"Ибо таких поклонников Отец ищет Себе" (Ин. 4:23). Лишь они одни соответствуют. Они созрели до понимания, что есть Отец. Вообще говоря, поклонение Богу в двух случаях остается безуспешным. Во-первых, тогда, когда маленький человек чувствует себя подавленным Божиим величием и поверженным на землю. И чем абстрактнее люди воображают себе и переживают отношение конечного к Абсолюту, тем сильнее проступает пугающая непохожесть, тем больше они в чувственных проявлениях Божественного усматривают нечто яростное и зачастую устрашающее. Конечно, мы не должны отказывать в религиозной ценности кажущимся нам неприемлемыми представлениям "великой непохожести", "major dissimilitude". Ибо другой ошибкой была бы неспособность абстрагироваться от личности молящегося и его интересов.
Установлено, что в древнееврейском языке не было слова для выражения благодарности, так что содержание этого понятия как бы запрятано в понятие восхваления. В акте благодарности - обязательном в поведении человека по отношению к Богу - одаренный держит подарок в руках и признает происхождение дара. Поскольку, дар исходит от Бога, постольку сплетается, - и при этом из абсолютно свободной, ни к чему не обязывающей доброты, - связь между Дарителем и одаренным. Эта благодарность способна углубиться до такой степени, что одаренный благодарит теперь не просто за одно отдельное даяние, которое ему досталось, а за - самого себя, ибо он и самого себя принимает как чистый и бескорыстный дар Божий. В псалме 139 псалмопевец потрясен тем, что он задолго до того, как он осознал это, получил себя в подарок: "Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был втайне: благодарю Тебя, что Ты столь прекрасно приготовил меня". Здесь еще звучит первый мотив - окруженность Тем, Кто-Всегда-Больше, - но он лишь просвечивается в поддерживающей все наличное существование благодарности за великолепие бытия, в котором дозволено быть столь совершенным созданием.
На этой ступени осознания всецельной зависимости, как видно из псалмов, благодарение и молитва-мольба непрерывно переходят друг в друга. Как необходимо благодарить за все, что уже получено, так следует и постоянно испрашивать от свободно и благодатно дающего Источника все, что потребно для нас.
Поклонение твердо опирается на это подножие и все же соскальзывает с него. Малый сосуд одаренного способен забыть о себе и сосредоточить свое зрение на безграничном потоке - в себя самого. При этом больше не примечается, что сосуд и происходит от потока, и неотделим от него, поскольку все получающее себя растворяется в Себя-Дающем. Помыслы теперь направлены не на то, что "я" любим, а на то, что вообще существует - "дается" - любовь. И когда теперь приступают к благодарению, оно распространяется только на то, что эта любовь - "дается". Это "дается" теперь видится не в уже данном, но исключительно в непрерывном даянии, отчего понятие "любовь" и действие "дается" оказываются идентичными. На данную ступень поклонения поднимались святые. Когда св. Игнатий говорит о "de arriba" ("сверху вниз"), он как раз эту ступень и имеет в виду: "Видеть, что все добро и все даяния нисходят сверху, как от солнца нисходят лучи, как вода бежит вниз от источника" (Упр., 237). На том же основании св. Франциск в своем "солнечном песнопении" возносит хвалу не солнцу, не огню, не ветру, земле или смерти или вообще чему-то истекшему из Божественного источника, но - прямо и только Перво-Источнику провозглашает вместе со всем творением "оmnе benedictione". Великие "хвалебные псалмы", наконец, возвышаются до подобного видения: как ни мал и ни скоропреходящ человек, благо состоит в том, что Бог-то существует превечно.
И все же по сравнению с другими именно Бог-Сын - в той молитве, которой Он научил нас, - наиболее проник в дух и истину поклонения Отцу. "Да святится имя Твое..." Но кто же свят и способен освящать, как не сам Бог? Отсюда: "Отче! прославь имя Твое" (Ин. 12:28). Бог излучает Свою внутреннюю святость - в Себя самого и, если пожелает, также и в мир: ведь весь замысел спасения есть Само-Освящение Бога, ибо Он есть неизреченно текущая любовь. Но Бог-Сын не называет себя превечным порождением сего потока, поскольку Он находится в этом потоке. Он сам истекает, и Его течение есть "истина", открывающая истечение Бога-Отца, и есть Дух, в котором Отец и Сын суть единое истечение любви. Истечение Отца - это Его "царствие", которое непреложно должно "прийти" чрез людей, но одновременно это и Его "воля" Самому быть ни на земли, ни на небеси не стесненной любовью.
Сын не есть Отец, и в Сыне мы остаемся творением, не становясь Богом. Но если бы мы противопоставили себя Богу, то мы не могли бы поклоняться Ему. Такое же случилось бы, если б мы были угнетены Его сверх-величием. Мы вступаем в Перво-Источник, из которого и истекли, и не ради коснения в противоборстве, а чтобы позволить Потоку унести нас на место, куда укажет Его воля и где мы сможем принести пользу Его царствию.
