Опасения Павловых друзей полностью оправдались. Впрочем, Иаков и старейшины иерусалимской церкви оказали Павлу достаточно сердечный прием. Но и они тревожились за реакцию остальных, ибо многие поговаривали, будто во время своей миссии Павел учит иудеев отступлению от Моисея (Деян. 21:17-21). Они предложили Павлу публично выказать свое почтение к иудейским обычаям.
Подвернулся и случай: четверо верующих, принявших назорейский обет, должны были пройти храмовый обряд очищения. Павел согласился принять участие в ритуале и заплатить издержки. Он мог сделать это с чистой совестью, ибо считал только, что язычникам не надо исполнять культовые заповеди Закона Моисеева, да и христианским иудеям делать это не обязательно; но он не критиковал иудеев, которые так поступали (Деян. 21:22-26).
Акт примирения, однако, только усугубил проблему. Иудейские фанатики из римской провинции Азия, увидев апостола в храме, подняли шум: якобы Павел ввел в храм язычников и тем самым осквернил святое место. Вспыхнула жестокая потасовка, в которой Павел чуть не погиб. К счастью, утихомирить толпу вовремя подоспел командир римского гарнизона из близлежащей Антониевой крепости. Трибун Клавдий Лисий арестовал Павла как зачинщика волнений, приковал его цепями к двум солдатам, а затем спросил присутствующих, что тот сделал. Одни кричали одно, другие другое, и трибун, так ничего и не разобрав, отдал распоряжение увести Павла в казармы. Толпа, разочарованная неудачной попыткой, кричала следом: «Смерть ему!» (Деян. 21:27-36).
По дороге Павел попросил разрешения обратиться к толпе со ступеней крепости. Трибун позволил, и апостол начал свою защитительную речь. Народ слушал, пока Павел не произнес слово «язычники», - и тогда волнение началось опять (Деян. 22:21-22). Трибун поскорее укрыл его в казармах и приказал допросить под бичом: в чем причина такого беспорядка. Однако Павел апеллировал к своему римскому гражданству и тем самым спасся от побоев (Деян. 22:24-29).
На следующий день апостола привели на суд иудейского Синедриона. Суд, однако, закончился ничем, ибо Павлу удалось посеять рознь между своими врагами (Деян. 23:6-10). Тогда человек сорок (явно сикариев) сговорились устроить на Павла засаду, поклявшись не есть и не пить, пока не убьют его. Однако сын Павловой сестры узнал о заговоре и предупредил о нем Павла и трибуна (Деян. 23:12-22). Это мрачное предостережение отнюдь не показалось трибуну неправдоподобным, и он принял меры: той же ночью апостола увели в Кесарию под охраной чуть ли не 500 солдат.
Поскольку Павел был римским гражданином, Лисий хотел побыстрее спровадить его под надзор Феликса, римского прокуратора, подальше от местных смутьянов (Деян. 23:23-35). Около ста километров пути, целых два слушания перед Феликсом, - но окончательно проблема не решилась. Феликс все тянул, и в результате апостол провел в кесарийской тюрьме два года, пока на смену Феликсу не прибыл в 59/60 году Поркий Фест (Деян. 24:1-27).
Так, в результате небольшой коллизии с иудейскими революционерами в Иерусалиме, свободе Павла подошел конец, а вместе с этим - и конец его грандиозным планам на будущие миссионерские труды. Было бы интересно узнать, чем апостол занимался во время своего пребывания в тюрьме [70]. Возможно, он отчасти контролировал ситуацию в церквях, ибо Лука сообщает, что к Павлу допускались друзья (Деян. 24:23). Более того, Феликс и его жена Друзилла (иудейка) иногда посылали за Павлом, чтобы послушать о вере во Христа, о «праведности, и обладании собой, и о будущем суде» (Деян. 24:25). Когда проповедь становилась слишком тревожной для Феликса, он отпускал апостола. Но на следующий день вновь приглашал его.
Как только на место Феликса заступил Порций Фест, иудеи обратились к нему с просьбой выдать им Павла в Иерусалим для суда. Фест, однако, предложил им прислать своих представителей в Кесарию. Представители явились, но не сумели доказать своих обвинений (Деян. 25:1-8). Фест ссориться с иудеями не хотел, а потому спросил Павла, не хочет ли он пойти в Иерусалим добровольно. И тогда апостол, сознавая, что искать справедливости в Палестине бессмысленно, заявил, что, как римский гражданин, он требует императорского суда в Риме (Деян. 25:9-12). Это, по крайней мере, делало его недосягаемым для иудейских сикариев, которые преследовали его по пятам в Палестине. Более того, на императорском суде перед ним открывалась новая возможность: проповедовать благую весть перед самой высокопоставленной аудиторией в мире.
