Обращение к смирнской церкви (Откр. 2:8-11)
Смирна – венец Малой Азии (Откр. 2:8-11)
Ефес, совершенно очевидно, должен был стоять первым в списке семи церквей и, совершенно естественно, что его главный соперник Смирна стоял на втором месте. Смирна была самым прекрасным городом Малой Азии; ее называли украшением Асии, венцом Асии и цветком Асии. Греческий сатирик Лукиан говорил, что это "прекраснейший город Ионии". Аристид, древнегреческий полководец, который с таким блеском пел хвалу Смирне, говорил "благодать, расстилающаяся над каждой частью, подобно радуге... прозрачность, которая проникает каждую часть, и достигает до небес, подобно блеску бронзы оружия у Гомера". Очарованию Смирны содействовало еще и то, что над ней и по ее улицам всегда дул западный ветер, нежный зефир. "Ветер, – говорил Аристид, – дует через весь город, через каждую его часть, и потому в нем свежо, как в роще". Этот постоянный западный ветер имел лишь один недостаток – стоки города скапливались в заливе, у которого стоял город, и этот западный ветер гнал эти стоки скорее на город, чем в море.
Смирна была прекрасно расположена. Она стояла в конце дороги, ведшей через Фригию и Лидию до самых дальних восточных областей, и через нее шла торговля богатой долины Герм. Совершенно очевидно, что это был крупный торговый город. Город сам стоял в конце длинного морского залива, который заканчивался небольшой закрытой гаванью в самом центре города. Это была самая надежная и самая удобная гавань; кроме того, в случае войны, она легко могла быть закрыта цепями у устья залива. На смирнских монетах было выбито готовое к выходу в море торговое судно.
Планировка города тоже была прекрасна. Город начинался у гавани, пересекал узкие холмы, а за городом возвышался Пагос, холм, который называли "венцом Смирны", заостренный храмами и дворцами знати. Один путешественник охарактеризовал Смирну как "царственный город, увенчанный башнями". Аристид сравнивал Смирну с огромной статуей, стоящей ногами в море, корпусом, лежащим на равнине и на холмах, и головой, увенчанной большими зданиями, на Пагосе. Он называл Смирну "прекрасный цветок, которого земля и солнце никогда не показывали людям".
Красота города вовсе не была связана с его историей, потому что Смирна относится к тем немногим городам, которые были построены по плану. Смирна была основана как греческая колония где-то около 100 г. до Р. Х. Около 600 г. ее постигла гибель; на нее напали с востока медийцы и разрушили ее. В течение четырехсот лет там был не город, а несколько деревень, после чего была Смирна вновь отстроена согласно единому плану во времена Александра Македонского, с большими, прямыми улицами. Древнегреческий географ и историк Страбон говорит о красоте ее улиц, отличных мостовых и больших квадратных кварталах, из которых она была построена. Самой знаменитой была Золотая улица, которая пересекала предгорья Пагоса и шла от храма Зевса и заканчивалась храмом Кибеллы. Если здания, окружавшие Пагос, были венцом Смирны, то Золотая улица была ее ожерельем.
Здесь перед нами интересный и примечательный факт, который показывает с какой тщательностью и с каким знанием дела писал Иоанн послания от Воскресшего Христа. Воскресший Христос назван "Который был мертв, и се, жив". Это отзвук судьбы самой Смирны.
Но Смирна славилась не только как прекрасный город. Это был свободный город и он знал, что такое верность. Еще задолго до того, как Рим стал неоспоримым владыкой мира, Смирна связала с ним свою судьбу и никогда не изменила ему. Цицерон называл Смирну "один из самых верных и самых старых из наших союзников". В войне с Митридатом на востоке Риму не всегда сопутствовала удача, и, когда римские воины страдали от голода и холода, жители Смирны снимали с себя одежду, чтобы послать ее им.
