Так случилось, что поселения сынов Израиля в восточной части Дельты в имперский период египетской истории вдруг оказались около весьма оживившихся дорог, ведущих в Азию через Синай. Некоторые их них существовали и раньше, другие были построены после расселения израильтян в тех местах их собственными руками, но чрезвычайно оживленное движение по этим путям наступило в имперский период египетской истории.
По этим дорогам одни египетские воинские части направлялись в Азию, другие части возвращались из Азии в Египет, шел транзит грузов военного и торгового назначения. Некоторые египтяне направлялись в Азию, а многочисленные азиаты потянулись в богатый Египет - центр империи, возвышавшейся своими достижениями над незаметными соседями.
Как волны прибоя, к границам Египта приходили азиатские кочевники-скотоводы со своими несметными стадами мелкого скота, но у них шансов попасть в Египет уже не было. Возможно, они и сами не очень-то спешили расстаться со своим образом жизни и пополнить число слуг фараонов, но зерно и мука, фрукты и овощи, лекарства и оружие, изысканная мебель и ткани, разнообразные предметы роскоши и ювелирные изделия их сильно привлекали.
У границы эти разношерстые и разноязычные толпы обменивали свое серебро, шерсть, сыр и масло на продукты и товары египтян.
В те времена в Египет пропускали тех, кто не просто о нем мечтал, но кто мог в него влиться, стать частью его цивилизации. Египет временами нуждался в представителях разных классов. Страна быстро наполнялась иностранцами. Богатым семьям, а также их отдельным представителям, обладателям обширной и дорогостоящей недвижимости в Аравии и Месопотамии, оказывалось предпочтение, поскольку они увеличивали богатство и мощь империи.
Однако довольно охотно пускали в эту страну не только представителей немногих богатых и влиятельных семей хеттов, хананеев, сирийцев, вавилонян, искавших себе места в кругу приближенных фараонов, но также и умелых людей, и просто рабочих, стремящихся к сытой жизни и постоянной работе. Египет нуждался в большом числе умелых рук, чтобы овеществлять растущую мощь и богатство империи.
Иммигранты, естественно, были заняты поисками и пытались занять свое место «под солнцем Египта», но на кого было опереться в чужой стране?
У коренных египтян существовали родственные и иные связи, иммигранты же стремились к созданию многочисленной семьи, потому что, главным образом, в этом они видели залог своих будущих успехов. Поэтому семьи приезжих рождали больше детей, чем семьи коренных египтян.
Для средних и низших классов приезжих большее число продуктивно трудящихся членов семей означало более зажиточное существование, что, в свою очередь, открывало перспективу более высокого общественного положения.
Большая часть иммигрантов из Аравии и Азии оседала в Нижнем Египте, в районе Дельты, недалеко от мест расселения народа Израиля. Это объяснялось не только близостью границы, но и существовавшими там традициями размещения пришельцев, наличием храмов, посвященных наиболее чтимым в Азии божествам, а также относительной терпимостью к ним местных коренных египтян - жителей Нижнего Египта.
Население же Верхнего Египта было более консервативным в своих религиозных традициях и менее терпимым к чужакам.
В своей религиозной жизни семьи иммигрантов-язычников довольно легко, чаще во втором поколении, а иногда даже в первом, переходили к почитанию египетских божеств. Языческое сознание, естественно склонное к синкретизации религиозных представлений, вело к размыванию контуров божеств, как у иммигрантов, так и у египтян, а это облегчало процесс перехода этих приезжих к египетской религиозности.
Трудность была лишь в особенностях египетской теологии и чрезвычайной пестроте египетских божеств. Впрочем, существовала сильная мотивация для преодоления этих трудностей, переход к египетской религиозности открывал перед иммигрантами перспективу получения образования в храмовых школах, а это было важнейшим «ключом» для занятия ими вожделенного места «под египетским солнцем».
После этого открывались возможности для заключения смешанных браков и фактически полной ассимиляции приезжих. Этот процесс зафиксирован в египетском изобразительном искусстве как изменение черт лица и строения тела египтян в имперскую эпоху.
В эпоху правления фараонов XIX династии уже нельзя было сказать, что бурно идущий процесс притока иммигрантов особо радовал египетскую элиту, поскольку там понимали, что с этими чужаками рано или поздно придется поделиться властью, «подвинуться» самим или дождаться, когда тебя подвинут другие, более сильные.
Однако фараоны стремились к большему богатству, а оно у знатных приезжих было. Несмотря на то, что относительная доля коренных египтян в общей численности населения империи быстро сокращалась - не азиатские язычники, склонные к ассимиляции, вызывали беспокойство фараонов и его приближенных.
Самое большое беспокойство и досаду египтян вызывали израильтяне, которые находились в опасной буферной зоне и практически не поддавались ассимиляции, за исключением отдельных лиц и то, вероятно, лишь в какой-то степени.
Численность израильтян уже достигала нескольких миллионов, но представители этой огромной массы не поднимались по ступеням цивилизации, не видели для себя перспективы врастания в чиновнический класс, независимо от достигнутого достатка своих семей, навсегда оставаясь, хотя и свободными, но зависимыми людьми - представителями низших классов - хему.
Начальники колен Израиля - главы племен, хику в представлениях египтян, несмотря на имевшиеся у них возможности, также не становились египетскими чиновниками низшего звена. Их положение в своих весьма многочисленных племенах было намного более значимым, чем положение этих чиновников, к тому же, в чиновнической иерархии у них не было бы преимуществ по сравнению с прочими израильтянами.
