами. Но во всех случаях, когда возникала необходимость оплаты помещения, средства собирали наши выпускники, так что мы не испытывали в связи с этим особых проблем.
Ученики нашей школы, в своем большинстве, были прихожанами разных приходов. Однако опыт переживания единства веры у прошедших обучение создавал мотив молиться и участвовать в совершении таинств в обществе единоверцев. Об этом многие мечтали, и очевидная несбыточность таких мечтаний тогда привела к возникновению воскресных групп - своеобразных семей по изучению Писания, подобных уже упоминавшейся мною.
Однако все же, в 2000 году Господь дал нам возможность собираться для общих богослужений в одном месте, правда, не совсем так, как нам мечталось, но божественная действительность лучше человеческих мечтаний.
Свято-Екатерининский мужской монастырь на Контрактовой площади
В Киеве существовал греческий приход на месте Синайского подворья на Контрактовой площади. История общины св. вмц. Екатерины началась 4 сентября 1738 года, когда указом Святейшего Синода было разрешено строительство храма на Подоле, где предполагалось совершать богослужения на греческом языке для киевской греческой общины и приезжих греков. Земля была пожертвована богатым киевским греком Астаматием Николаевым.
В 1744 году Синайский архиепископ Никифор и игумен Евгений получили для этого участка статус подворья Синайского монастыря св. Екатерины. А в 1748 году на нем был создан Свято-Екатерининский мужской монастырь, в каноническом подчинении Синайской Архиепископии. Большущий монастырский двор с монашескими кельями и хозяйственными строениями, возведенные позднее прекрасные старые здания и колокольня Екатерининской церкви, ограждавшие подворье со стороны площади, украшали центр Подола.
Число монахов в этой обители никогда не было большим. До революции там жило до десятка греческих и несколько местных монахов. Занимали они малую часть подворья и монастырских построек, большая часть которых использовалась для торговли. Впрочем, из этого монастыря впоследствии вышел старец Иона - основатель Свято-Троицкого киевского монастыря на Зверинце. Впоследствии Иона был канонизирован как преподобный.
С 1995 года все подворье вместе с прекрасными зданиями на площади занимало отделение Национального Банка Украины (НБУ). Греческому же приходу, считавшемуся преемником прав Синайской Архиепископии на подворье и монастырь со всеми его зданиями и постройками, в 1999 году была выделена колокольня с въездными воротами для транспорта и входом со стороны площади. Колокольня имела две небольшие комнаты в цокольной части. В них было несколько столов, стулья да пара шкафов, в которых хранились книги и предметы церковного обихода.
Довольно высоко, в средней части колокольни, было совсем небольшое церковное помещение, куда вела узкая винтовая лестница. В нем был алтарь за небольшим иконостасом с маленьким жертвенником и таким же маленьким престолом. Все помещение было облицовано изнутри мрамором. Поместиться в нем могли человек 20. Немногочисленной греческой общине этого было достаточно. Когда настоятель - греческий архимандрит - покинул приход, большая часть прихожан-греков ушла. Из прежнего состава осталось всего 5-7 человек, при этом греков, кажется, было только двое.
Вот туда в 2000 году с согласия оставшегося на приходе второго священника отца Петра Зуева собрались ученики школы, став телом общины св. вмц. Екатерины, мощи которой ждут своего часа на Синае в одноименном монастыре - знаменитой обители Иоанна Лествичника и других святых.
Людей для этого помещения оказалось сразу слишком много, так что во время служб некоторым приходилось стоять на лестнице и даже на улице. Попытки договориться с НБУ о расширении богослужебного помещения и о некоторых других организационных вопросах результата не дали. А вскоре, в 2001 году, «заботясь о нас», руководство банка открыло глаза пожарной службе, и та, осмотрев наше помещение, нашла его опасным в пожарном отношении и запретила доступ в него.
Богослужение перед закрытыми дверьми храма на Контрактовой площади
Наши протесты были безрезультатны, и община после периода совершения богослужений на улице, перед закрытыми дверями своей церкви, была вынуждена найти для себя другое помещение. Переходы в поисках места повторялось еще не раз. Где мы только ни побывали! В банке на другой стороне площади, в детском садике неподалеку, на съемной квартире в центре Печерска.
В конце концов в общине была зарегистрирована общественная организация «Центр Богословских Исследований» (ЦБИ), получившая грант на выполнение исследовательских работ и создание музея новомучеников. Были собраны также значительные пожертвования от членов общины. На эти деньги было приобретено и оборудовано помещение на первом этаже в новом доме по ул. Полупанова, 10.
Община прихода Св. Вмч. Екатерины у входа в храм на ул. Полупанова, 10
С ЦБИ был заключен договор о бесплатном предоставлении помещений для богослужебной деятельности общины. Первая литургия в новом помещении состоялась 2 апреля 2006 года. На этом окончились пока многолетние скитания общины. С тех пор мы совершаем службы там.
Следует отметить, что школа далеко не всегда следовала за общиной в поисках места для своей работы. Был у нас более чем 10-летний период работы в Педагогическом университете имени Михаила Драгоманова. Вначале там базировалась наша Высшая Гуманитарно-богословская Христианская Школа (ВГХШ), действовавшая по программе, соответствующей программам современных богословских факультетов европейских университетов.