Таково было великое благоговение города Смирна пред Римом, а потому в 195 г. до Р. Х. он оказался первым городом в мире, в котором был воздвигнут храм в честь богини Ромы. А в 26 г. после Р. Х., когда города Малой Азии состязались друг с другом за преимущество воздвигнуть храм в честь обожествленного императора Тиберия, Смирна оказана была эта честь, так что она превзошла даже Ефес.
Но Смирна выделялась не только своей красотой, политической и религиозной дальновидностью и крупной торговлей; в Смирне также процветала культура. Так один древнегреческий писатель Аполлоний Тьяна убеждал смирнцев, что только люди могут сделать город великим. Он говорил: "Хотя Смирна и самый прекрасный город под солнцем, и хотя она и является владычицей моря и владеет источниками зефира; но прекраснее короны портиков, картин и золота – венец из мужей, которым нет равных в мире, ибо здания и строения можно видеть только там, где они стоят, мужей же можно видеть везде, о них говорят везде и они могут сделать своим городом огромный район, охватывающий несколько стран, которые они могут посетить". Было время, когда в Смирне проводились знаменитые ежегодные игры; там существовала великолепная публичная библиотека, Одеон – дом музыки, и один из крупнейших в Малой Азии театров. Кроме того, Смирна претендовала в числе других городов на то, что там родился легендарный греческий эпический поэт Гомер; там было даже построено мемориальное здание, называвшееся Гомерейон, а голова Гомера была вычеканена на смирнской монете. Это был спорный вопрос, и он дал английскому поэту восемнадцатого века Томасу Хейвуду повод написать знаменитую эпиграмму:
"Семь городов воевали из-за Гомера мертвого,
У которого при жизни не было крыши над головою".
В таком городе вполне уместно было ожидать прекрасные архитектурные сооружения и памятники, и, действительно, в Смирне была масса храмов – Кибеле, Зевсу, Аполлону, Немезиде, Афродите, Асклепию.
Но у Смирны был не только типичный для греческих городов набор характерных признаков. Немецкий историк Моммзен говорил, что Малая Азия вообще "была раем городского тщеславия", а Смирна выделялась среди всех городов "соперничеством внутри города и местным чванством". Каждый житель старался восхвалять и превозносить Смирну, а сам – взобраться на самый верх социальной лестницы города. Не без основания и не без намека, следовательно, называет Себя Воскресший Христос в послании к смирнской церкви "Первый и Последний". Перед Его славой все человеческие различия не имеют никакого веса.
В отношении Смирны надо отметить еще один пункт, который подчеркивается в послании и который имел серьезные последствия для тамошних христиан. В городе жило особенно много иудеев и они были очень влиятельны (Откр. 2:9). Так, например, они пожертвовали 10 тысяч динариев на украшение города. Совершенно очевидно, что в Смирне они были особенно враждебно настроены по отношению к христианской Церкви, ибо, вне всякого сомнения, именно их и заинтересованных в иудаизме людей обращали в христианство. И потому мы можем завершить этот исторический очерк Смирны связанной с ней и ставшей широко известной повестью о мученической смерти Поликарпа.
Поликарп, епископ Смирны погиб мученической смертью в субботу 23 февраля 155 года. Было время публичных игр; город был переполнен, толпы народа были возбуждены. Внезапно раздаются крики: "Долой безбожников! Найти Поликарпа!" Поликарп, конечно, мог скрыться, но у него уже было видение; он видел, что подушка горит у него под головой. Он проснулся и сказал своим ученикам: "Меня сожгут живым".
Его местонахождение было выдано не выдержавшим пыток рабом. Когда пришли за ним, Поликарп велел накормить пришедших и дать им все, что им потребуется, а себе попросил дать час времени для молитвы. Даже начальник полиции не хотел смерти Поликарпа. Во время короткого пути в город он умолял старика: "Ну что тебе стоит сказать, что кесарь – господь, принести жертву и спастись?" Но Поликарп стоял твердо на своем, что у него есть лишь один Господь – Христос.
