[Августин Иппонский]. АВГУСТИН ИППОНСКИЙ (354-430) - отец Церкви, оказавший наибольшее влияние на Запад - и хорошее, и дурное. Сегодня необходимо заново определить его место в великой патриотической симфонии, где труд его оказался стоящим особняком из-за варварских вторжений. Поиски Августина, его мытарства, этапы его обращения, замечательно изложенные в Исповеди, поражают своей современностью. Августин родился в Тагасте (сегодня - Сук-Ахраз), в Алжире, в семье мелких земельных собственников, изнемогающих под бременем налогов, но стремящихся дать своим детям классическое образование. Итак, Августин изучает, а затем преподает в качестве ритора великую латинскую культуру. Но он не знал греческого языка и с подлинной философией был знаком лишь как самоучка - но гениальный самоучка. Будучи человеком страстным и чувственным, он отвергает христианство своей матери Моники и присоединяется к манихейству, считающему себя гнозисом, наукой о невидимом, метафизически классифицирующей относящееся к областям света и тьмы. В Милане Августин знакомится (в лат. переводе) с Плотиной и глубиной внутреннего экстаза, в котором человек отождествляется с абсолютом Влияние Амвросия, тогдашнего миланского епископа, а также Моники, чтение жития св. Антония, послания Павла, вдруг открывшиеся в непроизвольном напевании ребенка Tolle, lege! (возьми и читай), - Павла, велящего «облечься в Христа», - все это способствовало обращению Августина летом 386 г. Он получает крещение от руки Амвросия в ночь на Пасху 387 г. Вернувшись в Африку, Августин вскоре волею народа (и против своего желания) был избран в помощники епископа Иппоны (ныне Анаба, в Алжире) - сначала в качестве священника, затем - коадъютора. После смерти епископа в 396 г. он становится его преемником. Отныне он взваливает на себя «епископское бремя»: учить и защищать народ, охранять африканскую Церковь от ереси. Августину суждено было увидеть закат античного мира: разграбление варварами Рима в 410 г. и варварское нашествие в Северную Африку. Умер Августин в осажденной Иппоне. Но в своем Граде Божием он разработал богословие истории, показывающее неизбежность напряженности между градом земным и градом небесным, и заложил основания христианской культуры. Наследие Августина обширно, изобильно и часто носит полемический характер: он утверждает фундаментальную благодать бытия - против манихеев; Церковь как всеобщего Христа - против донатистов; суверенность благодати - против пелагиан. Подход Августина к таинству Бога оказывается определяющим для Западной Церкви Он видит повсюду, и прежде всего в человеке (в его памяти, уме-познании и воле-любви), образы Троицы и утверждает, что Дух есть общий дар Отца и Сына, но исходит principaliter (преимущественно) от Отца и отождествляется с любовью, соединяющей Отца и Сына, ибо ничто не может быть безличным в Боге. Его опыт - песнь любви - есть переворачивающее человеческую жизнь вторжение благодати, которая одна только может освободить свободу. Но с универсального преображения акцент переносится на трагедию нынешнего человеческого состояния. И прежде всего систематизация, ужесточенная полемикой (пелагиане учили, что человек - единственный творец своего спасения), приводит Августина к неприемлемой концепции предопределения (predestinatio): к концепции суверенной, а в конечном счете - произвольной благодати, исторгающей избранных из massa damnata, massa perditionis (погибшей массы). Именно в этом пункте, где августиновская мысль поразила западное христианство и привела его к атеизму (атеизму Альбера Камю, например), необходимо вовлечь Августина в диалог со всем патриотическим наследием. К важнейшим трудам Августина (с точки зрения духовной жизни) принадлежит не только его Исповедь, но и гомилии, комментарии на Псалмы и на Евангелие Иоанна. Драматургия желания и благодати, ненасытного сердца, лишь в Боге обретающего мир, «Бога и моей души», времени падения и спасения как «настоящего» - все это исходит из близкой к Достоевскому концепции спасения любовью. Отсюда такое библейское по духу выражение Предания: «Ибо каждый поет эту песнь, и все мы - одно во Христе, и поющий - единый человек».
[Амвросий Медиоланский]. АМВРОСИЙ МЕДИОЛАНСКИЙ (ок. 334-397) Из всех латинских отцов Церкви Амвросий, несомненно, наиболее гармоничен в своем мышлении. Он сумел объединить добродетель римского гражданина с глубокой верой, греческое знание богословия с латинским пастырским и нравственным чувством. Амвросий родился в Трире в семье патрициев (его рано умерший отец был префектом Галлии). Он изучал в Риме право и риторику, затем стал правителем Лигурии и Эмилии, с резиденцией в Милане. После смерти арианского епископа Милана Амвросий, будучи всего лишь катехуменом, отправился в собор, чтобы встать между арианам и сторонниками Никейского учения, и был согласно провозглашен епископом. Он бежал, его задержали. Амвросий принял крещение и был посвящен в епископы (7.12.374 г.). Он раздал свое имущество бедным, став отныне их защитником. В это время Амвросий углубляет свои философские и богословские познания, неустанно занимается проповеднической деятельностью (известна его роль в обращении св. Августина). Он утверждает духовную независимость Церкви от государства («император внутри Церкви, а не над ней»), способствует провалу попытки языческой реставрации в Риме, мирно содействует исчезновению арианства по обе стороны Адриатики, выступает советником принцепсов, в 390 г. вынуждает императора Феодосия к публичному покаянию за кровавое подавление мятежа в Фессалониках. Сознавая свою ответственность как преимущественного свидетеля веры, Амвросий со времени своего рукоположения отдается ученым занятиям под руководством Симплиция, образованного священника, которому предстояло стать его преемником. Он читает Филона и Плотина, греческих отцов своего времени, Афанасия, каппадокийцев, Кирилла Иерусалимского; многое берет (проводя необходимое различие) из александрийской духовной экзегезы: у Оригена и Дидима Духовность его глубоко церковна, как явствует из двух трудов, посвященных «таинствам». Брак души со Христом совершается в рамках брака Христа с Церковью - «девственницей в своих таинствах, матерью в своем народе». Подобно греческим отцам и под влиянием современного ему монашеского движения Амвросий прославляет духовную девственность, но говорит об аскезе с евангельской деликатностью, человечностью, свободой и кротостью. Он старался подготовить клир, способный научить мирян элементарной житейской мудрости. Поэт и композитор, он является поистине творцом гимнов латинской Церкви - песнопений объединивших в богослужении весь церковный народ.
[Анонимная Пасхальная Гомилия]. АНОНИМНАЯ ПАСХАЛЬНАЯ ГОМИЛИЯ (IV в.) Долгое время авторство ее приписывалось либо Ипполиту Римскому, либо неизвестному редактору, вдохновленному ныне утерянным трактатом Ипполита о Пасхе. Сегодня эти гипотезы отброшены, так как внутренняя критика текста доказывает, что автор знал и отвергал арианство (Христос назван Богам), однако писал прежде, чем был осужден аполлинаризм (Дух, или Ум, Христа здесь отождествляется с Его Божественностью: «дух» или «Дух»? - двусмысленность, невозможная в конце IV в.). Следовательно, гомилия написана позднее 325 г. и ранее 380-го…
[Антоний Великий]. (251-356) АНТОНИЙ ВЕЛИКИЙ. Наиболее известный из первых монахов. Его жизнеописание, принадлежащее лично знавшему его Афанасию Александрийскому, представляет духовный путь Антония как синтез и образец существенных аспектов монашества. Антоний родился в Египте, близ Мемфиса, в семье небогатых крестьян - христиан. В возрасте восемнадцати лет он испытал потрясение, услышав во время церковных чтений евангельский призыв: Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим… и приходи и следуй за Мной (Мф. 19:21). Тогда он раздал все свое имущество и поселился неподалеку от своей деревни в хижине, под руководством мудрого «старца»: жизнь его протекает в молитве, питаемой чтением Писания, умеренной аскезой, постом, а также физическим трудом, направленным на поддержание бедных. То был почти киновитский (общежительный) этап его жизни. Затем он в одиночестве удаляется вглубь Египетской пустыни, где вначале укрывается в скальной гробнице, а затем запирается в заброшенной крепости. Наступает этап анахорезы (отшельничества), когда Антоний - во Христе - противостоит смерти и демоническим силам, неотступно преследующим нас в подсознании, - всей той реальности, местопребыванием и символом которой является пустыня. Таким образом он проходит, вплоть до переживания духовной оставленности, долгий путь познания смерти-воскресения, схождения во ад и Пасхи. По истечении двадцати лет он выходит из уединения. Весь пронизанный светом и мирной силою Духа, отныне он посвящает себя служению в качестве духовного отца, обладая «словом жизни» и «силою» (прозорливости, пророчества, исцеления). Он даже отправляется в Александрию, чтобы принять участие в борьбе с арианами. Умер Антоний в возрасте ста пяти лет, с «радостным ликом», 17 января 356 года.
[Апостольские постановления]. АПОСТОЛЬСКИЕ ПОСТАНОВЛЕНИЯ, АПОСТОЛЬСКИЕ КАНОНЫ (ок. 380). Апостольские постановления представляют собой пространную каноническую и литургическую компиляцию, приписываемую апостолам, но на самом деле созданную в конце IV столетия (возможно, в Сирии). Она включает в себя, с некоторыми исправлениями и добавлениями, Дидаскалию, называемую также «апостольской» и написанную в начале III века в Сирии; Дидахе и (в книге восьмой) Апостольское предание Ипполита Римского, которое содержит древнейший из известных нам текстов Евхаристической литургии. В конце Апостольских постановлений, в качестве их резюме, приводятся 85 Апостольских канонов, содержащих предписания относительно клира и церковной организации. Будучи составлены также в конце IV века, они имеют форму соборных канонов, напоминающих те, что были выработаны в Антиохии (341) и Лаодикии (между 343 и 381).
[Апофтегмы]. АПОФТЕГМЫ (или изречения) отцов-пустынников. Анонимное собрание «слов» и «деяний» великих отшельников пустыни Египетской, первых abbas (отцов). Происходит, несомненно, от коптской устной традиции, записанной по-гречески в V и VI веках, в алфавитном порядке, начиная с аввы Антония и кончая аввой Ором (имя которого начинается с омеги - последней буквы греческого алфавита). О первоначальном монашестве: Когда в IV веке, с обращением императоров, Церковь подверглась риску обмирщения, стремление к Царству «не от мира сего» было сохранено в монашеском движении. В момент, когда мученичеству, казалось, пришел конец, оно подверглось интериоризации монахами в аскезе: «Отдай твою кровь и прими Духа». В противоположность старой магии эроса и силы, анахорет (букв, «тот, кто удаляется») являет в себе суть человека как не сводимого ни к чему образа Божия. В своем устремлении к личному Богу, исторгающему его из любой обусловленности мира сего, он становится поистине личностью и тем самым - видимо или невидимо - «ближним» всякого человека. Прежде всего, монашество представляет собой христианскую форму того, что является требованием самого человеческого состояния. В самом деле, монашеская жизнь существовала и существует во всех религиях. С точки зрения «традиционных» обществ, социум и космос существуют благодаря нескольким «отшельникам», прозрачным для божественных сил. Монах - исследователь внутренних пространств. Мудр он или безумен, его присутствие исторгает из глубин девственную энергию. Помимо цивилизации (возможной именно благодаря ему), он связан и с ангелами, и с животными, и с детьми, и со старцами: старец-дитя, порождающий самого себя в вечности. В то же время христианское монашество имеет и собственно библейские корни. Оно духовно интериоризирует и по-своему выражает в пространстве Исход еврейского народа через пустыню к Земле Обетованной. Таинство монашества совпадает, таким образом, с таинством пустыни: средоточием экстремальных, отчаянных ситуаций, спасти в которых может лишь вмешательство трансцендентного. Пустыня - символ смерти-воскресения. Именно туда Божественный Супруг влечет неверную супругу, чтобы обратиться к сердцу ее (Ос. 2:16, 21-23); там Бог открывается Илии в легком ветерке, на грани безмолвия (3 Цар. 19:11-17). Пустыня - это и Великий сорокадневный пост, и сорок дней, проведенных Моисеем на Синае, а Илией - на Хориве. Эти же сорок дней - те, что проводит в пустыне Иисус, куда Дух влечет Его навстречу Искушению; это уже схождение во ад и пасхальная заря. В свою очередь, Церковь подвергается опасности укорениться в мире, потерять себя, и потому необходимо, чтобы некоторые из ее сынов возвратились в пустыню, сделавшись во Христе и со Христом победителями сил небытия, а значит - пророками Царства. Уже в этой жизни, пасхально восставая из Смерти, куда он добровольно погружается, монах осознает свое воскресение в Воскресшем. Дух рождает в нем тело славы. «Всякое тело преображается и оказывается во власти Духа Святого; и я думаю, что с Ним согласна всякая часть того духовного тела, каким станет оно после воскресения праведных» (Антоний Великий, Письмо 1, 4). Преображенный монах становится священником мира, вновь обретающего вокруг него изначальную прозрачность. Чудо являет эту метаморфозу, это преодоление искаженной грехом модальности времени, пространства, материи. Но главное для христианскою монаха - не чудо; главное - любовь. Монах, воссоединяя себя (гаков, по-видимому, изначальный смысл слова monachos: воссоединенный), открывается троичной Божественной полноте и обнаруживает свое онтологическое единство со всеми людьми. Молитва его заключает в себе все человечество. Само его присутствие защищает и умиротворяет весь мир. В Апофтегмах величайшими духовными дарами совершенного монаха названы Rhema kai Dynamis: «слово», различающее духов и пробуждающее сердца, и «сила» исцеления. Здесь ощущается атмосфера самого Евангелия: и толпы людей стекались к наделенному даром освобождающей любви монаху, подобно тому, как стекались они к Иисусу.