Ее студентами были лица, уже имеющие высшее образование. Кроме библейско-богословских дисциплин, там читались курсы истории и древних библейских языков, а также другие дисциплины. Эта школа произвела только один выпуск, прекратив свое существование из-за того, что наш почтенный зарубежный грантодатель, на средства которого существовала ВГХШ, финансирование этой программы прекратил.
Сразу после закрытия Высшей школы я принял предложение вести преподавание библейского богословия (предмета, который я читал в ВГХШ) для студентов стационара Института Искусств Педагогического университета. Днем у меня были лекции, а по вечерам в этих же аудиториях мы занимались с оглашаемыми.
Это продолжалось много лет, пока в Институте не сменилось руководство, после чего для нашей деятельности стали постепенно возникать и нарастать препятствия, а через два года нам пришлось уйти. Однако Господь нас не оставляет, для работы школы всегда находятся подходящие условия, причем, как мне кажется, лучшие, чем были раньше. Два последних года мы проработали в историческом здании - доме барона Штейнгеля у самых Золотых ворот.
Говоря об истории школы, я упоминал, но не уделил достаточного внимания огласительной практике подготовки к крещению некрещеных, переходу инославных в православную церковь, воцерковлению крещеных в младенчестве, но практически не имеющих церковного опыта людей и наконец практике бесед и помощи, ищущим Бога, пытающимся прийти к вере.
В зависимости от того, кто приходит к нам из перечисленных категорий искателей, складываются группы подготовки. Некоторые, такие как последняя и предпоследняя из упомянутых, не имеет термина подготовки. Нетрудно догадаться, с какими сложностями и особенностями связан такой процесс.
Для двух первых категорий действует вполне определенная программа подготовки, которая чаще всего укладывается приблизительно в один год. Наши катехизаторы, выполнявшие раньше и выполняющие сейчас эту работу, - наши катехумены в прошлом: диакон Валентин Прокопченко, Андрей Милиневский, Виктор Андрейченко, а также некоторые другие, оказывавшие всем нам помощь и принимавшие участие в процессе катехизации.
Вспоминая предшествовавших и современных нам катехизаторов, говоря об их программах и практиках, а также зная склонности учащихся доказывать превосходство своей программы над другими путем их сопоставления, я хотел бы сказать следующее.
Любая серьезная многолетняя программа начинается с определения конечной цели. К этой цели ведут определенные шаги, где каждый является промежуточной целью. Сделать даже небольшой шаг к хорошо видимой ближайшей цели совсем непросто - необходимы соответствующие средства, обязательно являющиеся частью программы.
Если сами цели мало зависят от исторических и иных условий - они, главным образом, лежат в Церкви Божьей и принадлежат вечности, то в отношении необходимых средств дело обстоит совершенно иначе. Они адресуются людям, имеющим разный опыт, живущим в определенное время и в совершенно конкретных условиях, в том числе, конечно, исторических, политических и еще всяких других. Поэтому хороша не та программа, которая выигрывает у другой в сопоставлении количественных и качественных характеристик, поставленных целей и подобранных средств, но та, что приводит конкретных людей к вечным целям Создателя мира.
Окончить эту лекцию мне хотелось бы, обратив ваше внимание на то, что ни на этой и ни на одной из предшествующих лекций, говоря о школе, я нигде не связывал ее название с чем-либо конкретным. Например, с приходом, общиной или, скажем, братством, о котором здесь не заходила речь, но оно тоже было нами создано. Мы говорили об Огласительной школе, которой часто предшествовало слово «наша».
Это оттого, что мы все, живущие доныне ученики и преподаватели этой школы, ощутили бы такую связь как искусственность. В определенной степени естественно было бы назваться Огласительной школой, скажем, общины Св. Вмц. Екатерины, так как все наши катехизаторы и часть учеников являются ее членами. Но это было бы справедливо, если бы община была хотя бы инициатором создания школы, однако в действительности имело место обратное.
Пожалуй, наиболее удачным прилагательным для нашей школы, было бы «киевская», потому что, когда она появилась, в нашем городе совершенно точно никаких других не существовало. Однако сегодня такое название, на фоне имеющихся других школ, выглядело бы чрезмерной претензией на исключительность, чего нам тоже не хотелось. Так мы и остались нашей Огласительной школой, без прилагательного в той части ее истории, о которой я уже так много написал.
Не думаю также, что нам поможет в этом плане связь с таким экстерриториальным явлением как Медиаглагол, я имею в виду здесь не благотворительную организацию, а одноименный с ней интернет-портал, который тоже создан школой. Так что пока никак нельзя назвать нас школой на Медиаглаголе, да и существует она не виртуально, но совершенно реально ведет очное оглашение в конкретном городе.
Возможно, выходом являлось бы ее название во имя одного из учителей церкви, но формализм в таких действиях недопустим, нужно выявить действительную связь, сделать это не так просто. Кроме того, это у нас пока не обсуждалось. Одним словом, поживем - увидим.