Когда Поликарп вошел на арену, с неба раздался голос: "Будь сильным, Поликарп, будь мужчиной!" Проконсул предложил Поликарпу проклясть имя Христа и принести жертву кесарю, или умереть. "Восемьдесят шесть лет я служил Ему, – ответил Поликарп, – и Он не сделал мне никакого зла. Как же я посмею злословить моего Царя, Который спас меня?" Проконсул пригрозил сжечь его и Поликарп ответил: "Ты грозишь мне огнем, который горит лишь короткое время и быстро гаснет, ибо ты не знаешь, какой огонь ждет злых и порочных в грядущий Судный день и в вечном наказании. Чего ты ждешь? Делай то, что ты хочешь сделать".
И вот собирались толпы несущих охапки хвороста из мастерских и из бань, а иудеи, хотя они и нарушали закон субботы, неся такие вязанки, были впереди с дровами для огня. Они собрались привязать его к столбу. "Оставьте меня так, – сказал Поликарп, – потому что Тот, Кто дает мне силы вынести огонь, позволит мне неподвижно остаться в пламени, чего вы не смогли бы добиться и гвоздями". Его оставили, слегка связанного, в пламени и Поликарп произнес свою великую молитву:
"Господи, всемогущий Боже, Отец Твоего возлюбленного и благословенного Сына Иисуса Христа, через Которого мы получили совершенное знание Тебя, Бога ангелов и воинств небесных, и всего сотворенного, и всей семьи святых, живущих перед лицом Твоим; благословляю Тебя за то, что Ты удостоил меня этого дня и часа, дабы я стал причастником сонме Твоих мучеников чаше Твоего Христа и для воскресения к вечной жизни и телом и душой, в бессмертности Святого Духа. Да буду я принят сегодня посреди них пред Тобою, как жертва тучная и благоугодная; как Ты, праведный и истинный Боже, преуготовил, предвестил и исполнил. За это и за все я Тебя восхваляю, Тебя благословляю, Тебя прославляю чрез вечного и небесного Первосвященника Иисуса Христа, Твоего возлюбленного Сына, через Которого да будет слава Тебе, с Ним и со Святым Духом, и ныне и в грядущие века. Аминь".
Изложенное выше – достоверный факт. Но эта повесть имеет продолжение в виде легенды, ибо говорится далее, пламя образовало своего рода навес и Поликарп оставался невредимым. В конце концов, палачи закололи его до смерти, чтобы довершить то, что не могло сделать пламя. "А когда они сделали это, оттуда вылетел голубь и вышло много крови, так что огонь погас, а толпа дивилась, что неверующие настолько отличаются от избранных".
Очевидно, однако, что Поликарп умер мучеником за веру.
В Смирне было нелегко быть христианином, а, тем не менее, в послании смирнской церкви – только хвала.
Смирна: испытания (Откр. 2:8-11 (продолжение))
Смирнская церковь находилась в бедственном положении, и ее ждали еще испытания впереди. В послании из этих испытаний приведены три:
1. Скорбь, флипсис. Первоначально флипсис значило сломаться под бременем, грузом. Это давление событий на смирнскую церковь.
2. Нищета, птохейа. В Новом Завете нищета тесно связана с христианством. "Блаженны нищие духом, – сказал Иисус, – ибо ваше есть Царствие Божие" (Лк. 6:20). Павел в Послании к Коринфянам характеризует христиан как нищих, которые многих обогащают (2Кор. 6:10). Иаков говорит о том, что Бог избрал бедных мира быть богатыми верою (Иак. 2:5).
В греческом, как и в русском, бедность передается двумя словами. Бедный, пениа, не богат, и, как выражались греки, должен удовлетворять свои потребности своими руками. Птохейа, нищета, обозначает абсолютную нужду. Кто-то выразил это так: пениа, бедность – это состояние человека, у которого нет ничего лишнего; а птохейа, нищета – состояние человека, у которого вообще ничего нет.