[Афанасий Александрийский]. АФАНАСИЙ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ (295-373). Сформировавшийся не в результате изучения античной литературы и философии, но под воздействием христианской среды эпохи гонений, этот египтянин, говоривший и писавший по-коптски так же хорошо, как и по-гречески, был горячим сторонником независимости Церкви от империи Последняя, хотя и стала христианской, то и дело склонялась к поддержке арианства, отрицавшего Божественность Христа. Афанасий, будучи диаконом, сопровождал своего епископа на Никейский собор в 325 г., исповедавший Христа homoousios - «единосущным», существенно тождественным Отцу как источнику Божества. В 318 г. Афанасий становится архиепископом Александрии и всего Египта. Перед лицом арианской реакции он проявляет себя пламенным защитником единосущия, получая полную поддержку со стороны своей паствы и ширившегося тогда в Египте монашеского движения. С точки зрения Афанасия, сказать, что Христос есть всецело Бог, - значит допустить обожение человечества, ибо «что не воспринято, то не спасено». Вся его мысль вращается вокруг фундаментального утверждения: «Бог стал человеком, чтобы человек мог стать Богом». Во Христе все человечество становится «словесным» и человек обретает способность воспринять Духа. В противовес арианам, с их опорой на некоторые (ветхозаветные тексты, могущие навести на мысль о тварности Премудрости Божией, Афанасий развивает целую софиологию (от Sophia - мудрость), чтобы доказать связь Логоса, нетварной Премудрости, с мудростью тварной и показать прозрачность творений и всего космоса для Божественных энергий. Непокорность Афанасия стоила ему двух изгнаний на Запад (Трир, 335-337; Рим и Аквилея, 339-346), где он утверждал Никейский догмат. В начале 50-х годов, когда напряженность возрастает до крайности, он добровольно укрывается в Египетской пустыне у монахов (356-361 и 362-363), и прежде всего у св. Антония, жизнеописание которого принадлежит его перу. Труд Афанасия привел к победе «единосущия» - основания христианской концепции личности Паскаль, вспоминая об Афанасии, пишет. «Никакие попытки насилия не могут ослабить истину, но лишь еще отчетливее выявляют ее». Об арианстве: В начале IV века Церкви пришлось столкнуться с ересью, которую можно назвать «верховной» - ересью как таковой. Ересь возникает в момент, когда ослабляется смысл таинства, как это происходит в современных формах христианства, приспособляющегося к миру и его модным веяниям. Дело в том, что ересь - не просто эпизод в истории культуры, для нас давно утративший актуальность. Ересь есть выражение постоянного соблазна человеческого разума, желающего объяснить таинство и в конечном счете свести его на нет. Суть первоначального арианства не в абстрактных и запутанных спорах, но в радикальном упрощении и приспособлении к «пониманию» учения о Воплощении и о Троице. Арий был александрийским священником. Вначале он стал инициатором утонченных дискуссий, но очень скоро его воззрения приобрели популярность в массах, что он только приветствовал. С приходом арианства христианство стало «простым» Арий, хотя и утверждал первенствующее положение Христа в порядке творения, тем не менее, замыкал Его в области тварного, утверждая радикальное различие по природе между Богом и Христом Бог - это Бог, Христос же, хоть и венец тварного мира, но все же тварь. Согласно этому насквозь рациональному подходу, Бог остается замкнутым в Своей трансцендентности. В эпоху, когда очевидная политическая победа христианства приводила в Церковь массы людей, такое понимание, казалось, делало веру проще, доступнее. Арианство поставило христианскую мысль перед фундаментальными вопросами: как можно одновременно признавать в Боге «первенствующее» существование Отца как источника и начала Божества - и существование Сына Божия, ставшего Сыном Человеческим, отличного от Отца и в тоже время решительно заявившего: «Я и Отец - одно». Или: как примирить основополагающее библейское утверждение о едином Боге и столь же ясно выраженное евангельским Иисусом сознание Его идентичности с Богом? Победой над арианством Церковь решительно утвердила существование в Боге (и, следовательно, в человеке как образе Божием) антиномии единства и различия. Исходным пунктом воззрений Ария представляется унаследованная от греческой философии концепция Бога: это скорее Бог Аристотеля, нежели живой Бог библейского откровения. Бог понимается как совершенная сущность, замкнутая в самой себе, простая, не допускающая никакой сложности; некая вещь, находящаяся в умопостигаемом небе. Влияние Аристотеля ощущается и в методе мышления: в упрощающей строгости логической дедукции в ущерб смыслу неистощимого и парадоксального таинства: technologia вместо theologia, как скажет один из отцов IV столетия. Таким образом, Бог определяется роковой игрой слов как agenetos и agennetos: agenetos - значит «нестановящийся» (от gignotnai - «становлюсь» плюс отрицающее а), agennetos же - «нерожденный» (от gennao - «рождаю», в пассивном залоге плюс отрицающее я). Следовательно, Бог не только не рожден, но и не может сообщить свою сущность иному через порождение иного, так как подобное рождение предполагает становление, а значит, с точки зрения греческой античности, - разложение, расщепление Его сущности. Понятие рожденного Бога, Бога-Сына - Сына, который предвечно есть Бог, - представляется, следовательно, противоречивым в самой своей сути, ибо истинный Бог по определению не рожден и не подвержен свойственному твари становлению. А значит, все отличное от Бога agetietos-agennetos по необходимости оказывается genetos-gennetos, тварным-рожденным: тварным, ибо рожденным. И прежде всего это относится к Сыну, так как Он, будучи рожден как Сын, не может не быть тварью. Слово есть первое, изначальное творение, призванное стать началом и основанием космоса. Следовательно, Оно не вечно, не существовало всегда, но перешло от небытия к бытию, подобно прочим творениям. Хотя Его называют по традиции Богом и находят намеки на Его Божественность в Писании, это не значит, что Он - истинный Бог, как Отец-это лишь образ, прилагаемый в Писании также к праведникам. Иисус был усыновлен Отцом в силу Своих заслуг, стал восприемником Слова, первой тварью и началом творения. Вот что Он по своей сути: нравственно совершенное существо… Если это так, то не существует ни таинства Троицы, ни Богочеловечества. Человечество не обожено во Христе, и человек не может претендовать на реальное соединение с Богом: между Богом и человеком возможно лишь моральное общение, образцом которого является Иисус. Именно для того, чтобы дать ответ арианству, собрался в 325 году в Никее Первый Вселенский Собор. Символ веры был уточнен следующим образом: «Сын рожден от Отца, то есть из сущности Отца (ousia). Он есть Бог истинный от Бога истинного, рожденный, но не сотворенный [то есть gennetos, но не genetos], единосущный (homoousios) Отцу». Это последнее выражение - homoousios toi Patri - и составляет несравнимый по значимости вклад собора. Этот греческий термин, скомпрометированный в предыдущем столетии неловким, на ощупь, употреблением в первоначальном троичном богословии, был заново воспринят и радикально переосмыслен, чтобы выразить онтологию любви. Homos означает тождество. Ousios происходит от ousia, которая, будучи субстанциализирована, означает акт бытия: не нейтральность Субстанции, но неистощимость Живого Бога - «Того, Кто есть». Назвать Сына homoousios, «единосущным» Отцу - значит выразить, что Они суть всецело одно - тем единством, которое есть не сходство, но тождество. И тем не менее, Сын остается Сыном, а Отец - Отцом. Никейский символ бескомпромиссно утвердил таинство воплощенного Слова. Если Христос тождествен по Своей сущности Отцу, это означает Божественность и вечность Воплощенного, как то решительно подчеркивается в Прологе Евангелия Иоанна. Воплощаясь, Слово интегрируется в космос и интегрирует космос в Себе. Значит, через единосущие Он всецело участвует в таинстве Бога. Так во Христе устанавливается фундаментальная связь Бога и творения, Бога и человека. Впервые столь отважно Церковь утверждает, что благодаря воплощению, воскресению и прославлению Господа человек включен в Бога, а через человека - и весь мир… Никейское определение, однако, вызвало ожесточенные споры, длившиеся более полувека. Многие остались арианами или полуарианами: отвергая Божественность Христа, некоторые, вдобавок, отвергали (после 360 г.) и Божественность Духа. Их называли «пневматомахами» - «сражающимися против Духа». Что касается императоров, они в большинстве своем поддерживали арианство. В самом деле, трансцендентный и авторитарный Бог казался им более надежным гарантом их власти, нежели Бог любящий, Бог страдающий, Отец, предвечно дарующий Сыну все, что Он есть и что имеет, и осеняющий Его Духом Своим: «Все, что принадлежит Отцу, принадлежит и Мне», - говорит Иисус. Троичное откровение - это откровение жертвенного и освобождающего отцовства, дающего Духа и в корне разрушающего отношение типа «господин - раб». В наши дни всякое размышление о власти приводит к антихристианству, ибо принимает во внимание лишь авторитарные аспекты «христианского общества» - христианского мира, основанного Константином. Это означает забвение феномена исповедующей Церкви, бескомпромиссного пророческого духа монахов, сопротивления великих свидетелей веры, подобных св. Афанасию Александрийскому, множества испытаний, пространства духовной свободы, так и не поглощенного напряжения между Царством Бога и Царством Кесаря. Огромная работа по богословскому и духовному углублению, прояснению и дополнению Никейского догмата была проделана самим Афанасием, а после него - великими епископами, уроженцами Каппадокии, давно эллинизированной малоазийской области. Речь идет об отцах-каппадокийцах: Василии Кесарийском, прозванном «Великим», его друге Григории Назианзине и его младшем брате Григории Нисском. Толкование единосущия подвергалось равной опасности с двух сторон. Во-первых, опасности преувеличения Божественного единства за счет лишения ипостасей их собственного существования. Это означало возврат к прежним ошибочным взглядам Савеллия (ум. 250) - к савеллианству, усматривающему в Отце, Сыне и Духе три последовательных проявления Божества, три «маски» Бога. Во-вторых, обратной опасности полного разделения ипостасей, вплоть до впадения в тритеизм, то есть утверждение «трех Богов». Афанасий и каппадокийцы точно выразили таинство Живого Бога, Который есть Любовь, установив ясную антиномию единства и различия: Живой Бог есть одна Сущность (Ousia) в трех Лицах (Hypostases). Сущность означает бесконечное единство Божественных Лиц: Отца, Сына и Духа. Каждое Лицо представляет собой не отдельную сущность и не осколок целого, но способ отдачи и получения единства, «образ существования» единства. Абсолютное отождествление с Любовью. Отец, «начало» Божественности, рождает Другого, иного по отношению к Себе - Сына, одновременно заключенного внутри Него, равного Ему по бесконечности, ибо Любовь не; может быть одиночеством. «Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе», - говорит Иисус. Но здесь же является и Третий - Дух. Троица, говорит Василий в Трактате о Святом Духе, - не обозначение числа (он уточняет, что речь идет о «мета-математике»), но бесконечное превосхождение в открытом единстве любви как всякого противопоставления, так и всякого смещения, так что Сама Любовь Одного к Другому есть таинственная Личность, ибо ничто не может быть безличным в Боге. Только Трос в Одном, в их непрерывном взаимопереходе, при котором каждый - единственен и в то же время неслиянно содержит в Себе двух других, представляют полноту бытия в общении - общении, предстающем как источник бытия. На Втором Вселенском соборе, состоявшемся в Константинополе в 381 г., Никейский Символ был дополнен членом, утверждающим Божество Духа: «Верую… в Духа Святого, Господа животворящего, исходящего от Отца, поклоняемого и прославляемого вместе с Отцом и Сыном, говорящего через пророков…». Кроме того, съехавшиеся на собор отцы (все принадлежавшие к восточным) отправили в 382 г. собравшимся в Риме западным епископам соборное послание, где ясно выражается антиномия единой Сущности и трех Лиц: «Слово истины… учит нас верить во имя Отца, Сына и Святого Духа, исповедуя чрез то единое Божество, силу и сущность Отца, Сына и Святого Духа… в трех совершенных ипостасях, или Трех совершенных Лицах…».
[Балаи]. БАЛАИ (ум. ок. 540). Сирийский религиозный поэт, возможно - епископ сельского округа Берре (ныне Алеп). Многие из его поэм утеряны. Дошедшие до нас вошли в состав сирийской литургии. Для них характерно семитское образное изобилие, где всякая «линейная» логика исчезает, уступая место арабескам символов.
[Бенедикт Нурсийский]. БЕНЕДИКТ НУРСИЙСКИЙ (480-547). Жизнь св. Бенедикта известна благодаря Диалогам Григория Великого, написанным спустя сорок лет после кончины Бенедикта и основанным, несмотря на изобилие содержащихся в повествовании чудес, на воспоминаниях непосредственных свидетелей. Бенедикт родился в 480г. близ Нурсии (центральная Италия) в благородной семье Отправившись в Рим для изучения риторики и права, он вскоре удалился в «пустыню» Субиако, где долгое время жил в полном одиночестве. Позднее появление учеников побуждает Бенедикта к основанию дюжины небольших монастырей, каждый из которых, по уставу Пахомия, имеет своего настоятеля, за Бенедиктом же сохраняется прерогатива обучения послушников. Так прошло двадцать лет. Но затем разногласия среди местного клира - возможно, и среди монахов - вынудили Бенедикта удалиться. Тогда он основывает единый общежительный монастырь на вершине Монте-Кассино. Бенедикт проповедует Евангелие в круге и выступает инициатором основания женского монастыря, во главе которого стала его сестра Схоластика Согласно сообщению Григория, Бенедикт обладал даром исцеления, а также мистического созерцания, позволяющего видеть весь космос в едином луче Божественного света. Умер он около 547 г., завершив перед смертью написание Устава. Принятый в VI веке на всем Западе, Устав сделал Бенедикта отцом монашества латинской Церкви Устав св. Бенедикта (или Монастырский устав) вдохновлен унаследованным от традиции анонимным текстом Установления наставника. Бенедикт следовал ему в Субиако, затем сократил и преобразовал его, превратив пространный текст в сжатый, продуманный документ, полный духовной строгости и гибкости. Монастырь есть «школа божественного служения», всецело обращенная к пришествию Царства Монахи, подчиненные неизменно стабильному «распорядку», обязаны повиноваться аббату, избираемому пожизненно. Аббат, будучи одновременно администратором и духовным наставником, должен направлять аскезу монахов в соответствии с личным призванием каждого, исходя из милосердной любви Монастырь, с его детально разработанной иерархией отношений между братьями, образует почти самодовлеющий социальный организм, предназначенный как для разделения, так и для объединения. Физический труд, службы, часы одиночества и безмолвия, большая часть которых посвящается молитвенному размышлению над Писанием (lectio divina), - все это дела, между которыми разделяется жизнь монаха. Здесь велика преемственность по отношению к восточным истокам монашества, как цитируемым непосредственно (св. Василий), так и в передаче Кассиана (через его Собеседования и Постановления). Сердце, открытое аббату; обуздание помыслов, использование кратких молитвенных формул, определяемый ступенями смирения духовный прогресс; фундаментальная тема «мира», аналогичного восточной «исихии», - эти моменты знаменуют верность духовному Востоку и превращают бенедиктинские монастыри - еще и в наши дни - в оплот неделимой Церкви. В заключении к Уставу он определяется как «начало», после которого следует обратиться к великим свидетелям первоначального монашества.
[Варсануфий]. ВАРСАНУФИЙ (ум. ок. 540). VI век на христианском Востоке отмечен осуждением оригенизма, примешивавшего к христианству элементы эллинистического гнозиса. Возвращение к библейской антропологии, к теме раскрытого навстречу Божественной агапе духовного «сердца», этого в высшей степени мужественного и реалистического учения, раскрывается в свидетельстве и переписке св. Варсануфия. Об этом «великом старце», чье имя неразрывно связано с именем его друга Иоанна «Пророка», неизвестно почти ничего мы знаем только, что он был затворником в монастыре аввы Серида, в пустыне Газа, и осуществлял свое духовное наставничество по переписке, позволяющей нам живо представить его учение. Сам он, как кажется, получил харизму пророчества, различения духов и - не будучи священником - «власть отпущения грехов» даже на расстоянии. В учении Варсануфия акцент делается на смирении, стяжаемом через послушание оно позволяет достигнуть внутренней свободы, выражающейся в «беззаботности» (amerimnia). Hesychia, душевный мир и радость, дабы не обратиться в обман и гордыню, должна выражаться в сострадании. Для живущих в мире всегда остается возможность практиковать смиренное призывание Бога: «Нам, слабым, остается только искать прибежища в имени Иисусовом» (Письмо 301). Это дает чувство присутствия Божия: «Держать Дух в присутствии Бога и говорить с Ним» (Письмо 78). И тогда «источник познания» приведет к «источнику любви» (Письмо 119).
[Василий Кесарийский]. ВАСИЛИЙ КЕСАРИЙСКИЙ (ВЕЛИКИЙ) (ок. 329-379). Св. Василий, его брат Григорий Нисский и его друг Григорий Назианзин известны по имени «каппадокийцев» - от названия сильно эллинизированной к тому времени провинции Малой Азии. Они дополнили Никейский догмат о единосущии (homoousios), разработав великую тринитарную антиномию единой Сущности и трех Лиц («ипостасей»). Василий родился в христианской семье, среди членов которой были мученики и люди, в юности испытавшие влечение к созерцательной жизни. Это не помешало молодому человеку, сыну известного ритора, посещать лучшие учебные заведения, в том числе университет в Афинах, где он подружился с Григорием Назианзином. В своем Шестодневе, посвященном сотворению мира, он использует научные знания своего времени. Кроме того, он пишет небольшой трактат Увещание к молодежи о том, как извлечь наибольшую пользу от чтения языческих авторов. В 356 г., не отрекаясь от приобретенного культурного багажа, но, следуя непреодолимому стремлению к монашеству, Василий отправляется в странствие по «пустыням» Сирии, Месопотамии и Египта в поисках духовных примеров и наставников. Вернувшись в Каппадокию, он поселился в уединении и вместе со своим другом Григорием принялся за составление первого варианта Добротолюбия (Philocalia) - антологии духовных текстов Оригена. В 364 г. Василий начинает разрабатывать монастырские правила, над которыми будет работать неустанно. Здесь речь идет не столько об аскетических подвигах и харизматической экзальтации, сколько о возврате к апостольской жизни первохристианской общины: о совместной жизни истинных «христиан», не знающих иного призвания, кроме жизни, основанной на милосердной любви, заботе о ближнем, труде, социальной помощи, молитве и размышлении над Священным Писанием. С 362 г. Церковь последовательно возлагает на Василия (против его воли) исполнение обязанностей священника, помощника епископа, епископа Кесарии и митрополита Каппадокии (370). Ему пришлось действовать в условиях двойного кризиса - социального и духовного, что потребовало от него величайшей твердости в отношениях с гражданскими властями. Тоталитарное государство давило на общество с его все более обостряющимися контрастами. В своих беседах и проповедях Василий подчеркивает равное достоинство всех людей и ограниченность частной собственности. Неподалеку от Кесарии он организовал настоящий город-приют, обслуживаемый монахами и прозванный в народе Василиадой: с гостиницей, богадельней, больницей, бесплатным питанием и жильем для самых бедных тружеников. В то же время Василий способствует увеличению числа монастырей - зачатков общинной жизни - и развитию литургической жизни (Евхаристическая литургия «святителя Василия» до сих пор совершается в Православной Церкви). Его духовные тексты, несмотря на внешнее сходство со стоицизмом, обнаруживают глубокое родство с Евангелиями и Посланиями Павла: «Не ты стяжал Христа своей добродетелью, но Христос стяжал тебя Своим пришествием» (Гомилия 2). Всякая аскеза одушевлена Иисусовой красотой: «Невыразима красота Слова… вид Бога в облике Слова. Блаженны вдоволь созерцающие истинную красоту!» (Гомилия на Пс. 44). Св. Василий внес огромный вклад в преодоление арианского кризиса. Он сурово осуждал евномиан, утверждающих, что человеческий разум способен целиком познать Бога. Василий подчеркивает: Бог невыразим, недостижим и может быть познан лишь в Своих энергиях. К тем же, кто, не сомневаясь по существу в Божественности Христа, колебался в отношении единосущия, Василий проявлял терпимость и допускал к участию в жизни и таинствах своей Церкви, постепенно переубеждая их. Когда пневматомахи («духоборы») выступили с отрицанием Божественности Духа, он ограничился тем, что просто с очевидностью изложил учение о Третьем Лице Троицы в своем Трактате о Светом Духе. Некрепкий здоровьем, истощенный аскезой и житейскими заботами, Василий преждевременно умер в возрасте пятидесяти лет. Но благодаря ему стал возможным созыв Второго Вселенского Собора, провозгласившего в 381 г. Божественность Духа - «Подателя жизни».
[Григорий Великий]. ГРИГОРИЙ ВЕЛИКИЙ (540-604). В наводненной завоевателями Италии Григорий трагически пережил гибель античного мира, которая воспринималась им как гибель мира в целом. (Век спустя то же будет ощущать на Востоке Максим Исповедник). Но ожидание Царства пробуждает в нем пастырское чувство долга: служить укреплению веры смиренных и обращению варваров. Поэтому он выражает духовный смысл Библии, интуиции отцов, монашеский опыт, прибегая к глубокому и понятному языку мудрости, а также развивая литургию, где эсхатологическая тревога усмиряется и преображается, «ибо слава вышнего царства уже сообщается заранее» (Гомилии на Евангелия, 2). Таким образом Григорий, не добиваясь этого специально, оплодотворил духовность латинского мира по крайней мере до цистерцианского XII века и способствовал формированию основ христианской народной культуры… Григорий родился в Риме в патрицианской семье, издавна принадлежавшей к христианству и давшей к тому времени одного папу и нескольких святых. Он получил основательное латинское классическое образование и ценил его само по себе, с сожалением видя гибель античной культуры. Григорий начал свою карьеру администратором после того, как разрушенный Рим был отвоеван Юстинианом и вновь присоединен к империи, подданным которой Григорий всегда считал себя (несмотря на свой горячий патриотизм уроженца Италии). Он становится «префектом Города» (Рима) и погружается в человеческие заботы, в служение общему благу. Но вскоре присущая той эпохе неудовлетворенность побуждает его обратиться к «единому на потребу»: он отрекается от всего и превращает свое жилище на холме Целии в монастырь. То были годы учения и молитвы, о которых он всегда вспоминал с ностальгическим чувством. Григорий погружается в чтение Писания и святоотеческих сочинений и создает гармоничный синтез страстного богословия Августина с мирной аскезой Кассиана. Затем ему вновь, против воли, предстоит взять на себя бремя служения: он становится папой. (В Италии, где люди высокой культуры и образа жизни стали редкостью, исполнение церковных обязанностей часто поручалось монахам). В 579 г. папа Пелагий II рукополагает Григория в диаконы и посылает в качестве своего представителя (апокрисиария) в Константинополь. Там он провел шесть лет и подвергся влиянию (большему, нежели предполагается обычно) греческого богословия (прежде всего Оригена и Дионисия). Около 585 г. он возвращается в Рим. В 590 г. город опустошает чума, Пелагий умирает. Клир и народ избирают римским епископом Григория. Смущенный, тот просит императора не утверждать избрания - но напрасно. И тогда он мужественно принимает на себя исполнение обязанностей consul Dei («консула Бога»). Политический и культурный упадок Италии, повсеместные разрушения - как в городах, так и в людях - были таковы, что оставалось только защищать уцелевшее, избегая худшего. Григорий обеспечивает возрождение Рима, утверждая на Сицилии «патримониум св. Петра», способствует прекращению церковных распрей, в 592 г. ведет вместо ослабевших византийцев переговоры с лангобардами о заключении перемирия. Папа римский, первосвященник христианского мира, он преодолевает свойственный некоторым из его предшественников соблазн объективировать моральный авторитет римского епископа в виде юридической власти и предпочитает быть «рабом рабов Божиих» (именно к нему восходит это выражение) Он отвергает титул «вселенского» епископа, ибо это нарушило бы, по его словам, прерогативы местных церквей, общению которых он хотел бы служить. Будучи миссионером, Григорий выкупает молодых рабов из Англии и поселяет их в монастырях, а в 596 г. отправляет в Англию сформировавшуюся таким образом группу монахов… Духовность Григория - традиционная монашеская духовность, сосредоточенная на образе «сердца», «чистой молитве», смиренном и значительном опыте познания «света», «мире» (эквиваленте греческой «исихии»). Но эта духовность драматизируется тревогой, вызванной гигантским кризисом цивилизации, Августиновым влиянием, сложными превратностями судьбы, раздираемой между долгом служения и стремлением к самоуглублению. Конфликт разрешается в бесконечном терпении Иова и уверенности в том, что Иов есть образ Христа, а значит, испытания ведут к воскресению (Нравоучения на книгу Иова составляют один из главнейших трудов Григория). Григорию не пришлось бороться против ересей (богословская мысль была в ту эпоху слишком ослаблена на западе, чтобы породить ереси). Его основная цель - педагогика веры. Речь шла о том, чтобы донести до всех - монахов, пастырей, мирян - сохраненную в Предании мудрость Писания. Отсюда - гомилии Григория на Евангелие и Иезекииля, его Пастырское правило, предназначенное для клира и особенно для проповедников; его усилия по формулировке нераздельных начал жизни деятельной и жизни созерцательной; его обращение к великим образцам - как библейским, так и современным, ибо Бог не перестает являть Себя (так, со св. Бенедиктом мы знакомимся по второй книге Диалогов Григория). Он способствовал развитию церковного пения, и ему даже приписывается создание «григорианской» музыки, в действительности имеющей более позднее происхождение. Но легенды порой раскрывают глубинный смысл истории.
