Согласно Евангелиям, Иисус совершил много чудесных исцелений тел и душ людей, а иногда проявлял необычную власть над тем, что мы называем «неживой природой». Эти деяния рассматриваются не как вмешательство в так называемые «законы при роды», а как знаки нового порядка жизни, начавшегося с явления Христа.
Чаще всего для описания чудес Иисуса используются слова «деяния силы/власти» и «знамения».
• «Деяния силы/власти». Выражение, характерное для синоптических Евангелий. Согласно смыслу термина, исполняющий такие деяния обладает определенной властью, будь то божественного или демонического происхождения (Мф.12:27; Лк.11:19).
• «Знамения». Понятие, характерное для Евангелия от Иоанна (например, Ин. 2:11, Ин. 4:54, Ин. 20:30). Оно привлекает внимание к духовному смыслу «деяния силы». Например, когда Иисус умножает хлеба для насыщения 5 000 человек (Ин. 6:1-59) или исцеляет слепорожденного (Ин. 9:1-41), четвертый евангелист видит здесь знак продолжающейся готовности и желания питать своих учеников хлебом жизни и открывать очи духовно слепым.
В четырех Евангелиях содержатся рассказы о 37 чудесах Иисуса. При этом о 18 чудесах рассказывается лишь в каком-то одном Евангелии, о 6 - в двух Евангелиях, о 12 - в трех Евангелиях и об 1 (насыщении пяти тысяч человек) - во всех четырех Евангелиях. Вопреки тому, что иногда думают, последнее Евангелие не умножает рассказы о чудесах Иисуса; Иоанн рассказывает лишь о семи-восьми чудесах. У Марка, то есть в самом раннем из Евангелий, прямое или косвенное отношение к чудесам имеют 209 стихов из 661 (более 30%). Даже Q, посвященное, главным образом, высказываниям Иисуса, содержит рассказ как минимум об одном чуде, а также излагает ответ Иисуса на вопрос Иоанна Крестителя о том, он ли долгожданный Мессия:
Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищим благовествуется. И блажен, кто не соблазнится обо мне (Мф. 11:4-6; Лк. 7:22-23).
Отсюда ясно: чудеса - не просто добавка, довесок к мессианскому делу Иисуса, но одна из важнейших его частей. Они свидетельствуют о наступлении эры спасения, в которую, согласно ветхозаветному пророчеству (Ис. 35:3-6), исчезнут болезни и горести, а освобождение от греха станет реальностью.
Другие места в Евангелиях также доносят до нас собственное свидетельство Иисуса о его способности к исцелениям и экзорцизму. Например, Матфей и Лука передают ответ Иисуса тем, кто выдвигал против него обвинение, что способность изгонять бесов дана ему Вельзевулом (= Сатаной): «Если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собою; как же устоит царство его?.. Если же я Духом Божьим изгоняют бесов, то, конечно, пришло к вам Царство Божие» (Мф. 12:26, 28; ср. Лк.11:18, 20).
Есть и такое высказывание из особого материала Луки: «Пойдите, скажите этой лисице [т.е. Ироду]: «Вот, я изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра»» (Лк. 13:32). Аналогичным образом, когда Иисус посылает на миссию учеников, он заповедует им исцелять больных и изгонять бесов (Мк. 3:15; Лк. 10:9). Это явно можно рассматривать как одно из подтверждений тому, что он сам совершал подобные вещи.
Не надо думать, однако, что канонические Евангелия преувеличивают значение чудес. Хотя Матфей и Лука иногда, используя Марка, усиливают чудесный элемент, их не интересуют просто чудеса ради чудес. Никто из них не воспроизводит, например, два поразительных Марковых рассказа о чудесах: исцеление глухого косноязычного (Мк. 7:31-37) и возвращение зрения слепому (Мк. 8:22-26).
Если евангелисты действительно, как некоторые предполагают, выдумывали рассказы о чудесах, странно, что они проглядели столько возможностей, где благочестивое воображение могло приукрасить повествование. Напротив, иногда евангельский рассказ излагает суть событий столь сухо и без прикрас, что читатель даже не может быть уверен, имеется ли в виду чудо. Один из примеров - спасение Иисуса от разъяренной толпы в Лк. 4:30.