Однако еще до отправки Павла в Рим Фесту нанесли визит царь Ирод Агриппа II и его сестра Вереника. (Они прибыли из Халкиды, находящейся к северо-востоку от Галилеи, чтобы поприветствовать нового наместника.) Отчасти желая сделать комплимент Агриппе (титулярному царю иудейскому), отчасти желая получше составить рапорт в Рим, Фест предложил им всем послушать защитительную речь узника (Деян. 25:14-22). Так Павел выступил перед высокопоставленной аудиторией со своей самой знаменитой апологией (Деян. 25:23 - 26:23). Прослушав ее, Фест решил, что Павел - сумасшедший, а Агриппа надменно спросил, не пытается ли Павел его убедить. Между собой, однако, они согласились, что иудейские обвинения в адрес узника безосновательны, и можно было бы его выпустить, если бы тот сам не апеллировал к императору (Деян. 26:24-32).
Путешествие в Рим описано в красочных деталях от первого лица множественного числа («мы», «нас»). Поэтому скорее всего мы имеем дело со свидетельством очевидца: Лука лично был на корабле, который увозил Павла и других узников в Италию (Деян. 27:1). Судно отплыло из Кесарии в начале осени 60 года н. э., но по дороге попало в шторм и потерпело крушение у берегов Мальты (Деян. 27:9). Следующей весной Павла и других пленников посадили на другой корабль, который благополучно прибыл в Путеолы, стоящие в Неапольском заливе (Деян. 28:11-13). Вести о его прибытии опережали его, и, когда он приближался к городу по Аппиевой дороге, к нему навстречу вышла делегация римских христиан (Деян. 28:14-15).
Так свершилась мечта Павла: он попал в столицу империи. Попал он сюда, однако, не как странствующий благовестите, а как императорский узник в ожидании суда. Павла охранял солдат, к которому он был прикован цепью, и он был вынужден сидеть под домашним арестом. Апостол мог принимать посетителей, но сам не имел права свободно передвигаться (Деян. 28:17-31).
Императорский суд - дело не быстрое, и по прошествии двух лет очередь Павла еще не наступила. На этом месте повествование Луки неожиданно обрывается. Кое-что мы узнаем из переписки, которую Павел продолжал вести во время вынужденного безделья. Несмотря на тюремное заключение, он продолжал наставлять, увещевать и воодушевлять общины и отдельных людей в Македонии и Малой Азии. Как «посланник в цепях (Еф. 6:20), он слал письма церквям в Эфесе и Колоссах через Тихика, которого сопровождал Онисим (отнесший также Послание к Филимону).
Уже под конец двухлетнего периода Павел написал письмо своей любимой церкви в Филиппах. Оглядываясь на месяцы заключения, он говорит: «Желаю братья, чтобы вы знали, что обстоятельства мои послужили к большему успеху благовествования, так что узы мои стали известны как узы во Христе, всей претории и всем прочим; и большая часть из братьев в Господе, ободрившись узами моими, начали с большей смелостью, безбоязненно проповедовать слово Божие» (Флп. 1:12-14; подробнее об этом других посланиях, написанных во время римского заключения, см. следующую главу).
Что было с Павлом в дальнейшем, мы не знаем. Согласно преданию, отраженному в послании Климента Римского (ок. 95 / 96 года н. э.), апостола освободили и он отправился в Испанию. Два из трех Пастырских посланий (1 Тим. Тит.) сообщают о некоторых событиях в его жизни, которые не вписываются в канву Книги Деяний. Отсюда многие исследователи делают вывод, что Павла оправдали (или, во всяком случае, освободили), и он реализовал свое давнее желание посетить Испанию, а впоследствии продолжал проповедовать в восточном Средиземноморье. Указания 2Тим. на тюремное заключение Павла трактуются в том смысле, что около 67 года апостола снова арестовали и отправили в Рим (где он, согласно преданию, был обезглавлен по приказу императора Нерона).
Некоторые исследователи подвергают сомнению подлинность Пастырских посланий: лексика, стилистика и доктринальные акценты этих текстов ставят их особняком от прочих писем, обычно признаваемых аутентичными. Поэтому возможны, например, такие варианты: они принадлежат секретарю, которому апостол предоставил большую свободу [71]; или перед нами компиляция фрагментов из разных писем, составленная в конце I века кем-то из Павловых учеников. Однако в конечном счете вопрос об авторстве не принципиален; в любом случае эти документы свидетельствуют об освобождении Павла из (первого) тюремного заключения в Риме и его миссионерской деятельности, за которой последовал новый арест. (Подробнее о Пастырских посланиях см. следующую главу.)
В последнее время компьютеры дали возможность проводить полные и точные анализы стилеметрических особенностей (например, пропорциональное соотношение длины предложений, вариации в длине предложений, расположение ключевых слов и т. д.). Это вызвало новый всплеск интереса к авторству Пастырских посланий. На основании приблизительно 90 различных стилистических индикаторов сэр Энтони Кении пришел к выводу:
Об авторстве этих посланий в конечном счете судить не стилеметристу, а библеисту. Однако, исходя из фактов, приведенных в данной главе [о Павловых посланиях], могу высказать свое мнение: нет причин отвергать гипотезу, что из всего корпуса Павловых посланий двенадцать - дело рук одного разностороннего автора [72].