[Григорий Назианзин]. ГРИГОРИЙ НАЗИАНЗИН (ок. 330 - ок. 390). Человечный, слишком человечный - и, возможно, наиболее глубокий из греческих отцов. «Христианский Демосфен», мастерски владеющий искусством риторики, и «Богослов», то есть певец Троицы, в свете Которой сама жизнь и взывающее к Ней человеческое слово и составляют собственно «богословие». Как и все великие каппадокийцы, Григорий принадлежал к кругу крупных землевладельцев, gentlemen farmers, как можно было бы в шутку назвать их, - кругу людей широкой гуманистической культуры и страстных христиан, живших в эпоху перехода от мученичества к монашеству. Мать Григория привела к обращению его отца, который стал епископом Назианза. Григорий, поздний ребенок, от рождения «посвященный Господу», получает солидное религиозное образование, но усваивает также и культурное наследие эллинизма в лучших школах того времени: в Кесарии Палестинской, Александрии и особенно в Афинах, где он завязывает дружбу с Василием Кесарийским. Возвращается в Каппадокию Григорий искусным ритором, которому прочат блестящую гражданскую карьеру. Но душа его была противоречивой, почти романтической, жаждущей одиночества, умозрения, созерцания, одновременно стремящейся к восхищению и пылкой привязанности: меланхолический и неустойчивый темперамент, в котором желание ответственности сочеталось с робостью перед ней. Против воли приняв на себя церковное служение, Григорий позволяет возложить на себя обязанности, от которых вскоре отказывается. Отец рукополагает его в священники. Григорий удаляется на несколько месяцев в «пустыню», населенную образованными монахами, где, в конечном счете, принимает - не без неудовольствия - свое служение. Он выступает горячим защитником бедных. Около 371 г. Василий, в целях противостояния имперской власти, увеличивает число епископских кафедр, на которые назначает своих сторонников. Он посвящает Григория в епископы Сасимы, но тот отказывается вступить в должность и перебраться в свою резиденцию - пыльное и шумное селение на караванном пути. После смерти его отца верующие Назианза провозглашают Григория своим епископом; тогда он бежит и проводит четыре года в отшельничестве, где предается ученым занятиям. Тем не менее, в 379 г. этот утонченный, закомплексованный, неприспособленный к практической жизни интеллектуал, преодолевает себя: он соглашается отправиться в Константинополь, где ариане держали все церкви в своих руках и разжигали в народе фанатизм. Григорий создает в частном доме часовню под знаком Воскресения (Anastasis). Его проповеди и особенно пять Богословских слов о Троице привлекают народ. Напрасно подсылали к нему разъяренных фанатиков, выкрикивавших оскорбления и швырявших в него камни. В 381 г. в город вступает император Феодосии - уроженец Испании, хранящий верность Никейскому символу. Созывается собор (позднее названный Вторым Вселенским), где торжествует учение Василия и Григория. Последний провозглашается епископом Константинопольским. Но вскоре интриги и разногласия среди участников собора смущают Григория, и он слагает с себя полномочия. Последние годы его жизни проходят в его владениях в Арианзе. Здесь он слагает поэмы, среди которых автобиографическая Песнь: первое в христианской литературе, но высокохудожественное свидетельство о «тайном общении души с самой собою и с Богом». В своих беседах, придерживающихся середины между риторикой и литургией. Григорий прежде всего славит таинство Троицы, которую противопоставляет как замкнутому монотеизму иудейской веры, так и рассеянному Божественному язычества. «Ипостаси», каждая по-своему содержащие и являющие Божественную «сущность», отличаются друг от друга через различие взаимоотношений как простых опознавательных знаков: Отец - тем, что является безначальным началом, Сын - через рождение, Дух - через исхождение. Так на уровне тринитарного богословия вырабатывается метафизика личности, оказывающейся не фрагментом целого, но содержащей в себе целое в единстве общения. Бесконечно личная любовь вписана в абсолют. Спор с Аполлинарием (считавшим, что во Христе человеческий ум вытеснен Логосом) побудил Григория к осмыслению обожения как соединения со Христом: наше тело и душа, наш ум (nous) могут прийти к обожению только через причастность к обоженному человеческому уму Иисуса. Многие тексты Григория, воспевающие нашу смерть и воскресение во Христе, вошли в состав византийской литургии. Только через Крест можно богословствовать; только он, крест смерти и жизни, смог претворить тоску и тревогу в сердце Григория - в веру-доверие.
[Григорий Нисский]. ГРИГОРИЙ НИССКИЙ (ок. 330 - ок. 395) Самый проницательный метафизик и самый глубокий и патетический мистик среди великих каппадокийцев. Григорий родился в Кесарии Каппадокийской и был двумя годами младше своего брата, св. Василия. Его наставницей в духовной жизни стала сестра Макрина, после смерти отца превратившая одно из семейных владений в некоторое подобие домашнего монастыря. Григорий нигде, кроме Каппадокии, не учился, однако овладел античной философией и подверг радикальному переосмыслению ее концепции - как стоические, так и платонические - с точки зрения Откровения. Владел он и искусством риторики. Григорий женился на Теосевии, высокообразованной и верующей женщине, что не помешало ему стать в 371 г. епископом Нисским по настоянию Василия. Последний укреплял свои позиции перед лицом имперской власти, умножая в своей митрополии число епископских кафедр и сажая на них надежных людей. В том же году по просьбе Макрины он пишет похвалу девственности, где развивает тему внутренней непорочности, воссоединения всех существ по образу троичной любви. Райский эрос, по Григорию, принимал недоступные нашему воображению формы. Сексуальность, одновременно и выражающая и искажающая его, была сотворена Богом в предвидении грехопадения: мотив, подхваченный и заостренный сирийской духовностью (см. Ефрем Сирин). Около 385 г. умерла Теосевия. Она была «истинной святой и истинной женой священника», по словам епископа соседнего города. Григорий, будучи по натуре мистиком и созерцателем, плохо приспосабливался к исполнению епископских обязанностей, и его административные затруднения, которые замечал и Василий, позволили арианам добиться его смещения и ссылки в 376 г. Два года спустя, после смерти поддерживавшего арианство императора Валента, он смог вернуться в свой город, где был с воодушевлением принят народом. В 379 г. умирает Василий. В последующие годы Григорий утверждается в своем противостоянии рационализму Евномия и квази-монофизитству Аполлинария, разделяя триумф собора 381 г. Он играет значительную роль при дворе, пока новый император, Феодосии, пребывает в Константинополе. Когда же император отправился в Милан (388), Григорий удалился и посвятил себя монашеской духовности (Гомилии на Песнь Песней, Жизнь Моисея, возможно также De Institute Christiana). Складывается впечатление, что он хотел вложить мистическое содержание в жизнь созданных Василием общин. Григорий разрушил и «аллегоризировал» греческую понятийную систему, чтобы поставить ее на службу таинству. В противовес Евномию, полагавшему, что реальность исчерпывается рациональностью, он утверждает безграничность - а, следовательно, и непознаваемость Божественной сущности и таинственность самых незначительных вещей. Но Божественная сущность не безразлична: она есть любовь, любовь «страстная», в силу которой недостижимый Бог становится «Богом страждущим». Ее «безграничность» объясняется именно необъективируемым характером Личности и бесконечным единством Божественных Лиц. Человек есть образ Божий и, следовательно, столь же неопределим, недоступен познанию и принуждению, претендующим на его исчерпывающее объяснение и определение. Образ Божий явлен в человеческой свободе, способности личности к преодолению своей природы в порыве общения. По образу Бога - не монады, но Троицы - во множестве отдельных людей существует «единый человек»: изначальное единство, разрушенное грехопадением и восстановленное во Христе. Таким образом, всякий из нас несет в себе полноту человечества. Так как чувственный мир существует только во встрече Божественного сознания с сознанием людей, различные ступени материальности могут казаться более или менее «чудесными» в зависимости от замутненности или прозрачности человеческого разума. В человечестве Христа мир преображается, и это семя воскресения сообщается нам в «таинствах» Церкви. Духовная жизнь состоит в очищении в себе образа Божия и превращении его в верное отображение подобия-причастия. Она подразумевает три этапа: этику - преображение страстей (в Библии этому этапу соответствует Книга Притч); физику, где чувствительный мир отображается как иллюзия, а затем реабилитируется как символ и теофания (Экклезиаст); метафизику, когда душа простирается в сферу Божественного (Песнь Песней). Познание Бога есть незнание, через которое личность устремляется за пределы чувственного и умопостигаемого. Это ритм энстаза-экстаза (вхождения-исхождения), света и мрака, когда душа, чем более она исполнена Божественного присутствия, тем сильнее влечется к Другому, остающемуся недосягаемым. Причастность увеличивает желание; Бог тем непознаваемее, чем более познается: и человек продвигается от восхищения к восхищению в динамике, где инаковость никогда не превращается в разделение, а единство в смешение. То же справедливо и по отношению к ближнему, в полноте «единого человека»: замечательная метафизика общения! В истории человеческой мысли Григорий предстает как философ, разрушивший замкнутый круг архаического мышления (еще существовавший в оригенизме), реабилитировавший становление, придавший времени позитивный смысл - смысл научения любви. Он показал, что человек не имеет иного определения, кроме неопределимости, ибо он сотворен безграничностью Божией и по ее образу.
[Диадох Фотикийский]. ДИАДОХ ФОТИКИЙСКИЙ (V в.) Один из основных духовных авторитетов христианского Востока и один из первых свидетелей Иисусовой молитвы. О жизни его известно немного. Он был епископом Фотики (в Эпире), но принимал участие в региональном монашеском движении в момент проведения Халкидонского собора (451). Диадох выступал с критикой монофизитства (учения о единой природе во Христе), отвергнутого в Халкидоне. Анри Марру предполагает, что он был захвачен в плен во время нашествия вандалов (упоминаемого Прокопием) и привезен в Карфаген. Возможно, этим объясняется тот факт, что Диадох, один из зачинателей византийской традиции, оказал влияние и на западную традицию (от Цезария Арльского вплоть до Игнатия Лойолы и Терезы Авильской). Духовность Диадоха вполне уравновешена, несколько сурова, но при этом сохраняет связь с мирским искусством и жизнью, что свидетельствует, как и стиль Диадоха, о его глубокой гуманистической культуре. Диадох боролся против аморального (и антикультурного) квиетизма мессалиан. Он критиковал идею приобретенной apatheia, отвергающей нравственное усилие, более чем сдержанно относился к визионерству, подчеркивал внеположность демона по отношению к сердцу крещеного христианина, делал упор на «воспитывающее отчаяние», через которое Бог приводит человека к истинному смирению. Находясь под сильным воздействием Евагрия, Диадох включил его воззрения в более библейскую по духу, более гуманную традицию - традицию «сердца» как органа познания-любви, приводящего в действие всего человека. Его главная интуиция - интуиция «ощущения Бога», ощущения одновременно «сердцем» и «умом»: парадоксальный для грека способ выражения, прекрасно передающий преображение всего существа человека, включая тело с его центральным органом. Это «сердечное чувство», дробящееся в условиях падшего существования, воссоединяется благодатью и приводит человека в состояние уверенности и «плерофории» (полноты). «Памятование о Боге «стяжается» призванием Господа Иисуса», «размышлением в Его Пресвятом и преславном имени». Итак, перед нами одно из первых свидетельств однословной (monologistos) молитвы: молитвы, состоящей из имени Иисуса.
[Дидахе]. ДИДАХЕ (Учение двенадцати апостолов). Эта книга, полностью озаглавленная Учение Господа через двенадцать апостолов к язычникам, была обнаружена в Константинополе в 1875 г. и позволила лучше понять жизнь первых христиан. Предполагается, что она сложилась в египетской Церкви около IV в. и вошла затем в канонические и литургические сборники, приписываемые апостолам. Возможно, речь идет о своего рода учебнике, сборнике наставлений, написанном неким миссионером («апостолом») для нужд своей общины. Книга представляет собой, несомненно (ибо существует так называемая «загадка Дидахе»), результат собственно христианского, или иудео-христианского (Христос именуется здесь «Рабом Божиим») развития иудейского катехизиса под названием Два пути, в свою очередь напоминающего Устав Кумранской общины. Таким образом, можно датировать Дидахе концом I века и определить в качестве места рождения книги первохристианские общины Сирии и Палестины. Дидахе состоит из трех частей. Первая часть представляет совокупный взгляд на христианский способ существования как на путь жизни, противоположный пути смерти. Вторая - литургическая - часть содержит рассуждение о крещении «во имя Отца, Сына и Святого Духа», совершаемом по возможности в проточной воде; о посте по средам и пятницам; о Евхаристическом «преломлении хлеба», исполненном ожидания возвращения Христа и предваряемом коллективным исповеданием грехов. Третья часть касается организации общин. Постоянными ответственными лицами общины называются «епископы и диаконы», но остается значительной и роль странствующих носителей харизмы - «пророков» и «апостолов». Завершается текст эсхатологическим предупреждением.
[Послание к Диогнету]. ДИОГНЕТ (Послание к Диогнету) (ок. 200). Этот краткий трактат, отличающийся ясностью изложения и глубиной мысли, был составлен неизвестным автором в Египте, около 200 г. Марру считает, что он принадлежит перу Пантена, учителя Климента Александрийского. Трактат посвящен знатному и образованному язычнику Диогнету - личности также неизвестной (возможно, наставнику Марка Аврелия). Текст Послания замечательно описывает христианское призвание и существование в эпоху, когда Церковь была слабой и малочисленной, окруженной языческим обществом, зачастую выказывающим по отношению к ней презрение или враждебность. Христиане жили под знаком мученичества. Их жизнь - это пример и ходатайство, возможность которых гарантировалась всей совокупностью верных, образующих «духовную республику». Следовательно, речь не идет о христианской империи, еще менее о гетто, но о людях, живущих среди людей, внешне ничем не отличающихся от других, но подающих пример взаимной любви, служения, общности имущества, супружеской верности, уважения к новорожденным младенцам (столь часто убиваемым или бросаемым на произвол судьбы в те времена…). Своей молитвой, примером, присутствием христиане действуют как «душа мира», представляя собой народ священнический, избранный не ради собственного спасения, но для защиты и спасения всех людей. Отсюда понятно умолчание об этом тексте в «христианскую эпоху», а также его крайняя актуальность сегодня.
[Дионисий Ареопагит]. ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ (конец V - начало VI в.). Когда Павел проповедовал в афинском Ареопаге и возвестил воскрешение мертвых, большинство слушателей насмехались над ним или же предпочли удалиться. Некоторые же мужи, приставши к нему, уверовали; между нами был Дионисий Ареопагит (Деян. 17:34), которого греческая традиция считает первым афинским епископом, а традиция латинская - епископом-мучеником Парижа. Именно под прикрытием имени и авторитета Дионисия неизвестный автор гораздо более позднего времени выпустил собрание, состоящее из четырех трактатов: Об именах Божиих, Таинственное богословие, О небесной иерархии, О церковной иерархии и примыкающих к ним десяти Посланий. Судя по богословским и литургическим ссылкам и по цитатам из Прокла - последнего крупного философа-неоплатоника, ареопагитский корпус следует датировать началом VI века. Во всяком случае, можно сказать, что если подлинный Дионисий был обратившимся в христианство греческим мудрецом, то созданные от его имени тексты действительно выражают его дух. В самом деле, они представляют собой не эллинизацию христианства, но гениальную христианизацию высочайших достижений мысли позднего эллинизма, а может быть, и высочайшей индоевропейской мистики. С точки зрения Дионисия (будем отныне так называть автора этих таинственных текстов), человек не отождествляется с Богом, но обожается в невыразимом общении. С другой стороны, Бог - не то, что неоплатоническое Единое: на пересечении отрицательного богословия и откровения Бог есть «сверх-единство», единство столь плодотворное, что оказывается одновременно Троицей. Дионисий уточняет намеченное каппадокийцами различение между непостижимой «сверхсущностью» Божией и Его энергетическими «теофаниями» («богоявлениями»), Его dynameis (силами). Бог есть одновременно «сверх-единство» превыше всякого имени - и Ты, Кто именует все сущее. Dynameis Бога означают не деградирующие в материальности эманации, как это понимают неоплатоники, но тотальное присутствие Божества, которому всякое сущее при-частно согласно своей «парадигме», своему «предопределению», «Божественным и благим велениям, порождающим сущее и утверждающим его в его пределах» (Об именах Божиих, 5, 8). Мир выстраивается, таким образом, в соответствии с земной иерархией (здесь мы узнаем мысли Прокла) и пронизан двойным движением: «нисхождением» dynameis Бога, «умножающегося без оставления Своего единства», и «восхождением» тварей к их Началу, то есть «обожением». Такова собственно христианская позиция, требующая сотрудничества нашей свободы. В этом умножающемся разнообразии и этом воссоединении творения выражается ритм Троицы. Оба богословских пути - положительный и отрицательный - соответствуют этим движениям. Высший путь - путь отрицательного богословия. Даже в символическом познании Дионисий отдает предпочтение «раз-уподобляющим» символам, в которые сила поэтического вдохновения вкладывает отрицательный смысл, называя Бога камнем, огнем, солнцем. Воплощение не умаляет, но выявляет с предельной ясностью невыразимый характер таинства. Обожение преображает не только ум, но всего человека, становящегося «сыном воскресения», захваченным «видимой теофанией» Христа. Но высшая точка обожения - мрак «незнания», в котором человеческая личность преодолевает даже свой собственный ум, чтобы воссоединиться с живым Богом. Если церковные концепции Дионисия характерны для периода, когда литургия эволюционировала в сторону превращения в сакральное зрелище, где клир предстает в качестве иерархии посвящающих посвящаемых, то важность таинственного и символического богословия Ареопагита невозможно переоценить. Комментарии Иоанна Скифопольского (VI в.), дополненные Максимом Исповедником (VII в.), ввели его в центральное русло Предания.
[Авва Дорофей Газский]. ДОРОФЕЙ ГАЗСКИЙ (VI в.). Происходящий из зажиточной, весьма культурной семьи, увлеченный чтением вплоть до готовности забрать в монашескую обитель свою библиотеку, Дорофей юношей вступил в монастырь аввы Серида, возле Газы, и стал духовным сыном Варсануфия и Иоанна. Умеряя его страсть к созерцанию, «великие старцы» подвигли Дорофея на строительство больницы для монахов, чтобы там мог он совершить свое служение. Постепенно он избавляется от своей собственности, книг, богатых одеяний. Его переписка с Варсануфием знаменита заключенным между ними «соглашением»: Варсануфий принимает на себя грехи Дорофея (мучимого неукрощенной сексуальностью) с условием, что тот воздерживается от гордости, злоречия, празднословия и пытается привлечь к себе милосердие Божие . Речь шла о том, чтобы начать с самого главного. После смерти «старцев» (ок. 540) Дорофей оставил монастырь и основал в некотором удалении от него новую обитель. Там он произносил «поучения», дошедшие до наших дней. Его реалистичная, полная спокойного самоотвержения духовность носит решительно киновитский характер: община образует истинное Тело Церкви, в котором каждый член исполняет особую функцию. Дорофей дополнил мудрость пустыни обширными включениями мудрости языческой. Он подчеркивает роль сознания, этой Божественной искры в каждом человеке, по-аристотелевски определяя добродетель как «среднее между избытком и недостатком». Дорофей делает упор на «соблюдении заповедей», которое одно только способно донести крещальную благодать до корня зла, и на «открытости сердца» перед духовным отцом. Последнему он рекомендует держаться скромности, и прежде всего по отношению к брату. Дорофей отвергает монашескую гордыню и считает смирение высшим достижением духовного развития. Дорофей оказал большое влияние на Феодора Студита, а через него на восточное монашество в целом, вплоть до сегодняшнего дня.