Одним словом, в отличие от поздних апокрифов, канонические Евангелия рассказывают не о чудотворце, который стремится сотворить как можно больше чудес, но о том, кто отказывается совершать деяния силы просто ради зрелища (Мф. 12:38-39; Мк. 8:11-12; Лк. 11:29, Лк. 23:8-9). Более того, согласно синоптикам, Иисус часто просил исцеленных никому ничего не рассказывать (например, Мф. 9:30; Мк. 5:43:7:36; Лк. 5:14).
Методологические принципы, с помощью которых следует рассматривать рассказы о чудесах Иисуса, в частности, таковы.
1) Необходимо принимать во внимание согласованность между смыслом, вложенным в чудеса Иисуса, и остальным его служением и вестью [46].
2) Даже враги Иисуса признавали, что его власть превышает человеческую. Хотя они приписывали ее союзу с дьяволом (Мф. 12:24; Лк. 11:18) или использованию черной магии (см. ссылки в Талмуде), они не отрицали реальность этой власти.
3) Все страты Евангелий, выявленные литературной критикой, свидетельствуют о способности Иисуса творить чудеса. На его чудотворную силу указывают даже рассказы об искушении в пустыне (Мф. 4:1-11; Лк. 4:2-17). У нас не бывает искушения превратить камни в хлеб, потому что мы не можем превратить камни в хлеб. Такое предложение может стать соблазном лишь для того, для кого есть возможность согласиться. Невероятно, что кто-то рассказал бы такую историю о себе людям, которые знали, что он не совершил ни одного деяния силы; столь же невероятно, что люди выдумали бы такой рассказ о человеке, который был бы вообще не известен какими-либо чудесами.
4) Вместе с тем признание за Иисусом божественной власти не избавляет нас от необходимости анализировать убедительность каждого рассказа о чуде в отдельности, будь то канонического или апокрифического. Чудеса устанавливаются не числом свидетельств, а их качеством и характером. Очевидно, что апокрифический рассказ об оживлении мальчиком Иисусом глиняных воробьев качественно отличается от новозаветных рассказов о чудесах Иисуса.
5) Подобно тому как в ходе передачи модифицировались некоторые высказывания Иисуса, нельзя исключать, что некоторые рассказы, которые не имели в виду чудо, постепенно превратились в рассказы о чудесах. Например, по мнению ряда ученых, за рассказом о проклятой и высохшей смоковнице (Мф. 21:18-22; Мк. 11:12-14, 20-22) первоначально стояла притча Иисуса.
6) Также не исключено, что в отдельных случаях ранние христиане приписали Иисусу целые рассказы, имевшие постороннее происхождение. Например, по мнению некоторых ученых, рассказ о том, как бесы вошли в стадо свиней (Мк. 5:1-17), первоначально имел нехристианское происхождение, а впоследствии был усвоен ранней церковью и вплетен в повествование об одном из экзорцизмов Иисуса.
7) Очевидно, что сомнение в историчности любого отдельно взятого евангельского чуда не дискредитирует историчность остальных чудес. Хотя детали тех или иных рассказов о чудесах могут вызывать трудности, нельзя отрицать, что в целом они показывают, какого рода вещи делал Иисус.
8) Для евангелистов чудеса были тесно связаны с вестью Иисуса о наступлении Царства Божьего. Хотя Иисус, конечно, сочувствовал больным людям, исцелял он не только из сострадания. Глубинный смысл чудес состоит в их свидетельстве о любви и силе Бога, которые Иисус приносит в человеческую жизнь: «Если я перстом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, Царство Божие пришло к вам» (Лк. 11:20; ср. Мф. 12:28). Поскольку его чудеса были знаками, через которые открывалось Царство, в своей проповеди ранняя церковь вспоминала не только о словах Иисуса, но и о его делах, - вспоминала, чтобы пробудить спасающую веру в него как истинного Мессию Божьего.