Нищета христиан была связана с двумя причинами. Во-первых, большинство из них принадлежало к низшим слоям общества. Пропасть между высшими и низшими слоями общества была огромной. Мы, например, знаем, что в Риме беднейшие слои буквально умирали с голода, если встречный ветер задерживал приход кораблей с хлебом из Александрии и это задерживало раздачу хлеба.
Но была еще одна причина бедности христиан. Иногда уничтожалось их имущество; иногда толпа язычников набрасывалась на христиан и ломала их дома. Жизнь для христианина в Смирне, или где-либо еще, была делом не простым.
3. Темница. Иоанн предсказывает заключение в темницу на десять дней. Но это не надо принимать в буквальном смысле. Десять дней означало короткое время, период, который скоро кончится. Так что это пророчество одновременно является предостережением и обетованием. Впереди ждет темница, но время несчастий, хоть и жестоких, будет недолгим.
Здесь следует отметить два пункта.
Во-первых, именно так начинались гонения. Быть христианином было преступлением против закона, но гонения не были постоянными. Бывало, что христиан надолго оставляли в покое, но в любое время у губернатора или проконсула мог начаться приступ административной деятельности, или же толпа могла поднять крик против христиан – и буря начиналась. Ужас христиан как раз и заключался в этой неопределенности.
Во-вторых, тюрьма звучит для нас не столь ужасно. Некоторые говорят: "Тюрьма? Ну, это, во всяком случае, не так страшно, как смерть". Но в древности тюрьма лишь предшествовала смерти. Человек до тех пор оставался в темнице, пока его не выводили на смерть.
Смирна: причина скорбей (Откр. 2:8-11 (продолжение))
Подстрекателями к гонениям были иудеи. В Книге Деяний святых Апостолов мы неоднократно видим, как иудеи настраивают власти против христианских проповедников. Так было в Антиохии (Деян. 13:50), в Иконии (Деян. 14:2.5), в Листре (Деян. 14:19), в Фессалониках (Деян. 17:5).
На примере Антиохии видно, как иудеям иногда удавалось побуждать власти к действиям против христиан (Деян. 13:50). Вокруг иудейских синагог собиралось много "набожных" язычников, которые не были готовы принять все требования иудейской религии и стать прозелитами, но которых привлекала идея почитания одного Бога, вместо многих богов, и, в особенности, чистота иудейской этики, в сравнении с языческим образом жизни. Эти аспекты иудаизма были особенно привлекательными для женщин, и эти женщины часто принадлежали к высшим слоям общества – жены судей, чиновников городской администрации, губернаторов. И вот через них то иудеи получали доступ к властям и склоняли их к гонениям против христиан.
Иоанн называет иудеев сборищем сатанинским. Он берет любимое выражение иудеев и обращает его против них же. Когда иудеи собирались вместе, они любили называть себя обществом Господним (народом Господним) (Чис. 16:3; Чис. 20:4; Чис. 31:16). Сборище – в греческом это сунагоге и значит оно собрание, ассамблея, сходка. Иоанн как бы говорит: "Вы называете себя обществом Господним, хотя вы, в сущности, не что иное, как сборище сатанинское". Джон Уэсли однажды сказал людям, которые представляли Бога в ужасном свете: "Ваш Бог – это мой дьявол". Ужасно, если религия становится орудием зла. Так было, например, в эпоху французской буржуазной революции, когда раздался знаменитый возглас мадам Роланд: "Свобода, какие преступления совершаются твоим именем!" Это были действительно трагические времена, когда такое можно было сказать и о религии.
Против христиан обычно выдвигали следующие клеветнические утверждения.
1. В связи со словами причастия – сие есть тело Мое и сие есть кровь Моя, – создавалась легенда о том, что христиане – людоеды.
2. В связи с агапе – вечерей любви, как христиане называли свои совместные трапезы, говорили, что их собрания – оргии похоти.
3. Ввиду того, что христианство действительно часто раскалывало семьи, когда одни члены семьи становились христианами, а другие – нет, христиан обвиняли в том, что они портят семейные отношения.