[Евагрий Понтийский]. ЕВАГРИЙ ПОНТИЙСКИЙ (346-399). Один из крупнейших учителей аскезы и мистики. Евагрий, уроженец Иборы на побережье Понта (Черного моря), первоначально сформировался под влиянием отцов-каппадокийцев: св. Василия, рукоположившего его во чтеца, и особенно Григория Назианзина, который сделал его диаконом и взял с собой в Константинополь. В столице Евагрий - красивый, образованный, превосходный оратор - отличается в борьбе против арианства и начинает блестящую церковную карьеру. Но пережив сильное любовное потрясение, он бежит в Иерусалим, где присоединяется к кругу оригенистов (Мелания, Руфин), оказавших на него значительное влияние. Около 383 г. Евагрий отправляется в Египетскую пустыню, становится монахом, посещает самых знаменитых отшельников (прежде всего Макария Египетского), зарабатывая себе на пропитание в качестве копииста. Но при этом он держится особняком: во-первых, как интеллектуал; во-вторых, как член маленького «союза» монахов-оригенистов. Умирает Евагрий как раз накануне гонений, разразившихся против последних. Следуя линии Оригена и отчасти Григория Нисского, Евагрий развивает целое гностическое учение. Согласно ему, вначале существовало широкое духовное единство «чистых умов», прозрачных для Божественного света и друг для друга. Затем по причине пресыщения и забвения они отпали от Бога, единство их разрушилось, что привело к возникновению различий между умами по степени замутненности. Тогда Бог, точнее, Христос - единственный сохранивший верность «ум», - сохраняет уплотнившиеся души посредством второго творения, дав каждой из них тело и мир, соответствующие ее состоянию и позволяющие ей совершенствоваться. Так возникает множество «эонов» - ангельских, человеческих и демонских. Всякая духовная эволюция в этой и в иной жизни совершается благодаря переходу из одного «эона» в другой, из одного состояния «телесности» в другое… В конце концов все воссоединятся в первоначальной целостности и равенстве и сделаются «христами» со Христом, который есть путь всех. Одновременно с этим Евагрий занимался систематизацией монашеского опыта. Он делит духовную жизнь на два этапа: 1. «Практическая» жизнь: борьба против страстей, сдавливающих человека, в то время как он мнит себя охваченным восторгом. Бесы соблазняют киновитских монахов предметами мира сего, а отшельников - «помыслами» (logismoi), которых числом восемь: чревоугодие, блуд, сребролюбие, печаль, гнев, уныние, тщеславие, гордость. «Помыслы» нейтрализуются, и душа приводится к воссоединению с умом через действие добродетелей: веры, страха Божия, самообладания, терпения, упования. В конце наступает apatheia (букв, «бесстрастное состояние») как условие любви. 2. Гностическая жизнь: а) Созерцание природы: - «второй природы», то есть духовных сущностей (logoi) вещей; - «первой природы», или причастность к ангельскому познанию, достигаемая при, пересечении высших «эонов», где ум, постигая промысл и суд Божий, все более совлекается внешнего; б) Познание Бога: растворение человека в изначальном «чистом уме», «местопребывании Бога»: внутреннем небе, исполненном «без-образного света», который есть не только свет ума, но и «свет пресвятой Троицы». Церкви пришлось - сознательно или инстинктивно - осуществлять избирательный подход к этому замечательному, но двусмысленному учению. Пятый Вселенский собор (553) осудил метафизическую систему Евагрия одновременно с системой Оригена, которую он развивает и заостряет. Фундаментальный текст Гностических глав исчез из греческой традиции. Аскетические же труды Евагрия не переставали читаться - будь то под его собственным именем (Практикос) или под именем св. Нила (прекрасный трактат О молитве). Сирийская Церковь, напротив, перевела и почитает все наследие Евагрия (что позволило восстановить текст Гностических глав) - правда, внеся кое-какие поправки и добавив комментарии. Влияние Евагрия было велико как на Востоке, так и на Западе (прежде всего через посредничество Кассиана). Но оно было скорректировано более библейским по духу течением, сосредоточенным вокруг темы «сердца» и телесного преображения. Носителем этого течения был евангельский максимализм первых монахов, а наивысшим выражением в Древней Церкви - гомилии псевдо-Макария.
[Евфимий Зигабен]. ЕВФИМИЙ ЗИГАБЕН (ок. 1100). Византийский богослов, написавший по заказу императора Алексея I Комнина (1081-1118) Догматическую паноплию - обширную компиляцию, посвященную различным ересям. Труд Зигабена не слишком оригинален, зато богат фактическим материалом.
[Ерм]. ЕРМ (Пастырь Ерма) (II в.). Апокрифический апокалипсис, написанный во II веке неизвестным автором, несомненно принадлежавшим к римскому кругу и, возможно, использовавшим документы предшествующей эпохи, отмеченные влиянием иудаистских течений, в частности, традиции ессеев (тема «двух путей»). Посланец, который должен сообщить это откровение, - пастух (отсюда название книги). Текст содержит важные сведения об экклезиологии и интуициях первохристианских общин. Церковь, предсуществующая в Божественной мысли, была сотворена прежде всех вещей и представляла собой мистическое основание мира и истории. Ее символизирует то женщина - одновременно и старая, и молодая, то строящаяся из живых камней башня, которая опирается на Христа, как на скалу, и окружена водами крещения. Когда строительство ее будет закончено, наступит конец мира. Человеку предстоит выбирать между двумя путями, двумя ангелами (праведности и зла), между «злыми духами» и «святыми духами», которые суть «dynameis (силы) Сына Божия». Таким образом, корень греха - dipsychia: разделение, амбивалентность, раздвоение души. А значит, необходима metanoia: переворот духа, покаяние (вряд ли Пастырь имеет в виду церковное покаяние, возможное лишь единожды после крещения). Христианина отличает простота воссоединенного существа, «легкая» радость, фундаментальный оптимизм: вспомним в этой связи о катакомбной живописи.
[Ефрем Сирин]. ЕФРЕМ СИРИН (ок. 306-373) Сирийские христиане называют Ефрема своим «пророком», «учителем мира», «столпом Церкви», «арфой Святого Духа». Его гимны стали частью сирийских литургий. Они переводились, включались в книги, использовались как образцы для подражания в греческом, армянском, коптском, арабском и эфиопском языках. Ритмы его memre (несколько дискурсивных) - серий равносложных стихов, а также madrasche - неодинаковых строф, исполняемых солистом и, сопровождающихся хоровым рефреном, - вдохновили византийскую гимнографию, особенно творчество Романа Сладкопевца. Ефрем родился в семитской Месопотамии, в Низибии, в христианской семье. Под сильным влиянием местного епископа Иакова, выдающегося аскета и интеллектуала, поощрявшего развитие собственно сирийского богословия, Ефрем становится «домашним монахом» - частая в ту пору практика, перемежавшаяся краткими периодами отшельничества. Он был рукоположен в диаконы, но решительно отклонил попытки возвести его в сан священника и епископа - вплоть до того, что, по свидетельству Созомена, однажды притворился безумным. При преемнике Иакова Вологезе (346-361), пользовавшемся не меньшим почитанием со стороны Ефрема, последний предстает уже как признанный авторитет. Несколько раз, когда персы угрожали городу, Ефрем давал своим согражданам полезные советы. В 363 г. Римская империя уступила Низибию Сасанидам. Как и большинство христианского населения, Ефрем ищет убежища на римской территории, в Эдессе, где основывает знаменитую «школу персов». Он сохраняет связь с горными отшельниками, среди которых часто ищет уединения. В качестве диакона Ефрем, как в Низибии, так и в Эдессе, руководил в церкви исполнением собственных сочинений, аккомпанируя на арфе хору детей или монахинь. В его обширном наследии немало автобиографического - например, в Низибийских песнопениях, где оплакивается трагедия его родного города и прославляются оба епископа, бывшие учителями Ефрема. Однако чаще всего трактаты его экзегетичны, а гимны посвящены вере, аскезе, основным моментам спасения. Ефрем творит в совершенно ином культурном мире, нежели греческие отцы, чьи точные и сложные построения были ему неведомы. Мышление же Ефрема насквозь семитично: оно пронизано библейским духом, лирично, образно. Его образы нужно противопоставлять друг другу, приводить к взаимоотрицанию, чтобы выявилась несказанность таинства. Таким путем сама вера предстает как познание и причастность Божественной жизни. Две главные темы определяют мысль Ефрема: важность Святого Духа и экзистенциальный дуализм. Чтобы дать представление о Троице, Ефрем прибегает к образам солнца, луча и тепла. Дух есть «дыхание и огонь». Воплощение - дело Духа. Тело Христово получает огонь Духа. Это же справедливо и в отношении Его сакраментального тела, то есть Евхаристия предстает прежде всего как «огонь и дух». Таким образом, обожение есть пневматизация. Таков сакраментальный профетизм Ефрема. С другой стороны, Ефрем прекрасно выражает сирийскую духовность, менее восприимчивую к космическому порядку, нежели греческая, но зато более внимательную к злу. Конечно, Ефрем боролся против онтологического дуализма манихеев, но при этом сам утверждал мощный экзистенциальный дуализм. Истинный мир - это рай, обитель Бога и ангелов, утерянный из-за грехопадения и вновь обретаемый в мистическом лоне Церкви. Падший мир - мир пожирающих друг друга зверей и звероподобных людей, убивающих и убиваемых, обреченных аду, если они не принесут покаяния. Необходимо вырваться из мира, чтобы вновь обрести райское состояние, в котором тело поглощается душой, а душа - духом. Пост и бдение - подготовка к этой метаморфозе. Но важнее всего - радикальный разрыв с насилием и властью пола, ибо смерть и сексуальность, двое близнецов, кладут на мир печать зверства. Ангелы и ангелоподобные люди девственны. Эта чувствительность к злу, это страстное стремление бежать от мира, этот экзистенциальный дуализм впоследствии проникли на Балканы и в Россию через сирийских аскетических писателей, а также через обновленные формы манихейства (павликиан и богомилов).
[Иаков Серугский]. ИАКОВ СЕРУГСКИЙ (ок. 449-521). Один из крупнейших гимнографов Сирийской Церкви. Он родился в Хауре на Евфрате, учился в Эдесской школе, затем в 502 г. стал хорепископом Харры, а в 518 г. - епископом Батнана, центра Серугской области. Несмотря на монофизитское окружение, Иаков держится в стороне от христологических споров, предпочитая выражать живую традиционную веру в многочисленных memre, обширные фрагменты которых вошли в различные виды сирийской литургии. Его гимны вскоре были переведены на армянский, грузинский, арабский и эфиопский языки. Memre Иакова представляют собой ритмичные песнопения, содержащие от трехсот до четырехсот стихов, которые исполнялись в канун церковных праздников согласно обычаю, введенному св. Ефремом. Они по-сирийски лиричны и полны природной символики в сочетании с «библейской типологией».
[Игнатий Антиохийский]. ИГНАТИЙ АНТИОХИЙСКИЙ (ум. между 100 и 117). Игнатий - обращенный язычник - был первым (по сведениям Евсевия Кесарийского) епископом Антиохии после пребывания апостола Петра в этом городе, где ученики Иисуса впервые были названы христианами. Во время гонений при Траяне он был приговорен к смерти и отправлен в Рим для совершения казни. Долгое путешествие, в том числе морем, в сопровождении военного эскорта - этот трагический исход превратился при переходе через Малую Азию (где было множество христиан) в своего рода триумфальное шествие: на каждом этапе пути Игнатия встречали местные церкви; самые отдаленные общины отправляли к нему своих посланцев. Перед тем как сесть на корабль и плыть через Эгейское море, Игнатий написал шесть писем местным церквам, принимавшим его по дороге, и страстное послание римским христианам с просьбой не вступаться за него и не пытаться лишить его мученичества, к которому он чувствует внутреннюю готовность. По свидетельству Иринея и Оригена, он был брошен на растерзание зверям. Послания Игнатия являются основным (после Нового Завета) текстом, дающим представление о мировоззрении первых христиан. В центре всего - таинство Христа, таинство, чью парадоксальность и широту отстаивает епископ АНТИОХИЙСКИЙ против тех, кто во Христе видит лишь призрак человечества (докеты) или свидетеля тайного знания, доступного только избранным (гностики). «Божественный гносис есть Иисус Христос»: Слово, «вышедшее из безмолвия», чтобы облечься плотью и воскресить ее. Принявший смерть плотию и воскресивший ее Духом Христос есть наша жизнь, «пневматическая» полнота, доступная нам в Евхаристии (Игнатий явно вкладывает в это слово сакраментальный смысл). Церковь, впервые именуемая здесь «кафолической» (то есть «всеобщей» с точки зрения истины и жизни), полностью являет себя в местной евхаристической общине. В центре общины находится епископ, называемый то «образом Божиим», то «образом Христовым». Таким образом, Игнатий первым свидетельствует о повсеместном утверждении епископата после прекращения служения апостолов. Все местные Церкви отождествляются друг с другом в единой вере и единой чаше. Римская Церковь, детище Петра и Павла, «первенствует в любви», и Игнатий просит римлян быть «епископами» его собственной общины, временно оставшейся без епископа. На смену ожиданию скорой Парусин приходит осознание смысла истории - трудной, медленно преображаемой смертью-воскресением во Христе Его истинных «учеников». «Ученик» par excellence - это мученик: живая Евхаристия, смиренное и любовное самоотождествление со страдающим и победоносным Христом.
[Иероним]. ИЕРОНИМ (347-419/420). Софроний Евсевий Иероним - покровитель эрудитов и переводчиков, автор знаменитого латинского перевода Библии, известного под именем Вульгаты. Иероним родился в Далмации, в семье христиан. С 354 г. он живет в Риме, где основательно изучает грамматику, риторику и философию. Здесь же завязывается его дружба с Руфином. Около 367 г. он принимает крещение и совершает поездку в Трир, где обосновалась крупная монашеская колония. Это путешествие утверждает его в собственном аскетическом призвании. В 373 г. Иероним почувствовал непреодолимую тягу посетить библейские земли, где осознал свое второе призвание - служение Слову Божию. В Антиохии он овладевает греческим языком. В Алеппской пустыне, где он проводит в отшельничестве три года, Иероним изучает еврейский. Отныне он - vir trilinguis: «муж, владеющий тремя языками». В Константинополе - накануне, в течение и по окончании Второго Вселенского собора - он завязывает дружбу с великими каппадокийцами Григорием Назианзином и Григорием Нисским и становится горячим сторонником оригени-стской экзегезы. По возвращении в Рим в 382 г. Иероним занимает пост секретаря и доверенного лица при престарелом папе Дамасе. Он проверяет латинский текст Нового Завета, текст Септуагинты и Псалтири. В то же время Иероним руководит духовным кружком знатных и прекрасных римлянок, которых отвращает от брака и вдосталь изнуряет в аскезе. После смерти Дамаса в 385 г. Иероним не только не был, против его ожидания, избран епископом, но вдобавок обвинен народом в смерти одной молодой девушки, всеми уважаемой за красоту и доброту и погибшей от истощения, вызванного чрезмерной аскезой. Тогда Иероним отправляется в Палестину, куда его сопровождают благочестивые друзья, к которым впоследствии присоединяется и богатая Павла. По возвращении из путешествия по Египту, Павла предлагает Иерониму возглавить мужской монастырь в Вифлееме, а сама руководит несколькими находящимися неподалеку женскими обителями. По ее распоряжению строятся монастырские здания, а также приюты для паломников и монастырская школа, где Иероним занялся комментированием Писания. В это время он приступает к гигантскому труду: полному переводу Ветхого Завета на латинский язык. Вначале он переводит Септуагинту, и его перевод Псалтири (с греческого языка) входит, через церковь Галлии, в литургическую практику латинской Церкви. Но поскольку иудейские мудрецы, в сотрудничестве и в спорах с которыми работал Иероним, отвергали ссылки на Септуагинту, он с 391 по 406 г. переводит библейские книги непосредственно с еврейского оригинала, создав таким образом большую латинскую Библию. В средние века она получает название Вульгаты. Несомненно, что использованный им масоретский текст моложе того, который можно реконструировать по Септуагинте и первым латинским переводам. Несомненно и то, что Септуагинта представляла собой в некоторых пунктах шаг вперед в раскрытии откровения. Но не менее верно, что эти старые переводы были полны ошибок и неясностей и потому обращение к оригиналу представлялось необходимым. В те же годы Иероним вовлекается в оригенистские споры, выступая против учения Оригена с той же страстностью, с какой ранее защищал его, и ссорится из-за этого с Руфином. Кроме того, он принимает участие в пелагианских спорах. Дело дошло до того, что пелагиане сожгли его монастырь, а сам Иероним едва избежал смерти. Он ведет яростную полемику со всеми, кто подвергает сомнению превосходство девственности и монашества. Своим сочинением De viris illustribus (О знаменитых мужах) он доказывает язычникам, что христиане насчитывают в своих рядах не меньше, но даже больше великих людей, начиная со св. Петра и кончая самим Иеронимом, чем язычники. Гунны и кочевники проходили по римским владениям, в 410 г. варвары разграбили Рим, время от времени приходилось спасаться бегством… Но Иероним знал об относительности истории. Он тщательно отделывает свои замечательные. Письма, благодаря ему неисчислимые поколения будут читать псалмы, питаться Словом Божиим.
[Иларий Пиктавийский]. ИЛАРИЙ ПИКТАВИЙСКИЙ (315-367). Наиболее выдающийся из отцов римской Галлии, защитник единосущия («западный Афанасий»). Его учение - соединительное звено между греческим и латинским богословием. Иларий родился в Пиктавии (Пуатье), в среде образованных язычников - земельных собственников и магистратов Аквитании, наиболее романизированной из галльских провинций. Долгое время он искал Бога, переходя от гедонизма к стоицизму, проходя через секты и эзотерические учения и открыв для себя иудаизм, пока не обратился ко Христу в результате чтения Евангелия Иоанна. Около 350 г., вскоре после крещения Илария, народ избрал его епископом Пуатье. В то время он пишет Комментарий на Евангелие от Матфея, где тринитарная мысль следует Тертуллиа-новой традиции, не отразив в явном виде арианских споров. Но победоносный император Констанций возгорелся желанием утвердить арианство на Западе. Некоторые галльские епископы уступили давлению императора (собор в Безье, 356 г.). Тогда Иларий становится во главе сопротивления в Галлии. Его ссылают в Малую Азию. Ссылка оказывается бурной и плодотворной: Иларий углубляет свои познания в греческом языке и богословии, вмешивается в запутанные споры о единосущии, безуспешно пытается убедить сторонников «подобосущия», считавших Христа по природе «подобным» Отцу, но не решавшихся принять Никейский догмат. Именно здесь, во Фригии, Иларий создает свой выдающийся вероучительный труд, не слишком удачно называемый О Троице. В 359 г. ариане, ставшие на долгое время хозяевами положения, но стесняемые Иларием, отсылают его обратно на Запад. Вернувшись в Галлию, он использует политическую конъюнктуру (приход к власти Юлиана) для того, чтобы утвердить победу «единосущия» (Парижский собор, 360), и добивается примирения, позволив раскаявшимся епископам остаться на кафедрах. Потерпев неудачу в попытке искоренить арианство в Милане (364), Иларий устраняется от полемики и посвящает себя интерпретации Писания. Он пишет введение в духовную экзегезу - Трактат о таинствах - и комментарии на Псалмы и Книгу Иова. Эти труды проникнуты духом Оригена и стали проводником оригеновского символизма и типологии в латинском мире. Своим насыщенным, усложненным языком Иларий первый на Западе ясно выразил утверждение об извечном рождении Слова. Отец есть Бесконечность в ее источнике; Сын - образ Бесконечности, то есть Красота, Дух - ее благодать, то есть Радость. Неохватная Бесконечность вписывается нашей радостью в образ Красоты. В глубине мышления Иларий открывает таинство воплощенного Слова, из образа раба ставшего образом Красоты. Иларий настаивает на славе преображенного Христа, но в то же время - в противовес Оригену - и на плотности, свойственной твари. Эсхатологическая полнота, которой мы достигаем во Христе, преображает саму материю, и таким образом «вечный свет» проникает через «око сердца» в тело. Так важнейшие темы восточной духовности становятся, благодаря Иларию, известными на Западе, более склонном к нравственному подходу к христианству.