Сохранить свое место в племени, став чиновниками, они не могли, земли в обработке не имели, так что карьерный рост в египетской цивилизации лишался для них смысла. Вот эти обстоятельства и представлялись фараонам и их близкому окружению весьма опасными. Ведь если этническая группа не может быть включена в постройку здания цивилизации, то она становится ее потенциальным противником.
Египтяне теперь имели основания ожидать заговоров израильтян с новоприбывшими азиатами внутри Египта или с многочисленными кочевыми племенами у его границ.
Первоначально решение израильской проблемы фараоны XIX династии видели в создании условий угнетения, которые должны были привести к сокращению их численности. Одним из видов работ, выполняемых общинами израильтян, о которых упоминает Книга Исход, было изготовление сырого кирпича.
Технология состояла в приготовлении смеси из тестообразной глины, воды и сухой резаной соломы. Смесь выкладывалась в деревянную ячеистую форму и в ней высыхала под жарким египетским солнцем, обдувалась ветрами пустыни.
Когда все заканчивалось, форму переворачивали и укладывали на уже готовые ряды кирпича, затем ее поднимали, изготовленный кирпич выпадал и оказывался в штабеле. Далее кирпич грузили на плоты и перевозили к месту строительства.
Израильтянам со складов фараона привозили формы для кирпича, инвентарь и сухую солому. Глина была у них под ногами, воду брали из нильского рукава, солому нарезали и замешивали раствор. За технологией наблюдали прорабы-надсмотрщики.
Идея, высказанная фараоном или кем-то из его ближайшего окружения, состояла в том, чтобы израильтянам не давать соломы, но требовать строгого выполнения технологии и нормы выработки готовых кирпичей. Солому израильтяне должны были найти сами.
В местах их обитания сельскохозяйственные работы не велись, поэтому солому надо было найти где-то на удалении, собрать и привезти. Это резко снижало производительность, за невыполнение нормы рабочим уменьшалась или вовсе не выдавалась поденная плата, которая, как читатель помнит, состояла, в основном, из продуктов питания.
Поскольку самих работников кормили, то эта мера должна была вызвать ослабление членов их семей, голод, болезни и смертность, особенно, среди детей.
Вероятно, был какой-то момент, когда детская смертность у израильтян заметно увеличилась, и фараон посчитал, что мера эффективна, поэтому она была продолжена.
Однако очень скоро оказалось, что у израильтян в этих условиях детей, как ни странно, стало рождаться больше, и эту меру хотя и не отменили, но, посчитав недостаточной, несколько обновили курс.
Новый курс был основан на идее создания условий для принудительной ассимиляции израильтян за счет сокращения числа мужчин и создания диспропорции между мужчинами и женщинами. Тогда израильтянки в брачном возрасте, не вступившие в брак с мужчинами своего народа, будут вынуждены вступать в браки с азиатами, живущими неподалеку в Дельте.
Дети, родившиеся в таких браках, уже не будут израильтянами и впоследствии могут быть ассимилированы. Повлиять на число рождающихся мальчиков египетские властители, конечно, не могли, но они решили заставить подчиненных им работников службы родовспоможения сделать так, чтобы мальчики погибали при родах.
Роды происходили дома, поэтому повитухи этой службы должны были являться на роды в израильские дома. Из-за бытовой несовместимости с египтянами повитухами у израильтян могли быть только израильтянки.
Книга Исход сохранила имена чиновниц - руководителей подразделения этой службы, обслуживающей семьи израильтян - Шифру и Фуа.
Требование фараона было бесчеловечным не только по отношению к младенцам и их семьям, но и к повитухам, служившим появлению на свет новой жизни. Выполнение этого преступного приказа было противно как их женской природе, так и роду их деятельности, кроме того, они были израильтянками и боялись Бога.
Приказ фараона не был выполнен. На вопрос о причинах неисполнения приказа Шифра и Фуа ответили, что израильтянки, занятые физическим трудом, в отличие от египтянок, рожают очень быстро, так что повитухи не успевают прибыть вовремя. Не убивать же им уже рожденных младенцев! Фараон без сомнения понимал, что это саботаж, но что он тут мог поделать?
Впрочем, неудача с повитухами не отвратила фараона от выбранного им курса, и он нашел более радикальный способ сокращения числа израильских мальчиков. Новая идея, пожалуй, была еще безумнее предыдущей.
Ничего больше не скрывалось, родители младенца мужского пола должны были в знак своей преданности великому фараону, а также как патриоты Египта - своей великой родины, совершить приношение, бросить своего новорожденного сына в реку.
У пришельцев из Азии были в обычае приношения младенцев мужского пола, но египтяне людей вообще не приносили в жертву своим богам. Возможно, эта идея принадлежала какому-то приближенному с азиатскими корнями в окружении фараона.
Как бы там ни было, ни сама эта идея, ни этот безумный приказ не нашли поддержки у коренной египетской элиты, вызвав открытый саботаж и даже фрондирование. Библейский рассказ об усыновлении египетской принцессой хорошо всем известного еврейского мальчика не случаен, он свидетельствует о сопротивлении элиты своему фараону.
Кроме того, приказ фараона мог спровоцировать бунт, восстание израильтян, то есть толкал их именно к таким действиям, которых и опасались египтяне. Фараона скоро в этом убедили.
Зверский приказ был отменен, однако какое-то время он все же действовал и определенные последствия для истории имел. Об этих последствиях будет идти речь в следующей книге.
