Река времени течет посреди всего сотворенного. Ее воды омывают все, что существует. По-разному текут воды этой реки на небе, на земле, над твердью и под нею, в глубинах нижнего мира.
Течением времени выявляется то, что останется в прошлом, сохранит память о себе или уйдет в забвение, что растворится в нижних водах или будет увлечено в будущее.
Только в Создателе нет ни прошлого, ни будущего, ни забвения. Он хочет и имеет, сообщает бытие вещам, и никто не может сделать их не существующими. Его воля - причина того, что мы называем историей. Его совершеннейшая сила действует без насилия, но то, что Им замыслено, не может не исполниться.
Он хочет, и Его замысел, облекаясь в плоть, входит в мир, не теряя в своем истоке связи с Промыслителем. Войдя, он как будто покоряется течению времени, уносится его потоком. Однако в какой-то момент он необъяснимым образом возмущает плавный ход истории, открывает новые ориентиры и устремляет к ним ее течение.
Он - автор истории, но в Нем Самом нет ее течения. Все Им созданное сразу имеет в себе то, что открывается нам во времени, как в зерне уже заключено растение, которое прорастает не от времени, а когда тепло и влага сделают это возможным.
Так случилось, что науки - археология и история, не дали нам достоверных данных о событиях эпохи, к которой приковано сейчас наше внимание, описанных библейскими книгами Исход, Левит, Чисел и Второзаконие.
Мы ничего здесь не знаем точно, не можем предъявить каких-либо надежных исторических свидетельств, не названо имя фараона, при котором это случилось, не указано, когда, какими путями осуществился исторический разрыв народа Израиля с Египтом.
Мы не знаем точного маршрута, которым израильтяне шли из Египта в Ханаан, в каком месте они перешли море. Мы не знаем точно, к какому морю относится водное пространство, названное в Книге Исход Ям Суф - тростниковое море. Не знаем, каким путем они двинулись дальше. Не знаем даже, какая точно горная вершина названа Синаем - горой дарования Закона.
Почему-то авторы библейских книг не посчитали нужным привязывать повествование об откровениях божьих к географическим точкам и историческим датам. Наивно думать, что они были не способны сделать это. Они умели быть точными, если видели в этом волю божью и имели в своем распоряжении необходимые для этого средства.
Нет, если писатели Библии не связали вполне определенные события истории с библейским рассказом, то они, скорее всего, именно этого и хотели. Точные даты и координаты на местности сделали бы библейский текст человеческим документом, и Библия перестала бы быть книгой божественных откровений.
Позиция, занимаемая ее авторами в вопросах передачи преданий, объясняется также и тем, что события божественных откровений должны быть скрыты от пытливого разума, стремящегося знать все помимо Бога, мнящего о Его ненужности, по крайней мере, в области познания.
Дело не в каком-то особом интересе писателей библейских книг, а в особенности откровения Творца. Книги Библии создавались пророками, обладавшими в своем опыте разумением природы божественного откровения.
Их стиль сложился в результате поиска способа передачи своего ведения лишь тем, кто, как и они сами, уже обладает необходимым опытом, а слова книг являются средством перевода опыта в область сознания и чувств.
Для правильного прочтения требовался «ключ», который должен был «принести» в себе читатель. Ключ можно получить только от Бога в русле подлинной традиции предания. У кого этого «ключа» нет, тот правильно не прочтет, будет «мучиться» вопросами.
Поиск ответов в таком случае будет подобен попыткам объяснить движение и соударения шаров на бильярдном столе, исключив из рассмотрения действия игрока. Скажут: все и так объяснимо, шары движутся, соударяются и изменяют направление своего движения по законам механики.
Но вот опять все замерло. К бильярду приближается игрок с намерением нанести удар. В каком направлении, под каким углом и с какой силой будет нанесен удар, зависит от воли игрока.
После удара он отдаляется от бильярдного стола, а шары приходят в движение, которое можно описать законами механики, но только позиция и характер действий игрока, запустившего движение, останутся без объяснения.
Необъяснимость будет упорно свидетельствовать о невидимом игроке, не подчиняющимся законам, царящим на бильярдном столе, а пытливый греховный ум вновь испытает досаду от того, что не может всего объяснить, отказавшись видеть игрока, пребывающего в своем не плоском мире.
Реальная картина событий истории открывается лишь сердцам, которых коснулось божественное откровение, тем, кто способен опознать «руку Создателя».
Писатели понимали, что так хочет Бог, и именно таким людям они адресовали библейское предание. Если бы Израиль самостоятельно покинул Египет во времена неизбежно случающихся исторических кризисов, в поисках лучшей доли, а не был бы выведен Господом, то уместны были бы данные истории, причинно-следственные цепи, точно определяющие ход событий.
Когда же Сам Создатель, расставляя различные знаки Своего присутствия среди народа, вывел Израиль в землю, о которой Он клялся Аврааму, Исааку и Иакову, то подробное описание исторических событий, рассмотрение причин и следствий подрывало бы свидетельство о реальности божественного присутствия в событиях Исхода.
Одним словом, когда нетварный Бог «прикасается» к истории, пусть даже опосредованно «входит» в мир причин и следствий, становится его действующим Лицом, тогда возникает неопределенность, продиктованная Его совершеннейшей свободой. Писатели Библии это понимали и, как могли, стремились это выразить.