[Иоанн Дамаскин]. ИОАНН ДАМАСКИН (ок. 650 - ок. 750). Св. Иоанн Дамаскин создал ясный и убедительный синтез святоотеческого богословия и аскетики, и прежде всего постхалкидонской энергетической христологии александрийского происхождения. В то же время участие в иконоборческих спорах заставило его, подобно древним антиохийцам, подчеркивать конкретную индивидуальность Иисуса. Как видим, речь идет о действительно грандиозном синтезе. Иоанн был арабом. Незадолго до его рождения Ближний Восток был подчинен исламу (второе имя Иоанна - Мансур; так же звали его деда, подписавшего акт о сдаче Дамаска мусульманам). На Ближнем Востоке сложилась ситуация dhimma - автономии, предполагавшей контроль и веротерпимость по отношению к христианам и позволившей Иоанну без всякой опасности для себя противостоять цезаропапистским притязаниям византийских императоров-иконоборцев. Иоанн родился в Дамаске ок. 650 г. и говорил на двух языках. При халифе он отвечал за местные финансы, так как новые правители сохранили в неприкосновенности византийский государственный аппарат и поддерживали хри-стиаяские семьи, обеспечивающие его функционирование. Иоанн, этот высокопоставленный чиновник и защитник своих единоверцев, был одновременно мудрым богословом: он считал ислам христианской ересью и, живя в мусульманском обществе, не колеблясь, защищал святые иконы и сочинял гимны Троице… Правда, когда-то в детстве он играл вместе с халифом. Вскоре, однако, новый правитель задумал исламизацию чиновничьего аппарата. Иоанн, по-видимому впавший в немилость, удалился в монастырь святого Саввы, близ Иерусалима, где умер в возрасте ста лет, написав перед смертью выдающийся труд. Его основное творение - Источник знания, начинающийся превосходными дефинициями в духе Аристотеля и завершающийся (в третьей части) Изложением православной веры - своего рода суммой, но составленной скорее в перспективе теологии прославления (выраженной Иоанном, кроме того, в его гимнографических сочинениях), нежели теологии схоластической… Иоанн определяет тринитарную антиномию и таинство ипостаси (личности) как «источник существования». В этой онтологии личности и общения бытие предстает «воипостазированным». Сын «воипостазирует» всецелое человечество, сообщает ему славу и тем самым соединяется с каждым из нас в невыразимом общении. В отношении последнего Дамаскин повторяет изречение Максима Исповедника: «Всецелый, Он соединяется со мной, всецелым…» В Гомилии на Преображение Иоанн подчеркивает, что человек призван ко всеобщему обожению через причастность преображенному Христу, чье «земное тело излучает Божественное сияние». Это преображение выражается в святости - прежде всего, в святости Богоматери (являющейся, по мнению Иоанна, образцом для всех предающихся созерцанию). Но оно предощущается уже в литургическом опыте. Иконы представляют собой составную часть литургии, и Иоанн пишет три трактата в их защиту. Икона икон, то есть образ Христа, оправдана Воплощением, благодаря которому излучение Божественных энергий проникает вглубь материи: «Почитаю не материю, но Творца материи, ставшего материей ради меня». Христос, воспринявший всецелое человечество, есть также конкретная, а значит, представимая в зрительном образе индивидуальность. Можно сказать, что здесь антиохийская мысль соединяется с александрийской. Остается спросить себя, не может ли богословие иконы как богословие пронизывающих материю Божественных энергий послужить сегодня христианскому просвещению культуры…
[Иоанн Златоуст]. ИОАНН ЗЛАТОУСТ (344/354 - 407). Иоанн, прозванный в VI веке «Златоустом» (Хризостом), был авторитетным проповедником Бога - «друга людей», ставшего во Христе братом бедных. Иоанн был свидетелем, вплоть до смерти, бескомпромиссной этики, общественного сложения, изумительной литургии, в которую облеклась Евхаристическая служба (Литургия св. Иоанна Златоуста - до сих пор наиболее употребляемая в Православной Церкви). Иоанн родился в Антиохии, в аристократической семье. Очень рано оставшись без отца, он, как это случается нередко в судьбе людей Церкви, испытал глубокое влияние верующей матери. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, мать предпочла держать его возле себя как «домашнего монанаха». Иоанн изучает Писание под руководством учителей Антиохийской школы, акцентирующих конкретное человечество Иисуса, а также языческую риторику, чьи приемы он использует впоследствии в своих гомилиях, сохраняя, однако, двойственное отношение к эллинизму: то сурово осуждая его, то ища утешения (вплоть до последнего в его жизни испытания) в стоической отрешенности. Вырвавшись вскоре из-под материнской опеки, Иоанн отправляется в горы и предается исступленным, страстным монашеским подвигам, исполнившись всеобщего презрения к людям. Вслед за тем наступает жестокий внутренний кризис. Не является ли монашество «святым заблуждением»? Можно ли сохранить себя «чистым» и «вознесенным на вершины», оставив братьев в погибели? И тогда Иоанн приходит к выводу: поскольку этот мир пока только номинально христианский, его нужно христианизировать. И вот он снова в Антиохии: в 380 г. становится диаконом, в 386 г. - священником, причем соглашается на священство без колебаний: слишком высоко ставит он в своем Трактате о священстве жертвенный смысл этого служения. Он неумолимо проповедует, порою по два часа подряд, при восклицаниях и рукоплесканиях народа; комментирует Писание, особенно Послание к Римлянам: все есть благодать - следовательно, «мы можем, если хотим». Поскольку мир, включая императора, стал христианским, Иоанн проповедует против оставшихся позади безнравственных меньшинств, прежде всего против навеки проклятых иудеев - здесь мы встречаемся с текстами, положившими начало христианскому антисемитизму. Особенно часто он выступает с проповедями, обличающими суеверия, языческие празднества, театр («христианизация» оказывалась часто недолговечной «этизацией», но здесь нужно почувствовать переход от «цивилизации театра» к «цивилизации литургии»). Наконец, он проповедует отказ от роскоши и праздности богачей, общность имущества, освобождение рабов, труд, индивидуальное и коллективное распределение благ (он набрасывает план уничтожения нищеты в Антиохии), ибо «твое» и «мое» суть пустые слова, действительно важно лишь общее пользование. Социальное, по Иоанну, сакраментально. При этом он ссылается на двадцать пятую главу Матфея: бедняк, подобно священнику, есть «второй Христос»; «таинство жертвенника» должно продолжаться «на улице» в «таинстве брата». В то же время этот некогда непримиримый аскет, несомненно мечтавший превратить все общество в один огромный монастырь, этот певец девственности постепенно переходит к утверждению того, что брак есть «таинство любви», семья - «малая церковь», а подлинная девственность - духовная чистота, возможная и в человеческой любви. В 397 г. Иоанн против воли был избран столичным архиепископом. Причиной избрания стала его слава как оратора. В Константинополе он привлекает к себе народ, открывает больницы и приюты, евангелизирует сельскую местность и осевших на территории империи готов. Он сурово борется с еретиками, но отвергает помощь светских властей. Здесь же он заканчивает свои замечательные гомилии О непостижимости Божией: Недоступный «из любви нисходит» к нам; Сын, невидимый образ Бога, становится видимым в воплощении. Узреть Бога - значит встретиться со Христом и с ближним. Иоанн уточняет лексику молитвы и трезвения (nepsis) как «духовного поста». Но прежде всего Иоанн был апостолом-очистителем перед лицом власти. Он противостоял Евтропию, всемогущему министру, когда тот хотел отменить право убежища в церкви, но защитил его от мятежников, когда впавший в немилость Евтропий искал укрытия в базилике. Иоанн хотел реформировать высший клир, предотвратить преследования монахов-оригенистов со стороны епископа Александрийского, улучшить нравы двора и особенно императрицы - «новой Иродиады». Все это вынудило врагов Иоанна сплотиться. В 403 г. он был незаконно низложен со своей кафедры, а в 404 г. выслан в Малую Армению, где провел три года - на свободе, но под наблюдением властей. Здесь он постигает терпение Иова, первостепенное значение милосердной любви и тот факт, что не так страшен ад, как потеря присутствия Царства. Он осознает, что распятие было публичным, а воскресение совершалось втайне, но истинная слава отождествляется с крестом. Однако переписка Иоанна (особенно со старым другом, диакониссой Олимпией) и наплыв посетителей, многие из которых были антиохийцами, вызывают беспокойство властей. Иоанна решают перевезти на черноморское побережье, на восточную окраину империи Долгое пешее путешествие было изнурительным. В Команах Иоанн почувствовал приближение смерти Он облачился в белые одежды, причастился, помолился за тех, кто был с ним, и умер со словами: «Слава Богу за все».
[Иоанн Лествичник]. ИОАНН ЛЕСТВИЧНИК (VII в.) Иоанн Синайский был прозван «Лествичником» (от названия его главного произведения). Похоже, что жил он в конце VI - первой половине VII века. Иоанн Лествичник систематизировал трехвековой опыт монашеской традиции в аскетическом синтезе - подобно тому, как Максим Исповедник создал в то же время синтез вероучительный. И в том, и в другом случае речь идет о решительном переходе от патристического периода к собственно византийскому. Получив прекрасное образование, Иоанн в возрасте шестнадцати лет отправляется на Синай, где становится учеником старца аввы Мартирия. В двадцать лет он постригается в монахи. После смерти наставника для Иоанна наступают долгие годы отшельничества (прерванного поездкой в Египет, где он посещает упоминаемый в Лествице трагический «монастырь кающихся»). Со временем он становится признанным духовным отцом и избирается игуменом Синайского монастыря. Уже будучи стар, как Моисей, Иоанн пишет Лествицу по настоянию игумена соседнего монастыря Иоанна Раифского, который написал его житие. Лествица состоит из тридцати небольших трактатов («слов»), названных позднее «ступенями». Они представляют собой группы сентенций, или повествований. Отрывочность текста взывает к размышлению, как и суровый, поэтический, загадочный стиль. Прежде всего с необходимой беспощадностью описывается разрыв с миром. Затем следуют основные пути к очищению: послушание, покаяние, «памятование о смерти», penthos (духовный траур вместе со слезным даром). Они позволяют вести борьбу со «страстями» как формами идолослужения (с гневом, злобой, пустословием или ложью, унынием, сластолюбием, блудом, скупостью, бесчувствием, малодушием, тщеславием, гордыней, хульными помыслами). Эти же пути очищения ведут к стяжанию соответствующих добродетелей, причем соответствие означает преображение страсти в добродетель: например, в кротость, безмолвие, целомудрие, нестяжание, бдение. Praxis достигает кульминации в простоте, смирении, даре различения. Последние четыре трактата посвящены единению с Богом: исихии (миру, безмолвию, полноте), чистой молитве, бесстрастию (признаку воскресения), любви. Лествичник настаивает на постоянном соответствии между metanoia (покаянием) и просвещением, аналогичном единению Божественной и человеческой природы во Христе. Metanoia в онтологическом смысле означает сознание нашей отделенности от Бога. В этой перспективе аскеза есть реабилитация тела через исторжение его из многочисленных форм смерти. Св. Иоанн Лествичник придает большое значение призыванию «имени Иисусова в согласии с дыханием». Труд Лествичника, очень традиционный и в то же время очень личный, неустанно обращает читателя к самому главному, демистифицируя иронией всякое монашеское самодовольство и всякую объективацию технических приемов. Лествица расставляет вехи на пути, который ведет через подражание умершему и воскресшему Христу к уподоблению-причастию Богу, к Неопалимой купине - таинству Синая.
[Иоанн Скифопольский]. ИОАНН СКИФОПОЛЬСКИЙ (ок. 475 - ок. 550). Иоанн Скифопольский (Бейзан, в Галилее) - один из богословов, защищавших в начале VI века халкидонский догмат и истолковавших его в смысле энергетической христологии Кирилла Александрийского (реального преображения во Христе человеческой природы энергиями природы Божественной). Около 532 г. Иоанн составил комментарий к трудам Псевдо-Дионисия: «схолии», долгое время приписываемые Максиму Исповеднику, вводившие ареопагитское богословие в центральное русло Предания.
[Ипполит Римский]. ИППОЛИТ РИМСКИЙ (ок. 170-235). Член римского пресвитериума в начале II века. О его происхождении - возможно, восточном - ничего не известно Будучи весьма консервативным, Ипполит пишет свои сочинения на греческом языке в то время, когда в римской христианской общине он вытесняется латынью. Ипполит - автор ученых экзегетических трактатов (одних из первых в христианской литературе) и пространных обличений ересей, в первую очередь гностических. Его Апостольское предание - это своего рода свод правил, касающихся церковной структуры и дисциплины. Ипполит включил в него собрание древнейших из известных нам евхаристических молитв римской общины (здесь берет начало вторая молитва канона мессы, который вошел в употребление в католической Церкви после литургической реформы). В 217 г. Ипполит отказался признать избрание Каллиста римским епископом и спровоцировал, в противовес Каллисту, свое собственное избрание с помощью небольшой, но влиятельной группы сторонников, вызвав, таким образом, раскол. Будучи консерватором в социальных воззрениях, он упрекал Каллиста в том, что тот разрешил знатным римлянкам выходить замуж за мужчин более низкого происхождения. Ригорист по натуре, Ипполит обвинил Каллиста также в недопустимой снисходительности к грешникам. Как обличитель ересей, он также усматривал у соперника склонность к савеллианству (считавшему Отца, Сына и Духа сменяющими друг друга во времени проявлениями Бога). Но сам он при этом связывал рождение Сына с актом сотворения мира (распространенная в ту эпоху - особенно в Александрии - тенденция к известному субординационизму). В 235 г., во время гонений Максимина, оба соперника были сосланы на каторжные работы в Сардинию. Там они и умерли как исповедники веры, причем Ипполит перед смертью просил своих сторонников прекратить раскол.
[Ириней Лионский]. ИРИНЕЙ ЛИОНСКИЙ (ок. 130 - ок. 208) Сочетая опыт Востока и Запада, Ириней выработал первый и, возможно, наиболее обширный жизнеспособный синтез христианской мысли. Он опирается, в первую очередь, на древние традиции азийских церквей, несомненно основанных апостолом Иоанном. Ириней, будучи уроженцем Малой Азии, познакомился в Смирне с престарелым епископом Поликарпом, непосредственным учеником св. Иоанна. Затем он оказался в Галлии. Здесь, в долине Роны, умножались восточные торговые колонии, принося вместе с собой христианство. Так в начале II века сложились общины Лиона и Вены, где в ходу был как греческий язык, так и латынь. В 177 г., когда Ириней, уже ставший священником, находился по делам в Риме, эти молодые Церкви оказались обезглавлены в результате гонений Марка Аврелия. Старый епископ Пофин, Бландин и многие другие были казнены. По возвращении Ириней был избран епископом Лиона. Он проповедует Евангелие в городах и селениях долины Соны, а около 190 г. выступает посредником между римским епископом Виктором и азийскими общинами, которым Рим стремился навязать свой пасхальный календарь. Ириней же выступал за сохранение многообразия в единстве. Наконец, ему пришлось противостоять взлету гностицизма, объявившего себя наследником тайных апостольских преданий. Гностицизм принижал материю, тело, Ветхий Завет с его повествованием о Творце материи и тела, Который интерпретировался как злой бог; претендовал на обращенность к «совершенным», к «пневматикам», которым нужно лишь осознать свою божественность… Ириней пишет труд, озаглавленный Обличение и опровержение лжеименного знания (Detectio et eversio falso cognomitate Gnoseos), который обычно называют Против ересей. С точки зрения Иринея, в каждой местной церкви Предание сохраняется благодаря последовательной смене епископов, получивших от апостолов «харизму истины». Живое Предание - жизнь Святого Духа в сакраментальном церковном теле Христа, удостоверяемая «даром истины» епископов (причем некоторыми из них в церквах, основанных апостолами; на Западе это только Рим), - считается преимущественным свидетельством. Прежде всего, Ириней развивает энергичное богословие, делающее упор на реальности Воплощения (и, следовательно, плоти), на единстве обоих Заветов и позитивном смысле истории. Слово и Дух суть «две руки Отца», которыми Он творит, направляет, привлекает и усовершает человечество. Таким образом, история предстает как грандиозный процесс воплощения. Ход времени есть experimentum: научение общению, ибо Бог хочет обожить человека, но - не разрушая его свободы. Время позволяет «человеку привыкнуть к принятию Бога, а Богу - привыкнуть жить в человеке». Ириней не драматизирует грехопадение. Человек, будучи еще несмысленным ребенком, легко дал себя обмануть. Ему необходим опыт смерти, чтобы обрести сознание своей конечности и добровольно открыться Богу как единственному подателю жизни. Все существующее есть измерение воплощения. Слово непрестанно нисходит к человечеству, в историю, формируя свое собственное тело. В Договорах-Заветах уточняются различные аспекты Слова: в заветах Адама и Ноя - космические, в заветах Авраама и Моисея - исторические. И все «воссоединяется» во Христе, который есть последний, всечеловеческий Адам, так же как Мария - новая Ева. Отныне Христос как «глава», сообщает всем Своим членам силу животворного Духа, действующего в Церкви - свидетельнице и посреднице в деле спасения всего человечества. Через испытания и гонения зреет под Христовым солнцем жатва истории. И прежде всего это будет «тысячелетнее Царство», о котором говорит Апокалипсис: конкретное преображение земли, знамение и предвосхищение которого явлено в чуде в Кане Галилейской.
