Хотя многие ученые недооценивают притчи как доктрипальный источник, в этих текстах содержится неисчерпаемый источник богословских прозрений. Они раскрывают природу Бога и суть ученичества, предупреждают о неизбежном суде над всем человечеством. Это учение кратко формулируется в виде проповеди Царства Божьего: личностное, динамическое правление Бога во всем мире, созидающее общину верных, которая постарается воплотить в жизнь заповеди, данные творению.
Иисус своим служением положил начало Царства, но его полное осуществление откладывается па неопределенный срок. Царство - это правление Бога и земной уклад, личное преображение и социальная реформа. Царство больше Церкви, но оно включает в себя всех, кто истинно входит в народ Божий. Нет свидетельств того, чтобы Иисус предлагал Израилю Царство как политическое, понятие, Он призывал всех людей самого разного происхождения, слушавших его слова (сначала иудеев, а также язычников), откликнуться и стать его учениками.
Тем самым Иисус вынуждал слушателей задаться вопросом о его личности и понимании своей миссии. Кто сей, кто призывает людей не только к Богу, по и к самому себе? Кто Он, притязающий на власть прощать грехи, отменять Моисеевы ритуалы, судить, кому быть оправданным, а кому отверженным в последний день? Притчи Иисуса поднимают христологические проблемы в более завуалированном виде, нежели другие разделы евангельской традиции, по, тем не менее, здесь эти проблемы также присутствуют. Постоянно обращаясь к традиционным метафорам Бога для оправдания собственных поступков, Иисус не приравнивает себя к персонажам своих притчей напрямую, как в аллегории, но предлагает слушателям задуматься: если различные персонажи притчей обозначают Бога, а Иисус действует подобно Богу, значит, в каком-то смысле Иисус берет на себя прерогативы Бога.
Это, конечно же, отнюдь не Халкидонский символ веры. Но было бы затруднительно истолковывать слова Иисуса, не предполагая при этом, что Он видел в себе нечто большее, чем просто человека. Каждый сам для себя решает, как отнестись к такому самоощущению Иисуса. Был ли Он безумен или намеренно вводил людей в обман, или в самом деле был Сыном Божьим? Последний вариант кажется гораздо более правдоподобным, нежели первые два. Если его учение о суде истинно, то каждый, внимающий притчам, принимает важнейшее в жизни решение: сделаться ли учеником Иисуса.
Примечания:
[87]. Разумеется, это рассуждение опирается на знаменитую трилемму К. С. Льюиса, которой я уделил больше внимания в Historical Reliability, см. особ, хх, 257-258. Обсуждение аутентичности текста в первой части этой книги приводит к четвертому возможному решению, которое я обсуждал в более ранней работе, а именно: притязания Иисуса, вполне вероятно, - легенда.