4. Язычники обвиняли христиан в безбожии, потому что не могли представить себе культа, при котором не было таких, как у них, изображений богов.
5. Христиан обвиняли в политической неблагодарности, потому что они не хотели сказать: "Кесарь – господь".
6. В христианах видели подстрекателей и поджигателей, потому что они предсказывали конец мира в огне.
Не трудно было злонамеренно настроенным людям распространять опасную клевету о Церкви Христовой.
Смирна: притязания Христа и Его требования (Откр. 2:8-11 (продолжение))
Мы видели, что смирнская церковь боролась с трудностями и ей угрожало еще худшее впереди, и потому послание к смирнской церкви начинается двумя описаниями Христа, из которых видно, что Он может предложить человеку, попавшему в такое положение, в каком оказались христиане Смирны.
1. Христос – Первый и Последний. В Ветхом Завете этот титул принадлежит Богу. "Я первый, – слышит Исаия слова Бога, – и Я последний" (Ис. 44:6; Ис. 48:12). Этот титул имеет два аспекта. Для христианина это потрясающее обетование. Что бы ни случилось, с первого дня жизни до последнего – с нами Воскресший Христос. Кого же нам тогда бояться?
Но для язычников Смирны это было предостережением. Им нравилось, что их город называли первым в Асии, а каждый их них делал все, чтобы быть выше своего соседа. Воскресший Христос сказал: "Я Первый и Последний". Здесь кончается человеческая гордыня. Рядом со славой Христа все человеческие титулы не имеют никакого смысла, а все претензии людей – смехотворны. Когда римскому императору Юлиану не удалось уничтожить христианство и возвратить старых богов и эта попытка привела его к смерти, он сказал: "Столкнуть Христа с верхнего места оказалось выше моих сил".
2. Христос – Тот, Который был мертв, и се, жив. Здесь крайне важно время, в котором стоят глаголы. В греческом тексте стоит геноменос, переведенный как был, а в действительности же эта форма имеет значение становиться, так сказать, значение преходящего состояния. Христос, так сказать, стал мертвым, то есть, это был лишь эпизод, через который Он прошел. В греческом тексте глагол, переведенный в русской Библии формой жив, стоит в форме аорист, которая передает действие, завершенное в прошлом. Правильный перевод был бы ожил (оживший); при этом имеется в виду Воскресение. Воскресший Христос – это Тот, Который пережил смерть и теперь жив навсегда. И здесь надо отметить два аспекта.
а) Воскресший Христос – это Тот, Кто пережил худшее в жизни. Он умер в муках Распятия. Что бы ни произошло с христианами в Смирне, Иисус Христос уже прошел через это. Иисус Христос может помочь, потому что Он знает, что такое жизнь в худших ее проявлениях и испытал даже смерть.
б) Воскресший Христос победил худшее, что может причинить жизнь. Он одержал победу над страданиями и над смертью, и Он предлагает нам через Себя путь к победоносной жизни.
В этом отрывке заключено еще одно требование – требование верности, даже если за нее нужно платить жизнью. О верности жители Смирны имели хорошее представление, потому что их город связал свою судьбу с Римом, когда он был еще очень далек от своего величия, и никогда не ставил свою верность под сомнение. Верность превыше всех других благородных качеств, вместе взятых. Р.Л. Стивенсон молился о том, чтобы "во всех превратностях судьбы и до самых врат смерти", мы были "верны и любили друг друга".
Смирна: обещанная награда (Откр. 2:8-11 (продолжение))
Иисус Христос ни перед кем не останется в долгу, и верность Ему будет достойно вознаграждена. В этом отрывке приведены две награды.
1. Венец жизни. В Новом Завете неоднократно говорится о венце христианина. Здесь и в Иак. 1:12 речь идет о венце жизни. Павел говорит о венце правды (2Тим. 4:8) и венце похвалы (1Фес. 2:19), и Петр – о венце славы (1Пет. 5:4). Павел противопоставляет нетленный венец христиан тленному лавровому венцу, который дается в награду победителям игр (1Кор. 9:25), а Петр говорит о неувядающем венце славы (1Пет. 5:4).