[Исаак Сирин]. ИСААК СИРИН (Ниневийский) (VII в.). Один из величайших духовных отцов христианского Востока, где его влияние никогда не переставало ощущаться: не только в сирийском мире (от Ливана до Южной Индии), но и в других дохалкидонских церквах (от Армении до Эфиопии). И, конечно, в греко-славянской области, благодаря греческому переводу, сделанному в IX веке двумя монахами из палестинского монастыря св. Саввы. Особенно ощутимо присутствие св. Исаака в духовной традиции, религиозной философии и литературе России XIX-XX вв., прежде всего у Достоевского. В наши дни его влияние сосредоточивается на Афоне и завоевывает Запад. Исаак родился в Бет-Катрайа (нынешнем Катаре), на побережье Персидского залива. Уже будучи монахом и признанным духовным наставником, он между 660 и 680 гг. был посвящен в епископы Ниневии, в сирийской несторианской церкви. Но по истечении пяти месяцев Исаак бежит в горы и долгое время проводит в уединении, а затем обосновывается в монастыре равви Шабура. Здесь он теряет зрение «из-за чтения и строгой жизни» и диктует свои труды ученикам, изумлявшимся «его смирению и кротости». Мысли Исаака, сосредоточенные в его Аскетических трактатах, представляют собой синтез крупнейших духовных направлений древнего христианства: Евагрия, рассуждавшего об уме; Псевдо-Макария, особое внимание уделявшего «сердцу»; Оригена с его ностальгической жаждой вселенского спасения. В св. Исааке, истинном сирийце по духу, резкое отвержение этого страшного мира сочетается с бесконечной любовью ко всем страдающим тварям. На «телесном» этапе необходимо безжалостное очищение тела от «плотской гнили» посредством поста, бдения, воздержания и послушания; необходимо исторгнуть тело из «мира», означающего для Исаака собирательное наименование страстей, чудовищное переплетение любостяжания, властолюбия и сексуальности, различных личин смерти. На этом этапе аскеза необходима как «принуждение». На «психической» стадии душа должна освободиться от чуждых ее глубинной природе «помыслов», научиться различать в идущих из области бессознательного побуждениях «источник света», умиротворяющий и «умягчающий» душу вплоть до слез, и «источник мрака», ожесточающий, вызывающий одновременно и смятение, и холодность. На «духовном» этапе сердце «разбивается и обновляется», «возвышаясь от созерцания к созерцанию», «пока не достигнет высот любви и радость не водворится в его глубине». С этого момента молитва из отдельных мгновений опьянения и безумия неизреченно превращается в устойчивое состояние. Осененный святостью человек, «ест ли он, пьет или спит, - душа его невольно источает молитвенное благоухание». Отныне человек понимает, что нет иного спасения, кроме любви. Что такое все грехи, как не горсть песка в сравнении с морем милосердной любви Божией? В конечном счете единственный грех состоит в невнимании к силе воскресения. Вселенское спасение - не достоверность метафизической системы, как у Оригена, но надежда и молитва святых, ибо спастись можно только во всеобщем общении. С особой проникновенностью говорит Исаак о любви к вещам и живым существам. Любовь «сострадающего сердца» становится космичной, а надежда - безграничной, оно молится «даже о гадах», «даже о бесах». Во вселенском страдании оно различает «сияние вещей» в свете воскресения Христова. Дикие звери и еще более дикие люди усмиряются возле святого. Поэтому неудивительно, что писания св. Исаака Сирина вдохновили как самую суровую, но в конечном счете исполненную бесконечной любви монастырскую аскезу (повторим еще раз: любовь - нелегкий подвиг), так и русских религиозных философов XIX-XX вв , озабоченных тем, чтобы создать метафизику познания через общение и придать христианству подлинно преображающую силу.
[Исихий Синаит]. ИСИХИЙ СИНАИТ. О нем известно лишь то, что он жил после Иоанна Лествичника и Максима Исповедника, между концом VII и X веками. Исихий был игуменом монастыря на Синае. Осуществляя синтез Евагрия, Диадоха, Лествичника, он делает упор на «трезвении» (nepsis) и торжестве над «помыслами» посредством «Иисусовой молитвы», согласованного с дыханием призывании имени Иисуса. Оригинальность Исихия состоит в этом интимно-личном, доверчивом отношении ко Христу. Для него это означало «дышать Иисусом».
[Иустин]. ИУСТИН (ум. ок. 165). Крупнейший из апологетов II в. Он родился в Палестине, в городе Флавия Неаполис (древний Сихем), недалеко от колодца Иакова, где Иисус возвестил самарянке поклонение «в духе и истине». Иустин принадлежал к семье состоятельных колонов несомненно латинского происхождения, хотя сам он писал сочинения по-гречески. Этот прямой, чистый и пылкий человек увлекается поисками истинной «философии» (слово, означавшее во II в. искусство жизни, мудрость, приближение к абсолюту). Он путешествует, ищет, переходя от стоицизма к последователям Аристотеля, Пифагора, Платона. И так вплоть до того дня, когда некий таинственный старец, встреченный на берегу моря, не обратил его внимание на «пророков». Библия привела Иустина ко Христу. Он крестился в Эфесе Он продолжает носить паллиум - плащ философов, - но теперь для того, чтобы учить христианству, составляющему в его глазах «философию» par excellence. Иустин основывает в Риме школу христианской мудрости. Некий «философ» - киник, публично уличенный Иустином в невежестве и завидующий его успеху, донес на него в имперскую полицию (христиан не разыскивали специально, их осуждали по доносам). В 165 г. Иустин был казнен вместе с шестью учениками. От него остались две Апологии, адресованные императору Антонину Пию, и Диалог с Трифоном - переработанная запись дискуссии с ученым эфесским раввином. Иустин настаивал на всеобщем присутствии Логоса, соединяющего неизреченного Бога с миром. Таким образом, каждое человеческое существо таит в себе «семя» Слова. Логос проявляется в языческой мудрости, а более явно - в Библии, где Иустин предпочитает раскрывать «типы», «образы» Христа. Но это всечеловеческое вызревание Слова, достигающее полноты свершения в Воплощении, то и дело прерывается силами тьмы, превращающими прообразы в объекты идолопоклонства, а позднее воздвигающими гонения на христиан. Однако эти силы все же терпят поражение перед лицом соединения Божества и человечества. Таким образом, Иустин представляет очень цельную концепцию человека, подразумевающую нераздельность соединенных Богом тела и души.
[Иоанн Кассиан]. КАССИАН (ок. 350 - ок. 435). Иоанн Кассиан был, возможно, «скифом», родившимся в Добрудже (сегодня в Румынии). В равной степени владевший латинским и греческим языками, он был основным связующим звеном между западной и восточной частями христианского мира. В ранней молодости он становится монахом в Палестине, но посвящает себя xeniteia - духовному странничеству, уделу «чужеземца и скитальца на земле». Около 385 г. он отправляется в Египет, где проводит пятнадцать лет, посещая монастыри и убежища отшельников. В 400 г. Иоанн приезжает в Константинополь. Здесь он становится учеником Иоанна Златоуста, рукоположившего его в диаконы. Когда имперские власти начали гонения на Златоуста, тот поручил Кассиану доставить в Рим протест сохранившей ему верность части клира. В Риме Кассиан встретился со Львом Великим. Здесь же он стал священником. В 415 г. его призывают в Прованс как свидетеля монашеского движения. Кассиан основывает в Марселе два монастыря: мужской св. Виктора и женский - Спасителя. В 417 г. он составляет для епископа Аптского книгу О постановлениях киновитян. В них описываются египетские монашеские общины, которые епископ желал взять за основу при создании своих монастырей. Затем для епископа Фрейзского и особенно для Гонората, аббата Леринского, а позднее - епископа Арльского, Кассиан пишет Собеседования, имеющие важнейшее значение. Кассиан детально разработал тезисы св. Августина о свободе и благодати. С большим тактом он перенес на Запад опыт египетского и палестинского монашества, а также все лучшее из духовного наследия Оригена и Евагрия. Он мудро сочленяет жизнь общинную и жизнь отшельническую, ставя аскезу на службу любви. Мистика Кассиана - мистика света, Божественного света, пронизывающего всего человека, включая область бессознательного. Псалмопение, духовные размышления, повторение краткой молитвенной формулы, умиротворяющей ум, - все это достигает кульминации и превозмогается в «огненной молитве» - истинной причастности вечному Рождению Сына. Главным образом именно благодаря св. Иоанну Кассиану, осуществляется преемственность между изначальным - прежде всего, египетским - монашеством и монашеством западным. Устав св. Бенедикта приводит пространные цитаты из Кассиана, а его Собеседования будут ежевечерне, из поколения в поколение, читаться в западных монастырях.
[Киприан Карфагенский]. КИПРИАН КАРФАГЕНСКИЙ (ок. 200-258). Главный авторитет латинской Церкви после ев Августина; крупнейший свидетель Предания по вопросам церковного бытия - несмотря на то, что под влиянием Тертуллиана его мышление приобретает категоричность и некоторую узость в отношении границ Церкви и спасения. Фасций Цецилий Киприан родился, несомненно, в Карфагене, в начале III века, в богатой и культурной языческой семье. Известный, но мучимый неудовлетворенностью ритор, «он стал христианином под влиянием священника, Цецилия, от которого получил свое второе имя, и раздал все свое имущество бедным» (Иероним, О знаменитых мужах, 67). Вскоре «глас народа» избирает его епископом Карфагена (248). Годом позже начинаются гонения Декия. Киприан, не прерывая связи с единоверцами, скрывается от преследований. По возвращении в Карфаген ему приходится противостоять расколу среди верующих, причиной которого как в Риме, так и в Африке стала проблема отношения к lapsi («падшим») - христианам, отрекшимся от веры во время гонений и желающим вернуться теперь в лоно Церкви. Киприан налагает на них суровое покаяние. Во время эпидемии чумы 252-254 гг. вновь возникает угроза гонений, так как многие считали «безбожников» - христиан виновниками несчастья. Но Киприан усмиряет население, принимая героические меры по оказанию помощи. С 255 г. возникает разногласие между Киприаном и Стефаном, римским епископом, по вопросу о крещении, полученном от еретиков. Стефан признает его действительность, Киприан же отрицает ее, и возглавляемые им Соборы в Карфагене (255-256) подтверждают его точку зрения. Но вскоре опять возобновляются преследования, и оба епископа принимают мученическую смерть Стефан в 257 г., Киприан - в 258 г. Кроме апологетических и нравоучительных писаний, к важнейшим трудам Киприана относятся 81 послание и трактат «О единстве Церкви», касающиеся экклезиологии. Церковное общение являет в себе Троичную любовь; Церковь есть по преимуществу местная евхаристическая община, объединенная вокруг своего епископа. Остается объяснить единство Вселенской Церкви. С точки зрения Киприана, все епископы совокупно, in solidum, восседают на «престоле Петра». Каждый епископ в той мере, в какой он находится в общении с другими, оказывается преемником Петра. Епископ Рима символизирует единство епископата, но не обладает никакой юрисдикцией по отношению к прочим, равным ему епископам.
[Кирилл Александрийский]. КИРИЛЛ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ (376/380-444). Образ этого александрийского папы, настоящего потомственного «фараона» христианского Египта (он был племянником своего предшественника Феофила), двоится. С одной стороны, он один из сильных мира сего, контролирующий снабжение столицы империи, Константинополя, обладатель огромных земельных владений, подстрекатель волнений и бунтов среди самых невежественных коптских монахов. Человек, подкупом вербующий необходимых ему сторонников в императорском окружении. Одержимый идеей установления на Востоке приоритета александрийского епископа, он надолго остался под впечатлением «собора под дубом» (403), куда сопровождал своего дядю и где был низложен св. Иоанн Златоуст - двойной враг: как антиохиец и как архиепископ Константинопольский Сам Кирилл в 431 г. был инициатором спешного созыва Эфесского собора, низложившего столичного архиепископа Нестория, который не имел возможности защищаться до прибытия на собрание антиохийцев. Будучи традиционалистом, для которого на первом месте стоит аргумент авторитета (по крайней мере, авторитета его собственной александрийской традиции), Кирилл нетерпим ко всякому инакомыслию: он преследует и изгоняет из Александрии иудеев и еретиков и отдает на расправу фанатичной толпе прекрасную и девственную Ипатию - выдающегося математика и философа-неоплатоника. Другой облик Кирилла (вполне объяснимое явление для идеологии, ядро которой заключается не в политике, а в духовной сфере) - облик глубокого богослова в Иоанновом духе. Он делает упор на единство Божественного и человеческого во Христе, говоря даже о «единой воплощенной природе Бога Слова»: двусмысленная формула, автором которой Кирилл считал Афанасия, но которая на самом деле принадлежала Апполинарию (с точки зрения последнего, Логос замещал во Христе человеческий ум) и была использована монофизитами. (Монофизиты - исповедующие одну-единственную природу во Христе, где человечество поглощается Божеством или подчиняется Ему). Кирилл же исповедует полноту человечества Христа, но настаивает на том, что субъектом этого человечества является Божественная Личность. Вот почему Мария - не просто мать Христа-человека, как утверждал Несторий, но поистине «Богородица», Theotokos. Именно это выражение и это богословие нашло подтверждение на осудившем Нестория Эфесском соборе (431), который впоследствии был признан церковным сознанием в качестве Третьего Вселенского собора. Поэтому, с точки зрения Кирилла, можно сказать, что на кресте Бог принял смерть во плоти: здесь заключено таинство распятого Бога… Кирилл развивает также энергетическую христологию - сакраментальное понимание человечества Христова, обожженного огнем Божественной природы и потому поистине приводящего к обожению и нас. В 433 г. Кирилл, этот непримиримый боец, соглашается на примирение с Иоанном Антиохийским. Намечается перспектива гармоничного соединения единства Личности Христа и двойственности Его природы: предвосхищение великого догмата Халкидонского собора (451) о Богочеловечестве.
[Кирилл Иерусалимский]. КИРИЛЛ ИЕРУСАЛИМСКИЙ (ок. 315 - ок. 387). Призванием Кирилла, о происхождении и образовании которого нам ничего не известно, было главным образом священство: катехизаторская деятельность и проповедь. Около 350 г. он становится епископом Иерусалимским. Кирилл твердо противостоял арианам и подвергался гонениям с их стороны, в результате чего трижды изгонялся с кафедры. Тем не менее, подобно многим восточным епископам, он, исповедуя совершенное Божество Христа, избегал определения komoousios (единосущный). Кирилл принимал участие в великом движении примирения, завершившемся Константинопольским собором 381 г. (где он был окончательно реабилитирован: «Он был избран каноническим путем и много боролся против ариан»). Полемист и миротворец, он был чужд всякой сакрализованной магии и без колебаний продавал во время голода используемые в священнодействиях ткани, в которых потом красовались актрисы, вызывая возмущение благочестивцев… Кирилл Иерусалимский - по преимуществу катехизатор. Его двадцать четыре Огласительных слова, из которых пять последних, называемых «тайноводственными», принадлежат, возможно, его преемнику Иоанну, исчерпывающим образом представляют ритм христианской инициации (подготовки к крещению и наставлений после него): всецело библейскую историю спасения во время Великого поста и допущение к таинствам - крещению, миропомазанию, Евхаристии (отсюда «тайноводственные» слова) - в ночь на Пасху. Эти тексты драгоценны для нас, ибо дают нам возможность понять смысл, вкладываемый Древней Церковью в основные таинства, и соответствующую практику. В катехизических словах Кирилла ощущается его восприимчивость к семитскому духу, с благодарением взирающему на жизнь, тело, творение.
[Кириллонас]. КИРИЛЛОНАС (вторая половина IV в.). Сирийский поэт и гимнограф. О его жизни неизвестно почти ничего, за исключением того, что родился он в Месопотамии и был диаконом, а может быть, и священником. Сохранилось шесть его сочинений: то ли memre - повествований, то ли madrasche - гимнов. Они так же прекрасны и исполнены глубокой духовности, как гимны св. Ефрема. В одном из них он упоминает о нашествии гуннов и саранчи (бедствия скорее космического, чем исторического порядка!) в 396 г.: единственное хронологическое указание, связанное с его именем.
[Климент Александрийский]. КЛИМЕНТ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ (140 - ок. 220). Первый христианский религиозный философ Тит Флавий Клеменс, сын родителей-язычников, долго путешествовал в поисках мудрости: он посетил Грецию, Сицилию (здесь он стал христианином), Малую Азию; наконец, Египет, где в Александрии познакомился с учением христианского гностика Пантена. Климент сам становится духовным наставником, предлагающим свое учение как язычникам, так и христианам. Кажется, что он принял сан священника. Около 210 или 215 г. он поступает на службу к епископу Иерусалимскому, а несколько лет спустя умирает. Климент полагает, что христианство есть мышление и познание par excellence, поскольку воплощенный во Христе Логос - это Великий Разум, который творит и организует мир и просвещает всякий человеческий разум. Следовательно, долг христианства - вобрать в себя все религиозные традиции человечества, все его философские и научные искания. Климент, с его огромной греческой культурой и прекрасным знанием иудейской и иудео-христианской экзегетической традиции, сумел выработать их обширный, поистине новаторский синтез. В своем Протрептике (Увещании к эллинам) Климент обращается к язычникам с призывом обратиться к новому Орфею - Христу, полному откровению космического и исторического Логоса. В Педагоге он предлагает новообращенным нравственное учение, цель которого заключается в очищении духа. В результате преобразования этики стоиков здесь обосновывается христианский гуманизм - мирный, спокойный, с его умеренной строгостью, означающий не разрыв с миром, но внутреннюю свободу. В Строматах (букв. «разноцветные подстилки», «ковры») экзегеза вводит читателя в таинство космоса, а затем - в таинство Бога. Климент отождествляет познание и любовь, примыкая к мистической традиции, идущей от Христа и апостолов. Исполненный любви гносис (познание) есть бесконечное движение вперед, в этой и в будущей жизни, через ангельские обители, ибо Бог, отдавая Себя, в то же время «непрестанно отступает вдаль от идущего Его» (Строматы I, II, 5, 4).
[Макарий Египетский]. МАКАРИЙ ЕГИПЕТСКИЙ (ВЕЛИКИЙ) (ок. 300 - ок. 390). Один из духовных отцов «пустыни» Египетской в IV в., организатор монашеской жизни в Скиту, ученик Антония и учитель Евагрия. Его прозвали «старец-дитя» - возможно, из-за исключительного дара различения, выказанного им в очень юном возрасте. Ввиду авторитета Макария его имя было присвоено Духовным гомилиям, более поздним по происхождению и принадлежащим другому автору. Коптский цикл Апофтегм, касающихся Макария, воспроизводит в значительной части греческие алфавитные собрания, но содержит также древнейшие из известных нам (в случае их подлинности) тексты о призывании имени Иисуса в согласии с дыхательным ритмом.
[Псевдо-Макарий]. МАКАРИЙ (ок. 400). Неизвестный подлинный автор Духовных гомилий и Большого послания, в течение долгого времени приписываемых Макарию Египетскому. Вероятно, он жил в Месопотамии и переселился в Малую Азию в последней трети IV века. Он вовсе не принадлежал, как считали некоторые, к мессалианам (мессалиане были квиетистами, которые релятивизировали таинства и мораль в пользу молитвенного состояния и стремились к почти физическому ощущению Святого Духа). Существуют некоторые параллели между мышлением Псевдо-Макария и каппадокийцев - св. Василия и св. Григория Нисского, которые (в особенности последний) положили начало умиротворению и «воцерковлению» мессалиан-ского течения. Однако невозможно утверждать, было ли Большое послание написано раньше или позднее, чем De instituto christiano, причем в отношении последнего авторство Григория Нисского не является бесспорным. В гомилиях Макария ощущается мощное влияние библейского и евангельского духа, характеризующего первоначальное монашество: первостепенное значение любви, опыт огня и света; антропология, сконцентрированная вокруг темы «сердца», причем «сердце» означает одновременно и бессознательное (сверх-и под-сознательное), и личностный центр человеческого существа. В полную противоположность мессалианскому квиетизму акцент делается на непрерывно возобновляемой духовной брани, на евангельской и Павловой амбивалентности «сердца» как поля битвы сил жизни и смерти. Даже после крещения в глубине человека продолжается борьба между благодатью и злом. Свобода - в возможности призвать на помощь, «воззвать» из самой глубины отчаяния. Полное самоотречение - «считать самого себя за ничто» - позволяет благодати Духа преобразить отчаяние в доверчивую надежду. Соблюдение заповедей, добродетели имеют смысл лишь внутри и во имя этого смиренного отношения с Богом, этой краткой и частой молитвы, которая должна напитать собой наше сердце: «Молю Тебя, Господи, молю Тебя». Тогда огонь Святого Духа поглощает силы зла, горячая молитва открывает путь потоку Божественного света, сладостное пламя благодати, исходя из сердца, сообщается всему человеку, включая тело, и дарует душе «ощущение» «полноты» («плерофории») и «радости». Монах, ставший «молящимся», то есть практикующий непрестанную молитву, должен быть освобожден от всякой работы. Дух, роль которого особенно велика в духовности Макария, является подателем возрастающих даров (харизм): дара слова, различения, пророчества, исцеления. Главным остается постепенное, терпеливое и исполненное надежды осознание «крещения огнем и Духом», так что в эсхатологическом завершении уже не тело содержит в себе душу, но «пневматическая» душа содержит в себе тело и есть pneuma sarcophoron - «дух-плотоносец». Сочинения Макария в еще большей степени, чем мистические труды каппадокийцев, способствовали интеграции в церковное русло мессалианской харизматики, оторванной от своих корней. Она соединилась с евагрианоким течением, чтобы вылиться затем в уравновешенный спиритуализм конца античности, в «соединение ума и сердца», позволяющее воссоздать «сердце-ум» как истинное местопребывание Бога.
[Максим Исповедник]. МАКСИМ ИСПОВЕДНИК (580-662). Максим осуществил на Востоке, но в тесном единстве с латинским Западом, синтез святоотеческой эпохи. Он сумел гармонично сочетать восточное представление о единстве Христа и западное представление о Его двойственности. VI Вселенский собор, признавший наличие во Христе не только Божественной, но и человеческой воли, - плод его размышлений, его молитвы, его мученического свидетельства. Опубликованное в 1973 г. сирийское житие Максима побуждает нас к исправлению данных более поздней агиографии. Он родился не в столице и не в знатном семействе, а в Палестине, в голанской деревушке. Оставшись в 9 лет сиротой, был отдан в один из палестинских монастырей, очагов оригенизма, где глубоко проникся традициями Евагрия. В 614 г. он бежал от персидского нашествия и возобновил монашескую жизнь в Хрисополисе, недалеко от столицы. Но в 626 г. персы угрожают самому Константинополю. Подобно множеству беженцев, Максиму пришлось скитаться по всему Средиземноморью, пока он не осел окончательно в Карфагене. Здесь он сделался духовным сыном Софрония, знаменитого палестинского монаха, в будущем - патриарха Иерусалимского во время захвата города мусульманами. Среди этой безмерной трагедии, настоящего апокалипсиса внутри истории, евагрианская невозмутимость и ареопагитское возвращение всех вещей к Богу более не соответствовали действительности. Софроний познакомил Максима с духовностью Макария, учившего об обращении отчаяния в доверчивую надежду, о первенстве любви. «Кенозис» Бога и соответствующий кенозис христианина осмысляются в духовных трактатах Максима, большая часть которых написана в Карфагене. Начиная с 638 г. империя предпринимает отчаянные попытки привлечь на свою сторону монофизитов восточных провинций, готовых отворить врата любым нашествиям. Сверху навязывались доктринальные компромиссы: «моноэнергизм», затем «монофелитизм» (единое действие и единая воля - а именно Божественные - во Христе). Максим, к тому времени признанный авторитет в делах веры, бросается в богословские сражения, доказывая важность человеческой воли во Христе, и в силу этого предстает мятежником, компрометирующим единство и силу империи. Он обращается за поддержкой к римскому престолу и становится инициатором созыва в 649 г. Латеранского собора, провозгласившего наличие двух воль во Христе, ибо Он «пожелал и осуществил наше спасение одновременно и по Божеству, и по человечеству». Определение, запечатленное двойным мученичеством: папы и богослова. В 653 г. папа Мартин и Максим были арестованы имперскими войсками и препровождены в Константинополь. Приговоренный к ссылке Мартин умер от истощения сил в 665 г. в Крыму: то был последний папа-мученик, а также последний папа, противопоставивший преходящей (мирской) власти лишь собственное мученичество. Максим, сосланный во Фракию, отвергал любые компромиссы. В 658 г. его привезли в Константинополь, где он оказался в полном одиночестве, так как епископат, патриарх и даже папа Виталиан приняли императорский запрет «а упоминание спорных проблем. Максим, этот одинокий пророк, ограничился ответом: «Бог вселенной, назвав Петра блаженным за то, что он должным образом исповедал свою веру, показал, что кафолическая Церковь есть правильное и спасительное исповедание Его Самого». Следовательно, Церковь - это и есть Максим. По истечении четырех лет суровой ссылки, в 662 г. он был осужден монофелитским собором: согласно приговору, Максима подвергли бичеванию, вырвали ему язык и отрубили правую руку. Умер он 13 августа 662 г. на Кавказе в крепости, куда был сослан. Труд Максима по масштабу равен богословской сумме, где свободно используются аристотелевские категории. Но по форме и побудительному мотиву это труд мистика. Мир был сотворен в ходе последовательных разделений, и задача человека - осуществить в соответствующей последовательности его синтез. Это призвание свершается во Христе, воссоединяющем космос и историю, возвращающем человечеству его роль посредника. Этот процесс достигает кульминации в общении святых, являющем лик грядущего Христа. Человек, как личностный образ Логоса, должен раскрыть и принести в дар Богу logoi всех вещей, их духовные сущности. Так человеческой рациональности даруется бесконечная творческая сила, позволяющая объединить и преобразить мир. Человек свободен. Но его сугубо личная, заблокированная эгоцентризмом (philautia) свобода облекает в «страстную» оболочку глубинный порыв его спонтанности, или «природной свободы», могущей осуществиться лишь в Боге. Христос восстанавливает нашу природную свободу своей жертвенной, полной любви жизнью и хочет усмирить нашу личную свободу «кенозисом» распятия как доказательства Его безумной любви. «Через веру и милосердную любовь» мы творим себя по образу бытия Христова и через это, благодаря этой встрече, участвуем во взаимопроникновении Божественной и человеческой энергий, которое осуществляется в Его «составной ипостаси». Тогда желание обретет свой настоящий смысл в Богочеловеческой реальности добродетелей, соединяющихся воедино в любви. Человеческое существование становится литургией, интериоризацией и космизацией «таинств», «тайноводством» обожения. Христианский Запад ставит основной акцент на нашем нравственном общении со Христом, на имитации человеком Его сыновства. Христианский Восток, со своей стороны, настаивает на онтологической причастности человека Божественным энергиям. Богословие Максима - великолепный синтез обоих подходов, что указывает на его актуальность. Монофизитство (от топе physis: одна природа) утверждает, что во Христе есть лишь одна природа - правда, «составная», Богочеловеческая, но с явным преобладанием Божественного, растворением человечества в Божестве, между тем как человечество Иисуса совершенно прозрачно и лишено собственной плотности. В первую очередь Монофизитство утвердилось в Египте и Сирии и зачастую служило (в ослабленном виде) предлогом для сепаратистских настроений в этих областях пред лицом римско-византийского господства. Однако на более глубоком уровне в монофизитстве угадывается соблазн замкнутой «Божественности», пережиток внебиблейских восточных спиритуалистических верований, по замечанию Владимира Соловьева (Великий спор). Первой монофизитскои интуицией в русле александрийской традиции было прославление универсального преображения, свершившегося во Христе. Эсхатологически - «в таинстве» (и в таинствах Церкви) - это верно. Таинственным образом мир есть «неопалимая купина» и весь пребывает в Боге через обоженную плоть Христову, этот «прозрачный светильник». Но этот сакраментальный индикатив требует аскетического, этического, исторического императива: дар, полученный нами через Христа, через «таинства», мы должны реализовать в нашей собственной свободе, в «новизне» Духа. Монофизитство же, с его безответственным, почти логическим квиетизмом, не желает видеть ничего, кроме преображения и его ближайших следствий. История отбрасывается в сторону, дисквалифицируется. Церковный опыт становится пиетистским погружением в Божественное. Отсюда появившиеся в крайних монофизитских кругах формулировки относительно растворения человеческой природы в Божественной, подобно тому как капля меда растворяется в безбрежном море (что недалеко от представления о соляной кукле, обреченной раствориться в океане Божественности, согласно одной индийской апологии…). Другие полагали, что Слово «сконденсировано» во плоти подобно тому, как вода конденсируется и отвердевает в виде льда. Здесь опять выдвигаются на первый план образы конденсации и слияния (столь важные и для оригенизма), которые лишают всякого смысла как творение ex nihilo, так и его пре-творение в результате воплощения Слова: эманация Подменяет собой творение, так что спасение мира оборачивается его растворением в Божественном. Здесь столь же остро, как и в арианстве, ставится под вопрос человеческая судьба. И особенно это справедливо в отношении тех умеренных форм монофизитства, к которым императоры VII века благоволили ради укрепления своего влияния на Ближнем Востоке перед лицом сначала персидской, а затем исламской угрозы. Речь идет о моноэнергизме - учении об одной энергии, или действии, во Христе - и о монофелитстве - учении об одной воле во Христе, воле Божественной, поглотившей человеческую волю Иисуса. Если бы христианство стало монофизитским или монофелитским, то было бы трудно утверждать человеческое измерение истории, трагическую и творческую свободу человека, само существование твари и преображать эти утверждения в христианский гуманизм, в «Бого-гуманизм». Тогда христианство забыло бы о семитском смысле плоти и истории, отстаиваемом (на свой манер и не без риска впасть в противоположную крайность) великими антиохийскими экзегетами. Оно забыло бы о бунте Иова и о борьбе с «ангелом», и о замечательном равновесии Божественного и человеческого, Божественной и человеческой воль, соединенных во Христе «неслиянно и нераздельно», по определению Халкидонского собора 451 г. и Константинопольского собора 680 г.
[Мелитон Сардийский]. МЕЛИТОН САРДИЙСКИЙ (II в.). Мелитон, епископ Сард (Лидия), был одним из «великих светил» христианской Малой Азии второй половины II века. Около 170 г. он написал посвященную Марку Аврелию Апологию, сохранившуюся лишь во фрагментах. В ней он одним из первых выступил за союз между Церковью и империей, рассматривая христианство как источник процветания и благословения для государства. Из значительных трудов Мелитона целиком дошла до нас только недавно обнаруженная среди папирусов великолепная пасхальная гомилия, сохранившая живой изначальный смысл схождения во ад и воскресения.
[Оды Соломона]. ОДЫ СОЛОМОНА (нач. II в.). Собрание, состоящее из сорока двух гимнов, было обнаружено в 1905 г. в одной сирийской рукописи (до того были известны лишь пять гимнов в коптском переводе). Оды датируются приблизительно первой половиной II века. Они были написаны, несомненно, по-гречески и сложились в сирийских христианских общинах. Ссылка на авторство Соломона представляет собой обычную в иудейской и иудео-христианской среде практику приписывать вновь возникающие апокрифы признанным авторитетам. Оды Соломона - не гностический и не позднеиудейский текст, как предполагали некоторые исследователи, но свидетельство христианской мистики, близкой по духу Евангелию и Посланиям апостола Иоанна.
[Ориген]. ОРИГЕН (185-233/254). Наиболее мощный гений раннего христианства, чьи труды питали духовность и экзегезу как на Востоке, так и на Западе. Но его философские гипотезы, систематизированные не слишком разборчивыми учениками, потребовали болезненной работы по различению духов со стороны Церкви. Ориген родился в Александрии, в семье, особенно пылко приверженной христианству. Его отец, исповедник веры, очень рано стал приобщать сына к изучению Писания. Поскольку фамильное состояние было конфисковано по причине исповедания запрещенной веры, Ориген помогал семье учительским трудом. Ему едва исполнилось 18 лет, когда епископ Александрийский поручил ему катехизацию будущих христиан. Как и Пантен, и Климент, Ориген получает образование в школе Аммония Саккаса, основателя (возможно христианина) неоплатонизма и будущего учителя Плотина. Но Оригена палит жажда мученичества, которую он усмиряет (как и свои эротические порывы) исступленной аскезой, сделавшись в буквальном смысле «добровольным евнухом ради Царства Божия». Его учение, доступное всем, заинтересовало язычников, и Ориген получает приглашение изложить свои взгляды правителю Аравии и матери императора. Трения с епископом побуждают его обосноваться в 231 г. в Кесарии Палестинской, где он в нарушение канонов (ибо был увечным) рукополагается в священники. Здесь Ориген продолжает развивать свое учение. Но мученичество, неотъемлемое и от его детства и от его трудов, настигает его: во время гонений Декия он был подвергнут жестоким пыткам и вскоре умер. Ориген положил начало почти всем необходимым формам христианской мысли: религиозной философии, богословию, аскетике, мистике, проповеди, но прежде всего - неустанному изучению Библии: это он ввел в практику написание обширных библейских комментариев с детальными примечаниями, включил философию - в проповедь для народа… В его экзегетических трудах прежде всего обращает на себя внимание научный подход. Ориген обращается к раввинистической и иудео-христианской экзегезе, издает текст Ветхого Завета в виде шести столбцов (Гекзаплы): еврейский текст, его транскрипция греческими буквами, затем четыре древних греческих перевода, включая Септуагинту. Издание снабжено целой системой знаков, с помощью которых отмечаются места, отсутствующие в еврейском тексте, но имеющиеся в Септуагинте, и наоборот. Но весь этот труд держится на духовном динамизме; постижение Писания требует аскезы и созерцания. Писание включает в себя таинство Христа, дабы напитать им душу, оно раскрывает в этом таинстве, по мере продвижения вперед, все новые аспекты, новые имена Слова. Платонический соблазн внеисторической аллегории, никогда не покидавший Александрию после Филона, уравновешен драматургией спасения, таинством креста как победы над демоническими силами. Обыкновенно Ориген различает в Писании три смысла: «буквальный» смысл соответствует телу; «нравственный» - душе; «духовный» - духу. При этом нравственный смысл зачастую оказывается шире этической области он выводится из мистического смысла и выражает жизнь Божественного Слова в душе. Одновременно с этим Ориген набрасывает в трактате О началах контуры обширного философско-богословского синтеза. Напомнив общепринятые основные положения, он в серии поясняющих гипотез пускается в опасное приключение, пытаясь понять веру разумом. Духи, сотворенные равными и прозрачными - своего рода коллективный Адам - удалились от Бога и друг от друга пресыщенностью и желанием испытать свою свободу. Это «охлаждение» душ привело к появлению материальности как следствия, а не причины грехопадения. В системе, множество элементов которой чужды библейскому Откровению, это космическое понимание свободы оказывается глубоко христианским. Через посредство второго творения Бог стабилизировал появившиеся таким образом миры, представляющие для человека чувственный космос. В этом космосе Воплощение вновь открывает облекшимся в тела душам путь к освобождению. За исключением святых (которые, впрочем, как и Сам Христос, ожидают и приготовляют конечное воссоединение), все души проходят после смерти через множество «эонов» - состояний универсума, в которых отражаются соответствующие духовные состояния. В каждой душе живет жажда абсолюта, удовлетворить которую может лишь Бог. Постепенно все твари, осознавая масштабы зла и испытывая фундаментальную неудовлетворенность, обратятся к Богу и вновь обретут - но теперь уже сознательно - изначальную полноту. Это и будет апокатастасис - «восстановление» всех вещей… Наконец, Ориген был мистиком, у которого мы находим: почти все темы, развитые последующим спиритуализмом: подражание Христу, становящееся причастностью к Его жизни; высвобождение свободы из пут страстей: познание Бога в чистом зеркале образа; необходимое «различие»; чередование «трудов» и «послаблений»; игра присутствия и отсутствия; переход от слышания Логоса (Ветхий Завет) к его видению (Новый Завет), apatheia (бесстрастие) как условие agape (любви); брак Логоса и души, Христа и Церкви, символизируемый Песнью Песней; следование в Духе через Логоса к Отцу. И, наконец, самое важное: через «дружбу и общение с Богом» - «причастие Божеству». Некоторые тезисы оригенизма были осуждены на Пятом Вселенском соборе (553): о предсуществовании душ, о пресыщенности как причине грехопадения, о несуществовании собственного бытия материального мира, об универсальном спасении как неизбежном следствии, вытекающем из общей системы. Отвержение этих мнений касается не столько интуиции и гипотез самого Оригена, сколько их систематизации, осуществленной Евагрием. После Оригена высочайшая духовность христианского Востока вновь обращается к теме универсального спасения, понятого уже не как доктрина, но как надежда и молитва.
[Пахомий]. ПАХОМИЙ (287-347). Основатель «киновитства» - общежительного, иерархически организованного монашества. Пахомий родился в Верхнем Египте, в языческой семье. В возрасте двадцати лет вместе с ровесниками он был отправлен под усиленной стражей к месту сбора армейских новобранцев. В Фивах одни лишь христиане гостеприимно приняли и поддержали изнуренных рекрутов, их отношение потрясло Пахомия, и он решил подражать им. Отслужив в армии, он поселился в христианской деревне, где прошел катехизацию и крестился. В течение семи лет Пахомий учится аскезе и молитве у одного старого отшельника. Однажды ночью внутренний голос открыл Пахомию его призвание: служить ближним. Он построил несколько странноприимных домов, окружив их общей оградой. В них поселились братья, которым он служил изо всех сил. Но из-за отсутствия дисциплины скоро воцарился беспорядок. Тогда Пахомий устанавливает для своих монахов правило строгого послушания. По преданию, Устав Пахомия был продиктован ему ангелами и записан по-коптски. Пахомианский монастырь предстает в виде поселения вокруг церкви, а монахи, почти все без священного сана, объединяются по роду ремесла. Во главе каждого «дома» стоит старший, а все они вместе подчиняются Пахомию. Вскоре поблизости возникает организованный подобным образом женский монастырь, возглавляемый сестрой Пахомия. Так наряду с чисто харизматическим монашеством отшельников, порой окруженных несколькими добровольно выбирающими духовного отца учениками, возникает монашество общежительное, в котором послушание и взаимное служение становятся главными ценностями. Св. Василий утверждает, что такой вид монашества свидетельствует прежде всего об апостольской любви по образу первохристианской общины Иерусалима. Общежительное монашество чаще воспринималось как школа, подготавливающая к непрерывной молитве в уединении.
[Поликарп Смирнский]. ПОЛИКАРП СМИРНСКИЙ (ок. 70- 156). По свидетельству Иринея, Поликарп сидел у ног св. Евангелиста Иоанна и был посвящен в епископы Смирны самими апостолами. Игнатий Антиохийский адресовал ему одно из своих посланий. В 155 г. Поликарп ездил в Рим для дискуссии с римским епископом по поводу даты Пасхи. Дискуссия не привела к единому решению, но прошла в мире и взаимном уважении. Вскоре после возвращения домой Поликарп был арестован, отказался произнести проклятие против Христа («Восемьдесят шесть лет я служу Ему… Как же я могу хулить моего Царя и Спасителя?») и погиб на костре. До нас дошли показания очевидцев этого события и письмо, написанное членами Поликарповой церкви к другой малоазийской общине. В этом документе отразилось глубокое миролюбие старца-епископа, его «любовь к врагам», бесхитростное подражание Христу и Его жертвенности.