В каждой из этих фраз под венцом жизни, правды, похвалы, славы следует понимать венец, состоящий из жизни, правды, похвалы или славы; значит быть коронованным жизнью, правдой, похвалой или славой. Но надо еще посмотреть, какая идея стоит за этим словом венец (стефанос). В греческом есть несколько слов со значением корона. Греческое диадема значит царская корона, а стефанос всегда связана с радостью и победой. Христианину предлагается не царская корона, а венец радости и победы. Слово стефанос вызывает в памяти много ассоциаций, которые еще больше обогащают его содержание.
а) Прежде всего, приходит на память венок победителя спортивных игр. В Смирне проводились игры, которые были известны по всей Асии. Как и на Олимпийских играх, победитель получал в награду лавровый венок. Христианин тоже может завоевать победный венец в жизненном испытании.
б) Человек, достойно исполнявший выборную должность в городском самоуправлении, получал по окончании своего срока венок. Человек, достойно прослуживший свою жизнь Христу и своим собратьям, получит Его венец.
в) В языческом мире существовал обычай надевать во время пиров венки из цветов. В конце жизни верный христианин обретет радость, восседая гостем на Божьем пиру.
г) Язычники имели привычку носить венки, когда приближались к храмам почитаемых ими богов. В конце своей земной жизни верный христианин возрадуется, обретая доступ в самое присутствие Бога.
д) Некоторые богословы усматривали в этом венце указания на ореол, нимб, который мы видим на картинах вокруг голов небесных существ. Если это действительно так, то это значит, что верный христианин будет увенчан жизнью Самого Бога. Как сказал Иоанн в другом месте: "...будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть" (1Ин.3:2). Может быть, что в этой жизни христианину выпадет венец терновый, но в жизни грядущей он, несомненно, обретет венец славы.
2. У отца церкви Киприана встречаем две великолепные фразы, которыми он характеризует тех, кто остается верным даже если ему это стоит жизни. Он говорит, что они "прославлены стоящим в гербе добрым именем" и называет их "одетая в белое когорта воинов Христа". Верным дано еще одно обетование: они не потерпят вреда от второй смерти. Таинственное выражение вторая смерть встречается в Новом Завете только в Откр. 20:6,14; Откр. 21:8. Раввины говорили о второй смерти, которой грешник умирает на том свете. Эта фраза может иметь два источника.
а) Саддукеи считали, что после смерти вообще ничего нет; того же мнения были эпикурейцы – сторонники философской школы. Это учение нашло отражение даже в Ветхом Завете, ибо эта пессимистическая Книга Екклесиаста – произведение саддукеев. "Псу живому лучше, нежели мертвому льву; живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают" (Еккл. 9:4,5). Для саддукеев и для эпикурейцев смерть была полным угасанием, полным уничтожением. В представлении ортодоксального иудея это было бы слишком просто, ибо значило бы, что одна участь и мудрому и глупому, праведнику и нечестивому, доброму и злому (Еккл. 2:15,16; Еккл. 9:2). И потому иудеи пришли к заключению, что существуют, так сказать, две смерти – физическая смерть, и духовная смерть, которая есть суд Божий.
б) Это очень тесно связано с идеями, затронутыми нами при разборе слова рай (Откр. 2:7). Мы видим, что многие из иудеев и раннехристианских мыслителей считали, что существует некая промежуточная стадия, которую проходят все люди до Судного дня. Если все именно так и обстоит, то, действительно, должно быть две смерти: физическая смерть, которая ждет каждого человека, и смерть духовная, которая ждет порочного после Судного дня. Иоанн говорил о том, что верующий не потерпит вреда от второй смерти, и Павел говорил о том, что ни жизнь, ни смерть, ни время, ни вечность не могут тех, кто любит Иисуса Христа, отлучить от Него. Такой человек защищен от всего, что может сделать ему жизнь и смерть (Рим. 8:38,39).