[Равула Эдесский]. РАВУЛА ЭДЕССКИЙ (ум. 435). Сирийский богослов и гимнограф; возможно, автор сирийского перевода Нового Завета. Язычник, обращенный в христианство около 400 г.; в 412 г. он становится епископом Эдессы. На Эфесском соборе он присоединяется к «восточным», возглавляемым Иоанном Антиохийским, но вскоре переходит на сторону Кирилла Александрийского, принимает участие в переговорах, завершившихся соглашением 433 г., и выступает противником влиятельных в Эдесской школе несториан. Подлинность приписываемых ему гимнов подвергается сомнению.
[Руфин Аквилейский]. РУФИН АКВИЛЕЙСКИЙ (ок. 340-410). Один из писателей, познакомивших латинский мир с крупнейшими творениями греческого богословия и экзегезы. Руфин родился в христианской семье, недалеко от Аквилеи. Он учился в Риме, где подружился с Иеронимом. Их судьбам было суждено пересекаться всю жизнь. Несколько лет Руфин провел в одном из аквилейских монастырей (где недолго пробыл и Иероним). Призванием этого мирного, не любящего споров человека была молитва и ученые занятия. В Аквилее он крестился. По возвращении в Рим Руфин становится протеже богатой патрицианки Мелании Старшей. Вдвоем они отправляются в Египет, чтобы посетить в знаменитых «пустынях» великих отцов-отшельников. Руфин, владевший греческим языком, в течение шести лет учится в Александрии под руководством Дидима Слепца, который открыл ученику грекоязычное богословие, а также передал свою горячую приверженность оригенизму. В 377 г. Руфин поселяется в Иерусалиме, в монастыре, основанном Меланией на Елеонской горе. Иероним, судьба которого развертывалась аналогичным образом, в 386 г. обосновался в Вифлееме, и дружеские отношения между ним и Руфином возобновились. Однако дружба длилась недолго. Епифаний Кипрский, традиционалист и непримиримый враг всяческих ересей, подверг сомнению православие Оригена. Руфин выступил в защиту последнего, в то время как Иероним, заняв прямо противоположную позицию, поддержал обвинение Епифания. В 397 г. Руфин возвращается в Италию и переводит трактат Оригена О началах, смягчая или вовсе устраняя опасные места (которые, как он, по-видимому, думал, были добавлены врагами учителя). В предисловии он напоминает о засвидетельствованном в течение долгого времени восхищении, которое Иероним питал к Оригену. Разгневанный Иероним публикует полный перевод той же книги, чтобы сделать очевидным ее еретический характер. Последовал обмен памфлетами, полный разрыв отношений; Руфин был вынужден оправдываться в 400 г. перед папой Анастасием. Разочарованный, он удаляется от споров, поселяется в тихой Аквилее и предпринимает гигантский переводческий труд. Сознавая, что знание греческого языка утрачивается на Западе, он хочет передать латинскому миру тексты, которые считает фундаментальными: экзегетические труды Оригена, трактаты великих каппадокийцев, свидетельства монашеской духовности… Многие труды, оригиналы которых утеряны, известны нам исключительно по переводам Руфина. И вовремя! Старый мир рушился. Вестготы вторглись в Италию. Руфин бежал на юг и умер в 410 г. в Мессине, в самый момент разграбления Рима.
[Синезий Киренский]. СИНЕЗИЙ КИРЕНСКИЙ (370/375-413/414). Человек неожиданно синтетического мышления - несомненно, преждевременного в эпоху, когда преобладали разделения. Он был одержим страстью к внутренней жизни, но также и к литературе и политической деятельности. Платоник, ставший истинным христианином благодаря углублению своего платонизма, но не порывая с ним; христианин, хранящий верность Ипатии, которую распаленная фанатичными священниками толпа растерзала при полном бездействии со стороны св. Кирилла; епископ, отстаивающий свое право на брак в эпоху, когда процветали трактаты о девственности… Синезий родился в Кирене (Ливия), а учился в Александрии, где Ипатия преподавала ему основы неоплатонизма и естественных наук (на протяжении всей ее жизни он будет обмениваться с ней письмами). Знатного происхождения, страстный охотник и любитель литературы, Синезий принимает участие в политической жизни, став членом совета провинции. С 399 по 402 г. он живет в Константинополе, где с успехом решает проблему облегчения налогового бремени для своей провинции и, разумеется, для самого себя. (Известно, до какой степени давящим стало это бремя в период поздней империи). Проявив известную смелость, Синезий произносит перед юным императором Аркадием речь О царском достоинстве, где набрасывает портрет идеального правителя в духе платонизма и от имени своей касты протестует против выдвижения варваров на административные должности империи. По возвращении он женится на христианке из Александрии и ведет в Киренаике жизнь gentleman farmer. Но в 405 г., когда войска римлян оставили границу, Синезий организует местное ополчение и изгоняет кочевников. В 410 г. клир и верующие Птолемаиды избрали его епископом. Смущенный, Синезий честно представил патриарху свои философские возражения, но прошедшие перед посвящением в сан шесть месяцев позволили ему кардинально углубить свою философскую позицию, означающую «не разрыв, но решительный прогресс философии». Синезий выговорил себе право остаться женатым, что соответствовало традиции, но случалось все реже и реже под давлением монашества. Синезий заявил, что любит свою жену и хочет иметь от нее еще детей… Он был замечательным епископом: боролся против ариан, защищал своих верных от несправедливостей и злоупотреблений администрации и выказал себя вполне миролюбивым человеком.
[Тертуллиан]. ТЕРТУЛЛИАН (ок.115-ок. 225). Первый из великих теологов и моралистов, писавших по-латыни. Тертуллиан родился в Карфагене, в языческой семье; изучал право и риторику в Риме, где создал себе репутацию хорошего адвоката. В 193 г. под впечатлением свидетельства христианских мучеников он обращается в христианство и поселяется в Карфагене. Известно, что он исполнял служение в христианской общине, но нельзя сказать с полной уверенностью, был ли он священником. В огромном городе, где сталкивались и смешивались всевозможные течения «новой религиозности», а само христианство оставалось текучим, Тертуллиан стремится точно очертить контуры христианской веры, защищая ее против язычников, иудеев, еретиков, гностиков… Но его собственный максимализм побудил его примкнуть около 207 г. к монтанизму - харизматическому движению, которое претендовало на открытие эры Духа и исповедовало крайний ригоризм в соединении со своего рода эсхатологическим исступлением. Увлекаемый все дальше логикой сектантства, Тертуллиан кончил тем, что основал собственную Церковь в рамках монтанизма. Тертуллиан страстен и парадоксален. Ведя беспощадную борьбу с заблуждениями, он в то же время требовал от государства (которое считал к тому же существенным злом) свободы религии. Он решительно отбрасывает всякий философский подход к христианству («Что общего у Афин с Иерусалимом?»), свидетельствует о преднамеренной иррациональности веры («Сын Божий умер: это совершенно обязательно для веры, ибо абсурдно») - но в то же время взывает к интуиции души как образа Божия: anima naturatiter christiaпа (душа по природе христианка). В сочинении Против Праксея Тертуллиан вырабатывает тринитарные и христологические формулы, удивительным образом предвосхищающие соборные определения IV и V веков… Он первый использовал по отношению к Богу такие предикаты, как trinitas, persona, substantia: «Единая субстанция в трех соединениях». Он указывает на совмещение двух природ во Христе, «в единой личности, Иисусе, Боге и человеке… так что собственный характер каждой природы сохраняется неизменным». Подобно всей древней латинской патристике, Тертуллиан рассматривает Божественное единство как исходящее от Отца в Сыне и от Отца и Сына в Духе: мы видим здесь глобальное processio (коренным образом отличное от греческого ekporeusis), в котором следует искать истоки Filioque (Тертуллиан предпочитал говорить «через Сына»). Тертуллиан защищал святость брака, равенство мужчины и женщины, но проявлял все нарастающую враждебность к повторному браку вдов. Он излагает и поясняет смысл поста, очень строго соблюдавшегося у монтанистов. Эта практика, в то время осуждавшаяся Церковью, была подхвачена монашеским движением, интериоризировавшим эсхатологию, и через него вошла в следующем веке в жизнь Церкви в целом.
[Феодор Мопсуэстийский]. ФЕОДОР МОПСУЭСТИЙСКИЙ (ок. 350 - ок. 428). Один из самых выдающихся экзегетов патристической эпохи, крупнейший представитель Антиохийской школы. Соученик и друг св. Иоанна Златоуста, вместе с ним учившийся у создателя Антиохийской экзегезы Диодора Тарсского, он поддался убеждению Иоанна начать монашескую жизнь, несмотря на собственные колебания. В 383 г. он становится священником в Антиохии, а девятью годами позже - епископом Мопсуэстии (в Киликии). Феодор оставил значительное богословское и экзегетическое наследие. Но поскольку он был учителем Нестория, то во время обновления кириллизма на Востоке, в начале VI века, был объявлен несторианином и осужден на Пятом Вселенском соборе (553). Как и большинство антиохийцев, Феодор делал упор на конкретном, индивидуальном человечестве Иисуса. Его обвиняли в недостаточно четком исповедании единства вочеловечившегоя Бога. Возникает вопрос: не стал ли он жертвой споров, сущность которых вполне определилась лишь после его смерти, и не осужден ли на основании сомнительно подобранных, а то и просто фальсифицированных отрывков? После осуждения значительная часть наследия Феодора бесследно исчезла. То, что сохранилось от его экзегетических трудов - в частности, толкования на Евангелие Иоанна (в сирийском переводе) и Послания Павла (в латинском переводе), - свидетельствует о замечательно тонком критическом чувстве, а также об определенной научной объективации. Последняя была совершенно чужда Оригену, никогда не выходившему за рамки богословского и спиритуалистского осмысления Библии. В 1932 г. были обнаружены его Катехизические гомилии в сирийском переводе, по своей духовной и исторической значимости не уступающие соответствующим работам Кирилла Иерусалимского и Иоанна Златоуста. Можно лишь упрекнуть Феодора за отсутствие точности в христологической терминологии, но это было в порядке вещей в области христианской мысли в эпоху, предшествующую ясному определению Халкидонского собора.
[Феофил Антиохийский]. (II в.) Один из апологетов христианства в эпоху, когда находившаяся в меньшинстве Церковь подвергалась периодическим гонениям со стороны властей, встречала недоверие общественного мнения и сурово критиковалась языческими философами и гностическими учителями. Феофил родился на берегах Евфрата в семье язычников. Он получил глубокое эллинистическое воспитание и образование. После долгих исканий он открыл для себя Библию (как и другие апологеты, он прежде всего сосредоточивает внимание на пророках, в то время как иудаизм той эпохи концентрируется вокруг Торы) и стал христианином в зрелом возрасте, а затем, согласно Церковной истории Евсевия, шестым епископом Антиохии. Из написанного Феофилом сохранилась только сочиненная чуть позже 180 г. апология, представляющая собой диалог с другом-язычником: Три книги к Автолику. Она отмечена правильным отношением к государству: «Я не поклоняюсь императору, но молюсь за него». Здесь же набрасываются контуры христианской теологии: впервые в грекоязычной христианской литературе Бог назван trias (Троицей), которую Он образует вместе с Своим Логосом (Словом) и Софией (Премудростью). Слово, «произнесенное» в момент творения, предвечно пребывает в Боге. Когда же собеседник спрашивает Феофила, почему Бог незрим, тот обращает его внимание на человека. Этот человек неспособен к видению, ибо «не отверз очей души своей», не очистился, чтобы стать «зеркалом» Божиим. Здесь мы встречаемся с темой человека как «образа Божия», важность которой для последующей святоотеческой духовности трудно переоценить.
[Мученичество Филицитаты и Перпетуи]. (ум. 203) Мученичество Перпетуи и Филицитаты, казненных в Карфагене 7 марта 203 г., было написано вскоре после событий. Анонимный автор использовал автобиографию Перпетуи и заметки Сатира. В этих текстах особое место занимает описание видений. Традиция приписывает авторство Тертуллиану, но это кажется маловероятным - разве что в отношении введения и заключения. Вибии Перпетуе было двадцать два года; она родила своего ребенка в заключении. Ее сопровождала служанка Филицитата. Обе они крестились в тюрьме. Текст повествует также о мученичестве трех катехуменов и Сатира, крестившего всю группу. Это неприкрашенное повествование позволяет понять смысл мученичества как мистического опыта отождествления с Распятым и Воскресшим.
[Филофей Синаит]. Время жизни неизвестно. Филофей был игуменом монастыря на Синае. В соответствии с духовным направлением Иоанна Лествичника, он делает акцент на «соблюдении заповедей» и свидетельствует об уже установившейся практике «Иисусовой молитвы».
[1]. В соответствии с пожеланием Оливье Клемана все выдержки из святоотеческих творений и произведений других христианских писателей, включенные автором в текст, переведены с французского издания книги и в ряде случаев сверены с существующими русскими переводами Отсылки автора при цитировании к изданиям оригинальных текстов и французских переводов опущены. В конце приведен список изданий, которые использовал автор в работе над книгой (Прим. ред.).
[2]. Хорег (греч.) - в Древней Греции устроитель театральной постановки, «продюсер».
[3]. Theos (греч. Бог) объясняется здесь как производное от глаголов theirai (основывать, класть основание) и theein (бежать, стремиться вперед, прыгать).
[4]. Parrhesia - свобода речи, полная откровенность.
[5]. Для манихеев «добро» и «зло», свет и тьма составляют два онтологических начала.
[6]. Вначале сторонники жесткого отношения к христианам, отрекшимся от веры во время гонений и раскаявшимся впоследствии, донатисты основали в Северной Африке свою Церковь, при вступлении в которую практиковали повторное крещение.
[7]. Пелагиане считали, что причиной спасения человека является он сам - своей аскезой и моральной строгостью.
[8]. См. заметку об арианстве, с. 311.
[9]. Первый Вселенский Собор, собравшийся в Никее в 325 г., исповедал Христа онтологически тождественным Отцу, «единосущным Ему» (homoousios).
[10]. См. заметку об арианстве, следующую за этой статьей.
[11]. Мессалиане - гностическая секта, возникшая в IV в. в Малой Азии, Мессалиане проповедовали непрерывную молитву, состоящую в неустанном повторении Отче наш (отсюда их наименование, происходящее от сирийского слова, означающего молитву). Как только живущий в глубине души демон будет изгнан, «духовный человек» уже не может грешить, что бы он ни совершил. Считая, как и все гностики, что материальный мир есть по существу зло, мессалиане отвергли Ветхий Завет (то есть Бога-Творца) и таинства Церкви. Секта мессалиан занимает важное место в сложном генезисе средневекового движения катаров.
[12]. Евсевий Кесарийский - автор написанной в начале IV века Церковной истории, сообщающей ценнейшие сведения о христианстве первых трех столетий.
[13]. Септуагинта - греческий перевод Библии, осуществленный в Александрии в III в. до н. э. Согласно легенде, семьдесят переводчиков, работавших независимо друг от друга, создали в конечном счете идентичный текст. В патристическую эпоху этот текст - единственный, который был известен авторам Нового Завета, - был признан истинной Библией Церкви, в которой просматривался в своем развитии процесс Откровения. Кроме того, перевод засвидетельствовал более древнее состояние текста, нежели масоретская версия. Тем не менее, Септуагинта содержит ошибки, исправить которые позволяет лишь обращение к еврейскому тексту.
[14]. Масоретский текст (от massora - передача) - текст еврейской Библии в том виде, в каком он был зафиксирован учеными раввинами на соборе в Ямнии, в 90-95 гг. н. э.
[15]. См. статью о монофизитстве, след. за данной статьей.
[16]. Processio в этом контексте означает движение Божественного единосущия от Отца в Сыне и от Отца и Сына в Духе.
[17]. Ekporeusis означает в греческом богословии IV века то уникальное отношение, через которое Отец как Начало Божественности предвечно является источником Духа.
[18]. Filioque: букв. и от Сына: выражение, добавленное латинской патристикой к христологической формуле Евангелия от Иоанна (Ин. 15:26) Этой формуле было противопоставлено контрутверждение в Никейско-Константинопольском Символе: Веруем… в Духа, от Отца исходящего.
[19]. В соответствии с пожеланием Оливье Клемана все выдержки из святоотеческих творений и произведений других христианских писателей, включенные автором в текст, переведены с французского издания книги и в ряде случаев сверены с существующими русскими переводами Отсылки автора при цитировании к изданиям оригинальных текстов и французских переводов опущены. В конце приведен список изданий, которые использовал автор в работе над книгой (Прим. ред.).
[20]. Хорег (греч.) - в Древней Греции устроитель театральной постановки, «продюсер».
[21]. Theos (греч. Бог) объясняется здесь как производное от глаголов theirai (основывать, класть основание) и theein (бежать, стремиться вперед, прыгать).
[22]. Parrhesia - свобода речи, полная откровенность.
[24]. Вначале сторонники жесткого отношения к христианам, отрекшимся от веры во время гонений и раскаявшимся впоследствии, донатисты основали в Северной Африке свою Церковь, при вступлении в которую практиковали повторное крещение.
[25]. Пелагиане считали, что причиной спасения человека является он сам - своей аскезой и моральной строгостью.
[26]. См. заметку об арианстве, с. 311.
[27]. Первый Вселенский Собор, собравшийся в Никее в 325 г., исповедал Христа онтологически тождественным Отцу, «единосущным Ему» (homoousios).
[28]. См. заметку об арианстве, следующую за этой статьей.
[29]. Мессалиане - гностическая секта, возникшая в IV в. в Малой Азии, Мессалиане проповедовали непрерывную молитву, состоящую в неустанном повторении Отче наш (отсюда их наименование, происходящее от сирийского слова, означающего молитву). Как только живущий в глубине души демон будет изгнан, «духовный человек» уже не может грешить, что бы он ни совершил. Считая, как и все гностики, что материальный мир есть по существу зло, мессалиане отвергли Ветхий Завет (то есть Бога-Творца) и таинства Церкви. Секта мессалиан занимает важное место в сложном генезисе средневекового движения катаров.
[30]. Евсевий Кесарийский - автор написанной в начале IV века Церковной истории, сообщающей ценнейшие сведения о христианстве первых трех столетий.
[31]. Септуагинта - греческий перевод Библии, осуществленный в Александрии в III в. до н. э. Согласно легенде, семьдесят переводчиков, работавших независимо друг от друга, создали в конечном счете идентичный текст. В патристическую эпоху этот текст - единственный, который был известен авторам Нового Завета, - был признан истинной Библией Церкви, в которой просматривался в своем развитии процесс Откровения. Кроме того, перевод засвидетельствовал более древнее состояние текста, нежели масоретская версия. Тем не менее, Септуагинта содержит ошибки, исправить которые позволяет лишь обращение к еврейскому тексту.
[32]. Масоретский текст (от massora - передача) - текст еврейской Библии в том виде, в каком он был зафиксирован учеными раввинами на соборе в Ямнии, в 90-95 гг. н. э.
[33]. См. статью о монофизитстве, след. за данной статьей.
[34]. Processio в этом контексте означает движение Божественного единосущия от Отца в Сыне и от Отца и Сына в Духе.
[35]. Ekporeusis означает в греческом богословии IV века то уникальное отношение, через которое Отец как Начало Божественности предвечно является источником Духа.
[36]. Filioque: букв. и от Сына: выражение, добавленное латинской патристикой к христологической формуле Евангелия от Иоанна (Ин. 15:26) Этой формуле было противопоставлено контрутверждение в Никейско-Константинопольском Символе: Веруем… в Духа, от Отца исходящего.
[прим. ред. 1]. Нити основы и нити утка - ткацкие термины. Основой называют систему вертикальных параллельных друг другу нитей. Уток - горизонтальные нити, из которых состоит ткань.
